Ты просто чахнешь на глазах.— Я бы этого не сказала.— Ты становишься прозрачной, я должен… — Он заключил ее в объятия.— Шеридан, — внезапно прервала его Олимпия, замирая на месте, и вдруг рванулась вперед, указывая на море: — Посмотри!
— Слава Богу! — без конца повторял капитан Фицхью. — Слава Богу!Он обнял Олимпию за плечи сразу же, как только она ступила на борт «Терьера», и прижал ее к груди, но, вовремя опомнившись, выпустил девушку из объятий, отступил на шаг и неловко подал руку поднявшемуся по трапу Шеридану.— Честно говоря, я уже не рассчитывал найти вас в живых, сэр! Это просто чудо! Милость Божья!Шеридан пожал протянутую руку и взглянул на шеренгу выстроившихся морских офицеров, туда, где сидел закутанный в одеяло Мустафа.— Похоже, — сухо заметил Шеридан, — что чудо произошло не без помощи некоторых вполне земных созданий.Слуга поклонился ему.— Машаллах! — воскликнул он.— Впрочем, это вполне понятно.— Да, ваш слуга — великолепный парень. Он сбежал с «Федры», когда та, стараясь остаться незамеченной, ненадолго бросила якорь в гавани Буэнос-Айреса, и сразу же разыскал меня. Вам чертовски повезло, что я находился в это время в порту, потому что вряд ли кто-нибудь, кроме меня, поверил бы Мустафе. — Говоря все это, капитан Фицхью не сводил глаз с Олимпии. — Я сам с трудом поверил в эту невероятную историю. Но можете не сомневаться, капитан Дрейк, мы сумели найти управу на разбойников, захвативших «Федру». Американский консул, правда, начал тянуть волынку, рассуждая о необходимости судебного процесса и запроса о выдаче этих головорезов, но, к счастью, нашелся другой, менее щепетильный янки, капитан с американского фрегата, который, узнав о судьбе Уэбстера, перевешал негодяев без суда и следствия. Однако что же мы тут стоим? Прошу вас, пойдемте… — И капитан Фицхью взял даму под руку. — Мы поговорим обо всем этом позже. А сейчас вам надо переодеться и хорошенько поесть. Я взял ваши дорожные сундуки с «Федры», мисс Дрейк. Ваша каюта готова и ждет вас. Кок по моему приказу готовит сейчас ваш любимый мясной пирог и скоро подаст его на стол. В Аргентине мы сделали изрядный запас говядины и муки.— Рогалики… — мечтательно произнес Шеридан, — свежие рогалики…Фицхью улыбнулся.— Лейтенант! — обратился он к офицеру, стоявшему рядом с ним. — Сообщите о желании мистера Дрейка стюарду. Пусть подадут к столу свежие рогалики.Олимпия и Шеридан обменялись многозначительными взглядами, сгорая от нетерпения сесть за обеденный стол. Но затем они вынуждены были расстаться. Олимпия направилась в свою просторную, безупречно чистую каюту, которую занимала раньше, а Шеридан — туда, куда его определил капитан Фицхью.Сев на настоящий стул — впервые за эти месяцы, — Олимпия огляделась. Все здесь было ей до боли знакомо. Посреди каюты стояла пушка, словно живое, затаившееся на время существо, ждущее своего часа и готовое разразиться оглушительным грохотом в случае опасности. Стенные шкафчики из красного лакированного дерева сияли, начищенные медные ручки блестели в лучах солнца. Постель была заправлена тщательно, с аккуратностью, присущей военным.Олимпия вспомнила о своей меховой постели в хижине, согретой теплом любимого, и внезапно почувствовала, что к горлу подступил комок.Стук в дверь отвлек ее от грустных мыслей. В каюту вошел Мустафа. Он принес походную ванну — Олимпия не видела подобного с тех пор, как покинула Уисбич, — два ведра горячей воды, коробку с сахарным хрустящим печеньем и пахнущее лавандой, отглаженное платье из ее сундука. Мустафа упал на колени, отбил ей поклон и поцеловал туфельку. И не успела Олимпия поблагодарить его за спасение, как египтянин уже заспешил к выходу, бормоча извинения за то, что вынужден покинуть ее, так как его ждет паша.Олимпия с наслаждением погрузилась в ванну. Смыв въевшуюся за многие месяцы морскую соль, она высушила волосы и постаралась уложить их в прическу. Занимаясь всем этим, она незаметно съела все печенье.