., промокла и замерзла. Дай ей одеяла!Мустафа снова появился, подхватил на лету ворох шерстяных одеял, которые его хозяин швырнул ему, и съехал вместе с ними вниз по перилам, в сумраке белели его широкие белые шаровары. Что-то шепча и вздыхая, Мустафа накинул на плечи Олимпии несколько теплых одеял, причем она заметила, что на шее слуги на золотой цепочке висит точно такой же кулон, как и на груди его господина — полумесяц с крошечной звездой. Она взглянула на сэра Шеридана, но тот уже спрятал свой кулон под полотенце.Мустафа, справившись со своим заданием, отступил на шаг и поклонился хозяину.— Вы примете гостью, да? Я приготовлю чай.Сэр Шеридан пробормотал что-то нечленораздельное, но Мустафа уже исчез за дверью под лестницей.— Я вовсе не собиралась отнимать у вас много времени, — поспешно сказала Олимпия.— Неужели? — он спустился вниз на одну ступеньку и уселся там, насмешливо поглядывая на гостью. — Тогда зачем же вы пришли?Во рту у Олимпии все пересохло, она заметно нервничала, понимая, что ей не следовало приходить. Он был не одет… Девушка чувствовала, что ей надо бежать отсюда. Как бы ей хотелось, чтобы сэр Шеридан превратился в эту минуту в того славного капитана, которого рисовало ее воображение, — некрасивого, веснушчатого, робкого мужчину. И, конечно, одетого.Она поправила одеяло, сползающее с плеча, и развернула горшочек с фуксией.— Я… я принесла вам вот это… подарок, — Олимпия изумлялась теперь тому, как ей в голову могла прийти такая глупая идея. — Это, конечно, очень скромный подарок. Не такой, какой я мечтала бы вам преподнести…Пальцы Олимпии окоченели от холода и стали непослушными. Вынув цветок из обертки, она увидела, что его листочки поникли от мороза, а яркие цветы увяли.— … в честь вашего приезда и самоотверженного подвига во имя родины… — бормотала она, кусая губы, чтобы не расплакаться. — Но боюсь… боюсь, что цветок завял от холода…— Правда? — сказал он. — Этого следовало ожидать.Олимпия взглянула на Шеридана и вынула принесенную для него книгу Руссо, а затем, приподняв подол юбки, сделала шаг, намереваясь подняться по лестнице.— Я хочу также подарить вам…— Стойте! — от его громогласного окрика Олимпия застыла на месте, оцепенев. — Не приближайтесь!— О, простите ради Бога! — опешив, воскликнула Олимпия, отступая назад. — Я вовсе не хотела…— Стойте там, где стоите. — Шеридан встал и спустился до середины лестницы, здесь он легко перемахнул через перила и спрыгнул на мраморный пол с громким стуком, отозвавшимся эхом в огромном вестибюле.Обогнув колонну, он направился к гостье мягкой поступью, в которой ощущалась врожденная грация. Он шел так, как ходят искусные канатоходцы, удерживая равновесие и как будто пробуя на прочность землю под ногами.— Первые десять ступенек этой лестницы очень ветхие, — объяснил он. — Они могут обвалиться в любой момент.Она взглянула сначала в его невозмутимое лицо, затем на ступени лестницы и снова на хозяина дома. При каждом повороте головы свисающие ей на лоб перья шляпы мерно колыхались.— Шутка, — сказал Шеридан.Он был намного выше ростом, чем ей вначале показалось. Смущение и робость, похоже, вообще не были свойственны капитану Дрейку. В этом отношении он очень походил на краснокожих индейцев, картинки из жизни которых Олимпия видела в какой-то книге.— В чем дело? Вы что, шуток не понимаете, мисс Сен-Леже? — Шеридан удивленно вскинул брови.— Простите. Я не поняла, что вы хотите меня рассмешить, — отозвалась она, а затем, замявшись на секунду, честно призналась: — Боюсь, что я не поняла и самой шутки.— Как это ни печально, но, похоже, вы напрочь лишены чувства юмора. Вы для этого слишком воспитаны, я бы так сказал. Наверняка вы никогда не предавались такой забаве, например, как обрывание крылышек у мух. Что, я попал в точку?