Не важно, какого нервного напряжения он ей стоил; главное, что энтузиазм Элизабет подействовал как тонизирующий напиток, как освежающий душ и мгновенно унес все заботы.
Как только Карен ступила на красный ковер, она тут же услышала свое имя, произнесенное в громкоговоритель, и увидела вспышки фотоаппаратов. Сотни мужчин и женщин выкрикивали ее имя и тянули руки через живой барьер.
Под приветственные возгласы и аплодисменты актриса прошла к широкой парадной лестнице, останавливаясь по просьбам фотокорреспондентов и внутренне готовясь к короткому интервью, которое звезды традиционно давали на верхней площадке у самых дверей.
Потом, в Большом зале имени братьев Люмьер, после того как ей были представлены члены жюри, Карен сидела вместе со Стюартом Вагнером и Джеком. Когда закончились все официальные церемонии и премьера фильма Романа Полански «Пираты», которым открывался конкурс, гостей фестивального комитета пригласили на праздничный обед в Посольском зале Дворца.
После торта со свежей земляникой и кофе Стюарту Вагнеру удалось увести Карен от знаменитого французского актера Жерара Депардье. Приняв от Стюарта бокал шампанского, она с выжидательной улыбкой посмотрела на главу своей студии – загорелого, бодрого и самоуверенного, как обычно.
– Пойдем со мной, – сказал он, мягко, по-техасски растягивая слова. – Есть один человек, которому я хочу тебя представить.
Карен взяла его за рукав.
– Стью, милый, пожалей! Я не смогу растянуть рот в любезную улыбку, даже если ты представишь меня Лаурелу и Харди.
Он засмеялся и, взяв ее под руку, медленно повел в противоположный конец зала.
– Мы быстро. Кроме того, полагаю, тебе очень понравится этот парень. Не беспокойся, это очень серьезный человек и отнюдь не из разряда мечтательных обожателей кино. Если я правильно разыграю нашу карту, – добавил руководитель «Карнеги пикчерс» доверительным шепотом, – то он согласится финансировать семьдесят пять процентов стоимости нашего следующего фильма.
– Семьдесят пять процентов? – изумилась Карен. – Как тебе это удалось?
Стюарт самодовольно ухмыльнулся:
– Моя слава бежит впереди меня! Но мой друг сгорает от нетерпения тебя увидеть. А также, наверное, хочет убедиться собственными глазами, что ты стоишь тех денег, какие я тебе плачу.
У бара в конце гостиной о чем-то оживленно беседовали трое мужчин. Те, кто был лицом к ней, смеялись, слушая рассказ третьего, стоявшего спиной к Карен. Стюарт тронул его за плечо.
Мужчина с улыбкой обернулся.
Карен похолодела.
Внезапно голоса и громкий смех куда-то уплыли, яркие огни потускнели. Она крепко сжала обеими руками свой бокал. Карен мучительно пыталась восстановить дыхание и сохранить самообладание. И сразу боль, отчаяние, все страдания, которые она с таким трудом старалась забыть за прошедшие четыре года, – все снова нахлынуло, словно повторяющийся ночной кошмар. Только на сей раз это был не сон.
Голос Стюарта пробивался как будто через густой туман.
– Карен, разреши представить тебе Максимилиана Прэгера. Макс, это Карен Ричардс.
Мужчина улыбнулся широкой обезоруживающей улыбкой и протянул руку.
– Счастлив наконец познакомиться с вами, мисс Ричардс, – произнес он приятным низким баритоном. – Я много слышал о вас. Мне очень понравилась ваша игра в «Райской бухте». Впрочем, говорят, в новом фильме «Одни сожаления» вы еще лучше.
Карен молча смотрела на него. Неужели этот шельмец ее не узнал?
ЧАСТЬ II
ИГРЫ, В КОТОРЫЕ ИГРАЕТ ЧЕЛОВЕЧЕСТВО
Ибо как много всего, –
Чего никогда не сделаем ради себя, –
Мы совершаем во имя друзей.
Марк Туллий Цицерон.
ГЛАВА 4
16 июня 1982 года
В забрызганных краской джинсах и футболке с надписью на груди «Помоги своему местному театру» Карен ходила по сцене, то проверяя, нет ли пыли на мебели, то передвигая стул чуть ближе к зрительному залу.
