Мне было семнадцать лет, и наши отношения продолжались уже шесть лет. Я не могла позволить ему погубить еще и сестру. А в одно прекрасное утро, после очередного насилия, я вышла на улицу и направилась в социальную службу. Там я честно рассказала им все, что он вытворял. Я сообщила, что он только что переспал со мной и что доказательство этого находится внутри меня. Меня осмотрели и провели экспертизу. Потом, когда отец куда-то ушел, мы пришли домой, я показала им подвал и попыталась упросить Маргарет сознаться в том, что он сделал с ней. Она... она пыталась говорить, но не смогла и повторяла только одну фразу: «Папочка делал больно, папочка делал больно...» Они осмотрели и сестру и остались ждать отца. – Тихий голос Нелл замер в тишине комнаты.
Марк молча прижал ее к себе еще крепче, чтобы она почувствовала, что он рядом. Наконец она продолжила:
– Отец ничего не отрицал. Он говорил им то же самое, что и мне: он абсолютно прав. Он мой отец, а я – его дочь. И никто – никто – не имеет права указывать ему, что он может, а что не может делать со своей собственной дочерью в своем собственном доме. Когда его уводили, он сказал мне: «Я разочаровался в тебе, Элеонор. Я думал, что научил тебя хоть чему-то».
Нелл закрыла глаза. Она выглядела смертельно уставшей. И тем не менее ей хотелось закончить.
– Меня поместили в приют. Когда я узнала, что Маргарет в безопасности и отец никогда не сможет до нее добраться, я убежала. Просто засунула в сумку все свои вещи и те деньги, что у меня были. Мой дом и так называемая жизнь в нем остались позади. Я приехала в Лондон и уже здесь стала тем, чем и была для своего отца. Но для него я была бесплатной проституткой, здесь стала получать за это деньги. Я не умела ничего, кроме как готовить, убирать, стирать и шить. На улице я провела более двух лет, после чего меня нашла Элизабет. Все остальное вы уже знаете. – Она снова часто заморгала, чувствуя, что вот-вот заплачет.
Состояние полной безысходности и безнадежности семнадцатилетней девушки, по ее глубокому убеждению, запятнанной развратным поведением отца, настолько поразило Марка, что он невольно поставил себя на ее место и ужаснулся тем испытаниям, что ей пришлось пережить в одиночку за все это время. Марк почувствовал, будто у него что-то застряло в горле, и он не мог сглотнуть. И что-то защипало в глазах. «О господи, – подумал он, – а я-то думал, что уже все повидал на своем веку».
– Ну-ну, все в порядке, успокойтесь, – пробормотал он, крепко прижимая Нелл к себе и слегка укачивая. – Теперь вы в безопасности. Со мной нечего бояться. Я обещаю вам...
Казалось, что эта выплеснувшаяся наружу смесь боли и отчаяния, долгие годы невидимая постороннему глазу, копившаяся в ее душе, создала между ними невидимую, но необычайно прочную связь.
– Спасибо, что вы рассказали это мне, – мягко проговорил он. – Спасибо, что вам нужен я.
Но она уже ничего не слышала, потому что буквально за несколько секунд провалилась в глубокий нервный сон.
Нелл проспала около трех часов. Пойдя за покрывалом, Марк увидел в ее спальне небольшой шкаф с различными спиртными напитками. Решив, что она была бы не против, он налил себе «Уайлд Терки». У Нелл была неплохая библиотека, но, немного поколебавшись, он все-таки выбрал триллер об американской полиции. В книге все было так не похоже на его повседневный каторжный труд. Откуда-то появились кошки, и по их громкому мяуканью стало ясно, что животные сильно проголодались. Стивенс нашел банку с кошачьей едой, разделил ее на две части и налил молоко в обе миски. После вкусной еды кошки вернулись в гостиную, где стали умываться и облизывать друг друга; потом их внимание привлекла спящая хозяйка, которую им непременно надо было осмотреть со всех сторон, потому что она совсем не шевелилась. Проделав это, кошки запрыгнули к нему на кресло, и, пока Блоссом удобно устраивалась на коленях, Бандл забрался Марку на плечи и улегся на подушке, лежавшей у него за спиной. Марк чувствовал, как тихо урчит моторчик внутри огромного пушистого шара.
