Канеллу дернули за руку, и, обернувшись, она встретилась взглядом с дочерью.
— Мама, почему этот дядечка такой ворчун? — спросила Аннас тем особенным детским шепотом, который слышен всем на сто шагов вокруг. Канелла так и обмерла.
— Тс-с! — яростно шикнула она, испугавшись, что иерарх расслышит этакое оскорбление. Впрочем, Заваль ничем не показал, что услышал вопрос Аннас, и по-прежнему увлеченно беседовал с Тормоном.
— Ты уверен? — услышала Канелла его вопрос. — Это было действительно живое существо? Ты не мог ошибиться?
— Нет, мой господин, — покачал головой Тормон. — Громадная зверюга, сущий исполин, уж это точно — никогда таких не видел, но вот жив бедолага или нет, понятия не имею. Вряд ли он протянул до сих пор, а впрочем — кто знает?
— И ты можешь провести меня туда? Если все окажется так, как ты сказал, — получишь награду.
— Я проведу вас к нему, мой господин.
— Славный парень!
Иерарх — сам иерарх! — обнял за плечи мужа Канеллы. Женщина едва не задохнулась от гордости.
— Что же, в путь, — между тем продолжал Заваль. — Не стоит тащить с собой в горы твое семейство — пускай отдохнут здесь в тепле и уюте и дождутся нашего возвращения.
При этих словах Канелле стало не по себе. Она поглядела за спину иерарха, на сумрачных, закованных в доспехи солдат и их сурового, бесстрастного командира. Единственным человеком, который не вызывал у Канеллы страх, была невысокая пухленькая женщина с черными, чуть сбрызнутыми сединой волосами, да и та хмурилась, явно кипя от невысказанного гнева. Канелла вдруг осознала, что ей отчаянно не хочется здесь оставаться. Угрюмое, с отвесными склонами ущелье с единственным выходом показалось ей самой настоящей ловушкой. Не будь дурой, строго сказала себе Канелла. Уж если не доверять слуге Мириаля — то кому вообще доверять?
В считанные минуты все было устроено. Канелла робко, вполголоса высказала беспокойство о своих конях, но ей ответили, что для них отыщется местечко в здешних конюшнях. И верно — покуда в город послали гонцов за повозками и могучими, выносливыми волами, пару вороных на глазах у Канеллы удобно разместили в конюшне. И все это время она спиной ощущала сверлящий взгляд иерарха, который едва сдерживал нетерпение.
Наконец все было готово. Лорд Блейд, бесстрастный командир Мечей Божьих, который должен был сопровождать иерарха и приданную ему охрану, одолжил Тормону свежего коня. Теперь можно было отправляться в путь. Тормон крепко обнял жену и дочь.
— Это ненадолго, любовь моя, — заверил он. — Скорее всего мы вернемся к ночи или же, в крайнем случае, завтра утром — смотря сколько времени займет вытащить того бедолагу из-под завала. Вот покончим с этим делом — и тогда уж подумаем, как устроиться на зиму.
Канелла судорожно сглотнула и вновь сурово велела себе не глупить.
— Поторопись, — прошептала она. — И еще, Тормон… будь осторожен, ладно?
Вольный торговец ухмыльнулся:
— Не волнуйся, любовь моя, я не собираюсь там надрываться. Всю черную работенку сделают эти здоровенные вояки.
В последний раз обняв жену, он взобрался на своего коня. Отряд двинулся к туннелю, пронизавшему скалы насквозь и выводившему прямо в город, и Канелла поспешно отвернулась, не в силах смотреть им вслед. Зияющий мрак туннеля чудился ей разинутой пастью чудовища, которое вот-вот проглотит неосторожную жертву.
— Пойдем, дорогая моя.
Кто-то взял Канеллу за руку, и та, стремительно обернувшись, оказалась лицом к лицу с той самой невысокой седеющей женщиной — Канелла уже знала, что это суффраган Гиларра, вторая после иерарха в глазах Мириаля.
— Моя госпожа… — пролепетала она, пытаясь поклониться, но женщина с добродушным смешком остановила ее:
— Оставь ты эти поклоны… Канелла, верно? Жизнь и так чересчур коротка. Пойдем со мной, дорогая, ты и малышка отдохнете в моем доме. У меня сынишка примерно ее лет.
Гиларра повела Канеллу и Аннас к чистеньким белым домам, где жили ремесленники, но вдруг дорогу им преградил гвардеец.
