– Ты так думаешь? – спросил он. – А по мне, так лучше бы пошел дождь. Меня тянет напиться до чертиков при мысли, что придется провести половину дня и весь вечер в компании пресыщенных аристократов, богачей и наделенных властью чиновников.
– Ты слишком много пьешь, Уоррик, – упрекнула брата Джесси.
Он бросил на нее насмешливый взгляд, на его лоб упала белокурая прядь волос.
– А тебе не нравится? – спросил он. – Ну извини!
Он прошел мимо нее и вернулся в комнату. Джесси хотела окликнуть брата, попросить прощения за свое замечание, сказать, что ее упрек вызван только беспокойством. Но Джесси промолчала, не сумев найти нужных слов. У них обоих в жизни появились секреты, которые отдаляли их друг от друга.
У Джесси стало тяжело на сердце. Опершись на перила, она снова взглянула в сад, но Лукаса Галлахера уже нигде не увидела. Девушка почувствовала одновременно облегчение и разочарование.
Джесси решила при первой же встрече с Харрисоном договориться с ним о дате свадьбы. Среди недели она так и не встретилась с ним и увидела его лишь на вечере, устроенном Беатрис в саду.
Погода стояла великолепная. Дул свежий ветерок, доносивший благоухание весенних цветов.
– Вот видишь, – подтвердил Уоррик, – Господь решил не нарушать планы нашей матери.
Джесси засмеялась, чуть не подавившись пуншем. В их усадьбу постепенно съезжались гости, в основном соседи – состоятельные люди, удостоившиеся приглашения в дом Беатрис. Джентльмены все во фраках и высоких цилиндрах, а дамы – в изящных нарядах, украшенных фамильными драгоценностями. Леди носили шляпки с вуалями, прикрывавшими их нежные лица от южного послеполуденного солнца и ветра в саду. В усадьбе играл струнный квартет, приглашенный из Блэкхейвен-Бей, и сладкие звуки льющейся музыки настраивали собравшихся на лирический лад.
Окинув взглядом улыбающихся гостей, одетых в разноцветные шелка, Джесси подумала, что перед ней предстал ее мир во всем своем великолепии, и у нее защемило сердце. В ее мире пили шампанское и ели бутерброды с копченым лососем и огурцами, разговаривали приглушенными голосами под звон хрустальных бокалов и играли в крокет. Здесь царила утонченная роскошь, созданная тяжелым трудом многочисленного рабочего люда, в том числе и каторжников, закованных в кандалы, истязаемых плетьми и мучимых холодом, отчаянием и одиночеством. И Лукас Галлахер тоже часть ее мира, только другой социальной категории. Джесси и Лукас соприкасались, но лишь в строго определенной мере. Они не могли общаться на равных, флиртовать и целоваться. Они не могли любить друг друга.
– Не поворачивайся. – Уоррик понизил голос. – Он сейчас стоит под глицинией вместе с матерью.
– Кто – он? – прошептала Джесси, подавляя в себе желание обернуться и взглянуть туда, куда смотрел сейчас ее брат.
– Капитан Бойд, гроза скрывающихся от правосудия преступников и непослушных девиц, а также охотник за богатыми вдовушками.
Джесси прижала пальцы к губам, стараясь спрятать улыбку. Медленно обернувшись, она сделала вид, что обводит взглядом гостей, и наконец посмотрела туда, где среди ухоженных розовых кустов росла большая глициния. Она увидела низкорослого коренастого мужчину с темными, посеребренными сединой волосами и пышными усами. Он целовал руку Беатрис – Я видела этого человека на берегу в штормовую ночь, – узнала его Джесси, стараясь разглядеть выражение лица матери, которая, взяв гостя под руку, направилась вместе с ним в сторону лужайки. – А ты уверен, что мама не воспринимает серьезно его ухаживания?
В голосе Джесси слышалась тревога. Уоррик рассмеялся так громко, что привлек к себе внимание гостей.
– Ты, наверное, шутишь, – промолвил он. – Состояние Бойда весьма незначительное, а мама к браку относится как к финансовой сделке. Для нее такая сделка невыгодна.
Джесси внимательно посмотрела на брата.
– Неужели ты думаешь, что мама совершенно не любила нашего отца? – тихо спросила она, хмуря брови.
Уоррик грустно улыбнулся.
– Конечно, нет. Брак с нашим отцом устроили ее родители. Она пошла навстречу их пожеланиям, потому что всегда предпочитала приспосабливаться к обстоятельствам, а не идти против них. Наша мама так и не узнала, что такое любовь.
