– Единственное, чего я хотела, идя сюда, – чтобы вы узнали все известное мне и задержали тех, кто убил невинного ребенка. За рамки этого я не могу себе позволить выйти. Здесь на карту уже ставится моя жизнь.
Она была непреклонна. Чувствовалось, что ее так просто не проведешь, тем более что она абсолютно не стыдилась своей профессии и не испытывала никаких угрызений совести по поводу своей безнравственности. Она была настолько уверена в себе, что эта уверенность стала для нее надежной защитой. Во всем ее поведении чувствовалась хватка удачливой деловой женщины, привыкшей конкретно решать вопросы, несмотря на то, что товаром, которым она торговала, было ее тело. И она это прекрасно знала. Сшитое на заказ шелковое платье цвета мрамора ровно облегало фигуру и подчеркивало все ее достоинства. Когда она подняла бокал и сделала небольшой глоток, он увидел плавный овал ее груди, шелк на долю секунды отошел от тела, и ему бросился в глаза темно-коричневый край ее соска. Эта женщина была просто потрясающе сексуальной. Ему даже стало интересно, сколько же ей платят. Наверное, по максимуму. Если бы удалось узнать, где она живет, это было бы уже неплохим началом. Аренда дорогах квартир требует больших денег.
Как бы давая понять, что беседа подходит к концу, он откинулся назад и, подняв бокал, обвел взглядом зал. Встретившись глазами с сержантом, Марк не спеша поправил галстук. Это был условный сигнал, означавший, что тому надо проследить за источником информации, когда он покинет бар. Жест свидетельствовал о том, что это произойдет скоро. Марк видел, как Билл свернул газету, допил бокал, посмотрел на часы и поставил свой «дипломат» на колени, словно готовясь уйти домой к жене.
– Вы же понимаете, как нам важно знать ваш адрес, – сделал Марк последнюю попытку. – Вашу информацию надо проверить. Может быть, есть еще какой-нибудь способ с вами связаться?
– Я сама свяжусь с вами, – отрезала она.
«Что же она скрывает?» – подумал он, чувствуя огромное желание узнать, где же она все-таки живет. Но сделать это надо будет очень осторожно. Интуиция подсказывала ему, что у нее немало влиятельных клиентов. Как старший полицейский офицер, он с присущей его рангу осторожностью понимал, что здесь могут возникнуть серьезные проблемы и нервотрепка.
– Следует ли мне расценивать ваши слова как нежелание и неготовность с вашей стороны сотрудничать с нами? – В его голосе сразу же пропали теплые нотки, но заинтересованность все еще оставалась.
– Я безумно рисковала, идя сюда, чтобы сообщить вам эту информацию. Я не готова и не собираюсь предпринимать больше ничего, что выходило бы за рамки сделанного.
– Однако вы втягиваете муниципальную полицию в распутывание убийства, не входящего в рамки ее полномочий. Вы заставляете нас проверять вашу информацию, не желая даже за нее отвечать, безо всяких серьезных улик и доказательств. Мы будем тратить время и гадать, не выдумали ли вы эту историю. Я пришел сюда по доброй воле и все еще надеюсь на то, что вы продемонстрируете то же самое.
Да, он сильно изменился. Тогда он тоже находился при исполнении служебных обязанностей, но в нем была какая-то доброта. Когда Марк вошел, она сразу узнала его. Конечно, он немного постарел, в волосах появилась седина, но выглядел он по-прежнему отлично, как и тот молодой инспектор, который ограничился только предупреждением и не арестовал ее. Но от прежней чуткости не осталось и следа, так же как от сочувствия и понимания. Холодные глаза смотрели на нее так, будто она была преступником. Его поведение вывело Нелл из себя. Никто ее не обманет. Плевать ей на то, что он детектив-суперинтендант. Она доверила ему свою безопасность, свою тайную жизнь и свою информацию, полагаясь на добрую память о нем. Но она не позволит ему относиться к ней, как к восемнадцатилетней проститутке с улицы. Она стоит гораздо дороже!
