, и Торнтон Уайлдер, и Эдна Фербер Эдна Фербер (1887 – 1968) – американская писательница, автор романов и рассказов, в которых с любопытством и состраданием повествует о жизни Среднего Запада.

, и Джон Голсуорси. Нельсон видел книги, которых никто больше не читает или по крайней мере не изучает: «Анатомия меланхолии», «Антология Спун-Ривер», «Молодые львы», «Домой возврата нет», «Баттерфидд, 8», «Кристин, дочь Лавранса» «Анатомия меланхолии» (1621) – книга английского писателя, ученого, священника Роберта Бертона (1557 – 1640). Это психологически-философское сочинение пользовалось большим успехом у современников, потом было забыто. Интерес к Бертону-стилисту возродили Стерн, заимствовавший из него целые куски, и романтики. «Антология Спун-Ривер» (1915) – сборник трагико-сатирических эпитафий американского поэта Эдгара Ли Мастерса (1989 – 1950); об этой книге было сказано, что она останется классикой, пока Америка остается Америкой. «Молодые львы» (1948) – роман американского писателя Ирвина Шоу (1913 – 1984) о молодых людях на войне. «Домой возврата нет» (1940) – посмертно изданный роман американского писателя Томаса Вулфа (1900 – 1938). «Кристин, дочь Лавранса» – трилогия норвежской писательницы Сигрид Унсет (1882 – 1949).

и даже, к собственному изумлению, Джеймса Хогга, которого не нашел в прошлые свои посещения: «Повесть о войнах Монтроза», том третий. В падении книги раскрывались, переплеты трескались, страницы хлопали, словно крылья подбитой птицы. Однако Нельсон и Виктория не задерживались, чтобы проводить их взглядом, – они бросались к ближайшей полке и обратно, бесперебойно, как кочегары, швыряли книги в разверстую пасть тьмы. Нельсон уже различал внизу коническую груду, осыпавшуюся под градом все новых и новых томов. Ему пришло в голову, что по крайней мере книги, которые они выкидывают из окон, не сгорят.
Тем временем выстрелы звучали все чаще, словно лопающийся попкорн. Сквозь нестройные хлопки полицейских пистолетов слышался ровный треск автоматных очередей; крики Кралевича и Гроссмауля казались не менее громкими, чем глухой рев мегафона, который приказывал им прекратить огонь. Из окна Нельсон не видел площади, но различал фигурки полицейских, перебегающий от дерева к дереву между Харбор-холлом и библиотекой; видел яркие вспышки пистолетов.
И вот, когда последняя охапка авторов второго эшелона – Сомерсет Моэм, и Перл Бак Бак Перл (1892 – 1973) – американская писательница, автор романов о Китае. Лауреат Нобелевской премии (1938).

, и Джеймс Гулд Коззенс Коззенс Джеймс Гулд (1903 – 1978) – американский писатель, автор книг о жизни среднего класса.