Да, она создала для себя настоящий рай. Теплые, нежные цвета, удобная мебель, мягкий свет, книги, музыка, телевизор... Здесь, наверное, было все, чего ей не хватало в детстве. Ведь она практически так никогда и не была ребенком. Мать была прикована к инвалидной коляске с тех пор, как Нелл исполнилось семь лет, а отец разрушил иллюзии и надежды на безоблачную, нормальную юность. Хотя мать Марка и питала слишком большие надежды на его будущее, он никогда не сомневался в ее любви и в том, что она им гордится. Так же, как и его отец. Они буквально боготворили своих детей, но если мать больше любила его, то отец предпочитал дочь. Можно сказать, что у него в семье было хотя бы по одному родителю на ребенка, на чью любовь и заботу можно было положиться с закрытыми глазами. Его родителей всегда объединяло желание сделать своих детей счастливыми. Исходя из того, что Нелл рассказала ему о себе час назад, он сделал вывод, что доктор Джордан вообще не был способен любить. Требование послушания заменило в его отношениях с детьми искреннюю любовь. Для него было важным только то, чего хотел он сам. Марк сомневался, что те чувства, которые так нужны Нелл, все же смогут ей помочь. «Ее внутренний эмоциональный мир практически полностью уничтожен, она не способна реагировать на все нормальные человеческие чувства так, как это делают обычные люди, – подумал Марк Стивенс, ощущая, как на него вновь нахлынули гнев и отчаяние, которые он испытал, слушая ее историю. – Потребуется много времени, терпения и огромная любовь, нежность и забота, чтобы вернуть ее к жизни и возродить все уничтоженное ее отцом. Но мне очень хочется испытать себя и доказать, что я смогу это сделать».
Нелл открыла глаза, села и, потянувшись, сладко зевнула. Но, как только она увидела сидящего в кресле Марка, ее беззаботность как ветром сдуло и она вновь напряглась. Настороженный взгляд, в котором были стыд, неловкость и смущение, несколько секунд скользил по его лицу, после чего она с трудом произнесла:
– Простите. Я не хотела заснуть у вас на коленях.
В ее голосе чувствовалась настороженность. Было ясно, что она вспоминает все, что наговорила ему несколько часов назад, и теперь начинает искренне жалеть об этом.
– Но вам это было необходимо. Разве не стало после этого легче?
Она кивнула головой, но глаз не подняла.
– Ну вот. Я налил себе немного выпивки и покормил кошек.
– Спасибо... – Она резко встала и откинула назад волосы. – Мне ужасно хочется свежезаваренного крепкого чая.
– Прекрасная идея. Я займусь этим. Не беспокойтесь. Я разберусь в кухонном хозяйстве.
Блоссом запротестовала, когда Марк поднялся и передал ее Нелл:
– Ну-ну, перестань, полежи теперь на коленях у хозяйки для разнообразия.
– Она спала у вас на коленях?! – искренне удивилась Нелл.
– А тот, второй, чуть ли не на шее. – Марк кивнул головой в сторону Бандла, внимательно наблюдавшего за ними.
– Не может быть! Они вас полюбили! Они никогда ни к кому не подходили, даже к Филиппу!
Марк улыбнулся и направился в кухню. Он слышал, как у него за спиной доставалось Бандлу:
– Ах ты, изменник, ах ты, предатель! – ворковала Нелл над огромным комком светло-серого пуха. Она была очень довольна. И хотя она не считала, что к людям надо относиться исходя из того, как относятся к ним ее кошки, тем не менее за долгие годы заметила, что к тем, кого они сторонились, не лежала душа и у нее.
– Вы голодны? – донеслось до нее с кухни.
Еще один сюрприз. Ей действительно очень хотелось есть. Положив Блоссом на кресло, она направилась в кухню.
– А вы знаете, чего бы мне хотелось? – спросила она. – Одно жареное яйцо и парочку горячих румяных тостов.
– А как насчет бекона?
– Лучше грибы...
Они молча ели за столом в кухне. Она с улыбкой заметила:
– А вы умеете готовить!
После этого за столом вновь воцарилось молчание. Оба были голодны и все свое внимание сосредоточили на еде. Но, когда с чашечками кофе они вернулись в гостиную, Марк сказал:
– Ну а теперь признайтесь, что же на самом деле так огорчило вас, помимо, конечно, того, что вы считаете своей неудачей?
