— Руаяль де Боревер…
И настала ночь со вторника на среду.
В просторной комнате, примыкавшей к спальне, отведенной Флоризе, болтали две кумушки. Те самые мужеподобные матроны, которым было поручено ее стеречь. Единственный светильник, горевший в комнате, скупо освещал склоненные одна к другой головы этих полицейских в женском обличье, отличительными чертами которых были трусость и способность предать, греховность и корыстолюбие… Но с этими их гнусными чертами мы еще столкнемся, а пока просто познакомимся с ними. Одну из них — ту, что припадала на ногу, — так и звали Хромушей. Другая — с черными усами — называлась Аркебузой. Почему, мы не знаем, но таково уж было ее имя.
Пробило два часа ночи.
— Наверное, можно лечь поспать, — предположила Аркебуза. — Господи Иисусе, когда я думаю о том, какой знатный молодой сеньор в сорок третьем году… Надо вам сказать, что у меня были черные глаза, коралловые губки и, когда я проходила по улице, все оборачивались… Значит, этот юный барон…
— Совсем, как у меня! — не дала ей договорить Хромуша. — В тридцать девятом у меня были на месте все зубы и обе ноги были как новенькие… Сейчас расскажу! Только, знаете, лучше нам все-таки последить за ней, потому что эта малютка способна сыграть с нами злую шутку. Так вот, это был герцог, герцог де…
— Да-да, последим. И каждая из нас получит завтра в полдень две сотни экю! Я не смогла обойтись с бароном жестоко, потому что у меня же христианская душа. Если бы я не согласилась его утешить, он бы просто заболел, и тогда…
— А мой герцог пронзил бы себя шпагой, если б я не сжалилась над ним! И когда я думаю, что эта малютка не хочет короля…
— Да-да, короля! Ах, король! Король — это король!
Они обе подняли глаза к потолку и хором признали:
— Надо последить! Как следует последить за ней!
— А вы совершенно уверены, — спросила вдруг Аркебуза, — что мы получим наши две сотни экю? У меня нет никакого доверия к этому чертову маршалу!
— Но… Сент-Андре очень богат… Говорят, у него то ли десять, то ли пятнадцать миллионов!
— Миллионы! Ох, миллионы!
— Скажите, дорогая, ну откуда в наше время взять миллионы?
— Хотите заработать один? — неожиданно прозвучал в полутьме мужской голос.
Обе матроны вскочили со своих мест и пронзительно закричали. Рядом с ними стоял мужчина. Как он сюда попал? Где был до сих пор? Каким образом ему удалось войти в эту комнату? Охранницы перекрестились. Но почти сразу же успокоились, признав в нежданном госте сына маршала де Сент-Андре. Нанятые на работу маршалом, они сочли совершенно естественным, что его сыну могло быть поручено передать им какой-то новый приказ.
— Так вы хотите знать, как заработать миллион? — нетерпеливо спросил Ролан.
Он был смертельно бледен, взгляд его блуждал, на лбу проступили крупные капли пота. Он сказал: миллион! Он мог с таким же успехом сказать: два миллиона, три миллиона… Все миллионы отца… Оказавшись так близко от Флоризы, он понимал особенно остро всю бесполезность своего богатства, самой своей жизни, если ему не удастся завоевать девушку. А так все-таки рождалась надежда: если я дам тысячу ливров этим двум бабенкам…
Слово «миллион» возникло как бы само по себе, это был шедевр подсознания. Надзирательницы были ошарашены. Они так и стояли, растерянные, и в головах у них кружилась одна и та же смутная мысль: им привалило неслыханное счастье, такая удача, которая своей внезапностью больше всего напоминает катастрофу.
— Да, миллион. Вы разделите его между собой. По пятьсот тысяч каждой.
Они дружно бросились на колени и забормотали молитву.
— Когда мы получим деньги? — охрипшим от волнения голосом спросила Аркебуза.
— Завтра. Через несколько часов. Вы знаете, кто я? Сын маршала де Сент-Андре. Все его сокровища, о которых вы только что говорили, находятся сейчас в подвалах моего дома. Завтра, в час, который вы сами назначите, приходите ко мне на улицу Бетизи, и там вы поймете, как в наши дни заработать миллион!
Зубы его стучали. Он был смертельно бледен. Почти болен от страсти. Негодяйки, прекрасно разбиравшиеся в людях, по лицу молодого человека, по его удивительной искренности сразу поняли: он на самом деле готов на все. На преступление, на безумство, на великодушие, щедрость, жестокость — на все, что угодно… И одарили его улыбкой.
