– Огромные удивленные глаза посмотрели ей в лицо. – Слушай, а ты вообще что тут, в приюте, делаешь? Ты же никуда не убегала, почему тебя держат взаперти? Тебе сколько лет?
– Семнадцать.
– Не может быть! Ты на семнадцать не тянешь. Я думала, что ты моя ровесница.
– А сколько тебе?
– Пятнадцать... почти. – Дженни внимательно смотрела на воспитанную, слегка испуганную девочку.
– Ты сирота?
– Мама умерла... А папа...
После этих слов Дженни произнесла такое, что Элли считала неприличным говорить вслух.
– Не позавидуешь, да? – Дженни презрительно фыркнула. – А ты зачем хочешь смотаться из этого теплого гнездышка? Там, за забором, крутая жизнь, и, если ты не знаешь, как в ней вертеться, тебе ничто не поможет.
– Я хочу уйти отсюда прямо сейчас, чтобы начать абсолютно новую жизнь.
– Для этого нужны деньги. У тебя есть?
– Нет, но я знаю, где немного есть.
– Где? Сейчас как раз позарез нужны.
– У меня дома, там, где мы жили. Отец всегда хранил деньги в жестяной коробке в нижнем ящике стола.
– А сколько?
– Не знаю, но там всегда была толстая пачка банкнот. Он часто открывал ее при мне.
– В доме есть кто-нибудь?
Элли покачала головой. Отец и сестра ушли неизвестно куда, она даже не знала, где они сейчас. Дом был закрыт, там никого не было.
– У тебя ключи есть?
– Нет. – У нее никогда не было ключей. Отец не разрешал ей их иметь.
– А что это за дом? Большой, маленький, частный, квартира...
– Большой дом в четыре этажа.
– Окна какие?
– Со скользящей рамой.
– С двойными стеклами?
– Нет.
Дженни с удовлетворением кивнула головой.
– Адрес?
Что-то непонятное заставило Элли сказать:
– Я проведу тебя туда, если ты возьмешь меня с собой. Дженни рассмеялась, но в ее смехе слышалось невольное уважение.
– Ты не так глупа, как кажется. Короче, рассказываю все только один раз. Если не запомнишь, твое дело.
Под строгим надзором Дженни Элли съела весь ужин, потому что Дженни считала, что второй раз есть они теперь уже будут неизвестно когда. Надев ночные рубашки, они легли в постели. Когда Элли в молчании проследовала за Дженни к выходу, третья обитательница комнаты – толстая и глупая пятнадцатилетняя девчушка, которую поймали, когда она начала предлагать себя на улице переодетому полицейскому, – громко храпела. Дженни открыла дверь украденным утром ключом, и, прокравшись по темному коридору, они вылезли через окно на улицу.
Затем они долго шли по каким-то улицам, прижимаясь к стенам и заборам. Дженни, казалось, прекрасно знала этот район.
– Я хорошо ориентируюсь, я провела тут семь месяцев. Можно было бы и больше, если бы эта старая корзина не сунула свой нос в мою комнату, когда меня не было дома, и не обнаружила те вещи, которые я там хранила.
– Какие вещи? – наивно спросила Элли.
– Из магазинов, дура! Я потихоньку их оттуда таскала. Что, не знаешь, что такое магазинная кража?
– А-а...
– Она позвонила в полицию, и вот я снова в приюте. Вернуться к ней – все равно что вернуться в приют. Да она меня и на порог не пустит. – Дженни оглянулась на большой молчаливый дом. – Черт! Ты тут живешь, что ли? – спросила она, но через секунду добавила уже с большей долей сомнения: – Какого черта тогда ты попала в приют?
– Это долгая история, – ответила Элли уклончиво. Они стояли у огромного строения викторианской эпохи. – Вот тут я и жила.
– Ладно, постой на шухере, вдруг кого-то принесет... Пока Элли, вся дрожа от страха, что их каждую минуту могут схватить, следила за улицей, Дженни пробралась внутрь и помогла Элли залезть следом за ней.
– Свет не включай! – предупредила Дженни. – Ты и так все должна с закрытыми глазами находить.
Ящик стола оказался запертым, ее отец всегда носил ключ на одной цепочке вместе с часами, но Дженни знала, как обращаться с замками, и через некоторое время Элли услышала радостный вздох, который та издала, увидев черную блестящую коробку. В ней оказалось чуть больше шестидесяти фунтов. Они поделили их.
– Сделка есть сделка. Ты бы никогда сюда не забралась, если бы не я, – заметила Дженни.
– Как раз хватит на билет до Лондона и комнату, пока я не найду себе работу, – радостно воскликнула Элли.
