- Ваш муж?
- Да.
Майор перестал застегивать мундир и выпрямился.
- Вы уверены, что он мертв?
Это прозвучало как будто случайно, но Эммануэль словно ударили, наполнив страхом и целым вихрем предположений. Как часто она снова и снова спрашивала себя: «Кто?» В глубине души она была уверена, что Генри убили по ошибке, что целились в нее, - иона долго думала: кому она встала на пути? И вот теперь возникла ужасающая мысль, что Филипп…
Но он мертв.
Эммануэль наклонилась, чтобы поднять ножны майора-янки. Они чуть поблескивали в свете, угрожающие и смертоносные.
- Если вы спросите, видела ли я тело, то я отвечу, что нет. Вам следует поговорить с теми янки, что воевали в Байу-Креве. Это они убили его. - Она взяла саблю.
Ее взгляд был пронизан презрением к этому человеку, его форме и должности. Ненависть прозвучала и в ее голосе, когда она произнесла: - Они его и похоронили.
Глава 10
Эммануэль не стала прощаться с майором, когда Ганс помогал ему подняться на лошадь.
Она пошла на второй этаж взглянуть на Эмиля Руана, молодого солдата конфедератов. Именно с этой целью направлялась она в больницу, когда увидела страшную сцену на улице Конти. Но еще на лестнице ее внезапно охватила дрожь - столь сильная, что пришлось прижаться спиной к стене и закрыть глаза. Подозрения, что Генри Сантер умер вместо нее, были не напрасны. Кто-то, не только знающий, как стрелять из арбалета, но и где найти его - достаточно маленький, чтобы легко спрятать, но и смертоносный, - хотел именно ее смерти.
Только двое мужчин могли быть причастными к этому. Первым был Антуан Л а Туш, который охотился в болотах и протоках Бо-Ла со своим двоюродным братом Филиппом, когда тот был ребенком, и подарил ему арбалет. Но у Антуана не было причин желать ее смерти. А вот у Филиппа…
Нет, решила Эммануэль, оттолкнувшись от стены и двинувшись вверх по лестнице, нужно гнать прочь эти мысли и не поддаваться унизительным мгновениям слабости и страха. Антуан не способен совершить убийство. А Филипп мертв.
Она нашла лейтенанта Руана изнемогающим от лихорадки. При появлении Эммануэль он начал умолять ее сделать что-нибудь, чтобы отступила боль в ампутированной руке. Эммануэль и Ганс работали четыре часа, обмывая разгоряченное тело лейтенанта водой с уксусом, и дали ему опиум. Когда на смену пришел Рудольф, массивный негр из Сенегала, помогавший в больнице уже более десяти лет, Эммануэль устало поплелась домой, чтобы немного поспать.
В больницу она вернулась в десять, сразу после похоронной мессы по Генри, но к этому времени Руан уже спал вечным сном. Впрочем, она заранее знала, что рассвета он не увидит.
Эммануэль опустилась на потертый, обитый кожей стул в кабинете Генри. Ее руки безвольно лежали на коленях, глаза устремились на буйную листву банановых деревьев и бегонии, что нависали над стеной, окружающей больничный двор, но ничего не видели. Вдруг кто-то за спиной произнес:
- Сон - это не прихоть, моя дорогая. Ты выглядишь как бродяга.
Эммануэль обернулась.
- Антуан! - обрадовалась она и поспешно поднялась, чтобы пожать его руки и поцеловать в щеку, как принято во Франции при встрече друзей. Она никогда не понимала сдержанных американцев, которые старались даже не касаться друг друга. - Спасибо тебе за приход.
Антуан посмотрел на нее сверху вниз. Он улыбался, но глаза были серьезными. Эммануэль вспомнила, как она, хоть и на одно короткое мгновение, заподозрила его в попытке убийства, и смутилась.
- Что-то не так? - спросил Антуан.
Эммануэль устало выдохнула:
- Один из раненых умер в больнице.
- А… - Он выпустил ее руку и легонько коснулся щеки Эммануэль. - Тебе не следует принимать каждую смерть так близко к сердцу, малышка. Их слишком много…
Эммануэль вгляделась в его тонкое, с орлиным носом лицо.
- Ты разговаривал с Клер?
Он так сильно сжал губы, что они побелели. Они не ладили - Антуан и его младшая сестра.
- Она не скажет твоему начальнику военной полиции о наборе для убийства вампиров, если ты имеешь в виду именно это. Но думаю, нам нечего бояться. Арбалет действительно необычный, Эммануэль, но я полагаю, что он существует не в единственном экземпляре. Должны быть и другие, похожие на него. - Антуан помолчал, затем внезапно рассмеялся: - Определенно их несколько, поскольку одним был убит Генри Сантер.