Олимпия отвыкла от нижнего белья, и ей было странно надевать удивительно мягкие чулки из тонкой шерсти, льняную сорочку, смешные подвязки и нижние юбки. Корсет она вообще отложила в сторону. Дорожное изумрудно-зеленое платье из кашемира было ей теперь великовато, но надевавшаяся сверху мантилья с бледно-желтыми лентами скрывала этот недостаток. Взглянув на себя в зеркало стенного шкафчика, Олимпия удивилась тому, как хорошо она выглядела, несмотря на то что у нее было обветрено лицо.Она закусила губу от смущения при мысли о том, что Шеридан увидит ее сейчас во всем великолепии — причесанной и одетой в наряд, который он сам купил ей. Олимпия присела, чтобы застегнуть жемчужные пуговицы на изящных ботинках из белой замши, которые ей принес Мустафа.Шеридан уже поджидал ее в кают-компании, он был одет в чей-то серый сюртук и стоял у иллюминаторов, тянущихся вдоль кормы, глядя на остров, на берегу которого виднелась их покинутая хижина, похожая на груду камней.Стол под белоснежной скатертью, накрытый в кают-компании, был уставлен хрустальной и серебряной посудой, мерцавшей, как полузабытый сон о далеком цивилизованном мире.Олимпия взяла Шеридана за руку. Он оглядел ее с ног до головы. Девушка робко подняла на него взгляд, ожидая увидеть улыбку, согревавшую ее этой зимой на необитаемом острове.Но Шеридан не улыбался. Он смотрел на нее холодно, словно чужой человек. Его темные волосы, которые она сама стригла своими маникюрными ножницами при свете дымящего очага, теперь были аккуратно причесаны чьей-то мастерской рукой. Серый шейный платок и гофрированная манишка придавали ему элегантный вид. Этот человек был далеким и не похожим на мужчину в перепачканной грязью рубашке с оторванным рукавом, мужчину, которого Олимпия знала и с которым жила все эти месяцы вдвоем на необитаемом острове.Сердце Олимпии сжалось от внезапного страха. Между ними словно разверзлась глубокая пропасть, как будто новая одежда сделала их совершенно другими людьми. Мир, казавшийся таким простым и понятным, зашатался и грозил вот-вот рухнуть. Шеридан вновь взглянул на далекий берег.— Скажи мне честно, — промолвил он, — кем для тебя является этот Фицхью?Олимпия пришла в замешательство.— Что ты имеешь в виду?— Не притворяйся, будто не понимаешь, в чем дело. — Шеридан нетерпеливо повернулся к ней, отступив на шаг от окна. — Тебе нечего так смущаться. Мы находимся теперь среди людей, а не прохлаждаемся вдвоем в райском уголке, где нас никто не тревожил. Я должен знать, откуда ветер дует.Олимпия закусила губу, но прежде чем она успела что-нибудь сказать, в кают-компанию вошел стюард с большим подносом, а за ним офицеры корабля. Капитан Фицхью усадил Олимпию рядом с собой во главе стола, а старший помощник, обменявшись с Шериданом приветственным рукопожатием, указал ему место напротив.— Вы действительно хорошо выглядите, мисс Дрейк, — сказал капитан Фицхью, — как будто вы и не страдали все эти месяцы от страшных лишений, словно вам и не грозила смертельная опасность еще несколько часов назад.— Благодарю вас. — Олимпия хотела быть вежливой, но невольно чувствовала в душе раздражение на капитана за его излишнее внимание к себе. — Но поверьте мне, было бы слишком большим преувеличением утверждать, что всего лишь несколько часов назад нам грозила смертельная опасность.Он многозначительно посмотрел на нее.— Вы в моих глазах настоящая героиня и должны знать об этом.Олимпия заерзала на стуле, чувствуя себя неловко под его восхищенным взглядом. Сидящий напротив нее Шеридан молча иронически улыбался. Олимпия обрадовалась, когда подоспевший стюард поставил перед ней серебряное блюдо и, сняв с него крышку, представил взору всех присутствующих еще дымящийся пирог с аппетитной золотистой корочкой.— Какой чудесный запах! — воскликнула Олимпия, пользуясь возможностью перевести разговор на другую тему.Капитан Фицхью сам ухаживал за Олимпией, он положил ей на тарелку овоши, кусок мясного пирога и два рогалика с кремом.— Джентльмены, — сказал капитан, поднимая свой бокал, — выпьем за благополучное вызволение из беды нашей дорогой, отважной мисс Дрейк и ее доблестного брата!Послышался гул одобрения и мелодичный перезвон хрусталя.Олимпия опустила глаза. Она чувствовала себя очень неловко оттого, что все мужчины, сидевшие за столом, обратили на нее взоры. Все, кроме Шеридана, который молча смотрел на свой бокал с вином, медленно вращая его.