Она уже хотела объяснить ему, что большинство жителей городка Висбич действительно считают ее человеком, лишенным чувства юмора, поскольку она никогда не смеется над такими вызывающими всеобщее веселье сценами, как коза, запутавшаяся рогами в живой изгороди, или пьяная кабацкая девка, упавшая в лужу. Но Олимпия сдержалась и не стала ему ничего объяснять, решив поменьше рассказывать о себе. Сэр Шеридан был очень странным человеком, приводившим ее в полное замешательство, и не в последнюю очередь тем, что был полураздет. Олимпии еще никогда не приводилось видеть вблизи полуобнаженного мужчину, впрочем, не только вблизи — если, конечно, не считать мраморных статуй. И хотя она старалась глядеть ему только в лицо, ей было трудно удержаться от того, чтобы не бросить взгляд из-под нависающих перьев шляпы на его грудь, плечи и мощную шею.Разглядывая его исподтишка, Олимпия с удивлением заметила, что на нем вовсе нет никакого кулона. Возможно, луч света упал на его мускулистую грудь, и возникла иллюзия, что на ней висит кулон в форме полумесяца. Кожа Шеридана была золотисто-смуглой, гладкой и волнующей. Олимпии хотелось прикоснуться к ней.— Мой отец, — словоохотливо продолжал тем временем хозяин дома, — любил это занятие, увлеченно калеча мух целыми часами. Вы знали его?— О, нет. К сожалению, я не была знакома с ним. Видите ли, он вел очень замкнутый образ жизни, переселившись сюда.Олимпия из вежливости умолчала о том, что мистер Дрейк-старший жил не просто уединенно, запершись в своем доме, построенном в пустынной местности на болотах, но что он не показывался даже своему слуге, оставляя ему в условленном месте записки с распоряжениями. В этих посланиях, в частности, слуге давались точные инструкции, куда повесить или поместить ту или иную картину, бронзовую скульптуру, средневековую рукопись, старинное оружие или драгоценность, только что приобретенные по приказу затворника его агентами. В течение целых пяти лет мистер Дрейк-старший и его загадочный дом были главной темой пересудов в Висбиче. Но через восемь лет обществу наконец наскучила эта тема, и все вновь заговорили о породистых бычках лорда Лейсестера и о погоде. И только совсем недавно город всколыхнули известия о смерти старого хозяина усадьбы Хазерлей и о приезде его знаменитого сына.— И это действительно так, — подтвердил сэр Шеридан. — Мало того, он, по-видимому, устроил здесь при строительстве дома для собственного развлечения несколько волчьих ям, надеясь, что в них попадется любопытный незваный гость, проявив неосмотрительность.— Правда? — Олимпия старалась глядеть ему прямо в лицо, но не могла совладать с собой, взгляд ее невольно скользил по обнаженному торсу мужчины.Он заметил это и решил подразнить ее: когда Олимпия в очередной раз скосила глаза на его грудь, Шеридан содрогнулся всем телом, передернув плечами, как будто от озноба, а затем скрестил руки на груди и потер ладонями бока.— Здесь чертовски холодно, — процедил он сквозь зубы.И это, действительно, было так, хотя Шеридан бросил эту фразу главным образом для того, чтобы побудить гостью заговорить наконец о цели своего визита-. Он хотел, в конце концов, знать, что ей надо от него, зачем она явилась в дом нежданно-негаданно, без приглашения. Шла ли речь о деньгах, или о шантаже, или, может быть, эта девушка пришла, чтобы соблазнить его, хотя, скорее всего, все было намного проще и обыденнее: она, вероятно, явилась сюда для того, чтобы иметь возможность впоследствии сплетничать в этом захолустье со своими кумушками о нем, похваляясь тем, что была в доме сэра Шеридана и говорила с ним наедине.Олимпия взглянула на него снизу вверх из-под мокрых, нелепо нависающих над ее лицом страусиных перьев, отбрасывающих тень на пухлые щеки и мягкую линию подбородка. Молча — похоже, она вообще была крайне немногословна — Олимпия сняла с себя одеяла, которые дал ей Мустафа, и Шеридан бросил украдкой взгляд на ее высокую пышную грудь. На ней был жакет из зеленоватого атласа, украшенный черной шелковой вышивкой.Шеридан знал толк в нынешней моде, поскольку имел возможность во время своего недавнего визита в Лондон хорошо изучить ее. Поэтому он сразу же по достоинству оценил наряд мисс Сен-Леже — это был дорогой модный жакет, покрой которого напоминал силуэт песочных часов. Однако, Шеридана, как всегда, не столько интересовало платье, сколько то, что скрывалось под ним. Но об этом трудно было судить по покрою одежды, здесь требовалось специальное исследование.