- Не обращайте внимания на мои слова, матушка…
- Ну, хорошо, пора одеваться, дон Хусто не замедлит приехать.
Хулия не отвечала. Сеньора Магдалена кликнула горничных, и началось облачение невесты в свадебный наряд.
Молодая девушка столько пережила за истекшую ночь, что мысли в ее голове путались; порой ей казалось, что она теряет рассудок.
До этой ночи надежды на возвращение Антонио не было, и Хулия чувствовала себя спокойной и готовой к жертве. Потом она, сама не зная как, очутилась в незнакомом доме во власти Паулиты, которая из прежней мягкой, дружелюбной женщины превратилась в тигрицу и угрожала ей смертью. Перед взором Хулии открылся неведомый мир, где Антонио Железная Рука назывался доном Энрике, а Паулита была ее соперницей.
Неожиданно великодушие одержало верх в сердце этой дочери народа; с ее помощью Хулия после мучительного кошмара вернулась домой и снова очутилась у себя в комнате; даже мать не заметила ее отсутствия. И вот теперь, когда едва занимается заря, ее облачают в свадебный наряд.
События минувшей ночи могли потрясти самые крепкие нервы; стоя в богатом уборе посреди комнаты, бедная Хулия едва соображала, что происходит, и всему подчинялась безропотно.
В дом приехал дон Хусто; сеньора Магдалена ждала его, одетая как полагалось для торжественного случая; Педро Хуан де Борика также появился в праздничном камзоле.
Бывший живодер, с налившимися кровью глазами на бледном лице, вошел сперва нерешительно; но, увидев безмятежное лицо жены, он понял, что Хулия не выдала его, и заметно повеселел. Вчетвером они уселись в карету и покатили к дому доньи Гуадалупе.
Графиня вышла навстречу приехавшим и ввела их в одну из гостиных; ждали священника, который должен был благословить новобрачных в домашней часовне.
Донья Ана удалилась во внутренние покои, где можно было, оставаясь невидимой для посторонних взоров, на свободе поговорить с матерью и рассказать ей все пережитые бури.
- Выходит, дочь моя, что ты была всего-навсего игрушкой в руках дона Энрике и дона Диего?
- А что я могла сделать, матушка? - ответила донья Ана. - Одинокая, беспомощная, я была сперва отвергнута доном Энрике, а потом доном Диего. После гибели дона Кристобаля де Эстрады я оказалась одна, совсем одна на белом свете, в чужой, далекой стране. Дон Диего предложил мне свое покровительство, и я без колебаний приняла его; своим благородством он завоевал мою любовь. Если бы он не сделал мне предложения, не убедил выйти за него замуж, удар не был бы так жесток; но в тот самый день, когда мы собирались вместе покинуть Мехико, моя злая судьба, а вернее, дон Энрике, виновник всех бед, привез в Мехико донью Марину, и мои планы рухнули. Я решила отомстить за себя и разоблачила дона Энрике перед вице-королем. Об этом письме каким-то образом проведал дон Диего, и вот теперь я потеряла даже его дружбу.
- Что же ты думаешь сейчас предпринять?
- Отомстить за себя, - глухо произнесла донья Ана, - отомстить дону Энрике, не давать ему пощады, заставить его просить у меня прощения и жениться на мне.
- Боюсь, ты не достигнешь своей цели.
- А вот увидишь. У меня против него страшное оружие.
- Да поможет тебе бог и да просветит он тебя.
- Поверьте, матушка, я достаточно сильна и не отступлю.
В этот миг на пороге показалась графиня.
- Вы не собираетесь присутствовать при обряде? - спросила она.
- Мне не хотелось бы, чтобы меня узнали, - ответила донья Ана.
- Если желаете, я могу провести вас в ризницу, где вас никто не увидит, а сами вы сможете все свободно разглядеть. Невеста необыкновенно хороша собой и одета с изысканным вкусом. Согласны?
- Благодарю вас, сеньора графиня. Уже пора?
- Нет еще. Священник приглашен к девяти утра, а сейчас только восемь. Я дам вам знать, а пока я вынуждена вас покинуть, надо встречать гостей.
- Я не желала бы служить вам помехой, сеньора графиня.
- После долгой разлуки вам, конечно, есть о чем поговорить с вашей матушкой.
- О да!
- Предоставляю вам полную свободу.
- Благодарствуйте, сеньора.
Графиня вышла, и донья Ана осталась наедине с матерью.
