— Как вчера, в библиотеке. Я почему-то думал, что ты заговоришь. Я имею в виду, о том, что случилось с Рошфортом и Эвансом. Но ты не заговорила. Значит ли это, что их смерть для тебя тоже приемлема?
— Сэм, я тебя прошу! Всякая смерть неприемлема. Но почти во всех проектах ЭИР, где я участвовала, всегда хоть кто-то, да погибал. Это часть нашей работы.
Они посидели ещё немного, не глядя друг на друга. Затем Рашель поднялась на ноги.
— Вставай, — отряхиваясь, негромко сказала она. — Кто отстанет, тот моет пробирки!
«Алмиранте Рамирес» , 14:45
Команданте Эмилиано Валленар стоял на puente volante , обзорном мостике эсминца изучая громадный танкер в полевой бинокль. Медленно и внимательно его глаза изучали нос, осматривали главную палубу, двигались дальше, дальше и ещё дальше, пока, наконец, не достигли надстройки. Как всегда, осмотр был весьма интересным. Команданте осматривал судно так долго и настолько тщательно, что чувствовал, что наизусть знает каждый заржавленный иллюминатор, каждую шлюпбалку, каждое пятнышко нефти. На этом, так называемым, перевозчике руды он отметил несколько деталей, которые казались подозрительными: вон те антенны, например, спрятанные внизу. Они определённо наводят на мысль, что принадлежат какой-то пассивной системе электронной разведки. А очень высокая антенна на верхушке мачты, несмотря на изувеченный вид, напоминает радар воздушной разведки.
Он опустил бинокль, запустил одетую в перчатку руку в китель и вытащил письмо от геолога из Вальпараисо.
Estimable Sir,
Камень, который вы мне так любезно предоставили — несколько необычный тип бороздчатого кварца — иными словами, диоксида кремния — с микроскопическими включениями полевого шпата, роговой обманки и слюды. Однако вынужден вам с сожалением сообщить, что он не представляет собой никакой ценности, ни с точки зрения промышленных разработок, ни для коллекционеров. Отвечая на ваш конкретный вопрос — нет, он не несёт в себе ни малейших следов ни золота, ни серебра, ни каких-либо прочих ценных руд, минералов или веществ. Этот тип минерала не находят совместно с отложениями нефти, газа, сланцевого масла и иных промышленных углеводородов.
Ещё раз, я с сожалением предоставляю вам эту информацию, поскольку она, конечно, серьёзно разочарует вашего двоюродного дедушку и охладит его стремление к подаче заявки на разработку недр.
Валленар провёл рукой по рельефной печати в верхней части письма. Затем, с приступом отвращения, скомкал его и швырнул в карман. Анализ не стоил той бумаги, на которой написан.
Он снова направил бинокль в сторону чужого корабля. Суда такого размера нельзя поставить на якорь в этих водах. Единственная известная якорная стоянка на островах мыса Горн — Сурджидеро Оттер, а она находится у дальнего берега Isla Wollaston. В проливе Франклина приличного дна вообще нет, за исключением не нанесённого на карту шельфа, что он — лично! — и обнаружил. Течения сильны. Лишь совершенно невежественный капитан может попытаться встать здесь на якорь. И в этом случае он, конечно, протянул бы к берегу минрепы.
Но корабль бросил якорь на плохое дно и не трогался с места день за днём, качаясь взад-вперёд с приливами и ветром. Как будто они нашли лучшее в мире место для якорной стоянки. Поначалу Валленар был этим потрясён. Это казалось чудом. Но затем он отметил небольшие, нечастые водовороты воды у кормы судна, и понял, что кормовые винты работают. Постоянно работают. Они подстраивают тягу, чтобы удержать судно на месте в вечно изменчивых течениях пролива, но не во время приливов — тогда он видел, что они разворачивают судно.
И это значит лишь одно: якорная цепь — муляж. Корабль оборудован динамической позиционной системой. А это требует связи со спутниками GPS — и мощного компьютера, который управляет двигателями корабля. И, чтобы оставаться на месте, всё должно работать слаженно. Самая современная технология. Валленар читал о ней, но никогда с ней не сталкивался. Ни один корабль чилийских ВМС не оборудован системой динамического позиционирования. Даже на малых судёнышках её дорого установить, и она требует потрясающего количества топлива. И вот тебе, пожалуйста, — вон она в действии, на этом подозрительном ветхом переделанном танкере.