Эммануэль отрицательно покачала головой. У нее тревожно сжалось сердце.
- Тот арбалет, который ты подарил Филиппу, исчез, Антуан. Кто-то его взял.
- Бог мой! - Антуан подошел к окну, оперся на раму локтем и задумчиво поднес кулак к губам. - Понятно, почему ты не хотела, чтобы о нем узнал этот янки.
- Где ты его приобрел? - Антуан повернул к ней голову, и в его глазах Эммануэль увидела удивление. Она поспешно добавила: - Если не хочешь, не отвечай. Скажи только: этот человек может рассказать о тебе?
- Неуверен. Но думаю, что ты его знаешь лучше, чем я.
Эммануэль удивленно покачала головой:
- Кто это?
- Папа Джон.
От изумления Эммануэль долго не могла вымолвить ни слова. Кровь с силой стучала в висках.
- Что с тобой? - произнес Антуан. Эммануэль поспешно приложила палец к его губам.
- Вчера я сказала начальнику военной полиции, что Генри бывал на болотах.
- Что?
- Я не знала, откуда появился арбалет, и просто хотела, чтобы янки занялся чем-то другим и отвязался от нашей больницы. Я не могла представить…
- Не волнуйся. - Антуан ободряюще сжал ее руку. - Папа Джон посвящен во многие городские тайны, но ничего не скажет. - Внезапно он нахмурился. - Не скажет?
Зак сидел за маленьким круглым столом в кафе «Акуйя» на углу улиц Сент-Анн и Шартр, потягивая приправленный цикорием кофе и безучастно наблюдая, как два пожилых креола играют в домино. Рокочущий голос, в котором слышался странный шотландский акцент, внезапно прервал его мысли:
- И никто не сказал тебе, приятель, что после ранения нужно отдыхать?
- Именно это я и делаю, - медленно улыбнулся Зак другу. - К тому же у меня не рана, а царапина.
- Вот как? - Хэмиш приставил рядом с ним металлический стул и опустился на него со вздохом, который говорил о жаре, усталости и натертых ногах. - Я знаю трех парней из Огайо, которые молятся, чтобы ты не умер, и они не пошли под трибунал.
- Ты нашел их?
- Да. - Хэмиш снял шляпу и начал обмахивать красное потное лицо. - Я также побеседовал с другом Ярдли. Оказалось, что он заядлый игрок. Большую часть времени проводит, путешествуя вдоль реки на лошади. Он клянется, что Ярдли провел весь вечер с ним, хотя больше никто не может этого подтвердить.
Повернувшись, Зак позвал официанта, чтобы заказать еще два кофе.
- Ярдли мог задолжать?
- Я проверяю это. Пока могу сказать, что он ошивается в не подходящей для доктора компании. И Сантер был очень недоволен этим.
- Ярдли говорил, что он был особым другом Филиппа де Бове.
Зак помолчал, пока официант с едва скрываемым раздражением ставил чашки с кофе на их стол. Двое янки в форме не приносили дохода заведению, однако ни в одном кафе Нового Орлеана не осмелились бы отказать этим людям. Примерно с месяц назад в обувном магазине солдатам унионистов не продали пару ботинок, и тогда генерал Батлер приказал конфисковать торговую точку, а имущество продать на аукционе.
Хэмиш наклонился вперед.
- Как ты думаешь, что это значит?
- Трудно сказать. Но у меня есть еще одно имя, которое ты можешь добавить в свой список. - Он помолчал, пока Хэмиш вытаскивал свою записную книжку. - Это молодой немец по имени Ганс, работающий в больнице Сантера в качестве сиделки. По рассказам мадам де Бове, он был ранен в прошлом мае на войне. Узнай про него как можно больше.
Хэмиш кивнул, затем поднял глаза.
- Ты не спросил об этой странной стреле.
Зак медленно отпил кофе.
- Ты сегодня утром хорошо потрудился.
- Да. Я нашел джентльмена по имени Ла Барр, который говорил, что у него был дубовый ящичек, обитый медью по углам, и в нем хранилось то, что он назвал «набор для убийства вампиров».
- Вампиров?
- Да. - Рыжие усы Хэмиша дернулись. - Там были деревянный кол, крест, сосуд со святой водой и миниатюрный арбалет с четырьмя деревянными стрелами с серебряными наконечниками.
- И куда подевался этот набор?
- Он утверждает, что отдал его прошлой весной какому-то королю вуду в качестве платы за любовный амулет.
