— Объясни, Серраманна.
— Речь может идти только о мятеже, организованном Моисеем и врагами Египта.
— Моисей попросил меня о встрече.
— Не соглашайтесь на нее, Ваше Величество!
— Чего ты опасаешься?
— Что он попытается уничтожить вас.
— Не чрезмерны ли твои опасения?
— Мятежник способен на все.
— Моисей — мой друг детства.
— Ваше Величество, он забыл эту дружбу.
Майское солнце проникало в кабинет Рамзеса через три больших окна, одно из которых выходило во внутренний двор, где стояли колесницы. Белые стены, справа кресло со спинкой для Фараона и соломенные стулья для посетителей, сундук с папирусами и большой стол составляли строгую обстановку, от какой не отказался бы и Сети, чью статую часто разглядывал Рамзес.
Вошел Моисей.
Высокий, широкоплечий, с пышной шевелюрой, густой бородой, высеченным словно из камня лицом, еврей казался олицетворением силы и могущества.
— Садись, Моисей.
— Я предпочитаю оставаться на ногах.
— Что ты хочешь?
— Мое отсутствие было длительным, а размышление глубоким.
— Привело ли оно тебя к мудрости?
— Я был обучен мудрости египтян, но что она в сравнении с волей Яхве?
— Значит, ты не отказался от своих бессмысленных замыслов?
— Наоборот, я убедил мой народ последовать за мной.
— Я вспоминаю слова моего отца Сети: «Фараон не должен терпеть ни мятежника, ни виновника волнений. В противном случае это был бы конец царства Маат и наступление беспорядка; а он порождает несчастье для всех, больших и маленьких».
— Закон, которому следуют в Египте, не относится к евреям.
— Сколько они будут жить на этой земле, столько они должны подчиняться ему.
— Дай согласие моему народу отправиться в пустыню, чтобы там принести жертву Яхве.
— Соображения безопасности вынуждают меня ответить тебе отказом.
Моисей сильнее сжал ореховый посох.
— Я не могу довольствоваться этим ответом.
— Во имя дружбы я согласен забыть твою дерзость.
— Я сознаю, что обращаюсь к Фараону, властелину Двух Земель, и не думаю выказывать ему непочтение никоим образом. Все же требования Яхве остаются, и я буду его голосом.
— Если ты подтолкнешь евреев к мятежу, то вынудишь меня подавить его.
— Я это понимаю. Вот почему Яхве будет использовать другие средства. Если ты будешь упорствовать, отказывая евреям в свободе, которую они требуют, Бог осыплет Египет ужасными бедами.
— Ты хочешь запугать меня?
— Я буду защищать мое дело от твоих сановников и твоего народа, и бесконечная власть Яхве их победит.
— Египту нечего бояться тебя, Моисей.
Как красива была Нефертари! Когда она руководила ритуалом освящения новой часовни, посвященной далекой богине, Рамзес любовался ею.
Она нежная любовь, та, чей голос приносил радость и не произносил ни одного бесполезного слова, она, кто наполнял дворец благоуханием и грацией, она, кто умел различать добро и зло, не путая их, стала обожаемой властительницей Двух Земель. Золоте колье в шесть рядов украшало ее шею, на голове была корона с двумя высокими перьями, она казалась принадлежавшей к миру богинь, где не тускнеют молодость и красота.
Во взгляде своей матери Туйи Рамзес заметил счастье: счастье убедиться, что царица, пришедшая ей на смену, была достойна Египта. Ее невидимая, но ощутимая помощь позволила Нефертари засиять и найти верный тон, присущий великим государям.
За ритуалом следовал прием в честь Туйи. Каждый придворный стремился приветствовать царицу-мать, которая рассеянно слушала обычные банальности. Меба удалось, наконец, приблизиться к Туйе и Фараону; с широкой улыбкой на устах он наговорил массу комплиментов вдове Сети.
— Твоя работа в ведомстве оставляет желать лучшего, — прервал его Рамзес, — в отсутствие Аша ты должен был больше обмениваться посланиями с нашими союзниками.
— Ваше Величество! Будьте уверены, я сделал все, что было в моих силах. Многие послы домогаются приема, чтобы оказать почтение Вашему Величеству, потому что никогда не был так высок авторитет Фараона!
— У тебя нет ничего другого, чтобы сообщить мне?
— Да, Ваше Величество: Аша только что сообщил о своем возвращении в Пи-Рамзес. Я рассчитываю организовать прекрасный прием в его честь.
— В его сообщении говорится о причинах возвращения?