— Прошу прощенья, леди, — сказал он, — но мой командир и иерарх Заваль приказали, чтобы эти двое до их возвращения оставались в Цитадели Мечей Божьих.
Гиларра не изменилась в лице, хотя Канелла заметила в ее глазах сердитый огонек.
— Что ж, я только что изменила этот приказ. Гвардеец вежливо, но неуступчиво покачал головой:
— Мне очень жаль, леди, но лорд Блейд и иерарх весьма ясно выразили свое желание, а я не смею им противоречить. Быть может, ты сама поговоришь с ними об этом, когда они вернутся?
— Уж будь уверен, поговорю. — В голосе Гиларры прозвенел гнев, но, когда она обернулась к Канелле, на губах ее вновь играла улыбка. — Ох уж эти мужчины! Искренне желая дать вам приют, они даже не подумали, что в моем доме тебе было бы куда уютнее, чем в этих ледяных казармах! — Гиларра пожала плечами — чересчур небрежно, подумалось Канелле. — Ну да не важно, дорогая моя, не станем причинять хлопоты вашему провожатому. Ступайте с ним, пусть устроит вас на отдых, а уж я к вам попозже загляну.
Она одарила невезучего гвардейца долгим ледяным взглядом:
— Смотри позаботься о том, чтобы они устроились как следует. Слышишь?
И ушла — прежде чем Канелла успела вставить хотя бы слово.
У этого гвардейца был не такой уж грозный и зловещий вид. Канелла успокоилась немного, когда у него нашлись доброе слово и веселая улыбка для Аннас. Он провел жену и дочь вольного торговца через поселение ремесленников, а затем все трое вошли в золотые ворота, за которыми располагалось само Внутреннее Святилище. Канелла изумилась не на шутку, увидев по правую руку фруктовый сад, а слева большой цветник и огород — цветы и овощи, правда, изрядно пострадали от дождя. Она и сама не знала, что ожидала здесь увидеть — видимо, нечто более возвышенное… За садом виднелись еще дома, более высокие и внушительные с виду, чем жилища ремесленников. Все здания были из того же золотистого камня, что и окрестные скалы.
Миновав и эти дома, гвардеец и его подопечные вошли в обширный внутренний двор перед самим Храмом Мириаля.
Канелла благоговейно ахнула при виде этого великолепия, искусно вырезанного прямо в скале, — даже не верилось, что руки смертных способны сотворить такое чудо. Наверняка в создании Храма принял участие сам Бог. Если лорд иерарх будет доволен их находкой, быть может, он позволит ей заглянуть в Храм…
— Мамочка, я вся промокла!
— Пойдем, хозяюшка, пойдем. Нечего попусту торчать под дождем.
Канелла и не сознавала, что застыла на месте — покуда грубоватый голос гвардейца не пробудил ее от грез. Аннас нетерпеливо дергала мать за руку.
— Ох, извините, — пробормотала Канелла. Вслед за гвардейцем она повернула влево — и снова замерла, но уже по иной причине. Цитадель — а это, судя по всему, была именно она, — как и Храм, была высечена прямо в камне, но ей не хватало благоговейного старания мастеров, любовно высекавших малейшие детали фасада Храма. Цитадель была создана для войны — и ни для чего более. Угрюмая громада возвышалась над Канеллой так грозно, будто желала раздавить ее, как червяка. Узкие окна-бойницы походили на недобро прищуренные глаза.
— Здорово, верно? — с гордостью сказал гвардеец, явно приняв ужас Канеллы за благоговейный трепет.
Аннас опять дернула мать за руку:
— Мама, мамочка, мне здесь совсем не нравится! Канелла бросила узелок с одеждой в руки гвардейцу — тот едва не уронил ношу — и подхватила дочь на руки.
— И мне тоже, родная моя, — искренне призналась она, — но ведь мы. в пути ночевали и в худших местах, верно? Здесь нам хоть будет сухо и тепло… ну, хотя бы сухо. Все будет хорошо, солнышко. Вот дождемся твоего папу — и уедем отсюда.
Они направились к угрюмой арке входа между двух массивных колонн, и девочка безрадостным взглядом окинула свое новое временное жилище.
— Хорошо бы он поторопился, — неуверенно пробормотала она.
Глава 9. ЦЕНА МОЛЧАНИЯ
В крепких стенах твердыни, что именовалась Цитаделью Мечей Божьих, даже офицерские квартиры не отличались особым уютом — не говоря уж об излишней роскоши. Гальверон размышлял об этом, стремительно шагая по унылому, продутому сквозняками коридору. Ритмичный перестук его сапог эхом отлетал от каменного пола и стен. Хотя Цитадель навечно, казалось, пропиталась мужскими, воинственными запахами железа и масла, кожи и пота, даже эта крепкая смесь не могла перебить застарелого, затхлого, сырого запаха камня, который царил во всей крепости.