И первым шагом к осуществлению его преступных замыслов явился лаконичный, полный достоинства отказ взять одеяла у гостьи. Шеридан отказывался до тех пор, пока Олимпия не начала буквально умолять его сделать это, готовая мерзнуть в одном платье в огромном холодном вестибюле. Это странное нелепое создание предложило капитану Дрейку надеть и ее теплый жакет, настаивая с пеной у рта на этом, так как, по ее мнению, он приехал сюда из теплых краев, с берегов Средиземного моря, и еще не привык к здешнему суровому климату. Она даже начала расстегивать пуговицы.Шеридан с изумлением наблюдал, как его гостья поспешно, с озабоченным видом развязывает пояс на жакете. Внезапно его охватили сильные сомнения: неужели она делала это без всякой задней мысли? Может быть, сейчас в комнату ворвется разгневанный отец и попробует заставить его жениться на этой девице? Когда Олимпия справилась со своими застежками и все же сбросила жакет, взору Шеридана предстала ее полная фигура, затянутая в модное зеленое платье, на ее груди висел дорогой бриллиантовый кулон. Шеридан оценивающе взглянул на протянутый ему жакет, мысленно прикидывая, сколько могут стоить жемчужные пуговицы и роскошная отделка. Нет, не похоже, чтобы за дверью караулил папаша, мечтающий повыгодней сбыть дочку с рук, — — с таким состоянием ему, пожалуй, подобные фокусы были просто ни к чему.— Мисс Сен-Леже, — обратился Шеридан к гостье таким дружеским тоном, каким мог бы обратиться паук к мухе, собираясь завлечь ее в свои сети, — мы оба замерзли, стоя здесь, в вестибюле. Может быть, вы разрешите мне пригласить вас в комнату, где нам будет более удобно вести беседу?Перья на шляпе плавно взмыли вверх и вновь опустились. У Шеридана было такое чувство, как будто он разговаривает с собакой, все понимающей, но лишенной дара человеческой речи. Он подавил в себе сильное желание присесть и заглянуть ей, наконец, снизу вверх прямо в лицо; вместо этого он накинул на плечи одеяло и взял гостью за руку, намереваясь проводить ее в маленький кабинет, расположенный на первом этаже рядом с главным входом. В прошлом в этой комнате жил слуга Дрейка-старшего, и поэтому в ней не было предметов антиквариата в таком количестве, как во всех остальных помещениях дома. Зато там стоял диван, достаточно широкий и удобный для осуществления преступных замыслов Шеридана.Вскоре появился Мустафа с подносом, на котором стояли чайник и чашечки. И пока Шеридан усаживал мисс Сен-Леже на кушетку, слуга усердно гремел углем в ведерке, пытаясь развести огонь в камине. В конце концов, Шеридану надоел этот грохот, и он послал Мустафу ко всем чертям — правда, по-арабски, чтобы не оскорблять слух дамы грубой бранью, — а затем сам развел огонь.— Разрешите помочь вам снять шляпку, — вежливо предложил он, усаживаясь рядом со своей гостьей.Олимпия съежилась и промолчала, поигрывая томиком Руссо, лежащим у нее на коленях.— Вы что, прячетесь от меня? — спросил Шеридан весело.Она замялась на секунду, а затем призналась со всей откровенностью:— Да. Мне кажется, это на самом деле так.Ему понравился ее голос, переливчатый, словно соболий мех. Шеридан протянул руку и решительно потянул за конец зеленой ленты, развязав узел.— Сожалею, мисс Сен-Леже, но я должен заявить вам, что имею полное право видеть лицо человека, которого принимаю у себя в доме. Откуда мне знать, может быть, вы принадлежите к секте стага и пришли, чтобы убить меня?Он хотел пошутить, совсем забыв, что она не понимает шуток.— Нет, — ответила Олимпия совершенно серьезно и покачала головой. — Почему вы решили, что я принадлежу к индийской секте душителей?Шеридан не стал извиняться за свою неловкую попытку сострить, а просто снял с ее головы огромную шляпу с пышными перьями. Она сразу же опустила голову, потупив взор, так что взгляду капитана предстала только ее гладкая макушка в обрамлении золотистых локонов и ровный пробор. Тогда он взял ее за подбородок, не обращая внимания на то, что она вздрогнула от его прикосновения, и поднял лицо, заставив взглянуть прямо на него.