Он глубоко вдохнул, качнув бинокль с корабля на остров, лежащий позади. В поле зрения попали сарай для оборудования, дорога, ведущая от берега к шахте. По склону холма протянулся большой шрам, там котором работали тяжёлые машины. Рядом было нечто, что могло оказаться бассейнами для выщелачивания. Но и тут — обман. Не было ни распылителей, ни промывных работ, которые доказали бы, что ведётся мытьё золота. Аккуратная операция, если не считать бассейнов. Слишком уж аккуратная, кстати. Он вырос в горнорудном лагере на севере и знал, как они выглядят.
Сейчас команданте всем сердцем чувствовал, что американцы роют не золото. И любой дурак мог бы догадаться, что не железную руду. Больше чем на что-либо иное, это похоже на выработку алмазных трубок. Но если американцы разрабатывают алмазы, почему они приплыли на таком огромном судне? От всей их операции, с начала и до конца, прямо-таки несло двуличностью.
Валленар поразмыслил, может ли эта работа иметь отношение к легендам острова, к старым мифам яган. Он смутно припомнил, как однажды в баре borracho , Джон Паппап, понёс вздор о каких-то легендах. Попытался вспомнить, о чём шла речь: что-то насчёт сердитого бога и его сына, который убил брата. Когда он получит Паппапа в свои руки, будьте уверены, последнее, что сделает метис в своей жизни — расскажет ему всё, что знает.
Приблизились шаги, затем рядом с ним оказался oficial de guardia , вахтенный офицер.
— Команданте, — отдавая честь, сказал он. — Из машинного отделения передали, что все двигатели готовы.
— Очень хорошо. Держите курс ноль-девять-ноль. И, пожалуйста, пришлите ко мне господина Тиммера.
Офицер снова отдал честь, затем обернулся и покинул обзорный мостик. Валленар помрачнел, наблюдая за тем, как моряк удаляется по металлической лестнице. Пришли новые приказы; как обычно, они сводились к очередному бесполезному патрулированию всеми покинутых вод.
Он засунул здоровую руку в карман пиджака и нащупал камешек, который вернулся с письмом. Чуть больше сливы. И, однако, Валленар был уверен, что в камне скрыт секрет того, чем именно занимаются американцы. Те вытащили какую-то информацию из прибора разведчика и его сумки с камнями. Достаточно важную, чтобы прислать в это отдалённое, опасное место груду денег и оборудования.
Валленар плотно зажал камень в кулаке. Ему требовалось узнать то, что знают американцы. Раз ему не смог помочь этот слабоумный геолог из университета, он найдёт кого-нибудь, кто сможет. В Австралии имеются несколько лучших на свете геологов. Именно туда он и отправит камень, срочным экспрессом. Они разгадают секрет, который в нём скрыт. И тогда он узнает, что разыскивают американцы. И будет знать, как действовать.
— Сэр! — Голос Тиммера вторгся в его размышления.
Валленар бросил взгляд на подтянутую фигуру мужчины, стоящего в напряжённом внимании, бросил взгляд на синие глаза и обесцвеченные солнцем волосы, на безупречную форму. Oficial de Comunicaciones Тиммер выгодно выделялся даже в команде, вымуштрованной на мгновенное, инстинктивное повиновение. Его мать приехала в Чили из Германии в тысяча девятьсот сорок пятом; прекрасная женщина, культурная, чувственная. Тиммер воспитан в дисциплине. И использовать силу ему не впервой.
— Вольно, — сказал Валленар, его голос смягчился.
Тиммер едва ощутимо расслабился.
Валленар сложил руки за спиной и бросил взгляд на безоблачное небо.
— Мы направляемся на восток, — сказал он. — Но вернёмся сюда завтра. Ожидается плохая погода.
— Да, сэр, — ответил Тиммер, продолжая смотреть прямо перед собой.
— На этот день у меня есть для тебя задание. В определённой степени оно связано с риском.
— Не терпится его услышать, сэр.
Команданте Валленар улыбнулся.
— Я знал, что тебе не терпится, — сказал он с еле заметным оттенком гордости в голосе.
«Рольвааг», 14:50
МакФарлэйн помедлил у внешней двери в бортовой госпиталь «Рольваага». Сколько себя помнил, он всегда испытывал нездоровый страх перед больницами и кабинетами врачей — перед любыми местами, которые намекают на смертность. Приёмная судового врача на «Рольвааге» лишена даже того ложного чувства спокойствия, которое подобные места обычно пытаются излучать. Ни тебе замусоленных журналов, ни потрёпанных картин Нормана Роквелла. Единственная декорация — огромный плакат из медицинского училища, полноцветно и в деталях показывающий различные заболевания кожи. Здесь так сильно пахло спиртом и йодом, что МакФарлэйн поверил в то, что странный пожилой доктор, должно быть, моет ими пол.