– Больше я не могу ничего вам сообщить, – отрезала она. – Я даже начинаю жалеть, что вообще все это затеяла. Я одна владела информацией и могла бы промолчать, а потом просто-напросто все забыть. Но я так не сделала. Я нашла вас и позвонила только потому, что помнила вас как доброго и сочувствующего человека, который, как мне казалось, мог бы понять мою ситуацию и принять соответствующие меры. Не надо водить меня за нос, суперинтендант! Я могу не нравиться вам, но я не какая-нибудь шлюха, которую может припугнуть любой самовлюбленный болван-полицейский. У меня есть друзья среди очень высокопоставленных лиц, и, смею вас уверить, я знаю о них достаточно, чтобы они задумались, как мне по-настоящему помочь в сложившейся ситуации. Я рассказала вам все, что собиралась, а где я живу и сколько мне лет, не имеет к делу никакого отношения! – Она резко встала. Кресло взвизгнуло от быстрого движения, и все люди в зале на какое-то мгновение остановили свои взгляды на них двоих. Но только лишь на мгновение. Обыкновенная любовная ссора. Велика беда! Посетители бара вернулись к своим проблемам.
– Если вы хотите дать этому делу ход, суперинтендант... – Она сказала это таким тоном, что у него на щеках появился румянец, но он даже не пошевелился, когда она, наклонившись, добавила; – То арестуйте меня прямо сейчас!
После этих слов она развернулась и вышла, даже не вышла, а вылетела из бара, чуть не сбив с ног Билла Росса, который в это время не спеша направлялся к выходу. Промямлив что-то невнятное, он опустил голову и отошел в сторону. Пропустив ее вперед, надел шляпу и вышел на улицу. Марк Стивенс один остался обдумывать положение.
Нелл прекрасно понимала, что совершила не просто оплошность, а глупую, непростительную ошибку, но сейчас было слишком поздно. «Это все твоя вспыльчивость, – распекала она себя. – Теперь еще не хватает только полицейского на хвосте. Даже если все то, что я делаю, не противоречит закону, он может при желании превратить мою жизнь в кошмар. Если, конечно, найдет меня.
Да, дело плохо. Он же работает в муниципальной полиции, поэтому легко может меня вычислить, Наверное, что-то у него все равно сохранилось с тех времен, какая-нибудь запись или фамилия... даже несмотря на то, что дело на меня не завели. Ах, какая дура! Он же может воспользоваться своим служебным положением и узнать мой номер телефона в «Бритиш телеком». Я ведь сказала ему фамилию, под которой работаю с клиентами. Правда, на эту фамилию номер телефона не зарегистрирован. Не важно, если ему будет надо, он вычислит и его. С высокопоставленными полицейскими офицерами, пожалуй, не стоит разговаривать, как с мальчиками на побегушках. Он может воспользоваться Национальным полицейским компьютером, который, говорят, связан со всеми министерскими компьютерами, и тогда он уж точно меня найдет. Хотя, если он будет искать Клео Мондайн, то у него ничего не получится. Дом записан на Элеонор. Только мой поверенный бухгалтер знает, что я еще Клео Мондайн, но он никому ничего не скажет. Помимо моих, он ведет дела высокопоставленных особ, не имеющих ни малейшего желания связываться с полицией. Они ни за что не допустят, чтобы человек, ведущий их счета, оказался в ее руках. Но, если этот грубый полицейский все же захочет втоптать меня в грязь, он легко сможет это сделать при помощи Управления налоговых сборов. Он прекрасно знает, что деньги я получаю на руки и наличными и не заявляю их в декларации о доходах. Ну и что теперь делать, моя анонимность может быть раскрыта. Это все воспаленное воображение и никому не нужная совестливость», – не успокаивалась она, двигаясь по улице с такой скоростью, что Билл Росс с трудом удерживал дистанцию в десять ярдов. Он думал, что она возьмет такси, и не рассчитывал на столь долгую прогулку пешком, да еще в таком бешеном темпе. Они прошли по Кингз-роуд к Гайд-парк-конер, где на Уигмор-стрит находились небольшие уютные домики. Он уже давно не практиковался в спортивной ходьбе, поэтому к тому моменту, когда она наконец остановилась и достала из сумочки ключи, у него не было сил не только двигаться, но и дышать. Она открыла дверь какого-то небольшого дома с двойными дверями цвета жженого сахара и скрылась за ними. Он записал адрес и поплелся назад, в Скотленд-Ярд, где проверил адрес через компьютер.
Марк Стивенс прочитал информацию о маленьком домике и его владелице, которая к его возвращению из бара уже лежала у него на столе.