— Позвольте мне заверить вас в том, что очень скоро мы вернем вас в лоно цивилизованного мира, — заявил Фицхью, — а пока, я надеюсь, вы не сочтете наше общество слишком тягостным для вас. К сожалению, я получил приказ срочно отправиться в Аравийское море. Мы должны подавить там волнение среди невольников. Уверен, что сэр Шеридан рад слышать это!— О, бесконечно счастлив, — отозвался Шеридан и сделал большой глоток вина.— Надеюсь, мы сможем рассчитывать на ваш совет при разработке плана операции, как человека опытного.— Я готов дать совет, — сказал Шеридан самым любезным тоном и положил себе морковь, предложенную стюардом. — Если, конечно, это может вам пригодиться.Фицхью кивнул, его мальчишеское веснушчатое лицо светилось энтузиазмом.— Нам повезло, ведь вы прекрасно осведомлены об этих разбойниках, поскольку имеете не только опыт борьбы с ними, но и знаете их мир изнутри, побывав в свое время в шкуре раба, когда вас продали…Звук брошенной на стол серебряной вилки заглушил слова Фицхью. Шеридан смотрел на него с таким выражением лица, которого Олимпия никогда не видела у него прежде.— Это подлая ложь, — тихо сказал он.Фицхью покраснел до корней волос. Он посмотрел в глаза Шеридана и нахмурился. За столом воцарилась мертвая тишина. Шеридан бросил в лицо капитана убийственные слова, по существу, публично обвинив его во лжи. Фицхью оказался перед выбором; проглотить это оскорбление или вызвать Дрейка на дуэль. Капитан откашлялся.— Примите мои глубочайшие извинения, сэр. Я совершил непростительную ошибку. Но вы, конечно, не считаете, что я… солгал… то есть что я солгал намеренно. Надеюсь, вы понимаете, что я имею в виду!Олимпия решительным жестом бросила свою салфетку на стол.— Это я во всем виновата, — скороговоркой сказала она. — Я неправильно истолковала слова Мустафы и ввела в заблуждение капитана Фицхью.Шеридан взглянул на нее. Он казался ей подавленным, и во всех его движениях сквозило напряжение.— Да, это заблуждение, — сказал он, стараясь говорить обычным тоном, но слова его прозвучали как-то неестественно.Олимпия широко улыбнулась капитану Фицхью, отчаянно пытаясь замять неловкость и отвлечь внимание на себя, поскольку реакция Шеридана казалась очень странной и, пожалуй, красноречиво свидетельствовала о том, что в словах Фицхью содержалась доля правды. Олимпия понятия не имела, почему эта тема так задела за живое Шеридана, но она инстинктивно бросилась ему на помощь.— Ради Бога, простите меня! У меня слишком богатое воображение, поэтому вам не следует полностью доверять моим словам, когда я рассказываю о приключениях брата. Я так горжусь им, что могу невольно что-нибудь преувеличить.— Это вполне понятно, — сказал капитан Фицхью. — Поэтому я умоляю сэра Шеридана извинить меня за глупость и бестактность.— Ничего страшного. — Шеридан взял вилку, затем снова отложил ее и сделал какой-то не вполне вразумительный жест. — Все это пустяки, и давайте забудем… — Он схватил свой бокал и сделал большой глоток. — Я бы тоже поверил всему, что сказала бы мне очаровательная девушка.Все с облегчением вздохнули. Фицхью заметно повеселел и ласково улыбнулся Олимпии.— Да, действительно, мужчина все время должен быть настороже, иначе он может попасть впросак, — произнес он.На губах Шеридана заиграла кривая усмешка, и он снова отпил вина из бокала.— Сэр Шеридан, — вскричал Фицхью с энтузиазмом и остановил Шеридана, готового уже впиться зубами в свежий рогалик с кремом. — Вы должны рассказать нам все с самого начала о том, каким образом вам удалось выжить. Ведь мы уже считали вас погибшими и лежащими в какой-нибудь безымянной могиле. Без сомнения, ваше приключение достойно того, чтобы о нем рассказать.Шеридан положил рогалик в тарелку. Казалось, к нему вновь вернулось все его самообладание. Олимпия заметила, с какой грустью он смотрит на свою тарелку, где лежала почти нетронутая еда.— Это не так интересно, как вам кажется, — сказал он. — Если, конечно, вы не хотите услышать историю одной большой глупости.