А быть может, и всем троим. Сегодня горечь казалась неуместной, так как обычных слов благодарности просто не хватало.
– Тебе очень больно? – спросила Карен, придвигая стул поближе и усаживаясь.
– Только когда кричу. – Он выдавил слабую улыбку. – Что с Элизабет?
– Все отлично, ждет за дверью. Хардгрова посадили в тюрьму.
Карен оторвала взгляд от своих рук и подняла голову.
– То, что ты сделал вчера вечером, Нейл, можно назвать геройством, а можно и глупостью. Но это спасло Элизабет жизнь, и я очень тебе благодарна. Очень.
Нейл закрыл глаза. Она благодарна! Каково?! Впервые за три года он оказался ей нужен.
– Боюсь, что когда я бросался на Хардгрова, у меня и в мыслях не было ничего героического. Будь у меня время подумать, я, наверное, испугался бы и поступил совсем иначе.
Карен улыбнулась, и он мгновенно вспомнил ту милую нервную молодую женщину, которая пришла в театр «Мирэмар» три года назад. «Она нисколько не изменилась, – подумал Нейл. – Изменился лишь я сам…»
– По-моему, для Элизабет это не имеет никакого значения, – заверила его Карен. – Она мне все уши прожужжала о том, какой ты герой.
Нейл засмеялся и сразу же пожалел об этом, потому что грудь пронзила резкая боль.
– Поосторожнее, – с сочувствием сказала Карен, накрывая его руку своей. – Может, тебе здесь что-нибудь нужно?
Нейл вздохнул.
– Ага. Отбивную средней прожаренности и бутылку «Божоле».
– Рада, что ты снова шутишь. Вчера вечером ты здорово нас напугал.
На его лице отразилось удивление.
– Вы оставались здесь, пока меня оперировали?
– Да, мы все.
– Кто это все?
– Я с Элизабет и… Макс.
Нейл скривился.
– Боже мой, наверное, он был просто счастлив!
Карен ничего не ответила. Макс потом сам разберется с Нейлом.
– Теперь о твоих счетах за лечение, – продолжала она. – Ни о чем не беспокойся. Я сама обо всем позабочусь. Знаю, что сейчас это звучит довольно неуместно, но…
– Деньги, – иронично вставил Нейл, – всегда уместны.
Карен улыбнулась. Все-таки он неисправим.
– Сегодня я завтракала с Маршаллом Бранковичем, – сообщила она.
Нейл бросил на нее недоверчивый взгляд.
– Продюсером с телеканала?
– Он хочет поговорить с тобой о роли в своем новом сериале.
– Ого!
– Возможно, это будет неплохая роль, Нейл. А может, даже шанс начать новую карьеру. – Ей хотелось добавить: «Только не нагадь сам себе», но Карен сдержалась; правда, она покраснела, вспомнив, как больше часа уговаривала Бранковича хотя бы подумать над этим предложением.
– Спасибо, Рыжая. – Нейл сжал ее ладонь. – Я знаю, что тебе нелегко это далось. Но я очень ценю твою заботу. Что ж, услуга за услугу.
Нейл с трудом дотянулся до ключа на тумбочке.
– Я хочу, чтобы ты забрала фотографии прямо сейчас, – продолжал он, передавая ключ от гостиничного номера, который по его просьбе заранее принесла сиделка. – Конверт в моей комнате, завернут в полиэтилен и лежит под кожаной подкладкой на дне футляра с бритвенными принадлежностями. – Он уронил руку на белые накрахмаленные простыни.
– Нейл…
– Не перебивай. Я никогда не собирался тебя шантажировать, Карен. Мне бы и в голову такое не пришло. Понимаю, что это ни черта не меняет, но я не вру.
– Тебя подбивал этот… твой дружок?
– Он шантажировал меня видеозаписями, на которых я был заснят вместе с ним. Пугал, что разоблачит, если я откажусь.
– И ты все равно оставался с ним? – в ужасе спросила Карен.
Нейл закрыл глаза.
– Я и не надеялся, что ты поймешь. Порой я и сам не мог этого понять. Я любил его, Карен. Даже после того, как понял, какой он подонок… Что ж, о вкусах не спорят. Впрочем, теперь все кончено.
– А как же видеозаписи?
– Они у меня.
– Откуда…
Нейл покачал головой:
– Не важно. Главное, что те фото и негативы – твои. – Словно на сцене, актер выдержал паузу. – И совершенно бесплатно.