— Нет, Ваше Величество.
Царь и его мать удивились.
— Сохранится ли мир, Рамзес?
— Если Аша в открытую отправил письмо Меба и внезапно покинул Хаттусу, то, без сомнения, не для того, чтобы сообщить мне добрую весть.
ГЛАВА 47
После длительных бесед с Урхи-Тешшубом Рамзес знал все о хеттской армии: о ее вооружении, слабых и сильных сторонах. Поверженный полководец проявил сильное желание сотрудничать, так хотелось ему навредить Хаттусили. В обмен на сведения, которые он сообщил, Урхи-Тешшуб получил дом, двух слуг-сирийцев, пищу, к ней он немедленно почувствовал расположение. За ним было установлено пристальное наблюдение.
Рамзес понимал, с каким гнусным и свирепым чудовищем ему пришлось столкнуться в юности. Без защиты Амона и Сети его неосторожность могла бы привести Египет к катастрофе. Даже ослабленная хеттская держава оставалась довольно опасной. Союз, пусть даже непрочный, между Египтом и хеттами установил бы продолжительный мир на обширной территории, так как ни один народ не осмелился бы воевать с ними.
Рамзес обсуждал эту возможность с Нефертари в тени смоковницы, когда запыхавшийся Амени объявил о прибытии Аша.
Долгое отсутствие главы египетской дипломатии не изменило его. Маленькие и ухоженные усики, светящиеся умом глаза, горделивая осанка, это был все тот же Аша.
Он склонился перед царской четой.
— Пусть простят меня Ваши Величества, но у меня не было времени освежиться, сделать массаж и употребить благовония... Предстать перед вами осмеливается в некотором роде грязный кочевник, но послание, носителем которого я являюсь, слишком спешное, чтобы принести его в жертву моему личному комфорту.
— Приветствия мы оставим на потом, — сказал Рамзес, улыбаясь — хотя твое возвращение доставляет нам одну из тех радостей, надолго остающихся в памяти.
— В моем состоянии заключить в объятия царя сравнимо с оскорблением Его Величества. Как красив Египет, Рамзес! Только тот, кто долго отсутствовал, способен оценить его утонченность!
— Неправда, — возразил Амени, — путешествие изменяет сознание, зато, не покидая своего кабинета и наблюдая за сменой времен года, можно насладиться счастьем жить здесь.
— Оставим этот спор на потом, — потребовал Рамзес, — ты был изгнан Аша?
— Нет, но император Хаттусили настоял на том, чтобы его требования были переданы Фараону устами посла.
— Ты сообщаешь мне о начале длительных переговоров, ведущих к миру?
— Это было бы моим самым большим желанием... К несчастью, я привез ультиматум.
— Хаттусили оказался таким же воинственным, как Урхи-Тешшуб?
— Хаттусили признает, что установление мира с Египтом положило бы конец ассирийской угрозе, но все дело именно в Урхи-Тешшубе.
— Твой ход оказался великолепным! Благодаря ему я знаю все о хеттской армии.
— Очень полезно в случае конфликта, я с этим согласен; но если мы не отдадим ему Урхи-Тешшуба, Хаттусили продолжит войну.
— Урхи-Тешшуб — наш гость.
— Хаттусили хочет увидеть, как его труп горит на погребальном костре.
— Я дал убежище сыну Муваттали и не изменю своему слову. В противном случае Маат прекратит царить над Египтом, чтобы уступить место лжи и глупости.
— Это именно то, что я сказал Хаттусили, но его позиция не изменится: мы выдаем Урхи-Тешшуба, и мир становится реальностью, или неизбежен конфликт.
— Моя позиция тем более не изменится: Египет не станет топтать ногами Закон Маат, Урхи-Тешшуб не будет выдан.
Аша опустился в кресло с низкой спинкой.
— Все эти годы потеряны, все усилия превращены в ничто... Это было рискованно, но Ваше Величество правы: лучше война, чем клятвопреступление. По крайней мере, у нас есть все, чтобы победить хеттов.
— Позволит ли Фараон вмешаться мне? — спросила Нефертари.
Мягкий и хорошо поставленный голос Великой Супруги Фараона восхитил посла и писца.
— Женщины освободили Египет от захватчиков в прошлом, — напомнила Нефертари, — именно женщины заключали мир с иностранными дворами; сама Туйя последовала этой традиции, дав мне пример для подражания.
— Что ты предлагаешь? — спросил Рамзес.
— Я напишу императрице Путухепе. Если мне удастся убедить ее начать переговоры, то она сможет повлиять на непримиримость своего мужа.