Она остановила девушку, которая катила на тележке вешалку с платьями в артистические уборные, и быстро просмотрела все костюмы, проверив каждый шов, каждую пуговицу, каждую пряжку на поясе. Затем крикнула Чаку:
– Ты можешь немного повернуть прожектор, чтобы свет падал прямо на дверь? Это подчеркнет эффектный выход Серафины.
Убедившись, что все в порядке, Карен спустилась со сцены и занялась ежедневной проверкой зрительного зала. Если в последнюю минуту не случится никакой катастрофы, то сегодняшнее представление будет еще одним триумфом.
Первая попытка Карен поставить новую, оригинальную пьесу дала потрясающие результаты: заканчивалась четвертая неделя беспрецедентного марафона комедии в двух актах «Нанял самого себя», а заядлые театралы все еще не оставляли в зале ни одного свободного места. Филадельфийская газета в своем воскресном выпуске напечатала короткое обозрение, отмечая великолепную режиссерскую работу и современную постановку. Судя по тому, что Джуди снова вывесила у входа табличку «Все билеты проданы», придется продлить представления еще на неделю.
Два года назад Карен купила старый, полуразрушенный театр «Королевская сцена» на знаменитом Королевском шоссе в Хэддонфилде, и после многих месяцев реконструкции и создания современного проекта они со своей маленькой, но страстно увлеченной группой профессионалов восстановили былой блеск и славу столетней достопримечательности Нью-Джерси.
Это было совсем не просто. В покупку дома пришлось вложить все пятьдесят тысяч долларов, которые оставил ей отец, а ссуда в сто двадцать тысяч, взятая в «Карлейль-банке», почти полностью ушла на реконструкцию, покупку прав на постановки, рекламу и зарплату маленькому штату служащих и актеров. И вот теперь, два года спустя, они все еще не могли вместить в театр всех желающих и готовились осенью пристроить к залу балкон на семьдесят пять мест.
Карен улыбнулась, наслаждаясь редкой минутой покоя и зная, что в любой момент все может обернуться полнейшим хаосом. «И все же, – подумала она, – мне не нужно другой жизни. Театр, со всеми своими ловушками и непредсказуемостью, для меня такая же необходимая часть существования, как воздух».
Ее мать уже была драматической актрисой, когда встретила своего будущего мужа – драматурга. И хотя им не удалось основать собственный театр, они первое время вполне счастливо жили, разъезжая по свету. Когда родился Джим, старший брат Карен, супруги Ванденховель осели в Филадельфии, где Лиза Ванденховель продолжала играть в пьесах, написанных большей частью ее мужем.
В шесть лет Карен знала все пьесы отца и каждый спектакль, в котором играла мать. Пока ее сверстницы гоняли по улице на роликовых коньках, играли в куклы и смотрели после школы мультфильмы, она часами просиживала на репетициях в темном зале, с восторгом наблюдая волшебное перевоплощение людей на сцене – магию театра.
Девочка ни минуты не сомневалась в том, кем станет, когда вырастет.
– Я хочу быть актрисой, как моя мама. И как моя бабушка.
За время учебы в школе Карен успела сыграть в нескольких спектаклях, но счастливое ощущение того, что она звезда, появилось на первом курсе университета в Темпле, где будущая обладательница «Оскара» изучала театральное искусство. При исполнении роли Констанции в пьесе Сомерсета Моэма «Верная жена» ярко раскрылся ее комедийный талант, о котором она и сама не подозревала, и уже на втором курсе Карен была признана наиболее перспективной студенткой, и профессора предсказывали ей блестящее будущее драматической актрисы. Но… она встретила красивого темноволосого студента по имени Брайен Маерсон.
Через неделю молодые люди стали неразлучны. Каждый час, проведенный без Брайена, был для нее мучением. И даже первая пьеса, в которой Карен назначили помощником режиссера, не смогла отвлечь ее внимания от Брайена больше чем на пять минут. Девушка стала легкомысленной, невнимательной и все время пребывала в состоянии такого возбуждения, что находиться рядом с любимым было для нее почти так же мучительно, как и вдали от него.
Их взаимная увлеченность росла с каждым днем, обоюдный голод в любви усиливался, и Карен, уступая желаниям, которых раньше никогда не испытывала, позволяла ему больше, чем когда-либо позволяла другим…
Выехав на оживленное Королевское шоссе, она включила в «понтиаке» кондиционер на полную мощность и улыбнулась при мысли о любовном свидании, запланированном на сегодняшний вечер. Элизабет сейчас у подруги, Брайен заедет за девочкой только в восемь вечера, так что в их распоряжении целый час. Карен взглянула на часы. Уже половина пятого, но если она поторопится, то до прихода Брайена успеет принять душ, надеть черный пеньюар, который так ему нравится, и сервировать журнальный столик в углу гостиной. Конечно, если у мужа сегодня снова не будет сверхурочной работы.