На какой-то миг он растерялся, чувствуя себя преглупо. «С этим можно обождать», — подумал он. Но затем, глубоко вдохнув, МакФарлэйн понял, что продолжает идти по помещению и уже входит в длинный коридор. Он остановился у последней двери и постучал по косяку.
Капитан Бриттон и доктор были внутри, тихо обсуждая диаграмму, что лежала на столе между ними. Брамбель откинулся в кресле, небрежно закрывая папку, когда раздался стук.
— А, доктор МакФарлэйн.
В сухом голосе не слышалось ни малейшего удивления. Брамбель уставился на МакФарлэйна немигающим взором и ждал.
«Можно повременить», — снова подумал тот. Но уже слишком поздно: и капитан, и врач выжидающе смотрели на него.
— Личные вещи Масангкэя, — громко сказал он. — Те предметы, которые найдены рядом с телом? Сейчас, когда вы завершили исследование, их можно забрать?
Брамбель продолжал смотреть прямо на него. То был взгляд не человеческого сочувствия, но клинического интереса.
— Среди них нет ничего ценного, — ответил он.
МакФарлэйн прислонился к косяку и ждал, отказываясь проявить хоть что-либо этим наблюдающим глазам. Наконец, доктор вздохнул.
— Когда их сфотографируют, не вижу причин их хранить. Что конкретно вас интересует?
— Просто дайте мне знать, когда они готовы, хорошо?
МакФарлэйн отклеился из дверного проёма, кивнул Бриттон и повернулся в направлении приёмной. Когда он приоткрыл наружную дверь, услышал за спиной быстрые шаги.
— Доктор МакФарлэйн! — Это был голос капитана Бриттон. — Я пройдусь с вами наверх.
— Не хотел портить вам встречу, — сказал МакФарлэйн, вываливаясь наружу, в коридор.
— Я в любом случае должна подняться на мостик. Жду новостей о надвигающемся шторме.
Они вместе прошли по широкому коридору, тёмному — за исключением регулярных полос солнечного света, что под наклоном падали из-за круглых иллюминаторов.
— Мне так жаль — я о вашем друге Масангкэе, доктор МакФарлэйн, — неожиданно сердечно сказала она.
МакФарлэйн бросил на неё взгляд.
— Спасибо.
Даже в темноте коридора её глаза казались яркими. Он задал себе вопрос, не собирается ли она поинтересоваться его ностальгическим желанием получить вещи Нестора, но она продолжала молчать. И снова он был ошеломлён неподдающимся определению чувством духовной близости.
— Зовите меня Сэм, — сказал он.
— Хорошо, Сэм.
Они вышли из лестничного колодца на главную палубу.
— Давайте сделаем круг по палубе, — сказала Бриттон.
Удивлённый, МакФарлэйн последовал за ней к корме, через надстройку. Что-то в её величественной осанке, в покачивании походки напомнило ему бывшую жену, Малу. Бледный золотой свет падал на корму судна. Воды пролива блестели богатой, глубокой синевой.
Бриттон прошла за посадочную площадку для вертолёта и прислонилась к поручням, щурясь на солнце.
— Сэм, передо мной дилемма. Мне правда не нравится то, что я продолжаю слышать о метеорите. Я боюсь, он подвергнет судно опасности. Моряк всегда доверяет своим предчувствиям. И, потом — мне совершенно не нравится то, что я вижу там, — заявила она и жестом указала на низкие, изящные обводы чилийского эсминца, лежащие в водах за границами пролива. — С другой стороны, исходя из всего, что я знаю о Глинне, у меня все причины, чтобы ожидать успех.
Она бросила на него взгляд.
— Видите парадокс? Я не могу одновременно доверять и Эли Глинну, и собственным инстинктам. И если мне нужно действовать, я должна действовать сейчас. Я не собираюсь загрузить в трюм моего корабля то, что небезопасно.
В холодном свете солнца Бриттон выглядела старше своих лет. «Она думает о том, чтобы остановить проект», — с удивлением подумал он.
— Не думаю, что Ллойд будет счастлив, если вы вдруг заартачитесь сейчас, — сказал он.
— Ллойд — не капитан «Рольваага». Я говорю с вами, как и раньше — потому что вы единственный человек, с которым я могу поговорить.