Дженни ничего не ответила. «Пусть себе мечтает, – подумала она. – Да на улице она и пяти минут не протянет. Ничего не знает, ничего не умеет, нигде никогда не была. Несет какую-то чушь. Не надо было брать ее с собой. Пусть бы оставалась там, где была», – презрительно подумала Дженни и преподнесла Элли первый урок, украв из ее кошелька все деньги, когда Элли оставила ей на сохранение свой чемоданчик, отправившись купить себе билет до Лондона.
Когда Элли вернулась, ее чемоданчик был на том же месте, где она оставила. Не было Дженни, и Элли подумала, что, может быть, она чем-нибудь ее обидела, но когда открыла кошелек, чтобы положить туда билет и два с половиной фунта, то обнаружила, что в нем ничего не было, кроме маленького клочка бумажки, оторванного от газеты. Развернув ее, она прочитала написанный большими буквами совет: НИКОМУ НЕ ДОВЕРЯЙ!
Элли была настолько шокирована, что потеряла дар речи. Она в ужасе поняла, что у нее почти не осталось денег, и на нее нахлынула волна отчаяния и бессилия. Заливаясь слезами, она пошла в уборную и там уже разрыдалась вовсю. Только услышав голос диктора, объявлявшего о посадке на автобус до Лондона, она вышла из кабинки.
За время путешествия ей ничего не запомнилось, слишком уж сильно подействовало на нее случившееся. К моменту прибытия на вокзал Виктория Элли чувствовала полную безысходность.
...Оглядевшись в полной растерянности, она по-настоящему испугалась. Рядом стояла какая-то добрая на вид женщина, полноватая и невысокого роста. Увидев, что та пытается справиться с многочисленными сумками и пакетами, Элли вспомнила о своих хороших манерах.
– Позвольте вам помочь, – предложила она.
– О, какая ты добрая девушка. Сейчас таких мало. Если ты не против, то давай немного отдохнем, а ты помоги мне перейти улицу до той скамейки; дальше я уж сама смогу идти.
Элли сидела молча, стараясь не заговорить о своих проблемах. Закусив губу, она смотрела куда-то вдаль и думала о превратностях судьбы.
– Тебя что, друзья не пришли встречать? Автобус, правда, мог прийти немного раньше. Знаешь, я собираюсь зайти в кафе выпить чашечку чаю. Может, ты пойдешь со мной? Сядем у окошка, попьем чаю, ты сможешь увидеть, пришли твои друзья или нет.
Элли ужасно хотелось выпить чего-нибудь горяченького, последний раз она ела вчера вечером. Но предупреждение Дженни снова всплыло у нее в сознании: НИКОМУ НЕ ДОВЕРЯЙ! Однако у женщины был очень добрый вид, в глазах читалась материнская забота, ей было за сорок, по крайней мере, волосы уже были тронуты сединой. Наверняка чья-то бабушка...
– Я думаю, чашечка горячего чая будет для тебя как нельзя кстати, – заключила «чья-то бабушка».
– Спасибо, – согласилась Элли. – Мне будет очень приятно.
Она выпила не одну, а две чашки чая, а пожилая леди еще отрезала ей большой кусок яблочного пирога.
– Ну вот, так-то намного лучше, не правда ли? Элли впервые за все это время улыбнулась.
– Да, спасибо, – ответила она.
– Что же случилось с твоими друзьями? Мы здесь уже полчаса сидим, а я что-то не видела, чтобы ты их высматривала. Ты точно знаешь, что тебя должны были встречать?
Элли покраснела до самых ушей и отрицательно покачала головой.
– Никто?! – прокудахтала «бабушка». – Ну тогда скажи мне, куда тебе надо добраться, и я отведу тебя.
Она не очень-то удивилась, когда Элли пробормотала, что не знает, куда идти, потому что идти ей просто-напросто некуда.
– Некуда идти! О, дорогая, только не говори, что ты сбежала из дому.
В голосе «бабушки» не слышалось явного осуждения, даже наоборот, в нем было столько сострадания, что Элли почувствовала, как у нее от жалости к себе начинают наворачиваться слезы.
– Нет... не совсем сбежала... – запинаясь, нерешительно проговорила она. Это действительно была правда. Просто у нее больше не было дома.
– А где твои родители? Как же ты о них не подумала? Они будут волноваться.
– Мама умерла, а папа... папа ушел...
– Ах, бедняжка, – проворковала «бабушка» еще более нежно. – А разве тебе больше не к кому пойти? Дядя, тетя, бабуш...
– Никого у меня нет, никого.