Работа Брайена в «Микроэлектроникс» была очень ответственная, особенно теперь, когда фирма перешла под контроль компании «Прэгер». Карен удивлялась, как он еще выдерживает такой напряженный график и не попросит себе помощника.
«Действительно, мы оба работаем слишком много, – подумала она. – Нам просто необходима короткая передышка – отдых где-нибудь в спокойном и прохладном месте, например в горах». Карен уже несколько недель хотела обсудить этот вопрос, но Брайен в последнее время стал каким-то раздражительным, и она решила подождать более подходящего момента. И вот, похоже, этот момент настал. После напряженности, которая ощущалась последние два года, их отношения могут наконец оживиться.
Карен бросила сумочку в прихожей и бегом поднялась по лестнице. Из спальни, которую они с Брайеном делили последние восемь лет, доносился приглушенный звук телевизора. Неужели муж смотрит днем телевизор? Это на него совершенно не похоже!
Карен открыла дверь и остановилась в изумлении. Брайен, так и не сняв песочного цвета костюм, который надел еще утром, сидел в кресле и смотрел на экран.
– Брайен!
Он не шевельнулся. Карен подошла поближе и поняла, что муж не следит за происходящим на экране, а просто тупо уставился в мелькание разноцветных пятен.
– Милый, ради Бога, что ты здесь делаешь?
Она попыталась заглянуть ему в глаза, но Брайен будто не замечал ее. Карен в недоумении посмотрела на мужа и выключила телевизор. Что-то не так. Что-то произошло. Ледяной ужас сжал ее горло.
– Элизабет? – еле слышно прошептала она. – Что-нибудь случилось с Элизабет?
Он отрицательно покачал головой, и Карен с облегчением вздохнула.
– Меня уволили.
Ошеломленная, Карен с недоверием посмотрела на него.
– Уволили? Ты же входишь в правление, тебя не могут уволить!
Брайен горько усмехнулся:
– Они могут все, что им заблагорассудится.
– Но ты так много работал… Все субботы…
– Я делал это потому, что новое правление уже увольняло работников. – В маленькой комнате его слова, казалось, отскакивали от стен с тупой категоричностью. – Они убедили меня, что я вхожу в их команду, говорили, что у меня отличные показатели, большой стаж работы. – Брайен покачал головой. – Но все это был грязный обман – чтобы я чувствовал себя в безопасности и закончил проект, к которому уже приступил.
Карен попробовала его успокоить:
– Может быть, это временное увольнение? Пока они не войдут в курс дела.
Брайен равнодушно покачал головой:
– Маловероятно. У компании «Прэгер» хватает своих работников, будут ликвидироваться целые наши подразделения. Они говорят, что это входит в план реорганизации, что их потрясающая программа должна якобы привести к увеличению производства и прибылей. Прибыли! Подонки думают только о деньгах. А на сотрудников им наплевать.
– О Боже, Брайен! – Сквозь завесу слез она видела, как муж встал и подошел к окну: руки стиснуты за спиной, плечи устало опущены; Карен подошла и, обняв сзади за талию, уткнулась ему носом в спину, шепча: – Ничего, у нас все будет хорошо, дорогой. Ты скоро найдешь себе что-нибудь еще. А пока будем жить на доходы от театра.
Неожиданно он оторвал ее от себя и оттолкнул.
– Каким образом? – выпалил Брайен, обернувшись. – Как мы будем жить на прибыль от театра, когда ты быстренько пристраиваешь ее всю без остатка?
Потрясенная, Карен широко открыла глаза.
– Брайен, не надо.
– Не надо что! – спросил он, сверкая глазами. – Не надо говорить правду? Не надо называть вещи своими именами? Хватит, Карен! Будто ты никогда не слышала этих слов! Заметь, я ведь не сказал ничего нового. Но нет, ты все время шла напролом со своими сумасшедшими планами, разве не так? Всадила тысячи долларов в бесполезную, безнадежную затею, не дав мне возможности превратить их для нас в источник постоянного дохода.