Пальцы Олимпии, в которых она держала вилку, судорожно сжались. Она совсем забыла историю с драгоценностями, из-за которой она сама, в сущности, и оказалась здесь. Вполне естественно, что капитан Фицхью ожидал объяснений. Ведь в последний раз, когда Олимпия видела его, она разыгрывала скорбь по поводу гибели брата и держала путь в Австралию. И вдруг оказалось, что ее брат жив и находится за шесть тысяч миль от места своего исчезновения. Вся эта история не могла не показаться чрезвычайно странной.— Все это старо как мир, — сказал Шеридан. — Я потерял бдительность и поплатился за это.— Но как вам удалось вырваться из рук этих головорезов? — спросил Фицхью.— Головорезов? — озадаченно переспросил Шеридан.— Ну да, головорезов, которые напали на вас на пристани в Фанчеле! — воскликнул Фицхью и засмеялся. — Не могли же вы забыть об этом.Шеридан откусил кусочек пирога и начал хмуро жевать. Но внезапно его лицо прояснилось. Он насмешливо взглянул на Олимпию.— Моя дорогая сестра, ты слишком романтично настроена. Боюсь, что богатое воображение мисс Дрейк сыграло с вами дурную шутку. Последнего настоящего головореза в своей жизни я встретил, пожалуй, на дороге в Джабалпур. Это было очень давно.— Но они же были из секты стага! — возразила Олимпия по инерции.— Если бы это было так, я не выглядел бы сейчас настоящим дураком в глазах присутствующих.— В таком случае что же произошло на самом деле? — спросил Фицхью. — Мы полагали, что вас убили эти индийские дикари, совершив тем самым акт мести. Поскольку вы, на их взгляд, предали их мерзкое братство и пытались привлечь этих убийц к судебной ответственности.Шеридан со смущенным видом потер переносицу.— Да… видите ли… это было чертовски давно. И знаете, вся эта история на самом деле выглядит менее драматично. Если вы хотите знать скучную правду, на меня напали и ограбили какие-то уголовники с корабля, перевозившего каторжников.— Это были душители из секты стага, — настаивала Олимпия, — они произносили именно те слова, о которых ты мне говорил.— Неужели? — Шеридан насмешливо взглянул на Олимпию.— Да! «Байед» и «Тимбало».— «Томбако», — поправил он ее, — «томбако ка ло». — Шеридан чуть заметно улыбнулся и подмигнул капитану Фицхью. — Видите ли, незадолго до того, как все это произошло, я рассказывал сестре о моих приключениях в Индии.Веснушчатое лицо Фицхью залилось краской. Он снисходительно улыбнулся.— Мне все ясно, — сказал он и бросил выразительный взгляд в сторону Олимпии. — Теперь я вижу, что вы неверно истолковали события, мисс Дрейк, приняв португальцев за индийцев.— Нет! — упрямо возразила Олимпия. — На них были тюрбаны! Как вы это объясните?Шеридан улыбнулся и разломил второй рогалик.— Разве? Я этого не заметил.— Но я же говорила тебе об этом! — Олимпия начала волноваться, возмущенная тем, что он намеренно искажает события.— Да, я действительно припоминаю, что ты мне говорила об этом. Но было чертовски темно, моя дорогая. Прости меня, но я не могу подтвердить твои слова, поскольку сам ничего подобного не заметил.— Да, на них были тюрбаны, можешь в этом не сомневаться! Под шляпами.Шеридан намазал маслом рогалик.— Хорошо, хорошо, не буду возражать. Ты совершенно права.Олимпия обвела взглядом всех сидящих за столом мужчин, снисходительно улыбавшихся ей, и сразу же замолчала, занявшись своим пирогом.— Значит, вы считаете, что на вас напали уголовники с транспортного брига? — задал вопрос Фицхью после небольшой паузы.— Да, поскольку я очнулся на этом судне с пустыми карманами и кандалами на ногах. Причем конвойный настойчиво уверял меня в том, что мое имя внесено в список осужденных и зовут меня Том Никол.— Но почему вас похитили? Не понимаю! — удивился Фицхью. — Насколько я знаю, за вас не требовали выкупа.Шеридан положил свою вилку на стол.— А никакого выкупа и не требовалось. Я словно олух царя небесного, рассказал накануне приличного вида господам о том, что понесу драгоценности сестры на оценку, сообщив им час и место, где буду проходить. По-видимому, сообщником этих господ являлся один из конвойных офицеров с «Федры».Олимпия вскинула голову.— Так это был лейтенант… — Она нахмурилась. — Я только помню, что его фамилия начиналась с буквы «С».— Стейси, — сказал Шеридан и подцепил на вилку кусочек вареной морковки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54