Несколько секунд Нелл смотрела на него поверх своей чашки, а потом спросила:
– А как вы догадались?
Марк снисходительно улыбнулся:
– Но вы же помните, что я детектив?
Она как-то сникла. Помолчав некоторое время, она ответила:
– Просто меня ожидало там довольно неприятное открытие. Мне не понравилось то, что я делаю, потому что все это делалось перед публикой. Впервые за долгие годы после того, как я перестала «работать» на улице, я почувствовала себя той настоящей проституткой, какой и являлась на самом деле. Деградировавшей, грязной, словом, половой тряпкой. Все на съемках было слишком неестественно и цинично. И еще очень нелепо. Мне постоянно приходилось сдерживаться, чтобы не засмеяться. А они воспринимали все всерьез. Чувствуя унижение, глупость и абсурдность происходящего, я держалась только тем, что помнила, зачем я там находилась и что мне надо узнать. Я заставляла себя думать о том, о чем не позволяла себе вспоминать в течение многих лет, и в результате становилась все более раздражительной и злой. Думаю, именно поэтому я и не сдержалась сегодня вечером. Слишком многое накопилось под внешней маской спокойствия и наконец прорвалось наружу в самый неподходящий момент.
– Ну, это все равно бы произошло рано или поздно. Я ведь тоже частично спровоцировал ваш эмоциональный срыв, потому что разозлил вас. Но это больше никогда не повторится.
У нее было такое выражение лица, что он невольно спросил:
– Что-то случилось?
– Тони хочет, чтобы я пришла сниматься к нему еще раз. Фэнни Хилл, помните его?
– К черту Фэнни Хилла. Больше никакой порнографии. Мы придумаем что-нибудь другое.
Нелл удивленно посмотрела на него.
– Может, вы еще начнете мне приказывать, суперинтендант? – в ее голосе слышались резкие нотки.
– Если вам нужна моя защита и защита организации, где я работаю, тогда да. – Это было сказано таким тоном, что она почувствовала себя довольно неуютно. Смягчив интонацию, она проговорила как можно вежливее:
– Мне кажется, можно найти более простой путь...
– Какой же?
– Я уже говорила вам, что Синди всю неделю провела на съемочной площадке вместе с группой. За это время мы очень сдружились, или, по крайней мере, я постаралась сделать все, чтобы у нее создалось такое впечатление. Вы же понимаете, когда в одном месте собирается несколько женщин, они начинают вспоминать, какие раньше были роскошные времена, не то что сейчас, ну и все в том же духе...
Мы стали с Синди лучшими подругами, как будто никогда и не было между нами вражды. Синди всегда готова из бывшего врага сделать лучшего друга, если враг может быть ей полезен. Да вы, наверное, о ней все знаете. Она достойная пара этому ужасному коротышке, которого якобы любит. Их обоих интересуют только собственные персоны и больше никто. Поэтому я думала, что если бы я сыграла на ее мании величия и подольше потешила ее самолюбие, то не исключено, что она поведала бы больше о Тони и его делах. Но она все время держала язык за зубами. Я не смогла получить от нее ни крупицы лишней информации, несмотря на то, что постоянно переводила разговор на Тони и его проблемы. Вот так... Но уже само появление Синди на съемочной площадке послужило причиной для слухов, которые я впитывала как губка при каждом удобном случае...