Его слова прозвучали как пощечина, и она отступила на шаг, прижав руку ко рту.
– Это несправедливо, – сказала Карен, пытаясь увещевать его: она не хотела, чтобы спор перешел в ссору. – Я никогда не брала у тебя ни цента. И пока у меня все идет хорошо.
– Конечно, ведь кормлю-то всех нас я. – На его лице появилась какая-то злобная, не знакомая ей издевательская ухмылка. – Ну так что, мадам директриса? Кто теперь будет содержать семью? Ты думаешь, твоих денег, оставшихся от театра, хватит, чтобы выкупить закладные за дом? Или чтобы оплатить наши счета? А расходы на медицинское обслуживание? Ведь моя компания их уже не оплатит!
Карен закрыла глаза и проглотила слюну, всеми силами сдерживаясь, чтобы не разрыдаться и не выбежать из комнаты. Последние десять лет жизни Брайен отдал фирме «Микроэлектроникс», работая по десять – двенадцать часов в сутки шесть дней в неделю, а теперь его выбросили, как старый, ненужный башмак. Он оскорблен, уничтожен, обозлен. И как никогда нуждается в ее поддержке.
– Я знаю, будет нелегко, но мы справимся. – Карен попыталась ободряюще улыбнуться. – Ты обязательно найдешь работу. Ведь ты один из лучших специалистов в городе по системному анализу. Да с твоими талантами ты только пальцем пошевелишь – и сотни компаний будут отбивать тебя друг у друга.
– Рынок насыщен талантливыми специалистами по системному анализу, – ответил Брайен. – Пройдут месяцы, а может, и годы, пока я найду место, где мне будут платить столько же, сколько в «Микроэлектроникс».
– Хорошо, мы подождем, – сказала Карен, довольная тем, что он начал понемногу успокаиваться. – А пока ты будешь работать консультантом на дому. Ты же говорил, что можешь этим заниматься, помнишь?
– Конечно. Когда уйду на пенсию.
Брайен продолжал упрямо смотреть в сторону: это означало, что схватка закончена. Несмотря на боль, которую он ей причинил, Карен ощущала к мужу только нежность. Сейчас он был похож на бойскаута, который заблудился в густом дремучем лесу.
В свои тридцать два года ее супруг выглядел потрясающе молодо, и женщины постоянно глазели на него, не обращая внимания на присутствие жены. Он был высок и атлетически сложен, хотя никогда особенно не увлекался спортом, а его черные волосы всегда были немного длиннее, чем принято у мужчин его возраста. Карие глаза Брайена, обычно ясные и уверенные, сейчас смотрели затравленно, и от этого он сразу стал казаться старше.
– Я не пойду вечером в театр. Я останусь дома, и мы обсудим наши дальнейшие планы, а может, просто посидим молча. – И хоть ей очень хотелось приласкать и успокоить мужа, Карен не решилась дотронуться до него, опасаясь нового взрыва раздражения. – Вот только позвоню Феликсу, – добавила она, потянувшись к телефону.
– Не утруждай себя. – В голосе Брайена чувствовалась нарастающая ярость. – Вряд ли ради меня ты пожертвуешь своей карьерой.
Несмотря на самое искреннее желание сохранять выдержку и спокойствие, Карен все-таки разозлилась.
– Брайен, побойся Бога, ты же прекрасно знаешь, что вы с Элизабет – самое главное в моей жизни. Так почему же ты такой жестокий? Ради чего сейчас говорить мне все это?
– Если бы, черт возьми, я для тебя так много значил, ты не растранжирила бы наши деньги на свои авантюры, и мы сейчас не оказались бы на мели!
– Черт подери, Брайен, ведь это же были деньги моего отца! Он оставил их мне именно на то, чтобы я могла осуществить свою мечту.
Слезы жгли глаза, но она не обращала внимания, вновь переживая утрату своих родителей. Они ушли один за другим. Сначала мать – четыре года назад, после долгой: мужественной борьбы с безжалостным раком, а потом отец – потеряв волю к жизни, он застрелился спустя восемь месяцев. Но горе Карен усугубил брат, когда отказался присутствовать на похоронах родителей.
Джим потерял во Вьетнаме левую руку и вернулся домой обозленный и совершенно потерянный. Через два года лечения, которое почти никак не повлияло на его отношение к жизни, он уехал на острова Фиджи, обвинив в своих бедах всех, включая родителей, и поклявшись больше никогда в жизни не ступать на американскую землю. И сдержал свое слово.