— Слава Богу! — без конца повторял капитан Фицхью. — Слава Богу!Он обнял Олимпию за плечи сразу же, как только она ступила на борт «Терьера», и прижал ее к груди, но, вовремя опомнившись, выпустил девушку из объятий, отступил на шаг и неловко подал руку поднявшемуся по трапу Шеридану.— Честно говоря, я уже не рассчитывал найти вас в живых, сэр! Это просто чудо! Милость Божья!Шеридан пожал протянутую руку и взглянул на шеренгу выстроившихся морских офицеров, туда, где сидел закутанный в одеяло Мустафа.— Похоже, — сухо заметил Шеридан, — что чудо произошло не без помощи некоторых вполне земных созданий.Слуга поклонился ему.— Машаллах! — воскликнул он.— Впрочем, это вполне понятно.— Да, ваш слуга — великолепный парень. Он сбежал с «Федры», когда та, стараясь остаться незамеченной, ненадолго бросила якорь в гавани Буэнос-Айреса, и сразу же разыскал меня. Вам чертовски повезло, что я находился в это время в порту, потому что вряд ли кто-нибудь, кроме меня, поверил бы Мустафе. — Говоря все это, капитан Фицхью не сводил глаз с Олимпии. — Я сам с трудом поверил в эту невероятную историю. Но можете не сомневаться, капитан Дрейк, мы сумели найти управу на разбойников, захвативших «Федру». Американский консул, правда, начал тянуть волынку, рассуждая о необходимости судебного процесса и запроса о выдаче этих головорезов, но, к счастью, нашелся другой, менее щепетильный янки, капитан с американского фрегата, который, узнав о судьбе Уэбстера, перевешал негодяев без суда и следствия. Однако что же мы тут стоим? Прошу вас, пойдемте… — И капитан Фицхью взял даму под руку. — Мы поговорим обо всем этом позже. А сейчас вам надо переодеться и хорошенько поесть. Я взял ваши дорожные сундуки с «Федры», мисс Дрейк. Ваша каюта готова и ждет вас. Кок по моему приказу готовит сейчас ваш любимый мясной пирог и скоро подаст его на стол. В Аргентине мы сделали изрядный запас говядины и муки.— Рогалики… — мечтательно произнес Шеридан, — свежие рогалики…Фицхью улыбнулся.— Лейтенант! — обратился он к офицеру, стоявшему рядом с ним. — Сообщите о желании мистера Дрейка стюарду. Пусть подадут к столу свежие рогалики.Олимпия и Шеридан обменялись многозначительными взглядами, сгорая от нетерпения сесть за обеденный стол. Но затем они вынуждены были расстаться. Олимпия направилась в свою просторную, безупречно чистую каюту, которую занимала раньше, а Шеридан — туда, куда его определил капитан Фицхью.Сев на настоящий стул — впервые за эти месяцы, — Олимпия огляделась. Все здесь было ей до боли знакомо. Посреди каюты стояла пушка, словно живое, затаившееся на время существо, ждущее своего часа и готовое разразиться оглушительным грохотом в случае опасности. Стенные шкафчики из красного лакированного дерева сияли, начищенные медные ручки блестели в лучах солнца. Постель была заправлена тщательно, с аккуратностью, присущей военным.Олимпия вспомнила о своей меховой постели в хижине, согретой теплом любимого, и внезапно почувствовала, что к горлу подступил комок.Стук в дверь отвлек ее от грустных мыслей. В каюту вошел Мустафа. Он принес походную ванну — Олимпия не видела подобного с тех пор, как покинула Уисбич, — два ведра горячей воды, коробку с сахарным хрустящим печеньем и пахнущее лавандой, отглаженное платье из ее сундука. Мустафа упал на колени, отбил ей поклон и поцеловал туфельку. И не успела Олимпия поблагодарить его за спасение, как египтянин уже заспешил к выходу, бормоча извинения за то, что вынужден покинуть ее, так как его ждет паша.Олимпия с наслаждением погрузилась в ванну. Смыв въевшуюся за многие месяцы морскую соль, она высушила волосы и постаралась уложить их в прическу. Занимаясь всем этим, она незаметно съела все печенье.Олимпия отвыкла от нижнего белья, и ей было странно надевать удивительно мягкие чулки из тонкой шерсти, льняную сорочку, смешные подвязки и нижние юбки. Корсет она вообще отложила в сторону. Дорожное изумрудно-зеленое платье из кашемира было ей теперь великовато, но надевавшаяся сверху мантилья с бледно-желтыми лентами скрывала этот недостаток. Взглянув на себя в зеркало стенного шкафчика, Олимпия удивилась тому, как хорошо она выглядела, несмотря на то что у нее было обветрено лицо.