— Препятствие, которое представляет Урхи-Тешшуб, будет трудно устранить, — возразил Аша, — но все же императрица Путухепа — женщина блестящая и мудрая, более заботящаяся о величии страны, чем о своем собственном интересе. Она не останется безучастна, если царица Египта обратится к ней. Так как влияние Путухепы на Хаттусили велико, возможно, этот ход будет иметь благоприятные последствия.
— Простите, что покидаю вас, — сказала Нефертари, — но вы понимаете, меня ждут мои обязанности.
Растроганный Аша, любуясь, смотрел на удаляющуюся царицу, воздушную и светлую.
— Если Нефертари удастся сделать это, — сказал Рамзес своему послу, — ты вернешься в Хаттусу. Я никогда не выдам Урхи-Тешшуба, но ты должен добиться мира.
— Ты требуешь невозможного; вот почему я так люблю работать для тебя.
Царь обратился к Амени.
— Ты попросил Сетау срочно вернуться?
— Да, Ваше Величество.
— Что происходит? — заволновался Аша.
— Моисей считает себя голосом своего бога, этого Яхве, приказавшего ему вывести евреев из Египта, — объяснил Амени.
— Ты хочешь сказать... всех евреев?
— Для него речь идет о народе, имеющем право на независимость.
— Это безумие!
— Невозможно урезонить Моисея, к тому же он становится все более непримиримым.
— Ты боишься его?
— Я боюсь того, что наш друг Моисей станет опасным врагом, — заявил Рамзес, — а я часто недооцениваю своих противников; вот почему присутствие Сетау здесь необходимо.
— Ну и дела, — сказал с сожалением Аша, — Моисей — человек сильный и прямой.
— Он всегда такой, но он поставил эти качества на службу некоей высшей истине.
— Ты пугаешь меня, Рамзес; не будет ли это противостояние более опасным, чем конфликт с хеттами?
— Или мы выиграем, или мы погибли.
Сетау положил руки на хрупкие плечи Ка.
— Клянусь всеми змеями земли, ты уже почти мужчина!
Контраст между двумя людьми был впечатляющим Ка, старший сын Рамзеса — молодой писец с бледной кожей и хрупким телосложением; Сетау, коренастый, мужественный, с матовой кожей, плохо выбритый, в тунике из шкуры антилопы, похожий на авантюриста или золотоискателя.
При виде этих людей трудно было даже представить, что их могло что-то объединять. Однако Ка считал Сетау учителем, приобщившим его к познанию незримого, а Сетау видел в Ка исключительно способного юношу со жгучим желанием проникнуть в сокровенность тайн.
— Я боялся, как бы ты не совершил много глупостей после моего отъезда, — сказал Сетау.
Ка улыбнулся.
— Итак... я все же надеюсь не разочаровать вас.
— Ты уже многого достиг!
— Я выполнил несколько ритуальных обязанностей в храме, это правда... Но у меня не было выбора. И затем... я очень счастлив.
— В добрый час, мой мальчик! Но скажи мне... Я не вижу ни амулета на шее, ни повязки на запястье.
Я их снял во время очищения в храме и не нашел потом; раз вы вернулись, не существует никакого риска, тем более, что я воспользовался магией ритуалов.
— Все же ты должен носить амулеты.
— Вы их носите, Сетау?
— У меня есть шкура антилопы.
Стрела угодила точно в цель, к удивлению Сетау и Ка, которые находились в поле, где тренировались лучшие лучники. Именно здесь царь назначил им встречу.
— Рамзес все такой же ловкий, — заметил Сетау.
Ка посмотрел, как отец отложил лук, тетиву которого только ему удавалось натянуть и который он использовал во время битвы при Кадете. Фигура Фараона была великолепной, уже своим видом он воплощал верховную власть.
Ка упал ниц перед этим человеком, намного большим для него, чем отец.
— Почему ты собрал нас здесь? — спросил Сетау.
— Потому что мой сын и ты будете помогать мне вести сражение, и нужно научиться точно попадать в цель.
Ка ответил со всей откровенностью.
— Я опасаюсь оказаться очень неловким.
— Перестань заблуждаться, сын мой; нужно бороться умом и магией.
— Я принадлежу к жрецам храма Амона... и...
— Жрецы единодушно выбрали тебя как лучшего в их сообществе.
— Но... мне еще нет двадцати лет!
— Возраст не имеет значения; все же я отклонил их предложение.
Ка обрадовался.