Марк одобрительно кивнул, и Нелл продолжила:
– Всем известно, что не в привычках Синди приходить на съемочную площадку, и в эти дни она действительно не очень часто появлялась там. Но уж если появлялась, то это было целым событием. Все обставлялось чрезвычайно помпезно. Мне сказали, что она находится здесь только для того, чтобы позаботиться о сохранении своих капиталов, то есть вложенных в это дело денег. – Нелл сделала паузу для эффекта. – Не для того, чтобы позаботиться обо мне, а о своих деньгах. Тони ее тоже не очень интересует, несмотря на то, что он с самого начала ясно дал понять, что я ему очень нравлюсь. – Нелл нервно передернулась. – Но я не позволила бы ему прикоснуться ко мне даже пальцем! – Она снова прервала рассказ, чтобы сделать глоток кофе. – Нет, Синди абсолютно не волнуют его измены, ее беспокоит только одно – чтобы ее не надули с деньгами. Синди по уши влюблена в Гарри Холла, нашего «Мистера Вселенная»... но она же такая хитрая, как сотня диких обезьян, поэтому все время делала вид, что все ее внимание сосредоточено только на мне, как будто она охраняет своего благоверного от моего влияния. Съемочную группу ей удалось обвести вокруг пальца, но вот меня – нет. Я-то ее знаю слишком давно. Она всегда любила пускать пыль в глаза и обманывать тех, кто рядом с ней. Но я-то понимала все... Она изменяет с ним Тони. Я проследила за ними, когда съемочная группа уже собиралась уезжать и все паковали вещи. Я прошла за ней и этим «Мистером Вселенная» в уединенный уголок сада... там уже заранее все было готово для их встречи, и она тут же присосалась к нему как пиявка. Она оседлала его и трудилась с такой скоростью, как будто боялась куда-то опоздать. Создавалось впечатление, что она хочет, чтобы он умер под ней. При этом она еще все время колола его какими-то острыми шипами... – Нелл криво усмехнулась. – И я должна сказать, что он необычайно увлекся своей ролью и сыграл ее просто великолепно.
Лицо Марка не выдавало той ревности; которая слепой волной ярости застлала на какое-то мгновение его глаза.
– Ну и что, же вы предлагаете? – спросил он ровным голосом.
Она некоторое время молчала, потом подняла на него глаза:
– Шантаж. – Казалось, что она вложила в это слово все свои силы. – Я поставлю ее перед фактом, сообщив, что знаю о ее маленьком любовном романе, и потребую предоставить мне всю необходимую информацию. Если же она не выдаст мне, кто, где и когда будет в ближайшее время снимать очередной фильм для педофилов, я сдам ее Тони с потрохами. – Нелл довольно улыбнулась. – Синди, наверное, любит эту ходячую гору мяса, а сам Гарри Холл, поверьте мне, не имеет мозгов, у него даже в голове, видимо, одни мышцы. И тем не менее свою норковую шубу и бриллианты она любит больше, чем его тело.
– А свою жизнь? Как вы думаете, какое значение она придает ей?
Эти слова были произнесены с такой интонацией, что Нелл нахмурила брови.
– То, что вы сейчас предлагаете, не только опасно, но и невыполнимо. Вы недавно вспоминали, как ваш отец наказывал вас за непослушание. А как, вы думаете, эти люди, убивающие детей в фильмах ради собственного удовольствия, накажут Синди, если она сообщит вам, кто они такие, чем занимаются и где встретятся в следующий раз? В этом случае она потеряет не только свою шубу и бриллианты. Впрочем, так же, как и вы. Первое, что сделает Синди, если вы решите ее шантажировать, пойдет к Тони и все ему расскажет сама.
Не для того, чтобы защитить его, а для того, чтобы защитить себя. Вы же только что сами говорили, что она слишком алчная и корыстная, помните? Неужели вы не понимаете, что, если Тони арестуют, у него не будет никакой причины выгораживать свою любовницу? И ее тоже возьмут вместе с ним, потому что и она может кое-что знать. Может быть, не так уж много, но какая-то информация у нее есть. Поэтому при первом признаке опасности она побежит к своему спасителю и заступнику Тони Панаколису, и тот гораздо охотнее простит ей маленькую любовную интрижку, чем измену, которая поставит под угрозу его жизнь и благосостояние.
Слушая Марка, Нелл постепенно оттаивала, и выражение ее лица менялось по мере того, как она понимала вескость его аргументов.
– Ну и что же нам делать? – спросила она хрипло.
Он проигнорировал легкую обиду, проскользнувшую в ее голосе.
– Нам остается наблюдать, ждать и надеяться.
– Долго?..
– Сколько потребуется.
– Но вы же говорили, что ведете расследование уже два года!
– Значит... вам придется остаться со мной еще на два года. Нелл посмотрела ему в глаза и отвела взгляд в сторону.
Марк решил, что надо что-нибудь добавить и смягчить эту фразу.
– Непривлекательная идея, да?
– Вы же знаете, что моя работа не позволяет никаких отношений с полицией.
– Но я же не полиция, а всего лишь один из полицейских. – Он сделал паузу, чтобы она осознала его слова. – И наверняка не самый худший. Я прошел вместе с вами столько, сколько мог. Кроме того, мне казалось, что мы вышли за рамки простых формальных отношений. Не так ли?