– О, прости, пожалуйста. – Пожилая леди решительно кивнула головой и проговорила: – Тогда очень хорошо, что ты встретила именно меня. Лондон – это не тот город, где юные девушки могут прогуливаться в одиночестве, предоставленные самим себе. Я знаю тут одно место, как раз для тебя. Там ты могла бы остановиться до тех пор, пока не придешь в себя и не найдешь работу и дом. Ты же не против пожить вместе с тремя другими девушками?
– Конечно, нет... – Элли стало жарко. Она бы согласилась жить даже с тридцатью девушками, поскольку предложение исходило от этой доброй, отзывчивой и такой бесконечно понятливой «бабушки».
– Как тебя зовут, малышка?
– Элли. – Она решила назвать себя именно этим именем, которое представляло собой один из вариантов ее настоящего имени, хотя так ее никто не называл.
– Ну вот и хорошо, Элли. Думаю, теперь нам надо пойти на остановку и сесть в автобус. Скоро час «пик», и тогда в него ни за что не влезешь.
Она собрала свои сумки, поблагодарив Элли, предложившую свою помощь, и повела ее к автобусной остановке. Когда подъехал автобус, оказалось, что ехать им очень далеко, и пожилая леди настояла на том, чтобы заплатить за Элли.
– В какой части Лондона мы находимся? – с любопытством спросила девушка, когда они вышли.
– Ислингтон, дорогая, север Лондона. Девочки живут в пяти минутах ходьбы отсюда. Не волнуйся, они веселые и к жизни относятся очень просто. Там есть еще кое-кто, но это не важно, сама увидишь.
Когда они подошли к высокому дому, чьи лучшие времена, как показалось Элли, уже давным-давно позади, им пришлось пройти вверх целых три пролета, чтобы добраться до самого последнего этажа. Здесь было тепло и светло, откуда-то раздавались веселые девичьи голоса, звяканье фарфоровых чашечек, и, попав сюда, Элли сразу же почувствовала себя легко и свободно, ее неловкость сменилась радостью и ощущением свободы, достигших своего апогея, когда ее благодетельница открыла дверь и слегка подтолкнула ее в помещение. Когда-то здесь было две комнаты, но теперь перегородки были сняты. В углу работал телевизор, в другом углу молодая женщина гладила ярко-розовую блузку. На жалком подобии софы, обтянутой потрепанной бесцветной тканью, сидела еще одна девушка. Внешне она была намного моложе, чем первая, но слишком шаблонно-красивая – с платиновыми волосами и необычайно длинными ногтями, которые она тщательно красила ярким лаком. Эти ногти показались Элли похожими на когти хищной птицы. Третья девушка в этот момент наливала кипяток в чайничек для заварки.
– Привет, Лил, – небрежно бросила она пожилой леди. – Ты, как всегда, вовремя. Мне иногда кажется, что ты приходишь на запах. А это кто с тобой?
– Это Элли. Я нашла ее, бедняжку, на вокзале Виктория. Ей некуда податься. У нее здесь нет никаких родственников. Единственное, что у нее есть, так это она сама. Думаю, вы не будете против, если она поживет тут пару дней, пока не придет в себя и не найдет себе работу. Знакомься, Элли. Это Паола, на софе сидит Синди, а Морин гладит себе блузку.
Элли чувствовала себя так, как будто ее выбросило волной на необитаемый остров, она осталась без воды и продовольствия, и тут вдруг неожиданно к ней на помощь приплыл спасательный корабль. Все девушки были добрые, веселые, не задавали никаких вопросов, бесспорно принимая все сказанное ею. Паола, однако, поначалу проявляла некоторое беспокойство по поводу ее родственников, но Элли заверила, что у нее действительно нет никаких родственников и что о ней никто никогда не будет беспокоиться.
– Как это никто?! – удивлялась Паола. – У любого человека есть кто-то, кто о нем обязательно позаботится, – не соглашалась она.
– У меня есть сестра, – скромно потупившись, призналась Элли, – но, понимаете... она умственно отсталая, и ее отправили в специальный дом для...
– Ох, бедная ты девочка! У тебя действительно никого нет... Тогда можешь оставаться с нами. Мы не против, да, девочки? Поживешь в комнате Морин. Ты не против, Морин?
Морин весело согласилась.
– Кровать двуспальная, так что хватит места обеим, если ты, конечно, не храпишь.
– Я не храплю... по крайней мере, мне кажется, что не храплю.
Лил осталась на ужин, который состоял из большой кастрюли спагетти, и, пока они ели, Элли беззаботно отвечала на очень осторожные и искусные вопросы собеседниц. Когда около девяти часов вечера девушки начали куда-то «готовиться», Элли с удивлением спросила:
– Вы что, сегодня работаете ночью?