Между тем большой зал заполнили гости; то были дамы и кабальеро, принадлежавшие к высшей знати Мехико и приглашенные графиней на бракосочетание брата. Каждый жаждал посмотреть на невесту. Она приковала к себе все взгляды, была предметом всех разговоров и толков.
XIX. БРАКОСОЧЕТАНИЕ
Дон Энрике и дон Диего, подойдя к дому графини, остановились в нерешительности, не зная, как лучше поступить: смело войти в дом или прибегнуть к какой-нибудь уловке.
Внезапно дон Энрике заметил среди слуг одного из давнишних служителей по имени Пабло.
- Мне пришла в голову хорошая мысль, - сказал он дону Диего.
- Какая?
- Видите ли вы этого старика у входа?
- Да, вижу.
- Ну, так вот, это один из старинных слуг моего отца, он меня, можно сказать, вынянчил. Окликните его, он, несомненно, меня узнает и может оказать нам большую услугу.
- Вы доверяете ему?
- Доверяю, но осторожность никогда не мешает. Я не покажусь ему, прежде чем мы не убедимся в его преданности.
Индиано приблизился к старику.
- Друг мой, - начал он, - один кабальеро желал бы сказать вам несколько слов; он ждет вас здесь, за углом дома.
- Ждет меня? - недоверчиво переспросил Пабло.
- Да, вас. Опасаться вам нечего, сейчас светлый день, и кабальеро находится всего в двух шагах отсюда.
После минутного колебания старик согласился:
- Идемте.
Дон Диего повел старого слугу туда, где, закутавшись в плащ и надвинув шляпу на лоб, его поджидал дон Энрике.
- К вашим услугам, - проговорил старик, оглядев с ног до головы дона Энрике.
- Если не ошибаюсь, вы Пабло, старый слуга графа де Торре-Леаль?
- К вашим услугам, - снова проговорил старик.
- Сегодня какое-то торжество в доме графини? - спросил дон Энрике.
- Да, сеньор, сегодня свадьба брата моей госпожи.
- И сегодня же истекает срок для возвращения дона Энрике, старшего сына, не так ли?
- Да, такие толки ходят среди слуг, - ответил Пабло с явным неудовольствием.
- А вы знали дона Энрике?
- Знал ли я его? - воскликнул со слезами в голосе Пабло. - Знал ли я его? Да я его на руках носил, когда он был ребенком, я его, как родного сына, любил… И да простит меня бог, разве можно сравнить дона Энрике с теми, что теперь владеют его добром, его наследством?
- А что же случилось с доном Энрике? Где он?
- Да если б я только знал, где он, неужто я не побежал бы к нему?
- Узнали бы вы его, если бы вам довелось с ним встретиться?
- Разом узнал бы.
- Вы уверены?
- А то как же?
- Ну, так взгляните на меня! - воскликнул юноша, откидывая плащ, наполовину закрывавший его лицо.
Удивление и горячая радость выразились на открытом лице старика, и, после мгновенного колебания, он, рыдая, бросился на шею к дону Энрике.
- Мальчик! - закричал он. - Сеньорито! Это вы!.. Ах, какая радость, какая радость! Мальчик мой, какая радость!
- Полно, старина, - успокаивал его растроганный дон Энрике, - полно, умерь свою радость, еще кто-нибудь из прохожих увидит нас. Послушай-ка лучше, мне надо о многом поговорить с тобой.
- Я просто глазам своим не верю, сеньорито, - повторял старик.
- Ну, успокойся и послушай, что я тебе скажу. У нас мало времени.
- Что прикажете, дорогой сеньор? Я на коленях буду служить вам.
- Вот что, мне нужно незамеченным войти в дом и до поры до времени укрыться где-нибудь от посторонних взглядов.
- Это легче легкого, сеньорито: я вас проведу в вашу прежнюю спальню, помните?
- Да. А кто там теперь спит?
- Никто, сеньорито, никто. Ваш отец велел ничего не трогать в вашей комнате до сегодняшнего дня, когда все наследство должно будет достаться новому господину; а я каждый день прибираю там, чищу ваши вещи, платье, оружие, словно вы там по-прежнему живете.
- Спасибо, дружище!
- Так что, ежели желаете, можете надеть ваш лучший камзол, он в полном порядке. Только ваши лошади состарились, как и я. А все-таки никто их из конюшни не выводит.
- Так идем же, - сказал дон Энрике, воодушевленный добрыми вестями.
- Я пройду вперед и открою вам вход с улицы, чтобы никто вас не заметил.