– Свою мечту? – закричал Брайен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41
Как только Карен ступила на красный ковер, она тут же услышала свое имя, произнесенное в громкоговоритель, и увидела вспышки фотоаппаратов. Сотни мужчин и женщин выкрикивали ее имя и тянули руки через живой барьер.
Под приветственные возгласы и аплодисменты актриса прошла к широкой парадной лестнице, останавливаясь по просьбам фотокорреспондентов и внутренне готовясь к короткому интервью, которое звезды традиционно давали на верхней площадке у самых дверей.
Потом, в Большом зале имени братьев Люмьер, после того как ей были представлены члены жюри, Карен сидела вместе со Стюартом Вагнером и Джеком. Когда закончились все официальные церемонии и премьера фильма Романа Полански «Пираты», которым открывался конкурс, гостей фестивального комитета пригласили на праздничный обед в Посольском зале Дворца.
После торта со свежей земляникой и кофе Стюарту Вагнеру удалось увести Карен от знаменитого французского актера Жерара Депардье. Приняв от Стюарта бокал шампанского, она с выжидательной улыбкой посмотрела на главу своей студии – загорелого, бодрого и самоуверенного, как обычно.
– Пойдем со мной, – сказал он, мягко, по-техасски растягивая слова. – Есть один человек, которому я хочу тебя представить.
Карен взяла его за рукав.
– Стью, милый, пожалей! Я не смогу растянуть рот в любезную улыбку, даже если ты представишь меня Лаурелу и Харди.
Он засмеялся и, взяв ее под руку, медленно повел в противоположный конец зала.
– Мы быстро. Кроме того, полагаю, тебе очень понравится этот парень. Не беспокойся, это очень серьезный человек и отнюдь не из разряда мечтательных обожателей кино. Если я правильно разыграю нашу карту, – добавил руководитель «Карнеги пикчерс» доверительным шепотом, – то он согласится финансировать семьдесят пять процентов стоимости нашего следующего фильма.
– Семьдесят пять процентов? – изумилась Карен. – Как тебе это удалось?
Стюарт самодовольно ухмыльнулся:
– Моя слава бежит впереди меня! Но мой друг сгорает от нетерпения тебя увидеть. А также, наверное, хочет убедиться собственными глазами, что ты стоишь тех денег, какие я тебе плачу.
У бара в конце гостиной о чем-то оживленно беседовали трое мужчин. Те, кто был лицом к ней, смеялись, слушая рассказ третьего, стоявшего спиной к Карен. Стюарт тронул его за плечо.
Мужчина с улыбкой обернулся.
Карен похолодела.
Внезапно голоса и громкий смех куда-то уплыли, яркие огни потускнели. Она крепко сжала обеими руками свой бокал. Карен мучительно пыталась восстановить дыхание и сохранить самообладание. И сразу боль, отчаяние, все страдания, которые она с таким трудом старалась забыть за прошедшие четыре года, – все снова нахлынуло, словно повторяющийся ночной кошмар. Только на сей раз это был не сон.
Голос Стюарта пробивался как будто через густой туман.
– Карен, разреши представить тебе Максимилиана Прэгера. Макс, это Карен Ричардс.
Мужчина улыбнулся широкой обезоруживающей улыбкой и протянул руку.
– Счастлив наконец познакомиться с вами, мисс Ричардс, – произнес он приятным низким баритоном. – Я много слышал о вас. Мне очень понравилась ваша игра в «Райской бухте». Впрочем, говорят, в новом фильме «Одни сожаления» вы еще лучше.
Карен молча смотрела на него. Неужели этот шельмец ее не узнал?
ЧАСТЬ II
ИГРЫ, В КОТОРЫЕ ИГРАЕТ ЧЕЛОВЕЧЕСТВО
Ибо как много всего, –
Чего никогда не сделаем ради себя, –
Мы совершаем во имя друзей.
Марк Туллий Цицерон.
ГЛАВА 4
16 июня 1982 года
В забрызганных краской джинсах и футболке с надписью на груди «Помоги своему местному театру» Карен ходила по сцене, то проверяя, нет ли пыли на мебели, то передвигая стул чуть ближе к зрительному залу.
Она остановила девушку, которая катила на тележке вешалку с платьями в артистические уборные, и быстро просмотрела все костюмы, проверив каждый шов, каждую пуговицу, каждую пряжку на поясе. Затем крикнула Чаку:
– Ты можешь немного повернуть прожектор, чтобы свет падал прямо на дверь? Это подчеркнет эффектный выход Серафины.