Его сразу же поразили ее зеленые глаза, широко открытые, как у совенка, и так же серьезно взирающие на мир. Круглые, щеки, прямой нос, маленький рот — самая обычная внешность. И все же в этих чертах, в выражении этого лица было что-то странное, поражающее воображение, — это лицо было сродни тем ликам, которые глядят на нас из чащи, прячутся в кронах деревьев, выглядывают из нор и густого кустарника, следя за нами немигающим взглядом, исполненным одновременно невинности и мудрости, древней, как само время. Если бы он заметил на ее лице кошачьи усы, это, кажется, нисколько не удивило бы Шеридана, так похожа была его гостья на маленького, настороженного дикого зверька.Ему захотелось ласково улыбнуться, у него было такое чувство, будто он отодвинул ветку и увидел соловья, сидящего у своего гнезда и строго взирающего не него, нарушителя покоя. Шеридан вдруг подумал, что ему следует вести себя более осторожно и осмотрительно, чтобы не напугать это случайно забредшее к нему странное создание.— Привет, — негромко произнес он, потрепав ее по пухлой щеке. — Счастлив познакомиться с вами, мисс Сен-Леже.Она протянула ему книгу.— Это для вас.Шеридан взглянул на маленький томик, раскрыл его на середине и прочел по-французски несколько строк сущего вздора о каком-то «общественном договоре», в соответствии с которым будто бы, если правитель заявит гражданину, что ему следует умереть во имя интересов государства, тот непременно так и должен поступить.Хорошенькая мысль! Шеридан от души надеялся, что общество осчастливило месье Руссо, отблагодарив его за подобные мысли и послав умирать на поле боя, где можно запросто получить пулю в живот или лишиться обеих ног при артиллерийском обстреле. Сам же Шеридан, которого посылали умирать чаще, чем это позволяли правила приличия и вежливости, — причем, постоянно во имя интересов кучки каких-то толстосумов и бюрократов — смотрел на подобную перспективу с некоторым скептицизмом.Шеридан захлопнул книгу и взглянул на титульный лист, на котором мисс Сен-Леже аккуратным почерком что-то написала по латыни. Но поскольку он завершил свое школьное образование в возрасте десяти лет, капитан Дрейк лишь солидно нахмурился и произнес многозначительное «гм-гм», постаравшись придать своему лицу глубокомысленное выражение. Он не хотел, чтобы Олимпия раньше времени изменила о нем свое мнение, а в том, что это мнение было восторженным, Шеридан нисколько не сомневался и рассчитывал извлечь из этого обстоятельства пользу раньше, чем у мисс Сен-Леже откроются глаза.— Благодарю вас, — сказал он, бросив на нее растроганный взгляд. — Вы мне льстите.Губы Олимпии дрогнули, и она улыбнулась; выражение полного удовлетворения озарило ее строгое, серьезное лицо. Такой открытой выразительной улыбки Шеридан никогда прежде не видел. Ему почему-то стало неловко, и он отвел взгляд в сторону. Олимпия была похожа на неземное существо, и в то же время в ней чувствовалось странное обаяние. Шеридану на секунду стало не по себе. Он был неравнодушен к красивым женщинам и любил их, как любит всякий нормальный мужчина. Но обаяние мисс Сен-Леже было совсем другого рода и будило в душе совсем другие чувства. Эта девушка всем своим обликом — обликом человека не от мира сего — затронула в нем какие-то сокровенные, полузабытые струны — струны души, сказал бы Шеридан, если бы считал, что его душу еще хоть что-то может тронуть.Прищурившись и полуоткинувшись на спинку дивана, Шеридан предался более привычному и приятному занятию: он стал разглядывать гостью. Ее платье модного покроя имело глубокий вырез, который заставил Шеридана убедиться в том, что Олимпия не прибегала ни к каким искусственным ухищрениям, и высокая пышная грудь досталась ей от природы. По ее плечам сбегал воротничок, сходясь у основания выреза, Открывавшего взгляду начало ложбинки на груда. Шеридан заерзал на месте и плотнее закутался в одеяло, стараясь скрыть свой интерес к гостье, а затем налил чай ей и себе. Не решаясь предпринять следующий шаг, приближающий его к заветной цели, Шеридан некоторое время смирно сидел рядышком с гостьей, словно школьник, прихлебывая чай.Он до сих пор так и не понял, зачем она явилась. Версия с «разгневанным папашей» отпала сама собой. Скорее всего, она пришла для того, чтобы попросить у него денег в пользу Общества Обездоленных Старых Дев; если это так, то она сильно просчиталась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54