На благородство пиратов, рассуждал дон Диего, надеяться нечего.
Женщины на берегу разделяли эти муки томительного ожидания, никто не решался произнести ни слова.
- Лодка причалила! - сказал Индиано.
- Спускают трап, - добавила одна из женщин.
- А вот и донья Марина, - подхватили остальные, увидев, что с корабля в лодку сошла женщина.
Лодка повернула назад, дон Диего готов был лететь ей навстречу.
Наконец она причалила, женщина под вуалью прыгнула на песок. Дон Диего, раскрыв объятия, кинулся к ней навстречу и вдруг отпрянул с горестным криком. Он узнал донью Ану.
- Это не моя жена, нет, нет! Меня обманули! Надо мной насмеялись! - кричал он. - Негодяи!
- А донья Марина? - спросили перепуганную донью Ану женщины.
- Кажется, она на другом судне, - ответила та.
- Лучше смерть! - воскликнул дон Диего и бросился к океану.
Гребцы угадали его намерение, и не успел он добежать до берега, как они схватили его.
- Пустите, дайте мне умереть! - кричал Индиано. - Марина, моя жена, наложница пирата! Дайте же мне умереть, если вы не такие же низкие люди, как те!
Но тщетно рвался дон Диего из крепких рук гребцов.
Тем временем донья Ана обратилась к женщинам:
- Вы что-нибудь знаете о доне Кристобале де Эстрада?
- Он погиб в бою, - услышала она в ответ.
Вскрикнув, донья Ана упала без чувств.
Дон Диего утих и в мрачном молчании выслушивал уговоры женщин.
Донья Ана, придя в себя, взглянула на дона Диего, потом склонилась к его ногам и прошептала:
- Я так одинока. Будьте мне отцом, братом, защитником. Сохраните вашу жизнь ради дочери. И ради мщения!
Взглянув на нее, дон Диего воскликнул:
- Да, я буду жить, и мы отомстим!
XIII. НА БОРТУ КОРАБЛЯ
В донье Марине трудно было узнать наивную девушку, с которой мы познакомились в столице Новой Испании в те времена, когда она выражалась поэтическим языком патриархальных обитателей Мексики. Выйдя замуж, она в своем новом положении знатной дамы быстро освоила все тонкости европейской цивилизации.
При виде доньи Марины рой ужасных мыслей закружился в голове дона Энрике. Несомненно, дон Диего сочтет себя умышленно обманутым и припишет дону Энрике этот коварный заговор; таким образом, благородный поступок, которым гордился юноша, превратится в воображении дона Диего в постыдный и низкий обман.
- Итак, вы отомщены, дон Энрике, - прервала наконец тягостное молчание донья Марина.
- Сеньора, - ответил юноша, и голос его дрогнул. - Клянусь богом, я не способен на такой гнусный поступок.
- Но чем же объяснить ваше присутствие среди этих людей, мой плен и те козни, которые - я чувствую - плетутся вокруг меня?
- Сеньора, все говорит против меня. Но бог мне свидетель, что все произошло помимо моей воли, и вы можете рассчитывать на мою помощь.
- На что мне теперь ваша помощь? Дон Диего погиб, дочь потеряна…
- Вы ошибаетесь, сеньора; дон Диего жив и разыскал свою дочь…
- Дон Диего жив? И дочь моя жива?! - воскликнула, поднимаясь, донья Марина. - Ах, прошу вас, повторите еще раз эти слова. Но не надо меня обманывать, не надо.
- Дон Диего жив; я говорил с ним и от него знаю, что ваша дочь тоже жива.
- Так почему же вы были так жестоки и скрыли от него, где я нахожусь?
- Сеньора, судьба нас преследует, она зло насмеялась над нами. Я обещал вашему супругу добиться вашего освобождения, вернуть ему вас. Мне удалось уговорить Моргана отпустить вас; но по какой-то роковой ошибке, которая до сих пор остается для меня загадкой, другая женщина, пленница с флагманского корабля, была освобождена вместо вас.
- Боже мой! Что же теперь будет?
- С борта нашего судна я наблюдал сцену, происшедшую на берегу между этой женщиной и вашим супругом: он бросился к ней навстречу, уверенный, что это вы…
- Несчастный!
- Понимаете ли вы, сеньора, весь ужас происшедшего? Дон Диего, конечно, решил, - и не без оснований: ибо все говорит против меня, - что я обманул его, что я сыграл с ним злую шутку, а я, я готов был своей жизнью заплатить за вашу свободу…
- Разве вы больше не враг дону Диего?