Убедившись, что все в порядке, Карен спустилась со сцены и занялась ежедневной проверкой зрительного зала. Если в последнюю минуту не случится никакой катастрофы, то сегодняшнее представление будет еще одним триумфом.
Первая попытка Карен поставить новую, оригинальную пьесу дала потрясающие результаты: заканчивалась четвертая неделя беспрецедентного марафона комедии в двух актах «Нанял самого себя», а заядлые театралы все еще не оставляли в зале ни одного свободного места. Филадельфийская газета в своем воскресном выпуске напечатала короткое обозрение, отмечая великолепную режиссерскую работу и современную постановку. Судя по тому, что Джуди снова вывесила у входа табличку «Все билеты проданы», придется продлить представления еще на неделю.
Два года назад Карен купила старый, полуразрушенный театр «Королевская сцена» на знаменитом Королевском шоссе в Хэддонфилде, и после многих месяцев реконструкции и создания современного проекта они со своей маленькой, но страстно увлеченной группой профессионалов восстановили былой блеск и славу столетней достопримечательности Нью-Джерси.
Это было совсем не просто. В покупку дома пришлось вложить все пятьдесят тысяч долларов, которые оставил ей отец, а ссуда в сто двадцать тысяч, взятая в «Карлейль-банке», почти полностью ушла на реконструкцию, покупку прав на постановки, рекламу и зарплату маленькому штату служащих и актеров. И вот теперь, два года спустя, они все еще не могли вместить в театр всех желающих и готовились осенью пристроить к залу балкон на семьдесят пять мест.
Карен улыбнулась, наслаждаясь редкой минутой покоя и зная, что в любой момент все может обернуться полнейшим хаосом. «И все же, – подумала она, – мне не нужно другой жизни. Театр, со всеми своими ловушками и непредсказуемостью, для меня такая же необходимая часть существования, как воздух».
Ее мать уже была драматической актрисой, когда встретила своего будущего мужа – драматурга. И хотя им не удалось основать собственный театр, они первое время вполне счастливо жили, разъезжая по свету. Когда родился Джим, старший брат Карен, супруги Ванденховель осели в Филадельфии, где Лиза Ванденховель продолжала играть в пьесах, написанных большей частью ее мужем.
В шесть лет Карен знала все пьесы отца и каждый спектакль, в котором играла мать. Пока ее сверстницы гоняли по улице на роликовых коньках, играли в куклы и смотрели после школы мультфильмы, она часами просиживала на репетициях в темном зале, с восторгом наблюдая волшебное перевоплощение людей на сцене – магию театра.
Девочка ни минуты не сомневалась в том, кем станет, когда вырастет.
– Я хочу быть актрисой, как моя мама. И как моя бабушка.
За время учебы в школе Карен успела сыграть в нескольких спектаклях, но счастливое ощущение того, что она звезда, появилось на первом курсе университета в Темпле, где будущая обладательница «Оскара» изучала театральное искусство. При исполнении роли Констанции в пьесе Сомерсета Моэма «Верная жена» ярко раскрылся ее комедийный талант, о котором она и сама не подозревала, и уже на втором курсе Карен была признана наиболее перспективной студенткой, и профессора предсказывали ей блестящее будущее драматической актрисы. Но… она встретила красивого темноволосого студента по имени Брайен Маерсон.
Через неделю молодые люди стали неразлучны. Каждый час, проведенный без Брайена, был для нее мучением. И даже первая пьеса, в которой Карен назначили помощником режиссера, не смогла отвлечь ее внимания от Брайена больше чем на пять минут. Девушка стала легкомысленной, невнимательной и все время пребывала в состоянии такого возбуждения, что находиться рядом с любимым было для нее почти так же мучительно, как и вдали от него.
Их взаимная увлеченность росла с каждым днем, обоюдный голод в любви усиливался, и Карен, уступая желаниям, которых раньше никогда не испытывала, позволяла ему больше, чем когда-либо позволяла другим…
Выехав на оживленное Королевское шоссе, она включила в «понтиаке» кондиционер на полную мощность и улыбнулась при мысли о любовном свидании, запланированном на сегодняшний вечер. Элизабет сейчас у подруги, Брайен заедет за девочкой только в восемь вечера, так что в их распоряжении целый час. Карен взглянула на часы. Уже половина пятого, но если она поторопится, то до прихода Брайена успеет принять душ, надеть черный пеньюар, который так ему нравится, и сервировать журнальный столик в углу гостиной. Конечно, если у мужа сегодня снова не будет сверхурочной работы.