МакФарлэйн уставился на неё.
— Как капитан, я не могу говорить с кем-либо из моих офицеров или команды. И я определённо не могу поделиться этими соображениями с персоналом ЭИР. Остаётесь лишь вы, эксперт по метеоритам. Мне нужно знать, думаете ли вы, что метеорит представляет угрозу для корабля. Мне нужно ваше мнение, а не мнение господина Ллойда.
МакФарлэйн ещё несколько секунд выдерживал её взгляд. Затем снова повернулся к морю.
— Я не могу ответить на ваш вопрос, — сказал он. — Он достаточно опасен — и это знание далось нам нелегко. Но представит ли он какую-то особую угрозу для корабля? Этого я не знаю. Но думаю, может быть, уже слишком поздно для того, чтобы остановиться, даже если бы мы этого захотели.
— Но вы высказались в библиотеке. Вы беспокоились. Так же, как и я.
— Я очень тревожусь. Но не всё так просто. Метеорит — такая глубокая загадка, как ничто иное во Вселенной. Что он собой представляет — настолько важно, что я думаю, у нас нет другого выбора, кроме как продолжать проект. Если бы Магеллан трезво принял во внимание все возможные риски, он бы никогда не взялся совершить кругосветное путешествие. Колумб никогда не открыл бы Америку.
Бриттон помолчала, пристально глядя на него.
— Вы думаете, этот метеорит можно поставить в один ряд с открытиями Магеллана или Колумба?
— Да, — наконец, сказал он. — Я так думаю.
— В библиотеке Глинн задал вам вопрос. Вы так на него и не ответили.
— Я не мог дать на него ответ.
— Почему?
Он повернулся и посмотрел в её уверенные зелёные глаза.
— Потому что понял — несмотря на Рошфорта, невзирая ни на что — я хочу этот метеорит. Больше, чем когда-либо чего-либо хотел.
Помолчав, Бриттон распрямилась.
— Спасибо, Сэм, — сказала она.
Затем быстро повернулась и направилась на капитанский мостик.
Isla Desolacion, 20-е июля, 14:05
МакФарлэйн и Рашель стояли на краю базы, под холодным дневным солнцем. Небо на востоке было чистым и ярким, ландшафт внизу — до боли отчётливым в свежем воздухе. Но с запада небо выглядело совсем по-другому: огромное тёмное покрывало, которое протянулось до самого горизонта, обрушилось вниз и двигалось в их сторону, заслоняя горные вершины. Порыв ветра вихрем поднял из-под ног старый снег. Шторм перестал быть пятнышком на экране; теперь он висел чуть ли не над головой.
К ним направился Гарза.
— Никогда не думал, что увижу настолько страшный буран, — сказал он, улыбаясь и жестом указывая на запад.
— Что планируется сделать? — Спросил МакФарлэйн.
— Копать и забрасывать, отсюда — и до самого берега, — подмигнув, ответил Гарза.
— Копать и забрасывать?
— Моментальный туннель. Самое простое инженерное решение, техника, известная со времён Вавилона. Гидравлической землечерпалкой мы выроем канал, стальными пластинами выложим крышу, и набросаем грязь и снег сверху, чтобы не было видно. По мере того, как метеорит продвигается к берегу, мы будем выкапывать новый туннель — и засыпать старый.
Рашель кивком указала на гидравлическую землечерпалку.
— По сравнению с этой малышкой паровой экскаватор Майка Муллигана — детская игрушка.
МакФарлэйн окинул мысленным взором события последних дней, уже после того как метеорит раздавил Рошфорта и Эванса. Туннели очистили и укрепили, под камень поставили удвоенное число домкратов. Метеорит приподняли без сучка без задоринки, под ним возвели гнездо и счистили грязь. Доставили с корабля гигантскую стальную грузовую платформу, и поставили её рядом с метеоритом. Сейчас настало время для того, чтобы взгромоздить на эту платформу метеорит вместе с гнездом. Общение с Гарзой создавало впечатление, что это проще простого.
Инженер снова ухмыльнулся. Он был разговорчив и пребывал в хорошем настроении.
— Хотите глянуть, как мы сдвинем с места самый тяжёлый объект, когда-либо сдвинутый человеком?
— Ещё бы! — Откликнулся МакФарлэйн.
— Первый шаг — взгромоздить его на платформу. Для этого придётся сдёрнуть с него покров. Ненадолго. Потому-то меня так радует вид этого шторма. Не хочу, чтобы эти проклятые чилийцы рассмотрели наш камушек.