Она снова внимательно посмотрела на него, но так ничего и не ответила. Он чувствовал, как она снова начинает от него отдаляться. Знакомое чувство. «Вот теперь, видимо, и пригодится все мое терпение, – подумал Марк. – И не только терпение, но и то, чему я так долго учился... Как смотреть, как слушать, как наблюдать, как угрожать, как заставлять что-то сделать и как очаровывать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53
Марк молча прижал ее к себе еще крепче, чтобы она почувствовала, что он рядом. Наконец она продолжила:
– Отец ничего не отрицал. Он говорил им то же самое, что и мне: он абсолютно прав. Он мой отец, а я – его дочь. И никто – никто – не имеет права указывать ему, что он может, а что не может делать со своей собственной дочерью в своем собственном доме. Когда его уводили, он сказал мне: «Я разочаровался в тебе, Элеонор. Я думал, что научил тебя хоть чему-то».
Нелл закрыла глаза. Она выглядела смертельно уставшей. И тем не менее ей хотелось закончить.
– Меня поместили в приют. Когда я узнала, что Маргарет в безопасности и отец никогда не сможет до нее добраться, я убежала. Просто засунула в сумку все свои вещи и те деньги, что у меня были. Мой дом и так называемая жизнь в нем остались позади. Я приехала в Лондон и уже здесь стала тем, чем и была для своего отца. Но для него я была бесплатной проституткой, здесь стала получать за это деньги. Я не умела ничего, кроме как готовить, убирать, стирать и шить. На улице я провела более двух лет, после чего меня нашла Элизабет. Все остальное вы уже знаете. – Она снова часто заморгала, чувствуя, что вот-вот заплачет.
Состояние полной безысходности и безнадежности семнадцатилетней девушки, по ее глубокому убеждению, запятнанной развратным поведением отца, настолько поразило Марка, что он невольно поставил себя на ее место и ужаснулся тем испытаниям, что ей пришлось пережить в одиночку за все это время. Марк почувствовал, будто у него что-то застряло в горле, и он не мог сглотнуть. И что-то защипало в глазах. «О господи, – подумал он, – а я-то думал, что уже все повидал на своем веку».
– Ну-ну, все в порядке, успокойтесь, – пробормотал он, крепко прижимая Нелл к себе и слегка укачивая. – Теперь вы в безопасности. Со мной нечего бояться. Я обещаю вам...
Казалось, что эта выплеснувшаяся наружу смесь боли и отчаяния, долгие годы невидимая постороннему глазу, копившаяся в ее душе, создала между ними невидимую, но необычайно прочную связь.
– Спасибо, что вы рассказали это мне, – мягко проговорил он. – Спасибо, что вам нужен я.
Но она уже ничего не слышала, потому что буквально за несколько секунд провалилась в глубокий нервный сон.
Нелл проспала около трех часов. Пойдя за покрывалом, Марк увидел в ее спальне небольшой шкаф с различными спиртными напитками. Решив, что она была бы не против, он налил себе «Уайлд Терки». У Нелл была неплохая библиотека, но, немного поколебавшись, он все-таки выбрал триллер об американской полиции. В книге все было так не похоже на его повседневный каторжный труд. Откуда-то появились кошки, и по их громкому мяуканью стало ясно, что животные сильно проголодались. Стивенс нашел банку с кошачьей едой, разделил ее на две части и налил молоко в обе миски. После вкусной еды кошки вернулись в гостиную, где стали умываться и облизывать друг друга; потом их внимание привлекла спящая хозяйка, которую им непременно надо было осмотреть со всех сторон, потому что она совсем не шевелилась. Проделав это, кошки запрыгнули к нему на кресло, и, пока Блоссом удобно устраивалась на коленях, Бандл забрался Марку на плечи и улегся на подушке, лежавшей у него за спиной. Марк чувствовал, как тихо урчит моторчик внутри огромного пушистого шара.