— Ладно, — согласилась Аркебуза. — Но, понимаете, ведь нужно, чтобы все было именно так, если вы хотите, чтобы мы отдали вам малютку.
— Все будет именно так, — серьезно ответил Ролан. — Вы получите ровно миллион, не меньше.
Отдать Флоризу Ролану! Но он ведь еще ни слова не сказал об этом, даже не намекнул! А они все равно сразу же догадались. Ролан и не заметил, что негодяйки предлагают ему то, о чем он их только собирался попросить.
— Нужно, — сказал он, — привести ее ко мне в таверну, здесь, поблизости, на рассвете.
— А как мы пройдем? Как выйдем из замка? Его охраняют полсотни гвардейцев.
— Пойдемте, покажу, — улыбнулся юноша. Хромуша осталась стеречь Флоризу. Аркебуза отправилась вслед за Роланом.
Она вернулась через полчаса. Хромуша поджидала подругу по счастью с нетерпеливой тревогой, имеющей обыкновение нарастать от минуты к минуте, когда ждешь какого-то невероятного события. Миллион, обещанный за предательство, да, тут было от чего потерять голову. Но они справились с потрясением и теперь с чистой радостью ожидали этот подарок судьбы. И чувствовали, что умрут, если по какой-то причине лишатся этого миллиона.
На горизонте появились неясные бледно-розовые полосы, все небо еще оставалось темно-синим: начинался рассвет. Они погасили светильник. Аркебуза рассказала о спуске, о подземном ходе, о железной двери, ведущей на дорогу.
— А как мы унесем ее? — спросила Хромуша. — Она так разорется, что…
— Надо, чтобы она пошла сама, — задумчиво откликнулась Аркебуза.
— Понятное дело. Я скажу ей, что передумала, и предложу бежать…
— А она не поверит… Нет уж. Позвольте мне действовать самой: молодой человек с миллионом объяснил, что надо сказать.
Аркебуза тихонько поделилась с сообщницей своими планами, а потом вошла в спальню Флоризы.
Девушка спала. Сон ее, по всей видимости, был тревожным, но ей хватило мужества заснуть. Левая рука Флоризы свешивалась с кровати — беломраморная обнаженная рука дивной красоты. Правая сжимала рукоятку кинжала — последнего средства защиты.
Аркебуза подошла к постели и тронула спящую за плечо. Та сразу же проснулась и вскочила с кровати.
— Мадам, — сказала надзирательница, — король во дворе замка!
— Король! — вспыхнула Флориза.
— Ну, не во дворе, но сейчас подъедет… Мадам, мне нужно вам кое-что сказать: король обещает нам двести экю, если…
— Несчастная! — с презрением бросила Флориза, пытаясь поскорее одеться, но ей удавалось это с трудом: руки слишком сильно дрожали. А ведь от того, насколько быстро она сумеет собрать свои вещи, зависела вся ее жизнь!
— Пообещайте мне вдвое больше, — прошептала женщина, — и я помогу вам бежать!
— Бежать! О, бежать! Да-да, скорее! Бежать! Вдвое… Вы получите сколько захотите! Тысячу, две тысячи экю! Мой отец отдаст все…
— Пойдемте, — предложила Аркебуза, накидывая широкий плащ на плечи девушки.
В этот момент Флориза подняла глаза и увидела устрашающую улыбку на лице искусительницы.
— Боже, это ловушка! — закричала она, попятившись. — Ловушка!
— Значит, мне надо сказать тому молодому человеку, который послал меня к вам, что вы отказываетесь идти со мной и предпочитаете дождаться короля? — ехидно спросила Аркебуза и сделала шаг к двери.
— Погодите! Стойте! — растерянно воскликнула Флориза. — Ах, нет… Пусть… Я дождусь его, и он увидит, как может умереть дочь Роншероля!
— Бедный молодой человек… — притворно вздохнула негодяйка.
— Какой еще молодой человек, говорите же, несчастная!
— Его зовут Руаяль де Боревер, и он вас любит, вот и все, что я знаю.
Флориза затрепетала, но она еще колебалась. Ее огромные прекрасные глаза засияли, как звезды любви. Внезапно она успокоилась. Руаяль де Боревер здесь — этого было достаточно. С ней больше не может случиться ничего плохого. Она принялась быстро одеваться, и руки на этот раз не изменили ей.
— Король сейчас поднимется, идемте, идемте!
Флориза укуталась в плащ и приказала:
— Проводите меня к нему. Было восемь часов утра.
