В кабинет вошел сержант. На лице у него застыло снисходительно-презрительное выражение.
– Один из них прямо соловьем поет, сэр. Работает бухгалтером. Фамилия – Эрдли. Боится за свое благополучие. Женат, трое детей, безупречная репутация, все его уважают. Говорит, что теперь всему конец и его жизнь растоптана и уничтожена. Клянется, что ничего не слышал о других пленках. О тех, на которых заснято убийство Билли Ноулза и Кевина Пила. Утверждает, что никогда не принимал участия в оргиях, заканчивавшихся убийством детей, что они всегда пользовались услугами мальчика, которому за это платили... Ну, короче, все как вчера. Но Билли и Кевин были задушены. А он признается только в том, что гомосексуалист, не более. Все остальные поют ту же песню. Один или два отказались говорить до приезда их адвокатов, но мне кажется, что, в общем, все в порядке и нас можно поздравить. Пришлось потратить два года, но все-таки мы добились своего.
Марк поднял глаза и улыбнулся, но сержанту показалось, что в этой улыбке не было радости и удовлетворения. «Устал, наверное, – подумал он. – Так всегда бывает после перенапряжения».
– Сегодня был слишком тяжелый день, почему бы вам не пойти домой? – предложил он Марку. – Оставьте всю остальную работу нам.
– Наверное, я так и сделаю.
Когда сержант вышел, Марк пододвинул к себе телефон и набрал номер Нелл.
– Уже поздно, а ты еще не спишь, – проговорил он, услышав, что она взяла трубку.
– Я ждала твоего звонка. Все кончилось?
– Да, вечером.
– Успешно?
– О да.
– По твоему голосу не скажешь.
– Так оно и есть. Мне надо сейчас кому-нибудь выговориться, и, знаешь, я не нахожу никого, с кем бы мне хотелось встретиться так, как с тобой.
– У меня Синди, – недовольно заметила Нелл.
– Что?!
– У ее сестры появился новый любовник, которому Синди не очень понравилась, поэтому она вернулась ко мне.
– Где она сейчас?
– Смотрит какой-то фильм для полуночников. Я на кухне... подожди минутку...
Нелл на цыпочках вышла из кухни и тихо приоткрыла дверь в гостиную. Синди сидела на софе. На коленях у нее был пакет, с хрустящим картофелем, который она уплетала за обе щеки, не отрываясь от телевизора, где шла очереднаяя серия «Крестного отца».
– Она сейчас душой и телом с Аль Пачино, – сообщила ему Нелл.
– Лучше бы она душой и телом была сейчас где-нибудь в Атлантическом океане, – зло ответил Марк. Он услышал, как Нелл вздохнула.
– Мне очень жаль... – Голос Нелл был настолько жалобным, что Марк не мог промолчать.
– Ну ладно, это еще не конец света. Что там у тебя завтра?
– Я собираюсь съездить к Филиппу на квартиру посмотреть его вещи.
– Это на Эшли-плейс, да? Как раз напротив Виктория-стрит.
– Да.
– Буду там, как только освобожусь. Я хочу присутствовать на этой церемонии. – После этих слов Нелл рассмеялась и, попрощавшись, повесила трубку.
Позвонив на следующее утро на работу, чтобы выяснить последние новости, Марк узнал, что к его секретарю приходил какой-то лысоватый чиновник лет пятидесяти, оставивший для него запечатанный конверт. Процесс передачи был настолько церемонным, что не оставалось никаких сомнений: послание направлено откуда-то сверху. Марка вызывали в министерство внутренних дел.
– Вы прекрасно выполнили работу, суперинтендант, – заверил его постоянный заместитель министра. У него было прекрасное английское произношение, которое ставили в былые годы в Итоне. – Это было нелегко, потребовались терпение и выдержка, не так ли? Теперь негодяи надолго угодят за решетку, вы согласны? – Марк ничего на это не ответил, и он продолжал: – Я так понимаю, что вся эта крайне неприятная сцена была заснята на пленку?
– Да, сэр. Но так как все участники были в масках, будет крайне трудно идентифицировать их личности. Но у нас есть другие способы сделать это.
Прозрачно-голубые глаза, такие же безжизненно-равнодушные и холодные, как булыжники мостовой, посмотрели на него тусклым взглядом.
– Конечно... – Тон заместителя министра был резким и категоричным, и Марк понял, что об этом они говорить не будут.