- Нет, нет, не думайте, донья Марина, что я могу забыть нанесенное мне жестокое оскорбление. Помните, какую шутку сыграл со мною ваш супруг в тот злополучный для меня день, когда вы давали бал в честь вице-короля? По милости дона Диего я потерял родину, имя - все в жизни.
- Дон Энрике, как беспощадны ваши упреки в такое невыносимо тягостное для меня время.
- Сеньора, это не упреки, с моей стороны было бы слишком не по-рыцарски упрекать вас. Я только хотел сказать, что еще не рассчитался с вашим супругом; но этот долг чести я взыщу с него в другое время, а теперь, когда над вами и над ним нависла беда, вы можете всецело рассчитывать на мою поддержку и помощь. Слава богу, я оказался в трудную минуту поблизости от вас, и я вас спасу, хотя бы ценой собственной жизни.
- У вас поистине золотое сердце.
- Нет, нет, сеньора, это не так, я просто не могу идти против своей совести.
- Скажите, вам известно, с каким намерением меня привели сюда?
- Да, сеньора.
- Итак, я во власти Моргана. Он надеется превратить меня в свою любовницу, в игрушку своих страстей. О, этот человек готов на все, лишь бы удовлетворить свои низкие желания. Когда меня на носилках принесли в его дом, я поняла, что настал мой последний час. Страха во мне не было, я считала дона Диего погибшим, мою малютку Леонору навсегда для меня потерянной, и я приготовилась умереть. Смотрите.
Донья Марина выхватила из-за корсажа маленький кинжал с золотой рукояткой.
- Этот кинжал, - продолжала она, - отравлен; яд приготовлен из сока растений, известных лишь нам, коренным обитателям Нового Света. Смерть наступает мгновенно. Я хотела умереть, потому что ни на что больше не надеялась. Но теперь я хочу жить, жить ради дочери и мужа. Не правда ли, я должна жить?
- Конечно, вы должны жить, сеньора.
- Но мне придется вести жестокую борьбу каждый день, каждый час, каждый миг. Преодолеть страх, страдания, устоять против силы, соблазна, может быть, против самой смерти.
- Это верно. Вас ждут суровые испытания.
- Я ничего не страшусь, если вы обещаете помочь мне.
- Я помогу вам, сеньора, хотя бы мне это стоило жизни.
- Тогда у меня хватит сил выдержать все. Мне надо знать, что кто-то поддерживает меня, разделяет мои страдания, а если мне придется умереть, расскажет дону Диего и Леоноре, на какие муки я пошла ради них.
- Так будьте мужественны до конца, сеньора.
- Вы думаете, что у меня недостанет сил, что я уступлю?
- Никогда. Я только опасаюсь, что в минуту отчаяния вы обратите против себя это страшное оружие.
- Вы правы, - сказала донья Марина и кинула кинжал в волны.
- Что вы сделали! - воскликнул дон Энрике.
- Кто знает, пожалуй, я не выдержала бы испытания и покончила бы с собой. А я хочу жить, жить. У меня должно хватить сил, а если я не выдержу, значит, борьба оказалась неравной. Но я не покончу с собой, нет.
- Положитесь на провидение, донья Марина, оно даст вам силы, и, наконец, доверьтесь мне, я буду вашей поддержкой.
- Бог свидетель вашего обещания!
- И я исполню его.
Подошедший в этот момент Хуан Дарьен прервал их разговор.
- Будь я проклят, если вам не знакомы все женщины этой страны, - сказал он. - Вы с таким жаром ведете беседу, словно вас связывают с сеньорой необыкновенно важные дела.
- Эта дама, - ответил дон Энрике, - супруга моего близкого друга, вот почему я принимаю в ней участие.
- Совершенно верно, - подтвердила донья Марина, несколько успокоенная после разговора с доном Энрике, - сеньор - друг моего мужа.
- Я хочу добиться ее освобождения, - сказал дон Энрике, - и надеюсь на вашу дружескую помощь.
- Боюсь, что тут вы потерпите поражение: сердце адмирала основательно село на мель или, вернее, пошло ко дну из-за этих черных глаз. Не так-то просто снова поднять его на воду.
- Но мы все же попытаемся, правда? - сказал Энрике.
- Что ж, я готов, но ежели адмирал ляжет в дрейф и даст бортовой залп по нашей посудине, мы как пить дать пойдем ко дну…
- Кто знает, может, он уже позабыл о сеньоре, раз до сих пор не удосужился за ней прислать.
- И не надейтесь, вот увидите, скоро он сам за ней явится.
- Надеюсь на бога и на вашу помощь.