Карен почувствовала боль, которую ее бывший муж испытывал все это время, и поняла, что Нейл действительно настоящий актер, раз она ему верила. Спланировать шантаж казалось для него так же невозможно, как полететь на Луну.
– Спасибо, – просто сказала Карен, когда он отпустил ее руку, и вышла, чтобы позвать Элизабет.
В кафетерии наверху, куда Макс привел их перед рейсом до Женевы, было довольно тихо. Карен выглядела измотанной.
– Вы плохо себя чувствуете? – спросил Макс так, словно рядом никого не было.
Она кивнула:
– Нет, просто очень устала. Прошлую ночь я почти не спала.
– Я тоже, – вставила Элизабет, допивая пепси. – И все из-за этого мерзкого Билла Хардгрова. Надеюсь, теперь он до конца жизни будет гнить в тюрьме.
– Элизабет! – воскликнула Карен.
– А что такого? Из-за него мог бы умереть Нейл. И мы тоже. – Девочка подняла полные гнева глаза на Макса, который смотрел на нее с усмешкой. – А вы как думаете, должен Билл Хардгров гнить в тюрьме за то, что он сделал?
– Вне всякого сомнения. И судя по тому, что поведал мне инспектор Жирон, этот тип угодит за решетку действительно надолго.
Заглянув сегодня в полицию, Макс узнал, что в надежде на снисхождение французских властей Хардгров во всем признался. Однако это ему не помогло.
– А что с его женой? – спросила Карен.
– Она тоже призналась и арестована за содействие.
– Так ей и надо! – уверенно заключила Элизабет.
Макс взглянул на нее. Какая славная девчушка! Открытая, сообразительная и, самое главное, преданная. Нетрудно догадаться, что Хаммонд ее просто обожает. Поэтому и не пожалел собственной жизни ради ее спасения.
Макс, правда, без особой охоты, навестил раненого. Ему никогда не удавалось выражать благодарность людям, к которым он испытывал неприязнь.
Поначалу актер поглядывал на бизнесмена с ухмылкой. Но, как ни странно, вскоре мужчины уже беседовали если не по-дружески, то по крайней мере вполне вежливо. Нейл, что было для него совсем не свойственно, отверг предложение Макса о денежном вознаграждении.
– Пожалуй, не будем с этим спешить, – предложил он, ничего не скрывая. – Для начала посмотрим, к чему приведет моя встреча с Бранковичем. – И с усмешкой, которая тут же сменилась гримасой боли, добавил: – Кто знает? Может, мне понравится зарабатывать деньги старомодным способом.
Уже в дверях Макс обернулся.
– Скажи мне одну вещь, Хаммонд. Сделал бы ты то, что сделал, если бы вместо Элизабет под пулей оказался я?
Нейл криво усмехнулся:
– Старина, я и сам не раз задавался этим вопросом.
Нетерпеливый тон Элизабет отвлек Макса от размышлений и заставил оглянуться.
– Ты обещаешь навестить Нейла, когда вернешься из Монтре? – спрашивала дочь у Карен.
– Обещаю. А ты обещаешь не впутываться в «Ле Берже» ни в какие неприятности и закончить семестр только с «А»-баллами?
Элизабет закатила глаза.
– Сколько можно это обещать?
– Только еще раз. Причем сейчас – при свидетеле.
Элизабет властно положила руку Максу на запястье.
– Этот свидетель тебе не, поможет. Он на моей стороне. Правда, Макс?
Он никак не мог решить, что очаровательнее: ее улыбка или ее доверие.
– В пределах разумного, барышня, – ответил Макс. – В пределах разумного.
Женский голос из громкоговорителя объявил их рейс до Женевы.
– Я вернусь в пять тридцать, – сказала Карен.
Они не строили планы, не давали обещания, однако Карен знала, что Макс встретит ее.
– Я буду здесь. – Он посмотрел на ребенка. – Надеюсь увидеться, когда вы вернетесь в Нью-Йорк, мисс.
Элизабет склонила голову набок, на ее губах играла понимающая улыбочка.
– Еще бы!
Девочка продолжала улыбаться, пока мать подталкивала ее в терминал на посадку. Смеясь, Макс помахал им рукой, чувствуя себя таким счастливым, каким давно уже себя не ощущал.