«Ледяные глаза, ледяное сердце, – подумал Марк, – и мрачная тень вечности. Правительства могут приходить и уходить, а постоянный заместитель министра остается здесь навсегда. Таким доверять нельзя».
– Интересно, как это вам удалось? Вроде бы не было никакой информации, и тут вдруг она появляется неизвестно откуда, и вы начинаете штурмовать дом с извращенцами.
– Терпение и настойчивость, сэр...
– И постоянная опасность, которой в связи с этим подвергаешься, да?
– Время от времени, сэр. Преступники должны понимать, что мы никогда не остановимся и что найти их – дело времени.
– И все-таки от кого вы получили информацию?
– Один человек сам предложил нам свои услуги.
– И эти сведения оказались очень полезными, да?
– Да, сэр.
– Но вы не можете сказать, кто это?
– Как и журналисты, мы защищаем наши источники информации, сэр. Мы обязаны их защищать.
– Конечно, конечно, – голос был спокоен, – как же полиция может обойтись без... стукачей, вы, кажется, так их называете?
– Нет, это совсем другое дело, сэр.
– Что? Ах да. Ха-ха, конечно. – Пальцы заместителя привычно скользнули в карман жилетки за золотыми часами.
Этот жест означал, что ему надо четко следить за своим временем.
– Итак, теперь вы наконец арестовали всех членов этой злосчастной банды?
– Нет, сэр. Их покровителя никак не могут найти.
– Покровителя?
Марк с трудом выдержал натиск его голоса и глаз.
– Этот человек организовывает подобные мероприятия, поставляет жертвы и потом избавляется от тел. Это киприот греческой национальности Тони Панаколис. Он исчез.
– Но ведь вы найдете его, не так ли? – Это был не вопрос, а приказ.
– Его ищут, сэр.
– Хорошо, хорошо. Нельзя позволить ему уйти. Так что вам снова предстоит нелегкая работа.
– Не тяжелее, чем найти тех людей, которые его прикрывают.
Марк почти физически почувствовал, как холодные голубые глаза пытаются просверлить его насквозь.
– Тем не менее вы все равно проделали огромную работу, суперинтендант, и она будет по заслугам оценена теми, кто должен это ценить в силу своего положения и власти. Я уверен, что впереди у вас будет немало приятных мгновении. – «Приклеенная» улыбка и вялое рукопожатие ясно дали понять, что пора уходить. – Удачи вам, суперинтендант.
Встреча закончилась.
Нелл вошла в квартиру Филиппа ровно в половине десятого, как раз тогда, когда Марк направлялся в министерство внутренних дел. Синди еще спала, поэтому Нелл, перед тем как уйти, не спеша закрыла на ключ все шкафы и ящики, которые могли каким-то образом выдать Синди ее тайну. С собой она взяла большую тетрадь с полным списком своих клиентов. Среди них был и Доминициан. Несмотря на то, что все записи в тетради были сделаны шифром и никто, кроме нее, не смог бы их прочитать, Нелл решила, что лучше обезопасить себя сейчас, чем потом горько жалеть о собственной беспечности. Она и так уже раскаивалась в том, что дала Синди запасные ключи, поэтому совершать вторую ошибку ей не хотелось.
– Я их не потеряю, честное слово, – поклялась Синди. – Ведь и тебе, и мне надо то уйти, то прийти, правильно? А если я приду раньше и не смогу попасть в дом, то мне придется еще черт знает сколько ждать тебя под дверью, разве не так? Это всего на пару дней, не волнуйся. Там, я надеюсь, ситуация прояснится, и я наконец разузнаю, как дела у Тони. Как только все будет в порядке, я сразу же уйду.
Нелл хотела было солгать, что у нее только одни ключи, но она знала, что Синди сразу же предложит сделать дубликат, поэтому отказалась от этой мысли и решила все-таки дать ей запасные ключи. При этом ей пришлось предупредить Синди, на что та, впрочем, не обратила никакого внимания.
– Будь осторожней с ними, Синди. Это не мой дом, я уже говорила тебе. Я здесь всего лишь гостья, так же, как и ты, но я еще и несу ответственность за его сохранность. Честно говоря, я не имела права разрешать тебе здесь оставаться, но ты ведь помогла мне, когда у меня были серьезные проблемы, поэтому я обязана отплатить тебе тем же. Прошу тебя, береги их! Если дом ограбят, у меня будут большие неприятности. – И это действительно было правдой.