Да, она создала для себя настоящий рай. Теплые, нежные цвета, удобная мебель, мягкий свет, книги, музыка, телевизор... Здесь, наверное, было все, чего ей не хватало в детстве. Ведь она практически так никогда и не была ребенком. Мать была прикована к инвалидной коляске с тех пор, как Нелл исполнилось семь лет, а отец разрушил иллюзии и надежды на безоблачную, нормальную юность. Хотя мать Марка и питала слишком большие надежды на его будущее, он никогда не сомневался в ее любви и в том, что она им гордится. Так же, как и его отец. Они буквально боготворили своих детей, но если мать больше любила его, то отец предпочитал дочь. Можно сказать, что у него в семье было хотя бы по одному родителю на ребенка, на чью любовь и заботу можно было положиться с закрытыми глазами. Его родителей всегда объединяло желание сделать своих детей счастливыми. Исходя из того, что Нелл рассказала ему о себе час назад, он сделал вывод, что доктор Джордан вообще не был способен любить. Требование послушания заменило в его отношениях с детьми искреннюю любовь. Для него было важным только то, чего хотел он сам. Марк сомневался, что те чувства, которые так нужны Нелл, все же смогут ей помочь. «Ее внутренний эмоциональный мир практически полностью уничтожен, она не способна реагировать на все нормальные человеческие чувства так, как это делают обычные люди, – подумал Марк Стивенс, ощущая, как на него вновь нахлынули гнев и отчаяние, которые он испытал, слушая ее историю. – Потребуется много времени, терпения и огромная любовь, нежность и забота, чтобы вернуть ее к жизни и возродить все уничтоженное ее отцом. Но мне очень хочется испытать себя и доказать, что я смогу это сделать».
Нелл открыла глаза, села и, потянувшись, сладко зевнула. Но, как только она увидела сидящего в кресле Марка, ее беззаботность как ветром сдуло и она вновь напряглась. Настороженный взгляд, в котором были стыд, неловкость и смущение, несколько секунд скользил по его лицу, после чего она с трудом произнесла:
– Простите. Я не хотела заснуть у вас на коленях.
В ее голосе чувствовалась настороженность. Было ясно, что она вспоминает все, что наговорила ему несколько часов назад, и теперь начинает искренне жалеть об этом.
– Но вам это было необходимо. Разве не стало после этого легче?
Она кивнула головой, но глаз не подняла.
– Ну вот. Я налил себе немного выпивки и покормил кошек.
– Спасибо... – Она резко встала и откинула назад волосы. – Мне ужасно хочется свежезаваренного крепкого чая.
– Прекрасная идея. Я займусь этим. Не беспокойтесь. Я разберусь в кухонном хозяйстве.
Блоссом запротестовала, когда Марк поднялся и передал ее Нелл:
– Ну-ну, перестань, полежи теперь на коленях у хозяйки для разнообразия.
– Она спала у вас на коленях?! – искренне удивилась Нелл.
– А тот, второй, чуть ли не на шее. – Марк кивнул головой в сторону Бандла, внимательно наблюдавшего за ними.
– Не может быть! Они вас полюбили! Они никогда ни к кому не подходили, даже к Филиппу!
Марк улыбнулся и направился в кухню. Он слышал, как у него за спиной доставалось Бандлу:
– Ах ты, изменник, ах ты, предатель! – ворковала Нелл над огромным комком светло-серого пуха. Она была очень довольна. И хотя она не считала, что к людям надо относиться исходя из того, как относятся к ним ее кошки, тем не менее за долгие годы заметила, что к тем, кого они сторонились, не лежала душа и у нее.
– Вы голодны? – донеслось до нее с кухни.
Еще один сюрприз. Ей действительно очень хотелось есть. Положив Блоссом на кресло, она направилась в кухню.
– А вы знаете, чего бы мне хотелось? – спросила она. – Одно жареное яйцо и парочку горячих румяных тостов.
– А как насчет бекона?
– Лучше грибы...
Они молча ели за столом в кухне. Она с улыбкой заметила:
– А вы умеете готовить!
После этого за столом вновь воцарилось молчание. Оба были голодны и все свое внимание сосредоточили на еде. Но, когда с чашечками кофе они вернулись в гостиную, Марк сказал:
– Ну а теперь признайтесь, что же на самом деле так огорчило вас, помимо, конечно, того, что вы считаете своей неудачей?
Несколько секунд Нелл смотрела на него поверх своей чашки, а потом спросила:
– А как вы догадались?
Марк снисходительно улыбнулся:
– Но вы же помните, что я детектив?