В тот же день Карен вернулась из Швейцарии.
– Ну, как все прошло? – спросил Макс, встречая ее в аэропорту.
– Лучше, чем я думала. Мадам Гилле оказалась более снисходительной, чем я предполагала. Наверное, на нее очень подействовало нападение в церкви, но, кроме того, мне кажется, директриса просто обожает Элизабет. Хотя по-прежнему намерена ее наказать.
Пытаясь представить себе, как сердитая двенадцатилетняя девочка, до конца семестра запертая в своей комнате, зубрит сонеты Шекспира, он улыбнулся.
– И каково наказание?
– На месяц отстранить от занятий, а поскольку Элизабет бегло говорит по-французски, прикрепить к ней англоязычных студенток, у которых трудности с французским. Конечно, сначала девчонка упиралась и жаловалась, что у нее будет меньше свободного времени и что это помешает ей репетировать пьесу. Но к тому времени когда я уезжала, она даже начала гордиться своими новыми обязанностями. Знаете, я заметила в дочке большие перемены. И за это надо сказать спасибо вам.
Макс удивленно поднял брови.
– Мне?
– Да, вам. Вы были с Элизабет совсем недолго, но после общения с вами девочка чувствует себя не только любимой нами, но и взрослой, и осмотрительной. И стала более спокойной, а главное, меньше занята тем, чтобы доказывать всем, как она уже выросла.
– Отлично. Как вы думаете, способен я совершить подобное чудо и с ее прекрасной мамой?
Карен бросила на него хитрый взгляд.
– Мне тоже надо доказывать, что я уже взрослая?
Макс засмеялся.
– Нет. Это я и сам вижу, большое спасибо. Я предлагаю мирно посидеть и выпить по коктейлю, прежде чем вы умчитесь на премьеру своего фильма.
Карен хотела сказать, что… но тут увидела направляющегося к ним Мишеля Лемэна.
– Что опять случилось? – спросила Карен, заметив, как он взволнован.
– Да репортеры! Они пускаются в самые невероятные измышления по поводу выстрела в церкви. Я пытался ответить на некоторые вопросы сам, но им этого мало.
– Тогда пошлите их к черту, – посоветовал Макс.
– Это лишь ухудшит положение. А возможно, и сорвет сегодняшнюю премьеру.
– Что я должна делать? – спросила Карен.
– Дайте пресс-конференцию. Вы вдвоем. Я уже договорился, все можно устроить в «Амбасадоре».
Макс взглянул на Карен.
– Если это поможет, я готов.
– Но почему в «Амбасадоре»? – удивилась Карен. – Почему не как обычно в «Карлтоне»?
– Потому что там слишком мало места. Интерес к этой истории привлек репортеров со всей Европы. Даже журналисты, которые сроду не ездили на Каннский кинофестиваль, теперь поджидают вас с Максом. Поверьте мне, успокоятся они только после пресс-конференции. Я отпущу такси и поеду с вами.
Мишель оказался прав. В ночной клуб «Амбасадор» втиснулось более двух сотен репортеров. Стоя на сцене рядом с Максом, Карен смотрела, как Мишель подходит к микрофону.
– Благодарю вас за то, что вы смогли приехать к нам так быстро, – начал он по-английски.
Его дипломатичное приветствие, равно как и лучезарная улыбка, тотчас возымели действие. Лица у репортеров прояснились, а плечи заметно расслабились. Кто-то даже улыбнулся.
– Мистер Прэгер и мисс Ричардс охотно ответят на вопросы, относящиеся к инциденту, который произошел вчера в старом городе. – Оглядев зал и изобразив извиняющуюся улыбку, Мишель добавил: – Но прошу вас касаться только этого инцидента. Спасибо.
Он передал микрофон Карен и Максу, и зал взорвался от фотовспышек и выкриков.
– Вы знали о том, что мистер Хардгров на Ривьере, мистер Прэгер?
– Нет, – ответил он. – Понятия не имел.
– Вам не пришлось разговаривать с ним после выстрела?
– Нет.
– Это правда, что вы знали мистера Прэгера до Канна? – спросила, протиснувшись в первый ряд, Абигейл Ньюэн.
Карен вся внутренне подобралась, надеясь, что Абигейл не так глубоко сунула свой острый носик в чужие дела.
– Да, несколько лет назад мы встречались.
– Можно ли назвать ваши отношения в то время романтическими?