Она снова не обратила внимания на фургончик «Бритиш телеком», как будто его присутствие напротив дома было вполне нормальным явлением, однако в душе порадовалась, что Марк серьезно беспокоится о ее безопасности. Но так как Тони не имел ни малейшего представления о том, где сейчас находится Синди, то вряд ли можно было предполагать, что он станет искать ее именно здесь. Но Марк был профессиональным полицейским, а значит, он знал, что делал.
Нелл с нетерпением ждала встречи с ним на квартире у Филиппа, чувствуя, что любит его все сильнее и что теперь они уже не выпустят друг друга из объятий очень долго. Она улыбнулась и подумала, что Филипп наверняка бы это одобрил. Первое, что она сделала, войдя в его огромную квартиру, слишком большую для одного человека, это стала открывать бесчисленные ящички и ящики, шкафы и столы. Она пришла к выводу, что, помимо всего прочего, Филипп был самым настоящим барахольщиком. Он хранил все до единого подарки, которые когда-то дарили ему его любовники. Его столики и тумбочки были украшены хрусталем и серебром, а ящики набиты всякими безделушками: портсигарами, зажигалками, рамочками для фотографий, сделанными из редких металлов и инкрустированными драгоценными камнями.
В гардеробе висели костюмы, туфли, рубашки и шелковое белье. Все вещи были отличного качества, и их было так много, что можно было заполнить целый магазин. Нелл наконец-то начала понимать, в чем заключалась загадка Филиппа Фолкнера. «Может, это все расплата за грехи? – подумала она. – Ты так часто любил повторять, что нельзя верить в сказочных принцев, не так ли? Поэтому сам ты верил только в случайные чаевые и дополнительный приработок. Эх, Филипп... – Нелл почувствовала грусть и горечь. – Ты всегда чувствовал себя несчастным, да? У тебя было так много знакомых, но так мало друзей, и Лиз была самым верным из них».
Нелл достались все вещи, оставленные ему еще Лиз. Помимо этого – большие старинные часы, стоящие в холле. Сделанный в восемнадцатом веке массивный ореховый корпус весь был инкрустирован драгоценными металлами и украшен резьбой. Она достала письмо, переданное ей адвокатом Филиппа. Письмо, лежащее в плотном конверте с витиеватой надписью, было коротким.
«Эти часы могут рассказать гораздо больше, чем то время, которое они прожили. Если ты слегка надавишь на инкрустированную вазу в центре основания, то откроется потайная дверца. Внутри ее есть еще одна дверца. Она открывается при помощи маленького ключика, лежащего сразу за первой дверцей.
Внутри потайного отделения ты найдешь мои дневники. Да, я прекрасно помню, что часто говорил о том, что никогда не надо ничего фиксировать на бумаге, но если бы я этого не говорил, причем неоднократно, то кто бы мне доверил свои секреты? Поначалу я намеревался написать воспоминания. Эти записи были своего рода вспомогательными материалами, черновиками. Но жизнь распорядилась по-другому.
Эти записи я оставляю тебе. Прочти их и улыбнись. Ты удивишься, узнав, как я жил. Если хочешь, опубликуй их. Прочитав имена некоторых августейших персон, с которыми я встречался во время своих путешествий, ты поймешь, что я имел в виду, когда кое-что недоговаривал. Насколько ты знаешь, я побывал практически везде. За исключением той страны, которая навсегда останется неизвестной для человечества, если, конечно, кто-нибудь случайно не вернется оттуда и не опишет, на что она похожа. Тебе не кажется, что это достойный вызов моему самолюбию, который я не могу не принять?
Вспоминай меня иногда.
Твой друг Филипп».
Тетрадей было десять. Толстые, в кожаных переплетах, без всяких надписей, за исключением тисненных золотом цифр тех периодов, которые в них были описаны.
Нелл наугад открыла одну из тетрадей, датированную . 1979 годом. Именно тогда она познакомилась с Филиппом.
Там было все. Читая его комментарии о девятнадцатилетней «оборванке», Нелл возмущалась, краснела и кусала губы: «Не больше чем дешевка, которую интересует только плохая бижутерия». Но его последующие более взвешенные и серьезные оценки ее достоинств служили как бы оправданием и смягчали первоначальную резкость. Когда дело дошло до его размышлений о причинах, приведших ее на этот путь, Нелл не могла оторваться от тетради. Филипп не смог понять истинную причину, и эта невозможность объяснить логику ее поступков постоянно терзала его самолюбие.