, – хлопая страницами, полетела в окно, Виктория остановила Нельсона, тронув его за правое, больное запястье. Нельсон еле стоял на ватных ногах, перед глазами кружились галактики черных звезд.
– Хватит. – Виктория перегнулась через подоконник и оглядела кучу под стеной, потом взяла Нельсона за руку и потянула к подоконнику.
– Вы первая, – сказал он.
Ноги подламывались. Виктория легко вспрыгнула на окно и, босая, села на корточки на подоконнике. Как только она перестала его поддерживать, Нельсон осел на пол.
– Ну же! – крикнула она, двумя руками дергая цепь.
Однако Нельсон остался сидеть у стены, раскинув ноги. Бинт весь промок, с рукава капала кровь.
– Про… простите, – выдавил он. Боль толчками отдавалась в руке, голова клонилась на грудь.
Дым клубами вползал по лестнице, висел между стеллажами, опускаясь все ниже. Языки пламени лизали щели в полу. Нельсона припекало, но он не мог двинуться. «Последнее, что я увижу, прежде чем попасть в ад, – подумал он, – это горящие книги».
В глазах потемнело.
Две холодные руки подняли его лицо, пальцы разлепили веки. Он увидел перед собой лицо Виктории. Ее зрачки превратились в вертикальные щелочки, как у кошки. «Я никогда не делала этого с мужчиной», – прошептала она, словно обращаясь к самой себе.
– Что не делали? – пробормотал Нельсон. Глаза щипало, дым обжигал ноздри и рот.
Потом он так и не понял, было ли это на самом деле. В резком свете пожара Виктория рывком расстегнула три верхние пуговицы и обнажила грудь. В слезах от едкого дыма, Нельсон тем не менее заметил, что кожа у нее, как у молодой. Он тупо смотрел, как она провела по себе острым ногтем; сразу проступила густая темная кровь. Он почувствовал ее руки у себя на затылке, почувствовал, как его помертвевшие губы прижимаются к теплой кровоточащей груди. До конца своих дней он не мог сказать, вправду ли это было, но, кажется, он пил кровь с привкусом железа и чего-то сладкого; густая и теплая, она текла в горло, распространяя жар в груди, руках и ногах. Перед глазами прояснилось, темные точки исчезли. Холодные руки подняли его подбородок. Он широко открыл глаза и увидел перед собой лицо Викторинис. Зрачки у нее были круглые и бесстрастные, как обычно.
– Все, пора, – сказала она.
– А давай! – выкрикнул Нельсон, дивясь невесть откуда взявшимся силам. Он подобрал ноги под себя, рывком встал и вместе с Викторинис запрыгнул на подоконник. Они присели бок о бок, словно две горгульи. Все внизу было четким, как никогда. В тенях вырисовывались малейшие детали. Деревья гудели, как камертоны. Сквозь треск очередей и рев пламени Нельсон различал стрекот сверчков, уханье сов, даже червей, кротов и мышей под дерном, спешащих прочь от горящего здания. Прямо под окном рассыпанную кучу книг озарило алое зарево из нижних окон библиотеки.
Мышцы пульсировали новой жизнью, ноги напружились. Нельсон еле удерживался, чтобы не спрыгнуть с подоконника.
– Ну что, полетели? – бесшабашно выкрикнул он.
– Не глупите, – сказала Викторинис и прыгнула, увлекая его за собой. Нельсон с криком упал во тьму.

Он не помнил, как они приземлились, как шли к Харбор-холлу, как поднимались на лифте. Первое, что он помнил, – то, как начал приходить в себя на диване в кабинете у Викторинис. Рука была перевязана чистым бинтом и заботливо уложена на грудь. На ней была половина наручников, цепь свисала вниз. На потолке плясали отсветы огня, слышались стрельба и крики. Он сел. Голова кружилась. Викторинис в рваной испачканной копотью пижаме и спортивных туфлях пригнулась у окна, выходящего на площадь. Она рукой подозвала Нельсона – ее запястье тоже охватывал наручник. Бледную шапочку седых волос освещало алое зарево.
– Посмотрите в окно, Нельсон.
Он встал. Голова была неестественно легкой, но больше не кружилась. Викторинис жестом показала, чтобы он пригнулся.
– Осторожно, стекло, – предупредила она.
Все окна в кабинете были выбиты, пол – усеян осколками. Нельсон согнулся пополам, прошел по хрустящему стеклу и опустился на колени рядом с Викторинис. Площадь под ними живописно озаряло пламя Торнфильдской библиотеки. По газону метались тени деревьев и фонарных столбов, снопы жарких искр взлетали в темное небо. Из каждого окна старой библиотеки огненным болидом вырывалось пламя, лизало кирпичи, покрывая их черной копотью. В часовой башне бушевал огонь; казалось, горят самые кирпичи. Багровый дым валил из черной дыры на месте разбитого циферблата; оплавленные стрелки повисли вниз.
– Все эти книги! – ахнул Нельсон.
– Да, – прошептала Викторинис. Пламя отражалось в ее зрачках. – Все эти книги.
– Хоть книгохранилище вне опасности, – сказал Нельсон и перевел взгляд вниз. Сердце его упало. Крошечные фигурки полицейских в касках и бронежилетах, пригнувшись за деревьями, стреляли поверх библиотечной крыши. Гроссмауль лежал на мостовой, от его головы растекалась лужица крови. Чуть дальше распростерлась Лотарингия Эльзас, но Кралевич/Ямисович отступал по V-образной крыше. Он скользил на покатой стеклянной плоскости, продолжая отстреливаться. Пули разбивали стекло, сеть трещин под его ногами разбегалась все дальше. Тем не менее, израсходовав очередной магазин, он сорвал с пояса новый. Марко Кралевич, литературный критик, окончательно и бесповоротно превратился в Слободана Ямисовича, командира Драгана, палача Сребеницы.
– Что он кричит? – прошептал Нельсон.
Виктория только мотнула головой.
И тут рокот, более низкий, чем рев огня, привлек внимание всех – Ямисовича на трескающемся стекле, полицейских за деревьями, Нельсона и Викторинис у окна. Башня Торнфильдской библиотеки оседала. Щель быстро увеличивалась; из нее взвилось пламя. Сквозь грохот рушащегося фундамента и хриплый рев огня Нельсон вроде бы различил колокольный звон, чуть ли не мелодию. Скользнув взглядом по охваченной пламенем башне, он увидел на парапете светлую фигурку; та словно плясала под колокольный звон, вскидывая ноги и размахивая руками.
– Господи, это Вита! – Он зажал рукой рот. – Или Робин… или кто…
Викторинис подняла взгляд к вершине башни. Светлая фигурка плясала в ореоле багрового дыма; сноп алмазных искр отражался в ее серебристой коже.