Улыбка Карен стала напряженной.
– Они не являются таковыми и теперь, Абигейл. На ваш вопрос я отвечаю: нет.
– Вы женаты, не так ли, мистер Прэгер? – спросил стоявший перед ним репортер.
– Мы разошлись. Хотя я не понимаю, какое это имеет отношение…
К микрофону наклонился Мишель Лемэн.
– Прошу вас, дамы и господа, – напомнил он, – касаться только инцидента.
Руку с карандашом подняла высокая рыжеволосая девица в темных очках от солнца.
– Все еще непонятно, почему мистер Хардгров пытался убить вас, мистер Прэгер. Не могли бы вы пролить на это свет?
– Я тоже это не совсем понимаю, – ответил Макс. – Насколько мне известно, он ополчился на меня после того, как несколько лет назад я отказал ему в одной деловой сделке.
Пару часов назад Джад по телефону предупредил, что если Макс хочет защитить Карен от неприятной рекламы, то ему следует придерживаться именно этой версии. Тотчас же, несмотря на предупреждение Мишеля, слова Макса вызвали град новых вопросов по поводу его бизнеса.
Макс четко отвечал на вопросы или умело уходил от ответов. Однако когда один дотошный репортер в очередной раз попытался разузнать о причине, по которой Нейл Хаммонд оказался в Канне, опытный администратор снова выступил вперед и, закрыв пресс-конференцию, проводил Карен и Макса в лимузин.
– Ну, как по-вашему? – спросила Карен Мишеля.
– Все прошло хорошо, но точно могу сказать одно: это еще не конец. Подозреваю, что на фестивале всеобщий интерес вызвали только вы двое.
– Неужели вы ничего не можете с этим сделать? – проворчал Макс.
Мишель записал что-то в свой неизменный еженедельник и ответил, прикрепляя золотую шариковую ручку к карману рубашки:
– Не уверен, что я этого хочу. Подумайте только о бесплатной рекламе фильма.
– Что мне в вас нравится, Мишель, – пошутила Карен, когда лимузин остановился перед «Карлтоном», – так это то, что из любой ситуации вы умеете извлекать пользу.
Молодой человек улыбнулся так, будто услышал самую лестную похвалу.
– Стараюсь угодить, мэм, – произнес он, удивительно удачно копируя южный выговор.
Рассмеявшись, она наклонилась и чмокнула его в щеку.
– Спасибо, Мишель. За все спасибо. – Затем, опираясь на руку Макса, Карен вышла из лимузина.
– Ну вот, теперь уже не до коктейлей, – с огорчением заметил Макс, взглянув на часы. – Я встречу вас в вестибюле «Пале» в семь пятнадцать?
– Буду очень рада.
Торжественная премьера фильма «Одни сожаления», к радости зрителей, проходила в просторном зале отеля «Пале».
Когда на огромном экране замелькали титры, публика разразилась неистовыми аплодисментами и, встав, устроила овацию. Сначала – Майклу Харрису, который занимал режиссерскую ложу, а затем – Карен, сидевшей рядом со Стюартом и двумя партнерами по фильму в первом ряду.
Направляясь вместе с другими членами съемочной группы на прием, который устраивали в «Амбасадоре», Карен увидела Макса.
– Вы были великолепны!
Комплимент тронул ее своей безыскусностью.
– Вы по-прежнему считаете, что мне платят бешеные деньги? – поддразнила его Карен.
– Безусловно. Только теперь я понимаю, за что.
Карен едва успела улыбнуться, как к ней подлетела команда телевизионшиков. Когда актриса высказала свое мнение по поводу того, как зрители приняли картину, Макса уже не было.
Звонок Тейлора О'Грейди в понедельник утром пробудил Ники от крепкого сна.
– Ну, что ты еще от меня хочешь? – пробормотала она, устраивая белый телефонный аппарат на пуховой подушке.
– Найдется ли в твоем дивном холодильнике бутылочка шампанского? – спросил Тейлор.
Ники села и невольно стерла маску, которую каждую ночь перед сном накладывала на глаза.
– Кто может позволить себе шампанское с такой работенкой, которую ты мне предлагаешь?
– Ты, любовь моя. Теперь ты можешь позволить себе все, что твоей душеньке угодно.
– Что ты такое несешь? – спросила Ники, стараясь стряхнуть сон.