«Как странно, – подумала Нелл, – что один человек, прожив со мной рядом столько лет, так и не сумел понять, кто я такая, а другому для этого понадобилось всего несколько дней. Это, наверное, потому, что для Филиппа я никогда не ассоциировалась с нормальной живой женщиной из плоти и крови, а была просто объектом исследования. Он никогда не относился к людям как к живым существам, обладающим гаммой чувств, для него они всегда были совокупностью недостатков. Филипп так много времени тратил на поиски недостатков, что практически не замечал достоинств и преимуществ, сияющих в бездне раскопанных им отрицательных черт. Все это подтверждалось его записями в тетрадях о тех людях, с которыми он имел дело. Когда она читала их имена, у нее от удивления иногда даже дыхание захватывало и глаза невольно несколько раз перечитывали фамилию, чтобы убедиться, что она не ошиблась. «О боже! Не может быть! Даже он! – поражалась Нелл. – Этого просто не может быть! Это невозможно!» Но это все было; и все это было правдой.
Зазвенел звонок. Это был Марк. Увидев его, она почувствовала, как сердце вздрогнуло и замерло, а потом бешено заколотилось в груди, мешая произнести хоть слово. Нелл молча поцеловала Марка.
– Я люблю тебя, – сказал Марк. – Я пришел к выводу, что любить лучше, чем не любить.
Нелл было приятно это слышать, но она заметила, что сегодня у него какой-то грустный и немного рассеянный взгляд. Было видно, что что-то случилось.
– Я бы с удовольствием выпил, – заметил он. – Чего-нибудь покрепче.
– Входи, я угощу тебя.
Нелл принесла Марку бокал, и он проглотил его содержимое одним глотком. Потом встал и, глядя в пустоту, долго молчал. Через несколько минут, сделав над собой усилие, он пробормотал:
– Прости... просто плохое настроение. Это не твоя вина, иди сюда.
Она села к нему на колени, и Марк крепко поцеловал ее в губы. Потом он прижался своим лбом к ее лбу и произнес:
– Только что я имел честь побеседовать с одним очень высокопоставленным чиновником в министерстве внутренних дел. Он снисходительно бросил мне кость, назвав меня коллегой и хорошим охотничьим псом.
– Ты так говоришь, как будто на этой кости совсем не было мяса.
– Я не люблю подачки.
– Расскажи, что случилось, – мягко попросила она, – но сначала, позволь, я наполню твой бокал.
Марк сделал глоток и после этого поведал Нелл о своих подозрениях. Он считал, что его «удачная» операция была всего-навсего подставкой.
– Крупная рыба осталась на воле, мы поймали в сеть одну мелочь. Они все не очень влиятельные люди, которые боятся, что их тайна станет известна близким. Поэтому-то они и твердят постоянно, что мы зря с ними связались и что мы совершаем большую ошибку. Среди них нет ни одного, о ком говорила Синди. Вчерашняя встреча была подстроена специально. Более того, парня официально купили за деньги. Мы его уже знаем, сталкивались не раз. Он постоянно убегает из всех приютов, куда его посылают, как поймают в очередной раз. Всех погибших детей задушили, и, за исключением Даррена Генри, они все были намного моложе. Да, ни у кого не вызывает сомнений, что эти типы – педофилы, но они не убивали детей. Я в этом уверен. Почему же Синди говорила, что там будут присутствовать необычайно важные и высокопоставленные персоны? Имена-то она наверняка знала, а вот лица... вряд ли, потому что они всегда носят маски на случай, если пленка попадет не в те руки.
Нелл молча слушала рассуждения Марка.
– Все-таки мне кажется, что Синди говорила правду. Но почему тогда Тони Панаколис скрывается и мы не можем его найти? Почему мы не смогли его арестовать? Кто подсказал ему, что пора «делать ноги»? И почему они специально купили для этой цели мальчика? Члены настоящей банды никогда не платили детям деньги, а этот сам рассказал нам, что его наняли за определенную сумму. Что-то тут не сходится, и моя интуиция подсказывает, что меня провели как мальчишку! Вот так, Нелл.
Нелл ничего не ответила. Она обдумывала слова Марка.
– Я не раз слышал о том, что сильные мира сего замешаны в педофилии, но обычно относил их на счет человеческой зависти по отношению к тем, кто оказался более удачливым и сильным. Все прекрасно знают, как лорды и все власти предержащие защищают себе подобных.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53