Нечего сказать, подходящее жилье подыскали для маленькой девочки! А уж посадить ее с матерью под арест… как только до такого можно было додуматься? При одной мысли об этом в Гальвероне закипало отвращение. Как только осмелился иерарх заключить в тюрьму мать и дочь, которые, насколько знал Гальверон, не совершили ничего дурного, не нарушили ни единого закона?! А что это за нелепые бредни насчет дракона? Ни на Заваля, ни тем более на лорда Блейда совершенно непохоже сломя голову гоняться за призраками. Неужели в Священных Пределах сегодня все поголовно спятили?
Лейтенант Мечей Божьих Гальверон и до того, как услыхал последние новости, был, мягко говоря, не в духе. Нескончаемый дождь причинил уже немалый ущерб беднейшим обитателям Тиаронда. Этим утром, проходя патрулем по Нижнему Городу, Гальверон своими глазами видел, во что превратились жалкие жилища бедняков: кровли протекали, кирпич крошился, точно хлеб, двери и оконные рамы попросту прогнили насквозь. Тесные дворики были завалены неубранным мусором и нечистотами, а поскольку окраинные улицы располагались совсем близко от опасно вздувшейся реки, содержимое сточных канав всплывало и щедро заливало улицы. Местные обитатели, измученные голодом, нищетой и болезнями, собирались у ворот, провожая безнадежными ненавидящими взглядами патруль гвардейцев — сытых, тепло одетых, укрытых от дождя плотными черными плащами.
Гальверон со злостью помотал головой. Эти жалкие приречные трущобы вкупе со многим и многим имуществом принадлежали леди Серимее, без преувеличения самой богатой женщине во всей Каллисиоре. Вот уже пять с лишним лет, минувшие со дня смерти ее отца, она выжимала из своих арендаторов последний медяк — и при этом, с горечью думал Гальверон, явно предпочитала не тратить и ломаного гроша на ремонт жилищ. Он же, Гальверон, даже не мог принудить ее к этому, поскольку был всего лишь лейтенантом Мечей Божьих, пусть даже и заместителем лорда Блейда. Вмешаться в дела леди Серимы имели право разве что иерарх или лорд Блейд… а они были слишком заняты плетением собственных интриг, чтобы заниматься судьбой каких-то там трущобных отщепенцев.
Сегодня, однако, Серима зашла слишком далеко. Сердце Гальверона обливалось кровью при мысли о бедняках, которые столько претерпели от наемников этой богачки. Лейтенант давно уже приметил, что в последнее время Серима выселяет своих арендаторов, дабы освободить участки дорогостоящей городской земли. Участки эти обычно были расположены либо близ реки, либо у городских ворот, из чего Гальверон заключил, что планы Серимы как-то связаны с коммерцией. Либо она хотела припасти земли под постройку складов — в преддверии более прибыльного для торговцев будущего, — либо задумала устроить новый рынок, дабы после содрать с прочих купцов семь шкур за аренду дорогостоящей земли. Так или иначе, Гальверон не был в восторге от ее замыслов. К несчастью, он ничем не мог помешать массовым выселениям. Земля, на которой стояли трущобы, принадлежала Серимее, и она могла распоряжаться своей собственностью, как пожелает. Гальверон, однако, не собирался спускать ее наемникам насилия, избиения и убийства, а уж их милый обычай поджигать выселенные дома, дабы прежние жильцы не могли в них возвратиться, и вовсе следовало немедля запретить. До сих пор только благодаря треклятому нескончаемому дождю Нижний Город, выстроенный по большей части из дерева, не сгорел дотла от первой же искры.
В такие дни Гальверон мрачно гадал, зачем вступил в ряды Мечей Божьих — и тем более почему до сих пор оттуда не выбыл. Еще в детстве он полюбил старинные предания и легенды, которые слушал часами, сидя на коленях у бабушки. Отец его был доблестным воином и погиб, когда Гальверон был совсем еще мальчишкой. Нисколько не устрашенный отцовской смертью, вдохновленный легендарными героями из бабушкиных рассказов, он решил примкнуть к силам добра — избранному войску Мириаля — и восстановить в родном краю поруганную справедливость. Сейчас Гальверон только ежился, вспоминая, каким он был безмозглым и восторженным сопляком.