Гарза отошёл и заговорил в рацию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50
— Сэм, я тебя прошу! Всякая смерть неприемлема. Но почти во всех проектах ЭИР, где я участвовала, всегда хоть кто-то, да погибал. Это часть нашей работы.
Они посидели ещё немного, не глядя друг на друга. Затем Рашель поднялась на ноги.
— Вставай, — отряхиваясь, негромко сказала она. — Кто отстанет, тот моет пробирки!
«Алмиранте Рамирес» , 14:45
Команданте Эмилиано Валленар стоял на puente volante , обзорном мостике эсминца изучая громадный танкер в полевой бинокль. Медленно и внимательно его глаза изучали нос, осматривали главную палубу, двигались дальше, дальше и ещё дальше, пока, наконец, не достигли надстройки. Как всегда, осмотр был весьма интересным. Команданте осматривал судно так долго и настолько тщательно, что чувствовал, что наизусть знает каждый заржавленный иллюминатор, каждую шлюпбалку, каждое пятнышко нефти. На этом, так называемым, перевозчике руды он отметил несколько деталей, которые казались подозрительными: вон те антенны, например, спрятанные внизу. Они определённо наводят на мысль, что принадлежат какой-то пассивной системе электронной разведки. А очень высокая антенна на верхушке мачты, несмотря на изувеченный вид, напоминает радар воздушной разведки.
Он опустил бинокль, запустил одетую в перчатку руку в китель и вытащил письмо от геолога из Вальпараисо.
Estimable Sir,
Камень, который вы мне так любезно предоставили — несколько необычный тип бороздчатого кварца — иными словами, диоксида кремния — с микроскопическими включениями полевого шпата, роговой обманки и слюды. Однако вынужден вам с сожалением сообщить, что он не представляет собой никакой ценности, ни с точки зрения промышленных разработок, ни для коллекционеров. Отвечая на ваш конкретный вопрос — нет, он не несёт в себе ни малейших следов ни золота, ни серебра, ни каких-либо прочих ценных руд, минералов или веществ. Этот тип минерала не находят совместно с отложениями нефти, газа, сланцевого масла и иных промышленных углеводородов.
Ещё раз, я с сожалением предоставляю вам эту информацию, поскольку она, конечно, серьёзно разочарует вашего двоюродного дедушку и охладит его стремление к подаче заявки на разработку недр.
Валленар провёл рукой по рельефной печати в верхней части письма. Затем, с приступом отвращения, скомкал его и швырнул в карман. Анализ не стоил той бумаги, на которой написан.
Он снова направил бинокль в сторону чужого корабля. Суда такого размера нельзя поставить на якорь в этих водах. Единственная известная якорная стоянка на островах мыса Горн — Сурджидеро Оттер, а она находится у дальнего берега Isla Wollaston. В проливе Франклина приличного дна вообще нет, за исключением не нанесённого на карту шельфа, что он — лично! — и обнаружил. Течения сильны. Лишь совершенно невежественный капитан может попытаться встать здесь на якорь. И в этом случае он, конечно, протянул бы к берегу минрепы.
Но корабль бросил якорь на плохое дно и не трогался с места день за днём, качаясь взад-вперёд с приливами и ветром. Как будто они нашли лучшее в мире место для якорной стоянки. Поначалу Валленар был этим потрясён. Это казалось чудом. Но затем он отметил небольшие, нечастые водовороты воды у кормы судна, и понял, что кормовые винты работают. Постоянно работают. Они подстраивают тягу, чтобы удержать судно на месте в вечно изменчивых течениях пролива, но не во время приливов — тогда он видел, что они разворачивают судно.
И это значит лишь одно: якорная цепь — муляж. Корабль оборудован динамической позиционной системой. А это требует связи со спутниками GPS — и мощного компьютера, который управляет двигателями корабля. И, чтобы оставаться на месте, всё должно работать слаженно. Самая современная технология. Валленар читал о ней, но никогда с ней не сталкивался. Ни один корабль чилийских ВМС не оборудован системой динамического позиционирования. Даже на малых судёнышках её дорого установить, и она требует потрясающего количества топлива. И вот тебе, пожалуйста, — вон она в действии, на этом подозрительном ветхом переделанном танкере.