Она закусила губу от смущения при мысли о том, что Шеридан увидит ее сейчас во всем великолепии — причесанной и одетой в наряд, который он сам купил ей. Олимпия присела, чтобы застегнуть жемчужные пуговицы на изящных ботинках из белой замши, которые ей принес Мустафа.Шеридан уже поджидал ее в кают-компании, он был одет в чей-то серый сюртук и стоял у иллюминаторов, тянущихся вдоль кормы, глядя на остров, на берегу которого виднелась их покинутая хижина, похожая на груду камней.Стол под белоснежной скатертью, накрытый в кают-компании, был уставлен хрустальной и серебряной посудой, мерцавшей, как полузабытый сон о далеком цивилизованном мире.Олимпия взяла Шеридана за руку. Он оглядел ее с ног до головы. Девушка робко подняла на него взгляд, ожидая увидеть улыбку, согревавшую ее этой зимой на необитаемом острове.Но Шеридан не улыбался. Он смотрел на нее холодно, словно чужой человек. Его темные волосы, которые она сама стригла своими маникюрными ножницами при свете дымящего очага, теперь были аккуратно причесаны чьей-то мастерской рукой. Серый шейный платок и гофрированная манишка придавали ему элегантный вид. Этот человек был далеким и не похожим на мужчину в перепачканной грязью рубашке с оторванным рукавом, мужчину, которого Олимпия знала и с которым жила все эти месяцы вдвоем на необитаемом острове.Сердце Олимпии сжалось от внезапного страха. Между ними словно разверзлась глубокая пропасть, как будто новая одежда сделала их совершенно другими людьми. Мир, казавшийся таким простым и понятным, зашатался и грозил вот-вот рухнуть. Шеридан вновь взглянул на далекий берег.— Скажи мне честно, — промолвил он, — кем для тебя является этот Фицхью?Олимпия пришла в замешательство.— Что ты имеешь в виду?— Не притворяйся, будто не понимаешь, в чем дело. — Шеридан нетерпеливо повернулся к ней, отступив на шаг от окна. — Тебе нечего так смущаться. Мы находимся теперь среди людей, а не прохлаждаемся вдвоем в райском уголке, где нас никто не тревожил. Я должен знать, откуда ветер дует.Олимпия закусила губу, но прежде чем она успела что-нибудь сказать, в кают-компанию вошел стюард с большим подносом, а за ним офицеры корабля. Капитан Фицхью усадил Олимпию рядом с собой во главе стола, а старший помощник, обменявшись с Шериданом приветственным рукопожатием, указал ему место напротив.— Вы действительно хорошо выглядите, мисс Дрейк, — сказал капитан Фицхью, — как будто вы и не страдали все эти месяцы от страшных лишений, словно вам и не грозила смертельная опасность еще несколько часов назад.— Благодарю вас. — Олимпия хотела быть вежливой, но невольно чувствовала в душе раздражение на капитана за его излишнее внимание к себе. — Но поверьте мне, было бы слишком большим преувеличением утверждать, что всего лишь несколько часов назад нам грозила смертельная опасность.Он многозначительно посмотрел на нее.— Вы в моих глазах настоящая героиня и должны знать об этом.Олимпия заерзала на стуле, чувствуя себя неловко под его восхищенным взглядом. Сидящий напротив нее Шеридан молча иронически улыбался. Олимпия обрадовалась, когда подоспевший стюард поставил перед ней серебряное блюдо и, сняв с него крышку, представил взору всех присутствующих еще дымящийся пирог с аппетитной золотистой корочкой.— Какой чудесный запах! — воскликнула Олимпия, пользуясь возможностью перевести разговор на другую тему.Капитан Фицхью сам ухаживал за Олимпией, он положил ей на тарелку овоши, кусок мясного пирога и два рогалика с кремом.— Джентльмены, — сказал капитан, поднимая свой бокал, — выпьем за благополучное вызволение из беды нашей дорогой, отважной мисс Дрейк и ее доблестного брата!Послышался гул одобрения и мелодичный перезвон хрусталя.Олимпия опустила глаза. Она чувствовала себя очень неловко оттого, что все мужчины, сидевшие за столом, обратили на нее взоры. Все, кроме Шеридана, который молча смотрел на свой бокал с вином, медленно вращая его.