Она как-то сникла. Помолчав некоторое время, она ответила:
– Просто меня ожидало там довольно неприятное открытие. Мне не понравилось то, что я делаю, потому что все это делалось перед публикой. Впервые за долгие годы после того, как я перестала «работать» на улице, я почувствовала себя той настоящей проституткой, какой и являлась на самом деле. Деградировавшей, грязной, словом, половой тряпкой. Все на съемках было слишком неестественно и цинично. И еще очень нелепо. Мне постоянно приходилось сдерживаться, чтобы не засмеяться. А они воспринимали все всерьез. Чувствуя унижение, глупость и абсурдность происходящего, я держалась только тем, что помнила, зачем я там находилась и что мне надо узнать. Я заставляла себя думать о том, о чем не позволяла себе вспоминать в течение многих лет, и в результате становилась все более раздражительной и злой. Думаю, именно поэтому я и не сдержалась сегодня вечером. Слишком многое накопилось под внешней маской спокойствия и наконец прорвалось наружу в самый неподходящий момент.
– Ну, это все равно бы произошло рано или поздно. Я ведь тоже частично спровоцировал ваш эмоциональный срыв, потому что разозлил вас. Но это больше никогда не повторится.
У нее было такое выражение лица, что он невольно спросил:
– Что-то случилось?
– Тони хочет, чтобы я пришла сниматься к нему еще раз. Фэнни Хилл, помните его?
– К черту Фэнни Хилла. Больше никакой порнографии. Мы придумаем что-нибудь другое.
Нелл удивленно посмотрела на него.
– Может, вы еще начнете мне приказывать, суперинтендант? – в ее голосе слышались резкие нотки.
– Если вам нужна моя защита и защита организации, где я работаю, тогда да. – Это было сказано таким тоном, что она почувствовала себя довольно неуютно. Смягчив интонацию, она проговорила как можно вежливее:
– Мне кажется, можно найти более простой путь...
– Какой же?
– Я уже говорила вам, что Синди всю неделю провела на съемочной площадке вместе с группой. За это время мы очень сдружились, или, по крайней мере, я постаралась сделать все, чтобы у нее создалось такое впечатление. Вы же понимаете, когда в одном месте собирается несколько женщин, они начинают вспоминать, какие раньше были роскошные времена, не то что сейчас, ну и все в том же духе...
Мы стали с Синди лучшими подругами, как будто никогда и не было между нами вражды. Синди всегда готова из бывшего врага сделать лучшего друга, если враг может быть ей полезен. Да вы, наверное, о ней все знаете. Она достойная пара этому ужасному коротышке, которого якобы любит. Их обоих интересуют только собственные персоны и больше никто. Поэтому я думала, что если бы я сыграла на ее мании величия и подольше потешила ее самолюбие, то не исключено, что она поведала бы больше о Тони и его делах. Но она все время держала язык за зубами. Я не смогла получить от нее ни крупицы лишней информации, несмотря на то, что постоянно переводила разговор на Тони и его проблемы. Вот так... Но уже само появление Синди на съемочной площадке послужило причиной для слухов, которые я впитывала как губка при каждом удобном случае...
Марк одобрительно кивнул, и Нелл продолжила:
– Всем известно, что не в привычках Синди приходить на съемочную площадку, и в эти дни она действительно не очень часто появлялась там. Но уж если появлялась, то это было целым событием. Все обставлялось чрезвычайно помпезно. Мне сказали, что она находится здесь только для того, чтобы позаботиться о сохранении своих капиталов, то есть вложенных в это дело денег. – Нелл сделала паузу для эффекта. – Не для того, чтобы позаботиться обо мне, а о своих деньгах. Тони ее тоже не очень интересует, несмотря на то, что он с самого начала ясно дал понять, что я ему очень нравлюсь. – Нелл нервно передернулась. – Но я не позволила бы ему прикоснуться ко мне даже пальцем! – Она снова прервала рассказ, чтобы сделать глоток кофе. – Нет, Синди абсолютно не волнуют его измены, ее беспокоит только одно – чтобы ее не надули с деньгами. Синди по уши влюблена в Гарри Холла, нашего «Мистера Вселенная»... но она же такая хитрая, как сотня диких обезьян, поэтому все время делала вид, что все ее внимание сосредоточено только на мне, как будто она охраняет своего благоверного от моего влияния. Съемочную группу ей удалось обвести вокруг пальца, но вот меня – нет. Я-то ее знаю слишком давно. Она всегда любила пускать пыль в глаза и обманывать тех, кто рядом с ней. Но я-то понимала все... Она изменяет с ним Тони. Я проследила за ними, когда съемочная группа уже собиралась уезжать и все паковали вещи. Я прошла за ней и этим «Мистером Вселенная» в уединенный уголок сада... там уже заранее все было готово для их встречи, и она тут же присосалась к нему как пиявка. Она оседлала его и трудилась с такой скоростью, как будто боялась куда-то опоздать. Создавалось впечатление, что она хочет, чтобы он умер под ней. При этом она еще все время колола его какими-то острыми шипами... – Нелл криво усмехнулась. – И я должна сказать, что он необычайно увлекся своей ролью и сыграл ее просто великолепно.