В течение двух дней Нелл не находила себе места и все время ругала себя за то, что доверилась человеку, которого столько лет считала добрым и отзывчивым и который даже не смог ее вспомнить. Но разве она сама не знает, как по-разному могут относиться два человека к одному и тому же событию, если для одного из них это важная для жизни встреча, а для другого – не представляющий интереса эпизод. Теперь не оставалось никаких сомнений в том, что инспектор, спасший ее от ареста одиннадцать лет назад, и тот, с кем она встретилась в баре, два абсолютно разных человека. Он и тогда был очень аккуратен: форма отглажена, пуговицы и знаки отличия блестели, как золотые, но вчерашний мужчина в костюме от Армани был совсем не тем человеком, которого она ожидала увидеть. Нельзя сказать, что она никогда не видела элегантных и красивых мужчин, наоборот, она практически только с ними и имела дело. Просто под импозантной внешностью не оказалось того, что было у него раньше. Все ее надежды, зиждившиеся на застывших во времени воспоминаниях, за несколько мгновений превратились в пыль. Надо было больше думать головой! Ведь известно, что чем выше по служебной лестнице они забираются, тем бесчувственнее и грубее становятся. Это все от недостатка кислорода. Конкуренция настолько жестокая, что выживают только сильнейшие. Значит, этот инспектор выжил... Та добрая женщина-сержант проработала в полиции двадцать лет, но сержантом была только последние пять лет. Поэтому у нее и остались еще человеческие чувства. А он прошел путь от инспектора до детектива-суперинтенданта всего лишь за одиннадцать лет. Слишком головокружительная карьера! Да, она сделала ставку не на того человека. Надо было найти эту женщину-сержанта и посоветоваться с ней. Или вообще молчать и никому ничего не говорить. Он дела так не оставит, можно не сомневаться.
Прошел день, потом еще один, за ним два точно таких же, и ее страхи постепенно улеглись. «Информацию я ему передала, – с облегчением думала она, – а это самое главное». Она по-прежнему покупала на улицах все газеты, но на первых страницах больше не было никаких сообщений об интересующем ее убийстве и барсучьей норе. От клиента тоже ничего не было слышно. Да и она сама вела себя тише воды ниже травы.
Поэтому, когда в четверг вечером, буквально через пятнадцать минут после ее возвращения домой, раздался звонок в дверь, она от неожиданности вздрогнула, а посмотрев в глазок, с холодком в сердце увидела там суперинтенданта Стивенса. Он все-таки выследил ее! «Дура! Боже, какая я дура!» – никак не могла успокоиться она, не зная, что делать. Взглянув случайно в зеркало, висевшее над телефонным столиком, она вдруг улыбнулась и подумала, что, может, это и к лучшему. «Не надо ему мешать, пусть войдет и узнает все, что сможет узнать, если он, конечно, сможет...» После этого она спокойно открыла дверь. Отработанная улыбка Марка Стивенса сразу увяла, когда он увидел в дверях незнакомую женщину средних лет.
– Да? – удивленно спросила Элеонор Джордан.
– Мне бы хотелось поговорить с мисс Клео Мондайн, – вежливо, но достаточно настойчиво произнес он.
– Зачем?
Он достал свое удостоверение.
– Я детектив-суперинтендант Стивенс. На прошлой неделе я встречался с мисс Мондайн по важному для нас вопросу.
– Не могли бы вы зайти как-нибудь в другой раз, потому что сейчас ее нет дома, – невинно проговорила Элеонор. – Она в Нью-Йорке.
– А как долго она там пробудет?
– На этой неделе я ее назад не жду.
– Вы ее прислуга? Вы здесь живете?
– Ни то ни другое. Я прихожу кормить ее кошек.
– Тогда вы, наверное, сможете ответить на кое-какие вопросы.
– Но у меня есть четкие указания не пускать в дом никаких посторонних людей.
– Но я полицейский, мисс... э-э...
– Джордан. Элеонор Джордан.
Глядя в его холодные голубые глаза, она заметила, как в них вспыхнул огонек, и поняла, что он получил подтверждение информации, которую уже имел. Он знал это имя, потому что на него был записан дом. Теперь он начнет задавать ей вопросы. Ну что ж, назвался груздем, полезай в кузов. Возбуждение Нелл все усиливалось, и она чувствовала, что начинает волноваться. Нервы были перенапряжены, в кровь выделялось слишком много адреналина, он превращал ее в раскаленную плазму.
Нелл отошла и сторону и пропустила его внутрь.
– Могу ли я предложить вам чашку чаю?