— До меня дошла плохая весть, — признался Рамзес. — В Мемфисе недавно исчез верховный жрец Птаха. Я выбрал именно тебя, чтобы заменить его, сын мой.
— Меня, верховным жрецом Птаха... Но это...
— Такова моя воля. В этом качестве ты будешь находиться среди сановников, перед которыми хочет предстать Моисей.
— Что ты хочешь этим сказать?
— Получив отказ позволить евреям удалиться в пустыню, Моисей угрожает Египту карами, наложенными его богом. Новый верховный жрец Птаха и лучший из моих магов, сумеют ли они рассеять эту угрозу?
ГЛАВА 48
Сопровождаемый Аароном, Моисей приблизился к входной двери приемного зала дворца Пи-Рамзеса, находившегося под охраной Серраманна и лучших воинов. При виде еврея сард бросил на него гневный взгляд; на месте Фараона он приказал бы бросить этого мятежника в подземелье, темное и сырое, или еще лучше, отправил бы его в самую глубину пустыни. Бывший пират доверял своему инстинкту: Моисей не имеет другого намерения, кроме как принести вред Рамзесу.
Продвигаясь по центральному проходу между двумя рядами колонн, вождь и пророк еврейского народа отметил без всякого удовольствия, что приемный зал был хорошо обставлен. Справа от царя стоял его сын Ка, одетый в шкуру пантеры, украшенную золотыми звездами. Несмотря на свой юный возраст, Ка теперь получил самую высокую должность. Понимая глубину его познаний, ни один жрец не оспаривал этого решения. Старшему сыну Фараона уже не раз приходилось доказывать свою способность воспринимать послание богов и переводить их в иероглифы; каждый со вниманием наблюдал за его действиями, так как он сохранит традиции эпохи пирамид, золотого века, во время которого были созданы главные ценности египетской цивилизации.
Это назначение удивило Моисея; но увидев Ка вблизи, он почувствовал, что решительность и зрелость молодого человека были исключительными. Не было никакого сомнения, что он станет опасным противником.
А что говорить о том человеке, стоявшем слева от Фараона? Сетау, заклинатель змей и настоящий маг царства Сетау, который был, как и Рамзес, одним из друзей Моисея так же, как и Амени, сидевший поодаль и уже готовый записывать содержание их споров.
Моисей не хотел больше думать о тех временах, когда он работал на величие Египта. Его прошлое умерло в тот день, когда Яхве открыл его предназначение, и он не имел права подчиняться воспоминаниям о днях, давно уже миновавших.
Моисей и Аарон остановились перед ступенями, ведущими на возвышение, где разместился Фараон и его сановники.
— О чем вы хотите говорить перед этим собранием? — спросил Амени.
— У меня нет намерения говорить попусту, — ответил Моисей, — я намерен потребовать то, что мне причитается в соответствии с волей Яхве; чтобы Фараон разрешил мне и моему народу покинуть Египет.
— В разрешении отказано по мотивам общей безопасности.
— Этот отказ — оскорбление Яхве.
— Яхве не царит над Египтом, насколько мне известно.
— Однако его гнев будет ужасен! Бог охраняет меня, и он совершит чудеса, чтобы доказать свое могущество.
— Я тебя хорошо знал, Моисей, мы были даже друзьями; во время нашей учебы ты не тешился подобными выдумками.
— Ты египетский писец, Амени, а я — вождь еврейского народа. Яхве говорил именно со мной, и я это утверждаю!
Аарон бросил свой посох на землю, Моисей устремил на него напряженный взгляд. Сучки дерева зашевелились, посох вытянулся и превратился в змею.
Ужаснувшись, многие придворные отступили; змея подползла к Рамзесу, не проявившему никакого страха. Сетау подскочил и схватил рептилию.
Все придворные пришли в замешательство, крики сопровождали действия Сетау, особенно когда змея вновь превратилась в посох в его руке.
— Я обучил Моисея этому магическому трюку в гареме Мэр-Ур уже давно; нужно нечто большее, чтобы ослепить Фараона и египетский двор.
Моисей и Сетау обменялись взглядами. С этого момента они стали врагами.
— Через неделю, — предсказал пророк, — другое чудо приведет народ Египта в смятение.
Под наблюдением Дозора, который лежал в тени тамариска, Нефертари купалась обнаженной в самом близком ко дворцу бассейне. Вода в нем была всегда чистой, благодаря медным пластинкам, прикрепленным на камнях, пожирающим бактерии растениям и канализационной системе, обеспечивавшей регулярное обновление воды;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31