Струнный квартет заиграл Гайдна. Нежные печальные звуки наполняли сердце грустью. Музыка лилась, смешиваясь с гулом голосов собиравшихся в саду гостей. Джесси не сводила глаз с матери. Беатрис обернулась. На ее лице сияла улыбка. Сейчас мать показалась Джесси очень молодой и счастливой. Должно быть, в молодости Беатрис слыла настоящей красавицей.
– Значит, ты уверен, что она никогда в жизни не влюблялась? – задумчиво спросила Джесси.
Уоррик хмыкнул.
– Ты о маме? Думаю, что нет.
Джесси перевела взгляд на струнный квартет. Она с детства знала приглашенных музыкантов, четырех пожилых колонистов, одетых в старомодные бриджи. Они с готовностью откликались на все приглашения и старались придать вечеринкам и приемам неповторимую атмосферу, английский колорит. Но тут Джесси заметила, что в составе квартета произошли изменения – появился молодой музыкант. Она не видела его лица, но стройная фигура и грациозные движения показались ей знакомыми. Наконец Джесси узнала его, и у нее перехватило дыхание.
– Уоррик, – взволнованно промолвила она, схватив брата за руку, – почему в струнном квартете, прибывшем из Блэкхейвен-Бей, играет мой грум?
Глава 23
Уоррик усмехнулся:
– Разве ты не знаешь, что случилось? Джейкоб Маккалистер заболел. Когда он приехал сегодня на хозяйственный двор, слуги заметили, что его лицо покрыто красными пятнами.
– Красными пятнами? – ахнула Джесси.
– Да. Он заболел корью. Его отправили домой. А его приятели заявили, что не смогут выступать без него, и поэтому Галлахер вызвался заменить Маккалистера. Оказывается, он играет на скрипке.
– Я впервые слышу о произошедшем, – поразилась Джессики голос ее стал глухим и бесцветным.
Она понимала, что не должна смотреть в упор на Галлахера, но ничего не могла с собой поделать. Он приковал к себе все ее внимание.
Джесси любовалась им. В движениях его стройного гибкого тела ощущались скрытые мощь и энергия. Лукас походил на неукротимого хищного волка, затесавшегося в стадо самодовольных, ведущих размеренный образ жизни овец. Джесси не стесняясь разглядывала его. Держа скрипку в руке, изуродованной шрамами от кандалов, он грациозными плавными движениями водил смычком по струнам так нежно, словно ласкал инструмент. Джесси узнавала и не узнавала Лукаса.
Таким она видела его впервые. Джесси вспомнила, с каким упорством Лукас работал киркой в карьере, с какой ловкостью и сноровкой он объезжал лошадей в загоне, как пропитывалась соленым потом его роба каторжника под знойным австралийским солнцем. Перед ее мысленным взором возник обнаженный по пояс Лукас, покрытый капельками испарины, блестящими в лучах заходящего солнца. Она вспомнила, как Лукас спасал детей в штормовую ночь, рискуя своей жизнью. И вот теперь она видела его в вечерней парадной одежде.
По тому, как ладно сидел на нем фрак и как уверенно он носил его, Джесси поняла, что Лукас когда-то принадлежал к ее кругу. Он чувствовал себя здесь, в саду, как рыба в воде. Его ничуть не смущала царящая атмосфера праздника. Джесси с замиранием сердца следила за выражением его лица. В глубине его зеленых глаз горел мятежный огонь.
Если бы Лукас Галлахер являлся одним из английских колонистов, он мог бы обмениваться сейчас приветствиями и любезностями с остальными приглашенными. Если бы он мог сейчас отложить скрипку в сторону и подойти к ней, не опасаясь нежелательных слухов и сплетен, Джесси взяла бы его под руку и прогулялась вместе с ним по дубовой аллее!
– Да, чертовски досадно, что пришлось оторвать Галлахера на целый день от дел в конюшне, – вздохнул Уоррик.
Джесси покраснела и отвела глаза в сторону.
– А где он раздобыл фрак?
Уоррик пожал плечами:
– Наверное, там же, где и скрипку.
И, сунув руки в карманы, он отправился в комнату для курения. Джесси дала себе слово, что больше не будет смотреть на Лукаса, но тут же нарушила его.
Лукас выглядел умиротворенным, счастливым и довольным. Джесси никогда еще не видела его таким. Она даже позавидовала его настроению.