– Да, – лаконично ответила Синди, – мы все время работаем ночью.
– В ночную смену?
Они так громко рассмеялись, что Элли почувствовала себя очень неловко и глупо, но Лил быстро ей все объяснила:
– Они работают в сфере развлечений, малышка, поэтому им приходится уходить на работу по вечерам.
– А... понимаю... А не могли бы они... я имею в виду... э-э... найти и мне там работу? Я могу научиться всему на свете, я очень прилежная и способная ученица.
– Посмотрим, посмотрим, дорогая. Сначала приди в себя, отдохни, а потом уж поговорим и об этом.
Когда около десяти часов вечера пришел Мики Шафнесси, ей представили его как кузена Паолы. Он действительно был ее двоюродным братом. Это был ирландец с темно-рыжими волосами и акцентом, который в ушах Элли звучал подобно музыке. У него были настоящие ирландские глаза: красивые, нежно-голубые, как озера Килларни. Он очень заинтересовался Элли. Девушки ушли на работу, а он сел за кухонный стол и, попивая кофе, стал болтать с Лил и Элли. Когда Лил встала, чтобы уйти, Мики предложил проводить ее до дому. И хотя до ее дома было всего несколько кварталов, он заявил, что все-таки будет лучше, если она пойдет вместе с ним.
– Когда захочешь спать, ложись и никого не жди, – говорила Лил, собирая свои пакеты. – Девочки все равно вернутся домой только утром. Закроешь за мной дверь, у них у всех есть ключи.
– Спасибо вам, – горячо благодарила ее Элли, крепко пожав руку. – Встреча с вами была просто чудом для меня. Даже не знаю, что бы я делала, если бы не вы.
– Ладно, ладно. Можно подумать, что я позволила бы такой крошке, как ты, погибнуть в этом огромном кошмарном городе! Ну а теперь давай закрой за мной дверь.
– Я провожу тебя, – сказал Мики и вышел следом за ней. – Я вернусь через несколько дней.
Элли вымыла всю посуду – казалось, что тарелками здесь никто не занимался и их сваливали прямо в раковину, – и убрала в комнате. То же самое она сделала и в спальне, в которой повсюду была навалена одежда – на стульях и прямо на полу, вперемешку с журналами и косметикой в ярких блестящих пластмассовых коробочках. Развешивая платья и другую одежду, она увидела чулки. Раньше она никогда не видела таких чулок, ей всегда казалось, что все носят носки. А эти – такие длинные, черные, абсолютно прозрачные и легкие. Все туфельки, которые она нашла в комнате, имели высокие каблуки. У Элли никогда не было туфель на высоких каблуках, потому что отец говорил, что они портят ноги.
Элли захотелось примерить туфли. Ей пришлось пройти по комнате целый круг, пока наконец перестали подворачиваться ноги. Да, это не для нее, решила она. Слишком уж они неудобны.
Это не огорчило Элли, впервые за долгое время она почувствовала себя так уютно и спокойно. Да, она допустила ошибку, но жестоко за нее поплатилась. Этот урок она усвоила надолго. Тем не менее все равно ей было очень приятно, что в данном случае со своим «никому не доверяй» Дженни оказалась не права, ведь если бы она не поверила Лил, то не сидела бы сейчас в теплой и уютной комнате.
Кровать оказалась неубранной, со скомканными нейлоновыми простынями, а она обычно спала на льняных. Подушки были набиты кусками поролона, но она не обратила на это внимания, потому что чувствовала себя здесь в безопасности. Ей очень повезло, она даже не рассчитывала на такое благородство и радушие.
Элли решила, что поживет у этих добрых людей столько, сколько они ей разрешат. Будет убирать у них в доме и следить за хозяйством. Ну а потом, когда она получше ознакомится с этим районом, она найдет себе работу. Может быть, официантки, а может быть, и помощницы продавца. А может, даже удастся устроиться на работу в какую-нибудь развлекательную программу, как Морин, Синди и Паола... Она зевнула и, уткнувшись в подушку головой, неожиданно почувствовала себя очень одинокой и никому не нужной. Где сейчас ее сестра? Как ее разыскать? «Я найду тебя, Маргарет... Обещаю тебе, – прошептала она. – Куда бы они тебя ни спрятали, я все равно разыщу тебя, я объясню тебе, почему поступила именно так, а не иначе».
Выплакав все слезы, Элли наконец заснула, и, когда Морин в два часа ночи забиралась под одеяло, она спала глубоким, спокойным сном.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53