Флотилии предстояло подойти к берегу, чтобы получить контрибуцию от губернатора Панамы.
Объясним, почему испанский губернатор посылал пирату так называемую военную дань.
Когда Морган овладел городом Портобело, он отрядил в Панаму двух пленных, наказав им собрать выкуп в сто тысяч реалов, в противном случае пират грозился сжечь Панаму дотла.
Узнав о высадке пиратов, губернатор Панамы немедля выступил с войсками в поход; он надеялся, что гарнизон отстоит крепость, а его помощь сведется к преследованию и разгрому отступающего противника; вместо этого люди Моргана преградили ему путь в горном ущелье.
Разъяренный губернатор пригрозил пирату беспощадной войной, но пират лишь посмеялся над его угрозами и продолжал настаивать на уплате ста тысяч реалов, которые по тем временам назывались «военной данью».
Торговцы и землевладельцы сложились, чтобы откупиться от Моргана. Деньги договорились вручить пиратам на побережье.
Дул попутный ветер, и вскоре после полудня пиратская флотилия достигла назначенного места; посланцы адмирала подошли на шлюпке к берегу, чтобы получить обещанный выкуп.
Тем временем Морган на другой шлюпке отправился на «Венеру» за своей пленницей.
Донья Марина решила проявить на первых порах покорность. Для победы над пиратом надо было вооружиться не только силой духа, но и хитростью. В ее положении, кроме мужества, требовалась осмотрительность, от обороны ей предстояло со временем перейти к наступлению.
Она задумала, не прибегая к крайностям, приобрести власть над сердцем этого человека, а чтобы добиться такой власти, нужно было внушить ему то глубокое и чистое чувство, ту истинную любовь, которая возвышает душу и торжествует над плотским вожделением.
Удастся ли ей победить? Сердце подсказывало, что такая победа возможна, но разум напоминал, что она решительно ничего не знает ни о прежней жизни пирата, ни об его нраве. Донья Марина захотела очистить душу пирата, подготовить ее к жертве, зажечь в ней пламя той высокой страсти, которая приводит к самоотречению; она задумала очистительным огнем облагородить сердце Моргана, превратить его греховные намерения в добродетельные.
- Подошла шлюпка адмирала, - сказал дон Энрике, - как прикажете мне поступить, сеньора? Желаете ли вы, чтобы я поговорил с ним?
- Нет, дон Энрике, - спокойно ответила донья Марина, - предоставьте все мне, у меня есть план. Что бы вы ни услыхали, ничему не верьте и не сомневайтесь во мне. Не судите по внешним обстоятельствам, не покидайте меня, будьте настороже. Если услышите, что против меня замышляется зло, сообщите мне. Вот и все. Когда мне понадобится ваша помощь, я позову вас; а пока сделайте вид, будто моя участь вам совсем безразлична. Но главное, еще раз прошу, - не доверяйтесь видимости и не судите меня по ней.
Морган был уже на борту «Венеры» и в сопровождении Хуана Дарьена направлялся к Марине.
Молодая женщина сняла с себя все драгоценности, которыми ее украсили в ту злополучную ночь, и постаралась придать своему наряду как можно более простой и скромный вид.
- Бог да хранит вас, красавица, - сказал Морган, протягивая ей руку, - я пришел, чтобы проводить вас на мой корабль, где вы будете жить королевой.
- Сеньор, - ответила донья Марина, - близ вас я могу быть лишь вашей рабыней. Я ваша пленница, ваша военная добыча, располагайте же мною по своей прихоти; если желаете, можете бросить меня за борт, как негодный груз, - я целиком в вашей власти.
Морган с восхищением внимал словам доньи Марины; ее красота заворожила его, кроткий и нежный голос, исполненный печальной покорности, пробудил в его сердце неведомое дотоле чувство.
Еще ни к одной женщине в мире пират не испытывал этой робкой почтительности, которая не позволяла ему ни обнять ее, ни приказать ей следовать за ним.
Такое явление можно наблюдать часто: самый суровый и беспощадный человек, чье закаленное сердце бесстрашно встретит любую опасность, чье мужество не дрогнет даже перед смертельной угрозой, легче других поддается очарованию и власти любви. Близ слабой женщины он вдруг робеет, превращается в безвольного ребенка.
Донья Марина разгадала, что происходит в душе пирата, но не захотела воспользоваться своим мгновенным торжеством, таившим в себе тем больше опасности, чем покорнее казался адмирал в эту минуту.
- Приказывайте, сеньор, - сказала она, - я готова, как послушная рабыня, последовать за вами.