Работа Брайена в «Микроэлектроникс» была очень ответственная, особенно теперь, когда фирма перешла под контроль компании «Прэгер». Карен удивлялась, как он еще выдерживает такой напряженный график и не попросит себе помощника.
«Действительно, мы оба работаем слишком много, – подумала она. – Нам просто необходима короткая передышка – отдых где-нибудь в спокойном и прохладном месте, например в горах». Карен уже несколько недель хотела обсудить этот вопрос, но Брайен в последнее время стал каким-то раздражительным, и она решила подождать более подходящего момента. И вот, похоже, этот момент настал. После напряженности, которая ощущалась последние два года, их отношения могут наконец оживиться.
Карен бросила сумочку в прихожей и бегом поднялась по лестнице. Из спальни, которую они с Брайеном делили последние восемь лет, доносился приглушенный звук телевизора. Неужели муж смотрит днем телевизор? Это на него совершенно не похоже!
Карен открыла дверь и остановилась в изумлении. Брайен, так и не сняв песочного цвета костюм, который надел еще утром, сидел в кресле и смотрел на экран.
– Брайен!
Он не шевельнулся. Карен подошла поближе и поняла, что муж не следит за происходящим на экране, а просто тупо уставился в мелькание разноцветных пятен.
– Милый, ради Бога, что ты здесь делаешь?
Она попыталась заглянуть ему в глаза, но Брайен будто не замечал ее. Карен в недоумении посмотрела на мужа и выключила телевизор. Что-то не так. Что-то произошло. Ледяной ужас сжал ее горло.
– Элизабет? – еле слышно прошептала она. – Что-нибудь случилось с Элизабет?
Он отрицательно покачал головой, и Карен с облегчением вздохнула.
– Меня уволили.
Ошеломленная, Карен с недоверием посмотрела на него.
– Уволили? Ты же входишь в правление, тебя не могут уволить!
Брайен горько усмехнулся:
– Они могут все, что им заблагорассудится.
– Но ты так много работал… Все субботы…
– Я делал это потому, что новое правление уже увольняло работников. – В маленькой комнате его слова, казалось, отскакивали от стен с тупой категоричностью. – Они убедили меня, что я вхожу в их команду, говорили, что у меня отличные показатели, большой стаж работы. – Брайен покачал головой. – Но все это был грязный обман – чтобы я чувствовал себя в безопасности и закончил проект, к которому уже приступил.
Карен попробовала его успокоить:
– Может быть, это временное увольнение? Пока они не войдут в курс дела.
Брайен равнодушно покачал головой:
– Маловероятно. У компании «Прэгер» хватает своих работников, будут ликвидироваться целые наши подразделения. Они говорят, что это входит в план реорганизации, что их потрясающая программа должна якобы привести к увеличению производства и прибылей. Прибыли! Подонки думают только о деньгах. А на сотрудников им наплевать.
– О Боже, Брайен! – Сквозь завесу слез она видела, как муж встал и подошел к окну: руки стиснуты за спиной, плечи устало опущены; Карен подошла и, обняв сзади за талию, уткнулась ему носом в спину, шепча: – Ничего, у нас все будет хорошо, дорогой. Ты скоро найдешь себе что-нибудь еще. А пока будем жить на доходы от театра.
Неожиданно он оторвал ее от себя и оттолкнул.
– Каким образом? – выпалил Брайен, обернувшись. – Как мы будем жить на прибыль от театра, когда ты быстренько пристраиваешь ее всю без остатка?
Потрясенная, Карен широко открыла глаза.
– Брайен, не надо.
– Не надо что! – спросил он, сверкая глазами. – Не надо говорить правду? Не надо называть вещи своими именами? Хватит, Карен! Будто ты никогда не слышала этих слов! Заметь, я ведь не сказал ничего нового. Но нет, ты все время шла напролом со своими сумасшедшими планами, разве не так? Всадила тысячи долларов в бесполезную, безнадежную затею, не дав мне возможности превратить их для нас в источник постоянного дохода.
Его слова прозвучали как пощечина, и она отступила на шаг, прижав руку ко рту.