– Ты получила роль, детка! Ты и есть теперь новая Оливия Мессинджер! С жалованьем одиннадцать тысяч долларов в неделю на протяжении восемнадцати недель, с собственным модельером, гримерной и лимузином, который каждый день будет возить тебя на съемки и обратно.
Ники мгновенно проснулась. Заставив себя вздохнуть поглубже, она попыталась что-нибудь сказать. Господи, у нее получилось! И она обошлась собственными силами. Без Макса.
– О-о, Тейлор! – воскликнула Ники. – Спасибо тебе. Спасибо, спасибо, спасибо!
На другом конце послышался довольный смех.
– Подожди благодарить, – предупредил агент. – Мои комиссионные тоже взлетели.
Запрокинув голову назад, Ники рассмеялась вместе с ним – по-настоящему счастливым и искренним смехом, о котором уже давно забыла.
– Ну, тогда за шампанским бежать тебе, Тейлор.
ГЛАВА 44
В шесть часов утра глубокий сон Карен прервала пронзительная телефонная трель.
– Доброе утро, – приветствовал ее Макс.
– Не рановато ли вы начинаете общаться? – пробормотала Карен.
– Я вас разбудил?
– Нет.
– Лжете.
Она засмеялась, как будто болтала со старым другом.
– А вы сами-то когда-нибудь спите?
– Я, сударыня, ложусь спать когда положено, а не танцую, как некоторые, ночь напролет со всеми министрами, которые только есть во Франции.
– Министров было всего двое.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41
– Тебе очень больно? – спросила Карен, придвигая стул поближе и усаживаясь.
– Только когда кричу. – Он выдавил слабую улыбку. – Что с Элизабет?
– Все отлично, ждет за дверью. Хардгрова посадили в тюрьму.
Карен оторвала взгляд от своих рук и подняла голову.
– То, что ты сделал вчера вечером, Нейл, можно назвать геройством, а можно и глупостью. Но это спасло Элизабет жизнь, и я очень тебе благодарна. Очень.
Нейл закрыл глаза. Она благодарна! Каково?! Впервые за три года он оказался ей нужен.
– Боюсь, что когда я бросался на Хардгрова, у меня и в мыслях не было ничего героического. Будь у меня время подумать, я, наверное, испугался бы и поступил совсем иначе.
Карен улыбнулась, и он мгновенно вспомнил ту милую нервную молодую женщину, которая пришла в театр «Мирэмар» три года назад. «Она нисколько не изменилась, – подумал Нейл. – Изменился лишь я сам…»
– По-моему, для Элизабет это не имеет никакого значения, – заверила его Карен. – Она мне все уши прожужжала о том, какой ты герой.
Нейл засмеялся и сразу же пожалел об этом, потому что грудь пронзила резкая боль.
– Поосторожнее, – с сочувствием сказала Карен, накрывая его руку своей. – Может, тебе здесь что-нибудь нужно?
Нейл вздохнул.
– Ага. Отбивную средней прожаренности и бутылку «Божоле».
– Рада, что ты снова шутишь. Вчера вечером ты здорово нас напугал.
На его лице отразилось удивление.
– Вы оставались здесь, пока меня оперировали?
– Да, мы все.
– Кто это все?
– Я с Элизабет и… Макс.
Нейл скривился.
– Боже мой, наверное, он был просто счастлив!
Карен ничего не ответила. Макс потом сам разберется с Нейлом.
– Теперь о твоих счетах за лечение, – продолжала она. – Ни о чем не беспокойся. Я сама обо всем позабочусь. Знаю, что сейчас это звучит довольно неуместно, но…
– Деньги, – иронично вставил Нейл, – всегда уместны.
Карен улыбнулась. Все-таки он неисправим.
– Сегодня я завтракала с Маршаллом Бранковичем, – сообщила она.
Нейл бросил на нее недоверчивый взгляд.
– Продюсером с телеканала?
– Он хочет поговорить с тобой о роли в своем новом сериале.
– Ого!
– Возможно, это будет неплохая роль, Нейл. А может, даже шанс начать новую карьеру. – Ей хотелось добавить: «Только не нагадь сам себе», но Карен сдержалась; правда, она покраснела, вспомнив, как больше часа уговаривала Бранковича хотя бы подумать над этим предложением.
– Спасибо, Рыжая. – Нейл сжал ее ладонь. – Я знаю, что тебе нелегко это далось. Но я очень ценю твою заботу. Что ж, услуга за услугу.