Внизу ближайший к башне полицейский бежал в направлении деревьев, размахивая руками и крича товарищам, чтобы те спасались; остальные полицейские отступали к зданиям по периметру площади. Ямисович поднял автомат и выпустил очередь по кренящейся башне; казалось, он что-то беззвучно выкрикивает. Фигура на парапете выпрямилась в пламени, руки по швам, как ныряльщик. Сквозь рев огня, сквозь колокольный трезвон и треск автоматной очереди Нельсон услышал голос, который звонко декламировал стихи.

Ум с ума сходил на том,
Что «не то» на деле – «то же».
Сходно все и все несхоже,
Сложность явлена в простом.

Пение шло как бы из головы Нельсона, но он повернулся к Виктории. Та широко раскрытыми глазами смотрела на вершину башни.

Стало ясно: если два
В единицу превратилось,
Если разность совместилась,
Ум не прав, любовь права.

– Вы тоже слышите? – сказал Нельсон. – Мне не кажется, что я брежу.
– Что слышу? – прошептала Виктория, хотя глаза ее не отрываясь смотрели на бледную фигуру.

Возглашаем антифон:
Все – и страсть, и верность – хрупко!
Где ты, феникс, где голубка?
Их огонь огнем спален В. Шекспир, «Феникс и голубка», пер. В. Левика.

.