Лицо Марка не выдавало той ревности; которая слепой волной ярости застлала на какое-то мгновение его глаза.
– Ну и что, же вы предлагаете? – спросил он ровным голосом.
Она некоторое время молчала, потом подняла на него глаза:
– Шантаж. – Казалось, что она вложила в это слово все свои силы. – Я поставлю ее перед фактом, сообщив, что знаю о ее маленьком любовном романе, и потребую предоставить мне всю необходимую информацию. Если же она не выдаст мне, кто, где и когда будет в ближайшее время снимать очередной фильм для педофилов, я сдам ее Тони с потрохами. – Нелл довольно улыбнулась. – Синди, наверное, любит эту ходячую гору мяса, а сам Гарри Холл, поверьте мне, не имеет мозгов, у него даже в голове, видимо, одни мышцы. И тем не менее свою норковую шубу и бриллианты она любит больше, чем его тело.
– А свою жизнь? Как вы думаете, какое значение она придает ей?
Эти слова были произнесены с такой интонацией, что Нелл нахмурила брови.
– То, что вы сейчас предлагаете, не только опасно, но и невыполнимо. Вы недавно вспоминали, как ваш отец наказывал вас за непослушание. А как, вы думаете, эти люди, убивающие детей в фильмах ради собственного удовольствия, накажут Синди, если она сообщит вам, кто они такие, чем занимаются и где встретятся в следующий раз? В этом случае она потеряет не только свою шубу и бриллианты. Впрочем, так же, как и вы. Первое, что сделает Синди, если вы решите ее шантажировать, пойдет к Тони и все ему расскажет сама.
Не для того, чтобы защитить его, а для того, чтобы защитить себя. Вы же только что сами говорили, что она слишком алчная и корыстная, помните? Неужели вы не понимаете, что, если Тони арестуют, у него не будет никакой причины выгораживать свою любовницу? И ее тоже возьмут вместе с ним, потому что и она может кое-что знать. Может быть, не так уж много, но какая-то информация у нее есть. Поэтому при первом признаке опасности она побежит к своему спасителю и заступнику Тони Панаколису, и тот гораздо охотнее простит ей маленькую любовную интрижку, чем измену, которая поставит под угрозу его жизнь и благосостояние.
Слушая Марка, Нелл постепенно оттаивала, и выражение ее лица менялось по мере того, как она понимала вескость его аргументов.
– Ну и что же нам делать? – спросила она хрипло.
Он проигнорировал легкую обиду, проскользнувшую в ее голосе.
– Нам остается наблюдать, ждать и надеяться.
– Долго?..
– Сколько потребуется.
– Но вы же говорили, что ведете расследование уже два года!
– Значит... вам придется остаться со мной еще на два года. Нелл посмотрела ему в глаза и отвела взгляд в сторону.
Марк решил, что надо что-нибудь добавить и смягчить эту фразу.
– Непривлекательная идея, да?
– Вы же знаете, что моя работа не позволяет никаких отношений с полицией.
– Но я же не полиция, а всего лишь один из полицейских. – Он сделал паузу, чтобы она осознала его слова. – И наверняка не самый худший. Я прошел вместе с вами столько, сколько мог. Кроме того, мне казалось, что мы вышли за рамки простых формальных отношений. Не так ли?
Она снова внимательно посмотрела на него, но так ничего и не ответила. Он чувствовал, как она снова начинает от него отдаляться. Знакомое чувство. «Вот теперь, видимо, и пригодится все мое терпение, – подумал Марк. – И не только терпение, но и то, чему я так долго учился... Как смотреть, как слушать, как наблюдать, как угрожать, как заставлять что-то сделать и как очаровывать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53