- Отлично… А в котором часу назначено венчание?
- Капеллана ждут в девять.
- Ну, так ступай, открой нам дверь.
Старик с проворством юноши бегом вернулся к дому и поспешил отворить дверь, которая вела прямо в покои дона Энрике.
Подойдя к своему прежнему жилищу, дон Энрике побледнел, сердце его забилось сильнее. Дон Диего молча следовал за ним. Пабло ожидал их в прихожей. Друзья вошли, никем не замеченные.
Все комнаты на половине дона Энрике сохранились в том виде, в каком он их оставил; на всем лежала печать самого тщательного ухода. Обстановка, оружие, платье - все содержалось в образцовом порядке.
Сердце дона Энрике сжалось, он с трудом преодолел волнение.
- Ну, вот мы и дома, - сказал он дону Диего. - А как, по-вашему, нам следует поступить дальше?
- Я думаю, не пойти ли мне сообщить обо всем вице-королю. С его стороны было бы так великодушно поддержать вас своим присутствием в этом трудном деле…
- Боюсь, что он откажет.
- Как знать? Во всяком случае, я попытаюсь. Бракосочетание состоится не раньше девяти утра, я успею пойти во дворец и поговорить с вице-королем. Согласны?
- С условием, что вы вернетесь не позже девяти.
- Разумеется.
- Тогда согласен.
- Послушайтесь моего совета и наденьте ваш парадный костюм.
- Зачем?
- У меня созрел один план. Прошу вас, сделайте это ради меня.
- Хорошо.
- Итак, я не задержусь. Велите открыть мне, когда я постучу в дверь.
- Будьте покойны, Пабло ни на шаг не отойдет от меня.
- Я никогда, никогда вас не покину, - с восторгом подтвердил старик.
Индиано ушел, а дон Энрике стал переодеваться.
Его старший друг направился во дворец; он был уверен, что маркиз де Мансера, верный своей привычке, уже поднялся. В прихожей сидела Паулита.
- Что ты здесь делаешь, Паулита? - удивился дон Диего.
- Я пришла просить его светлость помиловать моего мужа.
- Ты еще не говорила с ним?
- Нет.
- Обещаю помочь тебе. Если мое дело завершится успешно, можешь быть уверена, что я испрошу помилование для твоего мужа.
- Дай-то бог! - вздохнула молодая женщина.
Дон Диего вошел в покои вице-короля.
- Как дела? - весело спросил маркиз, приветствуя своего крестника.
- Сеньор, я осмелился снова беспокоить вашу светлость по поводу нашего дела…
- Касающегося дона Энрике?
- Да, сеньор.
- Что слышно нового?
- Сеньор, мы успешно действуем; противник осажден, наши силы, а под ними я подразумеваю дона Энрике, проникли в крепость, хотя пока еще тайно.
- Это просто замечательно! - рассмеялся вице-король. - Но не позже чем через два часа мы перейдем в наступление. Мне думается, дону Энрике следует появиться как раз в тот момент, когда начнется бракосочетание.
- Совершенно верно. Мы хотели просить вашу светлость о такой большой милости, что я почти не решаюсь надеяться… Сеньор, я задумал разыграть целое представление. Дон Энрике появится во время бракосочетания и заявит свои права на наследство и невесту. А так как ему нельзя отказать ни в том, ни в другом, то вместо дона Хусто под венец встанет дон Энрике. К свадьбе, как известно, все заранее подготовлено.
- Это было бы превосходно.
- Мы хотели просить вашу светлость быть посаженым отцом на свадьбе дона Энрике.
- Однако, если я вдруг появлюсь в доме графини без приглашения, дон Хусто всполошится, и никакой неожиданности уже не выйдет.
- Все предусмотрено, ваша светлость. Вы проследуете в покои молодого графа де Торре-Леаль никем не замеченным, и спектакль удастся на славу…
Быстро поднявшись, вице-король вышел в соседнюю комнату и предоставил дону Диего в одиночестве размышлять, что это означает.
Немного времени спустя маркиз де Мансера вновь появился. На нем был роскошный костюм для торжественных выходов, на груди сверкали регалии. В правой руке он держал черную шляпу, а в левой - длинный темный плащ.
- Я готов, крестник! - воскликнул он весело. - Помогите мне накинуть плащ.
Дон Диего накинул плащ на плечи вице-короля, тот взял шляпу и вместе со своим крестником вышел из покоев.
- Я думаю, - сказал вице-король, - что у нас получится великолепное представление; подготовь мы все заранее, и то не получилось бы лучше.