Мечи Божьи оказались отнюдь не братством богоподобных героев, как ожидал юный Гальверон, но сборищем обычных, изрядно испорченных смертных людей, не брезгавших ни взяточничеством, ни игрой в кости. В стенах Цитадели вовсю процветала жестокая конкуренция, и всякий гвардеец завидовал до судорог тем, кто стоял хоть чуточку выше его. Брать взятки считалось делом обычным, а наушничать на своих товарищей — чуть ли не воинской обязанностью. В иных случаях даже пресловутый «нож в спину» оказывался не только фигурой речи.
Гальверон осуждающе покачал светловолосой головой. Не только его собратья по оружию, но и сам он всегда дивился тому, что не только выжил в этом гадючнике, но и сделал такую стремительную карьеру, что к двадцати пяти годам стал заместителем командира гвардии. Гальверон так разительно отличался от безжалостного и хладнокровного лорда Блейда, что порой не мог отделаться от подозрения, что Блейд попросту намерен рано или поздно использовать его в одной из своих честолюбивых интриг. Стой самой минуты, когда Гальверон получил свой нынешний чин, он каждый день ожидал удара — но покуда так и не дождался. Как видно, Блейду нравилось иметь в своем окружении хоть одного честного и совестливого человека… пускай даже для того, чтобы поручать ему самую нудную и грязную работу.
Кстати, о грязной работе… На перекрестке Гальверон повернул налево и стремительно зашагал по длинному коридору, который вел к тюремным камерам. Сразу после своего возвращения из Нижнего Города он успел поговорить с суффраганом Гиларрой, и уши его до сих пор пылали от выбранных ею выражений. Можно было только радоваться, что гнев Гиларры обращен не на него. Впрочем, даже и так Гальверон оказался в весьма щекотливом положении. «Что ты намерен предпринять?» — настойчиво допытывалась суффраган — а что он мог предпринять? Разве может он не подчиниться прямому приказу иерарха, а если и сможет — чем это для него закончится? И все же Гальверон не смог бы жить в ладах со своей совестью, если бы допустил убийство женщины и невинного ребенка.
Решение Заваля поместить жену и дочь торговца под арест вызвало у лейтенанта нешуточную тревогу. Хотя он понятия не имел, что творится в смятенном разуме иерарха, одно Гальверон знал наверняка. Найдут сегодня дракона или нет, а бедным торговцам осталось жить считанные часы. Когда в Цитадель приводили посторонних, назад они уже, как правило, не выходили. Вдобавок почти никто из гвардейцев, стоящих на постах, понятия не имел о том, что женщину и девочку поместили в Цитадель, те же, кто при этом присутствовал, явно изо всех сил старались забыть об этом незначительном факте — так хорошо старались, что Гальверон с немалым трудом смог вытянуть из них хоть какие-то подробности. Никто не смел открыто сказать, что иерарх велел убить двоих невинных людей, но само их умолчание, а также то, что мать и дочь поместили в самой безлюдной части Цитадели, — все это лишь укрепило подозрения Гальверона.
Как он сможет, зная все это, взглянуть в глаза этой бедной женщине?
Наконец Гальверон подошел к камере, где поместили жену и дочь торговца. Уже потянувшись к дверной ручке, он понял, что опоздал. Страшный, нечеловеческий крик донесся из-за двери — и тут же оборвался. И лишь детский голосок пронзительно скулил:
— Нет, нет, нет…
Гальверон ворвался в камеру в тот самый миг, когда женщина выскользнула из рук гвардейца. Глаза ее мертво остекленели, лицо посинело и распухло от удушья. Плач девочки оборвался, когда тело ее матери тяжело стукнулось об пол, все еще подергиваясь в смертных судорогах. В широко раскрытых глазах девочки стыло безумие, маленький рот приоткрылся в беззвучном крике. Гвардеец, рассеянно крутя в пальцах шелковую веревку, поднял голову — и недовольно скривился, увидав замершего на пороге лейтенанта.
Опомнясь от потрясения, Гальверон наконец обрел дар речи.
— Барсиль! Во имя Мириаля, что ты натворил?! — Лейтенант даже не сознавал, что кричит во все горло. — Почему ты не дождался моего возвращения? Клянусь Мириалем, ведь это же была всего лишь беззащитная женщина, жена торговца!
Гвардеец нарочито округлил глаза:
— В самом деле? А лорд Блейд вроде как говорил, что они шпионы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51