Башня переломилась. Когда охваченный пламенем парапет ускользал из-под ее ног, светлая фигура выгнула спину, сложилась пополам и рыбкой нырнула в стеклянную крышу книгохранилища, описав в воздухе серебряную дугу. В тот же миг фасад башни начал сползать вниз в клубах дыма и искр. Стекло под Ямисовичем проломилось, и он упал, все еще давя на спуск разряженного автомата. В следующий миг ревущая огненная мacca рухнула на стеклянную крышу и со вселенским грохотом посыпалась в щель. Нельсон и Виктория пригнулись, но Нельсон тут же снова поднял голову. Вулканическое извержение огня, дыма, искр взметнулось выше Харбор-холла, даже выше, чем была часовая башня. В лицо дохнуло обжигающим жаром, алые отсветы наполняли комнату адским блеском. Нельсон и Виктория вцепились друг в дружку и зажмурились. Чудилось, что столб пламени над площадью будет реветь вечно, однако в следующее мгновение он опал. Жар в кабинете начал слабеть, отсветы почти погасли. Снова выглянув в окно, Нельсон и Виктория увидели остов старой библиотеки, черный на фоне обезумевшей геенны. Одна из стен рухнула, взорвавшись искрами и дымом. Из книгохранилища валили густые клубы, подсвеченные снизу дрожащим пламенем.
– Словно адские врата, – промолвил Нельсон, вцепившись в подоконник и глядя вниз. Облегчение мешалось со всепоглощающим чувством вины; он почти жалел, что не сгорел заживо на дне книгохранилища. «Мне следовало бы лежать под тоннами раскаленных кирпичей, – думал он. – Корчиться от боли, пока мясо обугливается на костях, кровь шипит, глаза и мозг…»
Виктория вздохнула и отошла от окна. Она нагнулась над столом, смахнула со стула осколки и села. Нельсон отвернулся от горящей библиотеки и собственного жгучего раскаяния. Пижама на Виктории была порвана и в копоти, по лицу размазана сажа.
– Вы понимаете, что это значит? – спросила Викторинис.
Нельсон задумался, но ощутил только усталость, боль, стыд и недоумение.
– Нет, – кротко сказал он.
– Фактически вы – декан факультета английской литературы.
Нельсон заморгал и прижал изувеченную руку к груди.
– Простите?
– Выгляните в окно, Нельсон. – Викторинис пожала плечами. – Библиотека горит, как угольная шахта. К утру каждый том обратится в золу. Пожар будут тушить много дней.
За треском огня и криками полицейских Нельсон различил пожарные сирены.
– Кажется, я вас не понимаю. – Он оттолкнулся здоровой рукой и сел на подоконник.
– Пока мы говорим, университет вылетает в трубу. На наших глазах он превращается из крупнейшего научно-исследовательского учреждения Северной Америки – может быть, даже мира – в ничто. Любой заштатный колледж Америки будет стоять в рейтингах выше нас. К завтрашнему полудню всякий мало-мальски стоящий профессор будет рассылать резюме во все учреждения, где еще есть библиотека. К середине лета здесь останутся только лекторы, адъюнкты и преподаватели литературной композиции. Другими словами, посредственность, несостоявшиеся ученые и полные неудачники. – Что-то вроде улыбки тронуло ее губы. – И вы.
Она встала, и впервые за последние месяцы эта маленькая хрупкая женщина показалась Нельсону больше и внушительнее его.
– Суть в том, Нельсон, что ни один человек хоть с какими-нибудь перспективами не захочет быть деканом в университете без библиотеки. – Теперь она и впрямь улыбнулась. – Так что никого лучше вас на это место не сыщешь.
Она оглядела кабинет. Слабые отсветы пламени вспыхивали на стенах.
– Нам с вами надо решить, что мы скажем полиции.
– В алых отблесках ее лицо как будто бы еще заострилось. – Насколько я припоминаю, когда мы очнулись, башня уже горела. Я не видела ни Виты… ни кого-нибудь другого. А вы?
– Я… – Нельсон замер с открытым ртом. Он и сам нетвердо верил в то, что произошло; быть может, это были галлюцинации. Ему хотелось забыть все, и особенно голую фигуру в углу.
– Но ведь только несколько минут назад, с башни… я видел… вы видели…
– Кусок расплавленного колокола. Часть механизма.
Нельсон облизнул спекшиеся губы. Он открыл рот, да так ничего и не сказал. Он знал, что будет есть себя поедом не только за события последних месяцев, но и за тело в часовой башне, за пожар в библиотеке, за все, что случится потом…
– Я не помню… почти ничего. Наверное, я был в бреду.
Виктория коротко кивнула и отвернулась.
– Оставляю это все вам, Нельсон. Мне тут ничего больше не нужно.
Она пошла к дверям. Нельсон стиснул зубы. Каждый шаг отдавался мучительной болью в руке, тем не менее он двинулся за Викторией.
– Постойте, – позвал он и тут же подумал: «Что я делаю?»
Виктория задержалась в дверях: хрупкая светлая фигурка на фоне темного соседнего помещения.
– Мы могли бы… возродить факультет. – Он шагнул к Виктории, хрустя разбитым стеклом. – Подумайте, что мы могли бы сделать. Создать факультет, на котором не будет мелочных дрязг, который впитает все лучшее из традиционной науки и новаторской теории. Даже лучше… – Он в волнении сделал еще шаг. – Мы могли бы совершенно по-новому соединить науку с учебой, чтобы они взаимообогащались, как и должно быть. Мы можем сделать факультет поистине демократическим, с каждым обходиться уважительно, платить преподавателям литературной композиции и лекторам столько, чтобы они могли жить, дать им шанс принять участие в чем-то действительно революционном, чтобы преподавание стало наукой, наука – преподаванием, а хорошо проведенный семинар значил не меньше опубликованной статьи, чтобы…
Однако Виктория исчезла, дверной проем был пуст. Нельсон от боли закусил губу и шагнул в соседнее помещение. Большая стеклянная дверь медленно закрывалась, и Нельсон, рванув вперед, успел в нее проскочить. В полутемном коридоре, который ночью освещала всего одна лампочка, медленно закрывались двери лифта.
– Виктория! – Нельсон в два прыжка оказался у лифта I и нажал кнопку. Вопреки ожиданию, он успел: двери вздрогнули и снова разъехались. Нельсон рванулся в кабину; имя Виктории замерло у него на губах.
Кабина была пуста. Нельсон обернулся. В коридор тоже никого не было.
– Виктория? – снова позвал он.
Она не ответила, но в шахте – у Нельсона волосы на загривке зашевелились – звучал ее удаляющийся смех словно перезвон ледяных колокольчиков.

19. ГЛАВА ПЕРВАЯ

Год и несколько месяцев спустя, утром в понедельник второй недели осеннего семестра, Нельсон Гумбольдт – разведенный отец, одинокий мужчина с котом декан факультета литературы в новом Мидвестерне – пробудился от сна о прежней своей жизни. Если не считать того, что он все это время висел, не касаясь ногами пола, во сне не было ничего сюрреалистического, не было даже сверхобычной яркости или четкости.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47