Они вышли в прихожую, где сидела Паулита.
- Сеньора, - сказал ей вице-король, - если вы желаете поговорить со мной, придите попозже, сейчас я занят важным делом.
Паулита почтительно поклонилась, а дон Диего, отстав немного от вице-короля, сказал молодой женщине:
- Ступай в дом графини де Торре-Леаль и жди там. Сохрани все в строгой тайне, и я тебе ручаюсь за успех.
- Благодарствуйте, - ответила Паулита.
- О чем вы говорили с этой женщиной? - спросил вице-король.
- Я взял на себя смелость пообещать, что через два часа ваша светлость окажет ей милость, о которой она пришла просить вас.
- А в чем дело?
- Об этом ваша светлость узнает самое позднее через два часа, когда ваша светлость уже дарует эту милость.
- Вы слишком уверены…
- В доброте вашей светлости, она мне и в самом деле хорошо известна.
Вице-король и дон Диего, закутанные в плащи до самых глаз, подошли, никем не замеченные, к покоям дона Энрике; услышав стук, старый Пабло поспешно отворил дверь.
Дон Диего провел вице-короля в комнату, где их ожидал дон Энрике.
Юноша уже успел облачиться в придворный костюм; при виде вице-короля он встал к нему навстречу и склонил голову, чтобы поцеловать ему руку. Но вице-король раскрыл объятья и дружелюбно произнес:
- Дон Энрике, я буду вашим посаженым отцом и хочу обнять вас, как сына.
С этими словами он ласково обнял юношу.
- Час близится, - продолжал вице-король, - я хочу дать указания, как вам надлежит поступать. Слушайте же меня внимательно, не пропустите ни единого слова.
- Будьте спокойны, ваша светлость, мы ничего не забудем.
Вице-король опустился в кресло и, усадив около себя дона Диего и дона Энрике, сообщил им свои распоряжения.
Знатные гости заполнили домашнюю часовню графини де Торре-Леаль. Жених и невеста вошли в ризницу, откуда им надлежало появиться для совершения обряда.
Среди этого блестящего общества вызывали некоторое недоумение три фигуры, стоявшие поблизости от алтаря. Странные незнакомцы, не потрудившиеся даже в церкви снять свои плащи, уже начали вызывать толки среди гостей, когда из ризницы вышли нареченные и завладели всеобщим вниманием.
Дон Хусто сиял счастьем, Хулия была бледна и печальна.
Начался обряд, священник обратился к невесте со словами:
- Хулия де Лафонт, согласны ли вы назвать своим мужем и спутником жизни сеньора дона Хусто Салинаса де Саламанка-и-Баус?
Невеста в нерешительности молчала.
- Нет, - раздался близ алтаря мужественный и сильный голос. Все обернулись, у Хулии вырвался крик. Один из трех незнакомцев, сбросив плащ, выступил вперед.
- Я супруг этой сеньоры, я, дон Энрике Руис де Мендилуэта, граф де Торре-Леаль.
Дон Хусто в ужасе попятился, словно перед ним выросло привидение.
В этот момент из ризницы появилась женщина.
- Ты не можешь быть ни супругом, ни графом де Торре-Леаль, ибо ты пират, я сама видела тебя среди пиратов.
То была донья Ана. Дон Энрике побледнел и, словно в поисках поддержки, устремил взгляд на своих спутников.
Тогда второй из трех незнакомцев скинул плащ и, встав рядом с доном Энрике, произнес властным голосом:
- Я, дон Антонио Себастьян де Толедо, маркиз де Мансера, милостью нашего монарха и господина вице-король Новой Испании, утверждаю, что эта женщина лжет, ибо знатный граф де Торре-Леаль по моему повелению и как слуга его величества отправился жить среди пиратов.
Все замерли от удивления.
- Граф, - продолжал вице-король, - подайте руку вашей супруге; я буду вашим посаженым отцом, а сеньора графиня посаженой матерью.
- Весьма охотно, - ответила донья Гуадалупе.
- Что же касается вас, дон Хусто, завтра же собирайтесь в путь на Филиппины.
- А мой муж, - воскликнула Паулита, которой удалось пробраться вперед и стать перед вице-королем. - Тот, что отбил дона Энрике у королевской стражи?
- Помилован, - ответил вице-король. - Можно продолжать бракосочетание.
На следующий день дон Хусто отправился в ссылку на Филиппины, а донья Ана навсегда удалилась в монастырь.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42