- Талисман сработал?
- Ла Барр не сказал, - буркнул Хэмиш. - Но назвал мне имя короля вуду - Папа Джон, это старый чернокожий, который живет за городом, в болотах на дороге к Байу-Соваж. - Он взял свой кофе и покачал головой. - Я знаю о королевах и колдуньях вуду, но никогда не слышал о королях.
- Мне уже говорили об одном, - задумчиво произнес Зак, глядя через улицу на железную решетку дома, около которой какой-то грек в феске установил прилавок и начал продавать мороженое. Рядом с ним мулатка в красном платье выкрикивала: «Имбирное пиво! Холодное!»
- Он приехал сюда после переворота в Санто-Доминго.
Хэмиш провел толстой рукой по лицу.
- Восстание рабов? Не хочу об этом даже вспоминать.
Зак покачал головой:
- Это было иначе. Сначала цветные начали стрелять в белых, затем состоятельные чернокожие сочли, что французская революция не принесла обещанных «свободы» и «равенства».
- Я знаю, - буркнул Хэмиш, - что, в конце концов, на острове практически не осталось белых - ни мужчин, ни женщин, ни детей. - Массивный ньюйоркец с шумом сделал большой глоток и медленно поднял взгляд на Зака. - Однако откуда вам известно об этом Папе Джоне?
- Мадам де Бове сообщила, что Генри Сантер часто ездил туда.
- Это она сказала? Про короля вуду? Что наш добрый доктор нашел с ним общего?
Зак бросил несколько монет на стол.
- Похоже, они оба интересовались лечебными растениями и старыми индейскими рецептами.
Хэмиш с сожалением посмотрел на небо.
- Мы вряд ли сможем съездить туда и вернуться до темноты.
- Сегодня будет полная луна, - улыбнулся Зак.
Хэмиш отставил стул; металлические ножки скрипнули на камнях.
- Ну, это воодушевляет. Мы отправляемся в темноте на болото, где полно аллигаторов, чтобы поговорить с бывшим рабом, который собирает землю с детских могилок и мешает с кровью девственниц, - и я должен радоваться тому, что наша встреча будет при полной луне?
Солнце неотвратимо двигалось на запад. Позади остался город с его тщательно ухоженными садами, высокими домиками и стоящими на Эспланад-авеню особняками. Дикая природа окружала всадников. Деревья еще не просохли от дождя, омуты были переполнены черной водой, а в траве шуршали невидимые создания. Поначалу им встречалось довольно много хижин, покосившихся, с подпертыми бревнами стенами. В полях паслись коровы, равнодушно отгоняющие мух хвостами, у рек удили рыбу подростки, молчаливо провожая глазами двух офицеров-северян.
Жизнь в этой сельской местности сильно отличалась от Нового Орлеана с его театрами, тесно стоящими друг к другу домами и тонкими запахами дам, которые гонялись за нарядами из Парижа. Вскоре перестали попадаться даже самые жалкие хатки с их дощатыми стенами и дымящимися кострами, на которых готовилась еда. Грязная дорога со следами колеи превратилась в тропинку, которую трудно было различить в густых зарослях между раскидистыми кипарисами и бледно-зелеными ивами, чьи редкие ветви медленно колыхались под вечерним бризом.
- Мне следовало подождать до завтра, чтобы поговорить с вами о короле вуду, - сказал Хэмиш и внезапно выругался, поскольку его лошадь оступилась на ржавеющих досках кадки с индиго, неведомым образом очутившейся в зарослях тростника. Какое-то создание выскочило из камыша и с всплеском скрылось в воде, отчего конь Хэмиша шарахнулся снова. Воздух, казалось, был наполнен стрекотанием насекомых; где-то перекликались утки и дикие гуси, по земле темными тенями пробегали маленькие зверьки, похожие на мышей.
- Он ждет нас именно сегодня, - произнес Зак.
- Боже, как он может знать о нашем визите?
Зак усмехнулся:
- Если ты им заинтересуешься, он немедленно будет в курсе этого.
- Ха! - произнес Хэмиш, затем опять выругался, поскольку от крика совы его лошадь нервно закрутилась на месте. - Мы едем ночью к тому, кто скорее всего замешан в убийстве.
Зак поднял голову, глядя на большое облако стрекоз - в этих местах их называли убийцами москитов.
- Я в этом не совсем уверен.
- Что? - Хэмиш с трудом повернулся назад, чтобы посмотреть в глаза Заку. - Но… у него был арбалет.
- Да. Вот почему я не думаю, что он совершил убийство, поскольку это странное оружие неизбежно привело бы нас к нему. Лечебные травы и порошки с любовными снадобьями - это больше ему подходит.