Нейл с трудом дотянулся до ключа на тумбочке.
– Я хочу, чтобы ты забрала фотографии прямо сейчас, – продолжал он, передавая ключ от гостиничного номера, который по его просьбе заранее принесла сиделка. – Конверт в моей комнате, завернут в полиэтилен и лежит под кожаной подкладкой на дне футляра с бритвенными принадлежностями. – Он уронил руку на белые накрахмаленные простыни.
– Нейл…
– Не перебивай. Я никогда не собирался тебя шантажировать, Карен. Мне бы и в голову такое не пришло. Понимаю, что это ни черта не меняет, но я не вру.
– Тебя подбивал этот… твой дружок?
– Он шантажировал меня видеозаписями, на которых я был заснят вместе с ним. Пугал, что разоблачит, если я откажусь.
– И ты все равно оставался с ним? – в ужасе спросила Карен.
Нейл закрыл глаза.
– Я и не надеялся, что ты поймешь. Порой я и сам не мог этого понять. Я любил его, Карен. Даже после того, как понял, какой он подонок… Что ж, о вкусах не спорят. Впрочем, теперь все кончено.
– А как же видеозаписи?
– Они у меня.
– Откуда…
Нейл покачал головой:
– Не важно. Главное, что те фото и негативы – твои. – Словно на сцене, актер выдержал паузу. – И совершенно бесплатно.
Карен почувствовала боль, которую ее бывший муж испытывал все это время, и поняла, что Нейл действительно настоящий актер, раз она ему верила. Спланировать шантаж казалось для него так же невозможно, как полететь на Луну.
– Спасибо, – просто сказала Карен, когда он отпустил ее руку, и вышла, чтобы позвать Элизабет.
В кафетерии наверху, куда Макс привел их перед рейсом до Женевы, было довольно тихо. Карен выглядела измотанной.
– Вы плохо себя чувствуете? – спросил Макс так, словно рядом никого не было.
Она кивнула:
– Нет, просто очень устала. Прошлую ночь я почти не спала.
– Я тоже, – вставила Элизабет, допивая пепси. – И все из-за этого мерзкого Билла Хардгрова. Надеюсь, теперь он до конца жизни будет гнить в тюрьме.
– Элизабет! – воскликнула Карен.
– А что такого? Из-за него мог бы умереть Нейл. И мы тоже. – Девочка подняла полные гнева глаза на Макса, который смотрел на нее с усмешкой. – А вы как думаете, должен Билл Хардгров гнить в тюрьме за то, что он сделал?
– Вне всякого сомнения. И судя по тому, что поведал мне инспектор Жирон, этот тип угодит за решетку действительно надолго.
Заглянув сегодня в полицию, Макс узнал, что в надежде на снисхождение французских властей Хардгров во всем признался. Однако это ему не помогло.
– А что с его женой? – спросила Карен.
– Она тоже призналась и арестована за содействие.
– Так ей и надо! – уверенно заключила Элизабет.
Макс взглянул на нее. Какая славная девчушка! Открытая, сообразительная и, самое главное, преданная. Нетрудно догадаться, что Хаммонд ее просто обожает. Поэтому и не пожалел собственной жизни ради ее спасения.
Макс, правда, без особой охоты, навестил раненого. Ему никогда не удавалось выражать благодарность людям, к которым он испытывал неприязнь.
Поначалу актер поглядывал на бизнесмена с ухмылкой. Но, как ни странно, вскоре мужчины уже беседовали если не по-дружески, то по крайней мере вполне вежливо. Нейл, что было для него совсем не свойственно, отверг предложение Макса о денежном вознаграждении.
– Пожалуй, не будем с этим спешить, – предложил он, ничего не скрывая. – Для начала посмотрим, к чему приведет моя встреча с Бранковичем. – И с усмешкой, которая тут же сменилась гримасой боли, добавил: – Кто знает? Может, мне понравится зарабатывать деньги старомодным способом.
Уже в дверях Макс обернулся.
– Скажи мне одну вещь, Хаммонд. Сделал бы ты то, что сделал, если бы вместо Элизабет под пулей оказался я?
Нейл криво усмехнулся:
– Старина, я и сам не раз задавался этим вопросом.
Нетерпеливый тон Элизабет отвлек Макса от размышлений и заставил оглянуться.