Он глубоко вдохнул, качнув бинокль с корабля на остров, лежащий позади. В поле зрения попали сарай для оборудования, дорога, ведущая от берега к шахте. По склону холма протянулся большой шрам, там котором работали тяжёлые машины. Рядом было нечто, что могло оказаться бассейнами для выщелачивания. Но и тут — обман. Не было ни распылителей, ни промывных работ, которые доказали бы, что ведётся мытьё золота. Аккуратная операция, если не считать бассейнов. Слишком уж аккуратная, кстати. Он вырос в горнорудном лагере на севере и знал, как они выглядят.
Сейчас команданте всем сердцем чувствовал, что американцы роют не золото. И любой дурак мог бы догадаться, что не железную руду. Больше чем на что-либо иное, это похоже на выработку алмазных трубок. Но если американцы разрабатывают алмазы, почему они приплыли на таком огромном судне? От всей их операции, с начала и до конца, прямо-таки несло двуличностью.
Валленар поразмыслил, может ли эта работа иметь отношение к легендам острова, к старым мифам яган. Он смутно припомнил, как однажды в баре borracho , Джон Паппап, понёс вздор о каких-то легендах. Попытался вспомнить, о чём шла речь: что-то насчёт сердитого бога и его сына, который убил брата. Когда он получит Паппапа в свои руки, будьте уверены, последнее, что сделает метис в своей жизни — расскажет ему всё, что знает.
Приблизились шаги, затем рядом с ним оказался oficial de guardia , вахтенный офицер.
— Команданте, — отдавая честь, сказал он. — Из машинного отделения передали, что все двигатели готовы.
— Очень хорошо. Держите курс ноль-девять-ноль. И, пожалуйста, пришлите ко мне господина Тиммера.
Офицер снова отдал честь, затем обернулся и покинул обзорный мостик. Валленар помрачнел, наблюдая за тем, как моряк удаляется по металлической лестнице. Пришли новые приказы; как обычно, они сводились к очередному бесполезному патрулированию всеми покинутых вод.
Он засунул здоровую руку в карман пиджака и нащупал камешек, который вернулся с письмом. Чуть больше сливы. И, однако, Валленар был уверен, что в камне скрыт секрет того, чем именно занимаются американцы. Те вытащили какую-то информацию из прибора разведчика и его сумки с камнями. Достаточно важную, чтобы прислать в это отдалённое, опасное место груду денег и оборудования.
Валленар плотно зажал камень в кулаке. Ему требовалось узнать то, что знают американцы. Раз ему не смог помочь этот слабоумный геолог из университета, он найдёт кого-нибудь, кто сможет. В Австралии имеются несколько лучших на свете геологов. Именно туда он и отправит камень, срочным экспрессом. Они разгадают секрет, который в нём скрыт. И тогда он узнает, что разыскивают американцы. И будет знать, как действовать.
— Сэр! — Голос Тиммера вторгся в его размышления.
Валленар бросил взгляд на подтянутую фигуру мужчины, стоящего в напряжённом внимании, бросил взгляд на синие глаза и обесцвеченные солнцем волосы, на безупречную форму. Oficial de Comunicaciones Тиммер выгодно выделялся даже в команде, вымуштрованной на мгновенное, инстинктивное повиновение. Его мать приехала в Чили из Германии в тысяча девятьсот сорок пятом; прекрасная женщина, культурная, чувственная. Тиммер воспитан в дисциплине. И использовать силу ему не впервой.
— Вольно, — сказал Валленар, его голос смягчился.
Тиммер едва ощутимо расслабился.
Валленар сложил руки за спиной и бросил взгляд на безоблачное небо.
— Мы направляемся на восток, — сказал он. — Но вернёмся сюда завтра. Ожидается плохая погода.
— Да, сэр, — ответил Тиммер, продолжая смотреть прямо перед собой.
— На этот день у меня есть для тебя задание. В определённой степени оно связано с риском.
— Не терпится его услышать, сэр.
Команданте Валленар улыбнулся.
— Я знал, что тебе не терпится, — сказал он с еле заметным оттенком гордости в голосе.
«Рольвааг», 14:50
МакФарлэйн помедлил у внешней двери в бортовой госпиталь «Рольваага». Сколько себя помнил, он всегда испытывал нездоровый страх перед больницами и кабинетами врачей — перед любыми местами, которые намекают на смертность. Приёмная судового врача на «Рольвааге» лишена даже того ложного чувства спокойствия, которое подобные места обычно пытаются излучать. Ни тебе замусоленных журналов, ни потрёпанных картин Нормана Роквелла. Единственная декорация — огромный плакат из медицинского училища, полноцветно и в деталях показывающий различные заболевания кожи. Здесь так сильно пахло спиртом и йодом, что МакФарлэйн поверил в то, что странный пожилой доктор, должно быть, моет ими пол.