– Да, с удовольствием. Спасибо.
Элеонор провела его в яркую светлую кухню и заметила, что он по дороге с плохо скрываемым восхищением рассматривал предметы роскоши, среди которых она жила. Чтобы развеять подозрения, могущие возникнуть у него, она добавила:
– Я не работаю у мисс Мондайн, просто она снимает у меня дом. Да, это мой дом.
Теперь она могла быть спокойной, даже если бы он проверил все компьютеры мира, то убедился бы, что она сказала правду и ей нечего скрывать.
– Когда ее нет, я прихожу, чтобы слегка прибраться и накормить кошек.
Он увидел двух красивых дымчатых кошек, тихо сидевших на широком подоконнике и рассматривавших его в упор блестящими глазами.
– Она много путешествует?
– О да. Практически все время.
– По делам?
– Да. Она работает консультантом по связям с общественностью. – Именно эта информация была указана в анкете при регистрации паспорта Клео Мондайн, поэтому, независимо от того, успел он докопаться до этой информации или нет, надо было говорить правду, одну только правду, но не всю правду.
– Сколько времени она снимает у вас дом?
– Уже несколько лет. – Она налила чай в великолепную чашку «Виллерой и Босх», которая удачно вписывалась в обстановку, и села напротив него. – Берите, пожалуйста, молоко и сахар.
– Ну и как, она хороший жилец?
– Просто прекрасный. Лучше быть не может. Она очень аккуратная, вы и сами это видите, и плату за аренду платит всегда за квартал вперед.
– Вы живете в этом районе?
– Нет. – Нелл импровизировала на ходу. – Я живу возле Вестминстерского аббатства.
– Но работаете где-то здесь неподалеку?
Значит, он все проверил.
– Да, рядом. Три раза в неделю, помощником у мистера Рональда Дизарта, хирурга по пластическим операциям. Это на Уимпоул-стрит. Я работаю у него уже несколько лет.
– Как так получилось, что мисс Мондайн стала вашей квартиросъемщицей?
– Она прочитала мою рекламу на щите одного рекламного агентства. Я хотела поначалу сдать дом всего на шесть месяцев, но мы привыкли друг к другу, да и она очень хороший клиент. Бог его знает, кто мне свалится на голову вместо нее, если мы разорвем наше соглашение. А плата за дом за последние десять лет выросла в несколько раз.
– А она много развлекается?
– Честно говоря, я не знаю. Но сомневаюсь, чтобы она любила развлечения. У мисс Мондайн очень напряженная общественная жизнь, она очень много работает. Мне кажется, что этот дом для нее, если можно так сказать, нечто вроде убежища. Здесь она живет очень тихо и спокойно.
– А вы знакомы с кем-нибудь из ее клиентов?
Она посмотрела на него широко открытыми глазами, в которых застыло юное недоумение.
– Как я могу быть с ними знакома? Они никогда сюда не приезжают. – Она доверительно улыбнулась и обратилась к нему, как обычно обращаются к детям, когда те чего-то не понимают, или к идиотам: – Я же уже говорила вам, что у нее международная клиентура.
– А вы никогда не слышали, чтобы она упоминала имя Резо Доминициана?
– Нет. Он ее клиент? Она никогда не обсуждает со мной свою работу, суперинтендант.
На какое-то мгновение возникла пауза.
– Но вы же друзья?
– Думаю, что да. – По ее улыбке было видно, что она гордится этим. – Она доверяет мне своих кошек, а они для нее дороже всего на свете.
Они пили чай, и Нелл видела, как внимательно Стивенс рассматривает ее идеально аккуратную кухню с дорогими итальянскими занавесками и изысканными кухонными приспособлениями.
– Но вы у нее не единственная подруга, – глупо сказал он.
– Я тоже так думаю. Но имен других я просто не знаю. – На какое-то мгновение у нее мелькнула мысль дать ему адрес Филиппа, но благоразумие взяло верх, и она промолчала.
У Филиппа не было с полицией никаких конфликтов и имелось немало «старых друзей» среди самых высокопоставленных представителей этой организации, но ее дело не имело к нему никакого отношения, к тому же оно уже стало слишком опасным, чтобы впутывать в него Филиппа.
– Единственное, что я могу вам сказать, суперинтендант, – честно сказала мисс Элеонор Джордан, – так это то, что за все годы, что я знаю мисс Мондайн, она ни разу не дала мне повода сомневаться в ней.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53