II. Где был Боревер
А когда эта самая ночь, о которой рассказывалось в предыдущей главе, еще не только не закончилась, но только начиналась, как, наверное, помнит читатель, Лагард пустился в погоню за Боревером и настиг его за поворотом улицы.
Мы оставили Боревера в ту минуту, когда он, вжавшись спиной в стену, с пылающими глазами пересчитывал направленные на него шпаги. Девять! Хорошее число. Одно слово начальника — и все девять бросятся с громкими криками в атаку. Тогда еще не вошли в моду молчаливые поединки, ругаться при нападении и защите казалось куда более естественным.
А пока они еще стояли на расстоянии от будущей жертвы и, не стесняясь в выражениях, поливали ее грязью, таким образом, в соответствии со всеми правилами, возбуждая себя для битвы не на жизнь, а на смерть. Боревер, разумеется, отвечал тем же и старался побольнее уколоть противников.
— Ага, вот и господин Лагард со своей сворой бешеных собак! Добрый вечер, лакей из псарни!
— Ну, иди, иди сюда, мерзавец! — прошипел Лагард.
— Сам иди, пес вонючий! — ответил Руаяль.
— Для тебя готовят хорошенький костер, тебе спалят шкуру, как какому-нибудь жиду или свинье!
— Ага, а вместо поленьев в костер станут подкидывать вас, сволочей!
Начальник Железного эскадрона скрипнул зубами. Он осмотрелся по сторонам и увидел, что его люди только и ждут знака, который позволил бы им перейти в нападение.
— Берите его, — приказал Лагард, — но помните, что он мой!
— А вот и хлыст! — воскликнул Боревер, и шпага его хлестнула барона по щеке.
Лагард вскрикнул, и тут же — эхом — раздался жалобный стон: один из его головорезов тяжело упал лицом в землю. Это был излюбленный удар Боревера, знаменитый, прославивший его удар: описав в воздухе сверкающий полукруг, шпага после «пощечины» начальнику здесь прошлась по чьему-то носу, там — по подбородку, и, наконец, вонзилась прямо в грудь!
— Один готов! — сказал Боревер. — Кто на новенького? Кто напрашивается — вот моя шпага! Ну, давайте!
Восемь шпаг в одно мгновение нацелились ему в грудь, восемь хриплых голосов завопили:
— Ах, так! Сейчас мы доберемся до твоих кишок, котел для свиных потрохов только их и дожидается!
И почти сразу же раздался вздох разочарования: шпаги головорезов воткнулись… в пустоту! Боревер бросился на землю. Через секунду он уже вскочил и — нанес удар. На этот раз оказался вспоротым живот одного из наемников. И Руаяль воскликнул:
— Вам нужны кишки для вашего котла? Берите! Вот и второй!
Их осталось семеро. Они отступили под предлогом того, что надо утереть взмокшие лбы. На самом деле бешенство, смешанное с удивлением и восхищением, парализовало головорезов Лагарда. Человек, которому положено было уже в течение по крайней мере десяти минут валяться мертвым на земле, оказался живехонек! И без единой царапины!
Передышка длилась две или три секунды. Потом, внезапно, пока еще наемные убийцы поджидали благоприятного момента для новой атаки, теснее сплачиваясь, раздался крик:
— Вперед! Дело дошло до вылазки, черт меня побери!
Руаяль выскочил из своего темного угла, но в ту же секунду исчез в тени, словно испарился, словно и не было. Но «вылазка» обошлась нападавшим еще в одного человека. А Боревер продолжал считать.
— Вот теперь и трое! Кто следующий? — издевался он. Шпага его покраснела от крови, глаза налились кровью, в уголках рта выступила пена.
— Вперед! — прогремел Лагард.
Шестеро бойцов ринулись в атаку… Столкнулись со страшным звоном клинки, вырвались из шести глоток ужасные проклятия, понеслась над улицей грязная ругань, перемежаемая хриплыми вздохами… И вдруг все замерло. Банда, состоявшая теперь уже только из пятерых, отступила. Раздался пронзительный вопль:
— Капитан убит!
Это была правда. Лагард лежал в уличной грязи, из продырявленной груди лилась кровь, он не шевелился. Боревер тяжело дышал. Его плащ был изодран в клочья, оба плеча кровоточили, но он был жив! Он был жив, и в его голосе по-прежнему звучала издевка:
— Чья очередь? Кто хочет научиться удару Боревера?
— Схватим его, а потом отнесем королеве его голову, — предложил один из пяти уцелевших в бойне.
— Да-да… вперед!