На какой-то миг он растерялся, чувствуя себя преглупо. «С этим можно обождать», — подумал он. Но затем, глубоко вдохнув, МакФарлэйн понял, что продолжает идти по помещению и уже входит в длинный коридор. Он остановился у последней двери и постучал по косяку.
Капитан Бриттон и доктор были внутри, тихо обсуждая диаграмму, что лежала на столе между ними. Брамбель откинулся в кресле, небрежно закрывая папку, когда раздался стук.
— А, доктор МакФарлэйн.
В сухом голосе не слышалось ни малейшего удивления. Брамбель уставился на МакФарлэйна немигающим взором и ждал.
«Можно повременить», — снова подумал тот. Но уже слишком поздно: и капитан, и врач выжидающе смотрели на него.
— Личные вещи Масангкэя, — громко сказал он. — Те предметы, которые найдены рядом с телом? Сейчас, когда вы завершили исследование, их можно забрать?
Брамбель продолжал смотреть прямо на него. То был взгляд не человеческого сочувствия, но клинического интереса.
— Среди них нет ничего ценного, — ответил он.
МакФарлэйн прислонился к косяку и ждал, отказываясь проявить хоть что-либо этим наблюдающим глазам. Наконец, доктор вздохнул.
— Когда их сфотографируют, не вижу причин их хранить. Что конкретно вас интересует?
— Просто дайте мне знать, когда они готовы, хорошо?
МакФарлэйн отклеился из дверного проёма, кивнул Бриттон и повернулся в направлении приёмной. Когда он приоткрыл наружную дверь, услышал за спиной быстрые шаги.
— Доктор МакФарлэйн! — Это был голос капитана Бриттон. — Я пройдусь с вами наверх.
— Не хотел портить вам встречу, — сказал МакФарлэйн, вываливаясь наружу, в коридор.
— Я в любом случае должна подняться на мостик. Жду новостей о надвигающемся шторме.
Они вместе прошли по широкому коридору, тёмному — за исключением регулярных полос солнечного света, что под наклоном падали из-за круглых иллюминаторов.
— Мне так жаль — я о вашем друге Масангкэе, доктор МакФарлэйн, — неожиданно сердечно сказала она.
МакФарлэйн бросил на неё взгляд.
— Спасибо.
Даже в темноте коридора её глаза казались яркими. Он задал себе вопрос, не собирается ли она поинтересоваться его ностальгическим желанием получить вещи Нестора, но она продолжала молчать. И снова он был ошеломлён неподдающимся определению чувством духовной близости.
— Зовите меня Сэм, — сказал он.
— Хорошо, Сэм.
Они вышли из лестничного колодца на главную палубу.
— Давайте сделаем круг по палубе, — сказала Бриттон.
Удивлённый, МакФарлэйн последовал за ней к корме, через надстройку. Что-то в её величественной осанке, в покачивании походки напомнило ему бывшую жену, Малу. Бледный золотой свет падал на корму судна. Воды пролива блестели богатой, глубокой синевой.
Бриттон прошла за посадочную площадку для вертолёта и прислонилась к поручням, щурясь на солнце.
— Сэм, передо мной дилемма. Мне правда не нравится то, что я продолжаю слышать о метеорите. Я боюсь, он подвергнет судно опасности. Моряк всегда доверяет своим предчувствиям. И, потом — мне совершенно не нравится то, что я вижу там, — заявила она и жестом указала на низкие, изящные обводы чилийского эсминца, лежащие в водах за границами пролива. — С другой стороны, исходя из всего, что я знаю о Глинне, у меня все причины, чтобы ожидать успех.
Она бросила на него взгляд.
— Видите парадокс? Я не могу одновременно доверять и Эли Глинну, и собственным инстинктам. И если мне нужно действовать, я должна действовать сейчас. Я не собираюсь загрузить в трюм моего корабля то, что небезопасно.
В холодном свете солнца Бриттон выглядела старше своих лет. «Она думает о том, чтобы остановить проект», — с удивлением подумал он.
— Не думаю, что Ллойд будет счастлив, если вы вдруг заартачитесь сейчас, — сказал он.
— Ллойд — не капитан «Рольваага». Я говорю с вами, как и раньше — потому что вы единственный человек, с которым я могу поговорить.
МакФарлэйн уставился на неё.