Ей было тяжело смотреть на Лукаса и сознавать, что они никогда не будут вместе. Внезапно он поднял глаза, и их взгляды встретились. Джесси содрогнулась. Мурашки побежали у нее по спине. Она быстро отвернулась, заливаясь румянцем, и тяжело задышала, чувствуя, как сердце готово выпрыгнуть из груди. Ей не следовало больше смотреть в его сторону. Но музыка преследовала Джесси, от нее невозможно укрыться. Звуки скрипки, на которой играл Лукас, будоражили ее и не давали забыть о том, что ее любимый находится совсем рядом.
– Ну наконец-то я нашел тебя, дорогая! – воскликнул Харрисон, увидев Джесси, которая провожала гостей матери в восточную часть веранды. – Позвольте я помогу вам!
И Харрисон заботливо поддержал под руку пожилого джентльмена, поднимавшегося по ступеням крыльца.
– Приятного вечера, сэр, – с вежливым поклоном пожелал ему Харрисон, выслушав от старика слова благодарности.
Пожилой джентльмен уселся на стоявшую на веранде деревянную скамью. Джесси окинула Харрисона оценивающим взглядом. У него прямая горделивая осанка, румяные щеки, пышные каштановые бакенбарды. Внезапно она испытала к нему чувство искренней приязни. Джесси знала, что виновата перед женихом. А ведь Харрисон всегда хорошо относился к ней, проявляя заботу, учтивость, доброту и галантность. Джесси стала внушать себе, что будет счастлива в браке с таким человеком, что сможет обрести с ним покой и уверенность в завтрашнем дне. Харрисон улыбнулся. Джесси всегда нравилась его открытая мальчишеская улыбка.
– Уоррик передал, что ты ищешь меня, – сообщил он.
– Да, я действительно хотела тебя видеть.
Струнный квартет, где играл Лукас, сделал перерыв. Джесси взяла под руку Харрисона, и они стали медленно прогуливаться по открытой веранде дома. Вечерний ветерок доносил до их слуха издалека унылые звуки волынки, на которой играл старый Том. Джесси запретила себе оглядываться по сторонам, хотя ей очень хотелось узнать, где сейчас находится и что делает Галлахер. Она надеялась и одновременно боялась увидеть его. И тут внезапно она поняла, что, думая о Лукасе, она тем самым предает Харрисона, своего жениха.
– Я хотела обсудить с тобой один вопрос, – начала она.
Харрисон вдруг остановился и недовольно хмыкнул.
– Что с тобой? – спросила Джесси, бросив на него удивленный взгляд.
Подняв голову, Харрисон смотрел куда-то в сад, на пеструю толпу гостей. Его каштановые бакенбарды выделялись на фоне высокого, безупречно белого накрахмаленного воротничка, улыбка сошла с его лица, глаза возмущенно поблескивали.
– Что здесь делает этот человек? – резко спросил он.
Она проследила за его взглядом и увидела, что он смотрит на молодого темноволосого джентльмена, стоявшего у живой изгороди сада.
– Ты имеешь в виду Йена Рассела? – спросила Джесси. – Он дружит с Уорриком, они часто вместе ездят на охоту. А почему тебя удивило его присутствие?
Тонкие ноздри Харрисона нервно раздувались.
– Ты, наверное, еще ничего не слышала о нем.
– А что он натворил?
– Этот человек недавно женился. И представь себе, на ком! Он взял в жены воровку!
– Воровку? – с недоумением переспросила Джесси. – А-а! Ты, наверное, имеешь в виду, что он женился на бывшей каторжанке!
– Просто возмутительно, ты согласна? – Харрисон неправильно истолковал реакцию Джесси и решил, что она осуждает Рассела. – Как окружной судья я принял меры и лишил его всех слуг из числа каторжников. Рассел страшно возмущался моими действиями.
– О, Харрисон, как ты мог! – ахнула Джесси. – Ведь его имение может прийти в упадок и он разорится!
Харрисон зло усмехнулся.
– Расселу следовало прежде думать, а потом уже поступать столь опрометчивым образом! Его женитьба – полное безумие. И потом, не забывай, Джесмонд, я всего лишь стою на страже закона и выполняю его предписания.
Харрисон прав. По закону землевладелец терял право использовать в своих имениях труд каторжников в ряде случаев – в частности, при вступлении в брак с бывшим осужденным. Но Джесси не нравилось, что Харрисон нисколько не сочувствовал Расселу. Харрисон не допускал мысли о том, что бывшие каторжники могут получить равные права с состоятельными людьми, облеченными властью и имеющими вес в обществе.
– Слава Богу, Рассел не додумался привести сюда свою жену, – проговорил он, поправляя свои белоснежные манжеты. – Думаю, твоя мать позаботилась о том, чтобы он явился один. Ну и друзья у твоего брата!