- Следуйте за мной, сеньора, - ответил Морган, - но не как рабыня, нет, а как моя владычица и королева.
Пираты, приспешники Моргана, почтительно стояли в стороне, предоставляя адмиралу на свободе беседовать с его пленницей; когда же донья Марина встала и оперлась на руку адмирала, все приблизились. Морган бережно подвел донью Марину к трапу и помог ей спуститься в шлюпку.
Дон Энрике украдкой наблюдал за всем происходившим. Проводив шлюпку долгим взглядом, он беззвучно прошептал:
- Кто разгадает сердце женщины?
Поднявшись на флагман, донья Марина призвала к себе на помощь небо:
- Господи, не оставь меня своим милосердием!
XIV. ПОЕДИНОК
Донья Марина произвела на Моргана чарующее впечатление; каждое слово, каждое движение молодой женщины таило в себе особую прелесть, он больше ни о чем не думал, только о ней, и чувствовал себя ее счастливым обладателем.
Человеку непреклонной, железной воли в голову не приходило, что хрупкая женщина задумала отстоять себя одна, своими слабыми силами, на том самом корабле, где слово адмирала было законом для всех, где под его взглядом, бывало, бледнели испытанные судьбой искатели приключений.
Меньше всего Морган ожидал встретить сопротивление со стороны доньи Марины, но именно за эту мысль, как за спасительный якорь, ухватилась молодая женщина.
Морган и донья Марина поднялись на флагман.
Стоял тихий день, легкий ветер веял над океаном, освежая знойный берег своим ласковым дыханием. Солнце закатилось за горы, окрасив пылающим отблеском облака на горизонте.
Влюбленный пират впервые чувствовал себя поэтом. Моряк, для которого тучи, солнце и небо были всего лишь вестниками надвигающейся бури или благоприятного ветра, вдруг увидел несказанную красоту перламутровых облаков и темневших на горизонте горных вершин.
Стоя рядом с доньей Мариной, он не решался с ней заговорить; наконец, сделав огромное усилие и преодолев робость, которая была ему внове, он обратился к донье Марине. Она молча слушала его.
- Сеньора, - начал Морган, - можете ли вы объяснить, что со мной происходит? Стоило мне увидеть вас, и меня точно огнем обожгло. С тех пор как вы со мной, все вокруг стало таким прекрасным. Таких женщин, как вы, я еще не встречал в жизни. Ваши глаза сводят меня с ума. Стоит мне нечаянно коснуться вашей руки, как меня охватывает странная дрожь. Я хочу обнять вас и не решаюсь, робею перед вами, как мальчик. Толкуют, будто вы, женщины Нового Света, владеете приворотными средствами, они помогают вам привлекать мужчин; вы порабощаете волю, сердце, внушаете страсть, убиваете своей любовью. Уж не околдовали ли вы меня в самом деле? Почему я так внезапно полюбил вас и так нерешителен с вами? Почему я испытываю к вам то, что мне не доводилось испытывать ни к одной женщине?
- Сеньор, женщины на моей родине вызывают любовь мужчин блеском своих темных глаз и пламенным взором, но больше всего своей любовью; наша любовь сильна, как любовь девственной могучей природы; но наши мужчины тоже любят нас так, как не умеют любить ни в одной стране, вот отчего они получают в любви высшее наслаждение: они ждут, пока душа женщины не будет охвачена истинной страстью, не смешивая желание с любовью, ибо у нас на родине душа сочетается с душой не ради минутного забвения и не за тем, чтобы утолить мгновенное желание, но для того, чтобы создать вечные и нерушимые узы, которые крепнут с каждым днем все больше и больше. Нам не надо ни колдовства, ни амулетов; нам нужна лишь любовь, настоящая любовь.
- Сеньора, - ответил Морган, - прекрасные женщины всех стран всходили на мой корабль, чтобы подарить меня своей любовью, но я еще никогда не чувствовал к ним такого влечения, как к вам. Если вы и впрямь не прибегали к колдовству, то чем объяснить мое чувство к вам?
- Адмирал! - воскликнула донья Марина. - Верите ли вы в бога?
Морган был ошеломлен таким неожиданным вопросом, который, казалось ему, совсем не вязался с их беседой.
- Скажите, - настаивала донья Марина, - верите ли вы в бога?
- В бога?
- Да, во всемогущего творца, который поднимает и успокаивает бури в морских просторах, проникает своим оком в недра земли и в тайники нашего сердца. Верите ли вы в бога?
- Да разве моряк, живущий среди волн, ветров и бурь, может не верить в бога? Конечно, верю, сеньора, но почему вы об этом спрашиваете?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42