— Позвольте мне заверить вас в том, что очень скоро мы вернем вас в лоно цивилизованного мира, — заявил Фицхью, — а пока, я надеюсь, вы не сочтете наше общество слишком тягостным для вас. К сожалению, я получил приказ срочно отправиться в Аравийское море. Мы должны подавить там волнение среди невольников. Уверен, что сэр Шеридан рад слышать это!— О, бесконечно счастлив, — отозвался Шеридан и сделал большой глоток вина.— Надеюсь, мы сможем рассчитывать на ваш совет при разработке плана операции, как человека опытного.— Я готов дать совет, — сказал Шеридан самым любезным тоном и положил себе морковь, предложенную стюардом. — Если, конечно, это может вам пригодиться.Фицхью кивнул, его мальчишеское веснушчатое лицо светилось энтузиазмом.— Нам повезло, ведь вы прекрасно осведомлены об этих разбойниках, поскольку имеете не только опыт борьбы с ними, но и знаете их мир изнутри, побывав в свое время в шкуре раба, когда вас продали…Звук брошенной на стол серебряной вилки заглушил слова Фицхью. Шеридан смотрел на него с таким выражением лица, которого Олимпия никогда не видела у него прежде.— Это подлая ложь, — тихо сказал он.Фицхью покраснел до корней волос. Он посмотрел в глаза Шеридана и нахмурился. За столом воцарилась мертвая тишина. Шеридан бросил в лицо капитана убийственные слова, по существу, публично обвинив его во лжи. Фицхью оказался перед выбором; проглотить это оскорбление или вызвать Дрейка на дуэль. Капитан откашлялся.— Примите мои глубочайшие извинения, сэр. Я совершил непростительную ошибку. Но вы, конечно, не считаете, что я… солгал… то есть что я солгал намеренно. Надеюсь, вы понимаете, что я имею в виду!Олимпия решительным жестом бросила свою салфетку на стол.— Это я во всем виновата, — скороговоркой сказала она. — Я неправильно истолковала слова Мустафы и ввела в заблуждение капитана Фицхью.Шеридан взглянул на нее. Он казался ей подавленным, и во всех его движениях сквозило напряжение.— Да, это заблуждение, — сказал он, стараясь говорить обычным тоном, но слова его прозвучали как-то неестественно.Олимпия широко улыбнулась капитану Фицхью, отчаянно пытаясь замять неловкость и отвлечь внимание на себя, поскольку реакция Шеридана казалась очень странной и, пожалуй, красноречиво свидетельствовала о том, что в словах Фицхью содержалась доля правды. Олимпия понятия не имела, почему эта тема так задела за живое Шеридана, но она инстинктивно бросилась ему на помощь.— Ради Бога, простите меня! У меня слишком богатое воображение, поэтому вам не следует полностью доверять моим словам, когда я рассказываю о приключениях брата. Я так горжусь им, что могу невольно что-нибудь преувеличить.— Это вполне понятно, — сказал капитан Фицхью. — Поэтому я умоляю сэра Шеридана извинить меня за глупость и бестактность.— Ничего страшного. — Шеридан взял вилку, затем снова отложил ее и сделал какой-то не вполне вразумительный жест. — Все это пустяки, и давайте забудем… — Он схватил свой бокал и сделал большой глоток. — Я бы тоже поверил всему, что сказала бы мне очаровательная девушка.Все с облегчением вздохнули. Фицхью заметно повеселел и ласково улыбнулся Олимпии.— Да, действительно, мужчина все время должен быть настороже, иначе он может попасть впросак, — произнес он.На губах Шеридана заиграла кривая усмешка, и он снова отпил вина из бокала.— Сэр Шеридан, — вскричал Фицхью с энтузиазмом и остановил Шеридана, готового уже впиться зубами в свежий рогалик с кремом. — Вы должны рассказать нам все с самого начала о том, каким образом вам удалось выжить. Ведь мы уже считали вас погибшими и лежащими в какой-нибудь безымянной могиле. Без сомнения, ваше приключение достойно того, чтобы о нем рассказать.Шеридан положил рогалик в тарелку. Казалось, к нему вновь вернулось все его самообладание. Олимпия заметила, с какой грустью он смотрит на свою тарелку, где лежала почти нетронутая еда.— Это не так интересно, как вам кажется, — сказал он. — Если, конечно, вы не хотите услышать историю одной большой глупости.