Наблюдая за Харрисоном, Джесси думала, что ее жених очень похож на Беатрис. Мать, должно быть, поддалась на уговоры Уоррика и разрешила ему пригласить Рассела, но при условии, что нога его жены не ступит на землю Корбеттов.
Прислонившись к колонне, Джесси взглянула на прогуливавшихся по саду гостей.
– В Новом Южном Уэльсе, – заметила она, – бывшие преступники часто поступают на службу в дома и имения, и им разрешают жениться и выходить замуж. На самом деле отбывающие там наказание люди вступают в брак еще до истечения срока каторги.
– Да, но здесь не Новый Южный Уэльс. Слава Богу, мы живем на Тасмании, и здесь царят более строгие порядки. Так о чем ты хотела поговорить со мной, Джесмонд?
Джесси взглянула на жениха и вдруг поняла, что не сможет говорить с ним сейчас о свадьбе. Ее охватила паника. Джесси хотелось повернуться и убежать, но она не могла тронуться с места. Разве она способна покинуть вежливого уравновешенного Харрисона, скрыться от гостей матери, спрятаться от сладких звуков скрипки, на которой играл Галлахер?
– Джесмонд, что с тобой? – удивился Харрисон.
Сделав над собой усилие, Джесси улыбнулась:
– Давай сыграем в крокет.
На закате, когда в долине легли длинные тени, толпа гостей начала редеть. Джесси и Уоррик нашли время сыграть в крокет с Харрисоном и Филиппой.
– Ты неправильно делаешь удар, – горячился Уоррик, обращаясь к Филиппе. – Будь внимательнее!
Он быстро подошел к девушке и, обняв ее сзади, стал показывать, как надо делать замах деревянным молотком. Джесси украдкой бросила взгляд на хозяйственный двор, где стоял барак каторжников. Галлахер уже успел переодеться и теперь помогал гостям рассаживаться по экипажам и коляскам. Взглянув снова на Филиппу и брата, Джесси заметила, что Филиппа стоит ни жива ни мертва, затаив дыхание.
Да она, оказывается, влюблена в Уоррика! – удивленно подумала Джесси, наблюдая за молодыми людьми. Уоррик раздраженным тоном нетерпеливо учил Филиппу правильно держать молоток и делать замах, не замечая, какое впечатление производят на девушку его дружеские объятия. Глядя на залитое румянцем лицо Филиппы, Джесси вспоминала, как ее подруга в детстве поднимала паруса и пыталась править лодкой, когда Уоррик брал ее с собой в море. Филиппа ходила за ним по пятам, словно верная собака, носила его удочки, когда он шел на рыбалку, или подстреленных уток, когда он возвращался с охоты. Уже тогда, в детстве, она любила его, но никто не замечал ее чувства, потому что Филиппа как юная, хорошо воспитанная леди умела скрывать свое отношение к Уоррику.
Джесси внимательнее пригляделась к ним обоим. Уоррик выглядел беззаботным и ничего не подозревающим. А Филиппа, как всегда, блистала хорошими манерами и вела себя безупречно. Джесси удалось лишь один раз поймать ее страстный взгляд, обращенный на Уоррика, когда Харрисон пошутил и Уоррик, запрокинув голову, звонко рассмеялся. Его глаза искрились весельем, прядь белокурых, небрежно зачесанных назад волос упала на лоб. Джесси поняла, как сильно страдает Филиппа, и у нее сжалось сердце.
Джесси отвернулась. Она не понимала, как можно было так долго не замечать тех чувств, которые Филиппа испытывала к Уоррику. Возможно, причина состоит в том, что человек замечает чувства других лишь после того, как испытает их сам.
Поздно вечером Джесси отправилась на поиски брата и нашла его в бильярдной, он ходил с кием вокруг стола.
– Ты еще не спишь, Джесс? – рассеянно спросил Уоррик, склонившись над покрытым сукном столом и примериваясь, чтобы сделать очередной удар по шару.
В бильярдной горели лишь свечи в настенных канделябрах и царил полумрак. Джесси остановилась на пороге, она не могла разглядеть выражение глаз Уоррика, скрытых в тени. Он ударил кием по белому шару, тот стукнулся о красный, и последний скатился прямиком в лузу.
– Ты заработал три очка, – с улыбкой констатировала Джесси.
– Хочешь сыграть? – спросил Уоррик.
Она покачала головой.
– Я хотела кое о чем попросить тебя. – Джесси подошла к бильярдному столу. – Я решила устроить на следующей неделе небольшой пикник и пригласить Филиппу и Харрисона.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36