Они бросились было впятером на Руаяля, но… неожиданно нападавших оказалось только двое. Трое только притворились, что идут в атаку, а на самом деле использовали момент, чтобы сбежать, и неслись теперь так, будто за ними гнался по пятам сам дьявол! Оставшиеся двое остановились в растерянности.
И тогда Боревер расхохотался. Он выхватил у обалдевших головорезов шпаги, сломал клинки о колено и отбросил в сторону. Он мог бы сейчас схватить противников за бороды, надавать им пощечин, изругать их последними словами, а они — изумленные происходящим, ошарашенные — и не подумали бы защищаться. Боревер хохотал. От этого смеха дрожь пробегала по телу и душа уходила в пятки. Наемники думали: «Вот, значит, он какой, Боревер! Когда идешь брать Боревера, девятерых мало! Сейчас он нас прикончит!»
Он действительно прикончил их, но своеобразно. Боревер вцепился в волосы парочки негодяев, оставшихся от Железного эскадрона, и принялся сталкивать их лбами, приговаривая:
— Получайте свое и убирайтесь! Да-да, убирайтесь к чертям, потому что я вас помиловал!
Стоило ему отпустить свои жертвы, как они стрелой помчались по улице, они улепетывали, как зайцы! Тогда Руаяль наклонился к Лагарду, притронулся к его груди и понял, что смерть довершила начатое им дело.
— Бедный малый! — прошептал он.
И это была единственная надгробная речь, произнесенная над телом ужасного барона Лагарда, прославленного наемника королевы.
Разогнувшись, Боревер обнаружил, что от его шпаги уцелела только рукоятка. Он несколько секунд изучал ее, потом задумчиво прошептал:
— Смотри-ка! Это же не моя шпага!
И точно: это была не его шпага — его оружие осталось в замке на улице Фруамантель. Он сражался шпагой капитана шотландской гвардии… шпагой, присланной Екатериной Медичи Нострадамусу, потому что судьбе было угодно, чтобы король пал от оружия Монтгомери!
«Как это я мог ошибиться?» — подумал Руаяль.
Он покачал головой, пожал плечами и, бросив последний взгляд на трупы, валявшиеся вокруг него, гордой и твердой походкой отправился в обратный путь. Но отнюдь не в замок. Боревер пошел прямо в тот не часто посещаемый и пользующийся дурной славой кабачок, где когда-то искали для него убежище его четыре телохранителя. Там он наложил на раны повязки с мазью, купленной у цыганок во Дворе Чудес. Там он смог приобрести просторный и удобный плащ и заменить изорванный камзол на новый. Там он выбрал из двух или трех сотен шпаг самую длинную, самую крепкую и самую гибкую — настоящий боевой палаш… Деньги у Руаяля были: Нострадамус щедро наполнил его кошелек. Закончив экипировку, он позаботился о покупке доброго коня и примерно к тому моменту, когда воротам Парижа полагалось открыться, оказался, сидя верхом на своем новом коне, у ворот Сен-Дени.
Путь Боревера не опишешь, для обозначения его скорости не найдешь подходящих слов… Он летел ураганом, на разъезженных, ухабистых дорогах люди видели, как нечто, подобное пушечному ядру, проносится мимо в облаке пыли, иногда успевая заметить отблеск стали от оружия всадника или железа от копыт его лошади. А мысль Руаяля мчалась еще быстрее: она обгоняла его, она улетала вдаль — исступленная, неистовая, необузданная, — она опережала бешеный галоп коня…
Когда он выскочил из леса, ему померещился впереди на сияющем утреннем небе темный и мрачный колосс, вроде бы поджидающий его. Бореверу показалось, что сердце сейчас вырвется из груди. Он издал торжествующий победный клич, бросил поводья и протянул крепко сжатые кулаки к гиганту. Его сведенное судорогой лицо пылало. Он рычал:
— Нам двоим!
А лошадь продолжала бешеную скачку. Она остановилась только тогда, когда животный инстинкт привел ее к воротам таверны, где был привязан другой конь, ответивший звонким ржанием на появление всадника. В этот момент Бореверу удалось овладеть собой.
— Отлично! — громко воскликнул он, не сознавая, что разговаривает сам с собой. — Здесь я смогу получить сведения об этом разбойничьем логове!
Руаяль спрыгнул на землю, и в тот же момент загнанная лошадь упала, кровь потекла из ее ноздрей…
Боревер резко толкнул входную дверь и ворвался в пустой, безлюдный в эту раннюю пору зал. Казалось, в трактире никого нет, только где-то наверху слышался шум борьбы. Он принялся звать хоть кого-нибудь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53