Пальцы Олимпии, в которых она держала вилку, судорожно сжались. Она совсем забыла историю с драгоценностями, из-за которой она сама, в сущности, и оказалась здесь. Вполне естественно, что капитан Фицхью ожидал объяснений. Ведь в последний раз, когда Олимпия видела его, она разыгрывала скорбь по поводу гибели брата и держала путь в Австралию. И вдруг оказалось, что ее брат жив и находится за шесть тысяч миль от места своего исчезновения. Вся эта история не могла не показаться чрезвычайно странной.— Все это старо как мир, — сказал Шеридан. — Я потерял бдительность и поплатился за это.— Но как вам удалось вырваться из рук этих головорезов? — спросил Фицхью.— Головорезов? — озадаченно переспросил Шеридан.— Ну да, головорезов, которые напали на вас на пристани в Фанчеле! — воскликнул Фицхью и засмеялся. — Не могли же вы забыть об этом.Шеридан откусил кусочек пирога и начал хмуро жевать. Но внезапно его лицо прояснилось. Он насмешливо взглянул на Олимпию.— Моя дорогая сестра, ты слишком романтично настроена. Боюсь, что богатое воображение мисс Дрейк сыграло с вами дурную шутку. Последнего настоящего головореза в своей жизни я встретил, пожалуй, на дороге в Джабалпур. Это было очень давно.— Но они же были из секты стага! — возразила Олимпия по инерции.— Если бы это было так, я не выглядел бы сейчас настоящим дураком в глазах присутствующих.— В таком случае что же произошло на самом деле? — спросил Фицхью. — Мы полагали, что вас убили эти индийские дикари, совершив тем самым акт мести. Поскольку вы, на их взгляд, предали их мерзкое братство и пытались привлечь этих убийц к судебной ответственности.Шеридан со смущенным видом потер переносицу.— Да… видите ли… это было чертовски давно. И знаете, вся эта история на самом деле выглядит менее драматично. Если вы хотите знать скучную правду, на меня напали и ограбили какие-то уголовники с корабля, перевозившего каторжников.— Это были душители из секты стага, — настаивала Олимпия, — они произносили именно те слова, о которых ты мне говорил.— Неужели? — Шеридан насмешливо взглянул на Олимпию.— Да! «Байед» и «Тимбало».— «Томбако», — поправил он ее, — «томбако ка ло». — Шеридан чуть заметно улыбнулся и подмигнул капитану Фицхью. — Видите ли, незадолго до того, как все это произошло, я рассказывал сестре о моих приключениях в Индии.Веснушчатое лицо Фицхью залилось краской. Он снисходительно улыбнулся.— Мне все ясно, — сказал он и бросил выразительный взгляд в сторону Олимпии. — Теперь я вижу, что вы неверно истолковали события, мисс Дрейк, приняв португальцев за индийцев.— Нет! — упрямо возразила Олимпия. — На них были тюрбаны! Как вы это объясните?Шеридан улыбнулся и разломил второй рогалик.— Разве? Я этого не заметил.— Но я же говорила тебе об этом! — Олимпия начала волноваться, возмущенная тем, что он намеренно искажает события.— Да, я действительно припоминаю, что ты мне говорила об этом. Но было чертовски темно, моя дорогая. Прости меня, но я не могу подтвердить твои слова, поскольку сам ничего подобного не заметил.— Да, на них были тюрбаны, можешь в этом не сомневаться! Под шляпами.Шеридан намазал маслом рогалик.— Хорошо, хорошо, не буду возражать. Ты совершенно права.Олимпия обвела взглядом всех сидящих за столом мужчин, снисходительно улыбавшихся ей, и сразу же замолчала, занявшись своим пирогом.— Значит, вы считаете, что на вас напали уголовники с транспортного брига? — задал вопрос Фицхью после небольшой паузы.— Да, поскольку я очнулся на этом судне с пустыми карманами и кандалами на ногах. Причем конвойный настойчиво уверял меня в том, что мое имя внесено в список осужденных и зовут меня Том Никол.— Но почему вас похитили? Не понимаю! — удивился Фицхью. — Насколько я знаю, за вас не требовали выкупа.Шеридан положил свою вилку на стол.— А никакого выкупа и не требовалось. Я словно олух царя небесного, рассказал накануне приличного вида господам о том, что понесу драгоценности сестры на оценку, сообщив им час и место, где буду проходить. По-видимому, сообщником этих господ являлся один из конвойных офицеров с «Федры».Олимпия вскинула голову.— Так это был лейтенант… — Она нахмурилась. — Я только помню, что его фамилия начиналась с буквы «С».— Стейси, — сказал Шеридан и подцепил на вилку кусочек вареной морковки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54