– Это несправедливо, – сказала Карен, пытаясь увещевать его: она не хотела, чтобы спор перешел в ссору. – Я никогда не брала у тебя ни цента. И пока у меня все идет хорошо.
– Конечно, ведь кормлю-то всех нас я. – На его лице появилась какая-то злобная, не знакомая ей издевательская ухмылка. – Ну так что, мадам директриса? Кто теперь будет содержать семью? Ты думаешь, твоих денег, оставшихся от театра, хватит, чтобы выкупить закладные за дом? Или чтобы оплатить наши счета? А расходы на медицинское обслуживание? Ведь моя компания их уже не оплатит!
Карен закрыла глаза и проглотила слюну, всеми силами сдерживаясь, чтобы не разрыдаться и не выбежать из комнаты. Последние десять лет жизни Брайен отдал фирме «Микроэлектроникс», работая по десять – двенадцать часов в сутки шесть дней в неделю, а теперь его выбросили, как старый, ненужный башмак. Он оскорблен, уничтожен, обозлен. И как никогда нуждается в ее поддержке.
– Я знаю, будет нелегко, но мы справимся. – Карен попыталась ободряюще улыбнуться. – Ты обязательно найдешь работу. Ведь ты один из лучших специалистов в городе по системному анализу. Да с твоими талантами ты только пальцем пошевелишь – и сотни компаний будут отбивать тебя друг у друга.
– Рынок насыщен талантливыми специалистами по системному анализу, – ответил Брайен. – Пройдут месяцы, а может, и годы, пока я найду место, где мне будут платить столько же, сколько в «Микроэлектроникс».
– Хорошо, мы подождем, – сказала Карен, довольная тем, что он начал понемногу успокаиваться. – А пока ты будешь работать консультантом на дому. Ты же говорил, что можешь этим заниматься, помнишь?
– Конечно. Когда уйду на пенсию.
Брайен продолжал упрямо смотреть в сторону: это означало, что схватка закончена. Несмотря на боль, которую он ей причинил, Карен ощущала к мужу только нежность. Сейчас он был похож на бойскаута, который заблудился в густом дремучем лесу.
В свои тридцать два года ее супруг выглядел потрясающе молодо, и женщины постоянно глазели на него, не обращая внимания на присутствие жены. Он был высок и атлетически сложен, хотя никогда особенно не увлекался спортом, а его черные волосы всегда были немного длиннее, чем принято у мужчин его возраста. Карие глаза Брайена, обычно ясные и уверенные, сейчас смотрели затравленно, и от этого он сразу стал казаться старше.
– Я не пойду вечером в театр. Я останусь дома, и мы обсудим наши дальнейшие планы, а может, просто посидим молча. – И хоть ей очень хотелось приласкать и успокоить мужа, Карен не решилась дотронуться до него, опасаясь нового взрыва раздражения. – Вот только позвоню Феликсу, – добавила она, потянувшись к телефону.
– Не утруждай себя. – В голосе Брайена чувствовалась нарастающая ярость. – Вряд ли ради меня ты пожертвуешь своей карьерой.
Несмотря на самое искреннее желание сохранять выдержку и спокойствие, Карен все-таки разозлилась.
– Брайен, побойся Бога, ты же прекрасно знаешь, что вы с Элизабет – самое главное в моей жизни. Так почему же ты такой жестокий? Ради чего сейчас говорить мне все это?
– Если бы, черт возьми, я для тебя так много значил, ты не растранжирила бы наши деньги на свои авантюры, и мы сейчас не оказались бы на мели!
– Черт подери, Брайен, ведь это же были деньги моего отца! Он оставил их мне именно на то, чтобы я могла осуществить свою мечту.
Слезы жгли глаза, но она не обращала внимания, вновь переживая утрату своих родителей. Они ушли один за другим. Сначала мать – четыре года назад, после долгой: мужественной борьбы с безжалостным раком, а потом отец – потеряв волю к жизни, он застрелился спустя восемь месяцев. Но горе Карен усугубил брат, когда отказался присутствовать на похоронах родителей.
Джим потерял во Вьетнаме левую руку и вернулся домой обозленный и совершенно потерянный. Через два года лечения, которое почти никак не повлияло на его отношение к жизни, он уехал на острова Фиджи, обвинив в своих бедах всех, включая родителей, и поклявшись больше никогда в жизни не ступать на американскую землю. И сдержал свое слово.
– Свою мечту? – закричал Брайен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41