- И потому он не может быть преступником?
- Не в данном случае. - Увидев, что перед ним в темноте появилось какое-то строение, Зак резко натянул поводья, останавливая лошадь.
Он представлял себе жилье Папы Джона в виде хижины скваттера, выстроенной из неровных досок и покрытой кусками обмазанной дегтем бумаги - подобных строений было много между побережьем и рекой Байу-Соваж. Дом знахаря на болотах наверняка должен был быть грубо сколоченным, похожим на жалкие убежища загородных бедняков. Однако ничего подобного в этом на удивление элегантном здании, сооруженном из очищенных от коры бревен кипарисов и покрытом тростником, не было. Казалось, что этот круглый, со ступенчатой конической крышей дом построили в джунглях Африки, чтобы перенести сюда, в болота южной Луизианы. В дверном проеме стоял высокий худой чернокожий. К нему вели ступеньки наклонной лестницы, сделанной из связанных камышом стволов молодых деревьев.
- Не думаю, что я построил дом по всем принятым у нас правилам, - произнес негр, - но получилось довольно неплохо.
- Сколько лет вам было, когда вы покинули Африку? - спросил Зак, заставляя свою лошадь двигаться вперед.
Глаза старика заметно просветлели.
- Двенадцать. Или что-то около этого.
- О чем вы говорите? - поинтересовался Хэмиш, переводя взгляд с Зака на негра.
- О доме, - ответил Зак, спрыгивая с лошади. - И об Африке. - Подняв голову, он пристально вгляделся в старика. - Вы сойдете вниз или нам подняться к вам?
- Пожалуйста, - произнес Папа Джон, отступая.
Хэмиш издал странный сдавленный звук, но Зак подтолкнул его к лестнице. Старик улыбнулся, показывая большие, желтые от возраста, но ровные зубы.
Оттенок его кожи напоминал цвет эбонитового дерева и выдавал в нем уроженца Африки. На морщинистом от возраста лице остались зигзагообразные следы племенных татуировок, которые придавали ему угрожающий и вместе с тем привлекательный вид. Удивлял контраст между этой черной, странно раскрашенной кожей и белоснежной рубашкой с жабо, в которую негр был одет. По тому, что о нем знал Зак, старику должно быть около восьмидесяти. Тем не менее, Папа Джон сохранил гордую осанку. В свете уходящего дня была заметна только небольшая седина в его черных коротких курчавых волосах.
Внутри дома была одна большая комната, очень чистая и просто обставленная - с кроватью, столом и причудливо вырезанной полкой. С открытых стропил свисали гроздья высушенных растений. Их едкий аромат смешивался с влажным воздухом болот и резким запахом недавно отесанных бревен и керосиновой лампы, тускло сияющей среди мрака. Свечи в доме не горели.
Кроме лечебных трав, что свешивались сверху, ничто не напоминало о занятиях обитателя дома. Красная шторка закрывала половину комнаты, и первое, что сделал Хэмиш, - это отдернул занавес, за которым оказался целый ряд полок, шедших вдоль стены. Чего только не было на них - от связок с черным испанским мхом до таинственных, закрытых белыми фарфоровыми крышками синих стеклянных пузырьков и доверху заполненных раковинами, грубо вырезанных из дерева блюд.
Зак наклонился, высматривая змею, которую, как ему говорили, держит у себя король вуду, но единственным живым существом был большой белый кот, неподвижно растянувшийся на одной из полок. Поначалу Зак решил, что он мертв, но кот повернул голову и уставился на него немигающими зелеными глазами.
- Нет, у меня нет змеи, - немного удивленно произнес чернокожий. Он все еще продолжал стоять у дверей. - И то, что вас интересует, тоже не здесь.
- Откуда вы знаете, зачем мы пожаловали к вам? - спросил Хэмиш. Его голос прозвучал требовательно и грозно, как и положено нью-йоркскому полицейскому.
Губы нефа медленно растянулись в недоброй улыбке.
- Что вы можете искать, кроме земли с детских могилок и крови девственниц?
Хэмиш с трудом сдержал эмоции. Тем не менее его глаза удивленно округлились, а на мясистых щеках появились капли пота, несмотря на прохладу в доме негра.
- И где это?
Старик небрежно повел плечом:
- Зачем мне нужно хранить у себя арбалеты для убийства вампиров? Это предрассудки белых людей. - Новый Орлеан уже шестьдесят лет был американским, но в речи негра чувствовался мелодичный французский акцент. Чтобы яснее выразить свою мысль, он помогал себе жестами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30