— Как капитан, я не могу говорить с кем-либо из моих офицеров или команды. И я определённо не могу поделиться этими соображениями с персоналом ЭИР. Остаётесь лишь вы, эксперт по метеоритам. Мне нужно знать, думаете ли вы, что метеорит представляет угрозу для корабля. Мне нужно ваше мнение, а не мнение господина Ллойда.
МакФарлэйн ещё несколько секунд выдерживал её взгляд. Затем снова повернулся к морю.
— Я не могу ответить на ваш вопрос, — сказал он. — Он достаточно опасен — и это знание далось нам нелегко. Но представит ли он какую-то особую угрозу для корабля? Этого я не знаю. Но думаю, может быть, уже слишком поздно для того, чтобы остановиться, даже если бы мы этого захотели.
— Но вы высказались в библиотеке. Вы беспокоились. Так же, как и я.
— Я очень тревожусь. Но не всё так просто. Метеорит — такая глубокая загадка, как ничто иное во Вселенной. Что он собой представляет — настолько важно, что я думаю, у нас нет другого выбора, кроме как продолжать проект. Если бы Магеллан трезво принял во внимание все возможные риски, он бы никогда не взялся совершить кругосветное путешествие. Колумб никогда не открыл бы Америку.
Бриттон помолчала, пристально глядя на него.
— Вы думаете, этот метеорит можно поставить в один ряд с открытиями Магеллана или Колумба?
— Да, — наконец, сказал он. — Я так думаю.
— В библиотеке Глинн задал вам вопрос. Вы так на него и не ответили.
— Я не мог дать на него ответ.
— Почему?
Он повернулся и посмотрел в её уверенные зелёные глаза.
— Потому что понял — несмотря на Рошфорта, невзирая ни на что — я хочу этот метеорит. Больше, чем когда-либо чего-либо хотел.
Помолчав, Бриттон распрямилась.
— Спасибо, Сэм, — сказала она.
Затем быстро повернулась и направилась на капитанский мостик.
Isla Desolacion, 20-е июля, 14:05
МакФарлэйн и Рашель стояли на краю базы, под холодным дневным солнцем. Небо на востоке было чистым и ярким, ландшафт внизу — до боли отчётливым в свежем воздухе. Но с запада небо выглядело совсем по-другому: огромное тёмное покрывало, которое протянулось до самого горизонта, обрушилось вниз и двигалось в их сторону, заслоняя горные вершины. Порыв ветра вихрем поднял из-под ног старый снег. Шторм перестал быть пятнышком на экране; теперь он висел чуть ли не над головой.
К ним направился Гарза.
— Никогда не думал, что увижу настолько страшный буран, — сказал он, улыбаясь и жестом указывая на запад.
— Что планируется сделать? — Спросил МакФарлэйн.
— Копать и забрасывать, отсюда — и до самого берега, — подмигнув, ответил Гарза.
— Копать и забрасывать?
— Моментальный туннель. Самое простое инженерное решение, техника, известная со времён Вавилона. Гидравлической землечерпалкой мы выроем канал, стальными пластинами выложим крышу, и набросаем грязь и снег сверху, чтобы не было видно. По мере того, как метеорит продвигается к берегу, мы будем выкапывать новый туннель — и засыпать старый.
Рашель кивком указала на гидравлическую землечерпалку.
— По сравнению с этой малышкой паровой экскаватор Майка Муллигана — детская игрушка.
МакФарлэйн окинул мысленным взором события последних дней, уже после того как метеорит раздавил Рошфорта и Эванса. Туннели очистили и укрепили, под камень поставили удвоенное число домкратов. Метеорит приподняли без сучка без задоринки, под ним возвели гнездо и счистили грязь. Доставили с корабля гигантскую стальную грузовую платформу, и поставили её рядом с метеоритом. Сейчас настало время для того, чтобы взгромоздить на эту платформу метеорит вместе с гнездом. Общение с Гарзой создавало впечатление, что это проще простого.
Инженер снова ухмыльнулся. Он был разговорчив и пребывал в хорошем настроении.
— Хотите глянуть, как мы сдвинем с места самый тяжёлый объект, когда-либо сдвинутый человеком?
— Ещё бы! — Откликнулся МакФарлэйн.
— Первый шаг — взгромоздить его на платформу. Для этого придётся сдёрнуть с него покров. Ненадолго. Потому-то меня так радует вид этого шторма. Не хочу, чтобы эти проклятые чилийцы рассмотрели наш камушек.
Гарза отошёл и заговорил в рацию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50