– Ты обещаешь навестить Нейла, когда вернешься из Монтре? – спрашивала дочь у Карен.
– Обещаю. А ты обещаешь не впутываться в «Ле Берже» ни в какие неприятности и закончить семестр только с «А»-баллами?
Элизабет закатила глаза.
– Сколько можно это обещать?
– Только еще раз. Причем сейчас – при свидетеле.
Элизабет властно положила руку Максу на запястье.
– Этот свидетель тебе не, поможет. Он на моей стороне. Правда, Макс?
Он никак не мог решить, что очаровательнее: ее улыбка или ее доверие.
– В пределах разумного, барышня, – ответил Макс. – В пределах разумного.
Женский голос из громкоговорителя объявил их рейс до Женевы.
– Я вернусь в пять тридцать, – сказала Карен.
Они не строили планы, не давали обещания, однако Карен знала, что Макс встретит ее.
– Я буду здесь. – Он посмотрел на ребенка. – Надеюсь увидеться, когда вы вернетесь в Нью-Йорк, мисс.
Элизабет склонила голову набок, на ее губах играла понимающая улыбочка.
– Еще бы!
Девочка продолжала улыбаться, пока мать подталкивала ее в терминал на посадку. Смеясь, Макс помахал им рукой, чувствуя себя таким счастливым, каким давно уже себя не ощущал.
В тот же день Карен вернулась из Швейцарии.
– Ну, как все прошло? – спросил Макс, встречая ее в аэропорту.
– Лучше, чем я думала. Мадам Гилле оказалась более снисходительной, чем я предполагала. Наверное, на нее очень подействовало нападение в церкви, но, кроме того, мне кажется, директриса просто обожает Элизабет. Хотя по-прежнему намерена ее наказать.
Пытаясь представить себе, как сердитая двенадцатилетняя девочка, до конца семестра запертая в своей комнате, зубрит сонеты Шекспира, он улыбнулся.
– И каково наказание?
– На месяц отстранить от занятий, а поскольку Элизабет бегло говорит по-французски, прикрепить к ней англоязычных студенток, у которых трудности с французским. Конечно, сначала девчонка упиралась и жаловалась, что у нее будет меньше свободного времени и что это помешает ей репетировать пьесу. Но к тому времени когда я уезжала, она даже начала гордиться своими новыми обязанностями. Знаете, я заметила в дочке большие перемены. И за это надо сказать спасибо вам.
Макс удивленно поднял брови.
– Мне?
– Да, вам. Вы были с Элизабет совсем недолго, но после общения с вами девочка чувствует себя не только любимой нами, но и взрослой, и осмотрительной. И стала более спокойной, а главное, меньше занята тем, чтобы доказывать всем, как она уже выросла.
– Отлично. Как вы думаете, способен я совершить подобное чудо и с ее прекрасной мамой?
Карен бросила на него хитрый взгляд.
– Мне тоже надо доказывать, что я уже взрослая?
Макс засмеялся.
– Нет. Это я и сам вижу, большое спасибо. Я предлагаю мирно посидеть и выпить по коктейлю, прежде чем вы умчитесь на премьеру своего фильма.
Карен хотела сказать, что… но тут увидела направляющегося к ним Мишеля Лемэна.
– Что опять случилось? – спросила Карен, заметив, как он взволнован.
– Да репортеры! Они пускаются в самые невероятные измышления по поводу выстрела в церкви. Я пытался ответить на некоторые вопросы сам, но им этого мало.
– Тогда пошлите их к черту, – посоветовал Макс.
– Это лишь ухудшит положение. А возможно, и сорвет сегодняшнюю премьеру.
– Что я должна делать? – спросила Карен.
– Дайте пресс-конференцию. Вы вдвоем. Я уже договорился, все можно устроить в «Амбасадоре».
Макс взглянул на Карен.
– Если это поможет, я готов.
– Но почему в «Амбасадоре»? – удивилась Карен. – Почему не как обычно в «Карлтоне»?
– Потому что там слишком мало места. Интерес к этой истории привлек репортеров со всей Европы. Даже журналисты, которые сроду не ездили на Каннский кинофестиваль, теперь поджидают вас с Максом. Поверьте мне, успокоятся они только после пресс-конференции. Я отпущу такси и поеду с вами.
Мишель оказался прав. В ночной клуб «Амбасадор» втиснулось более двух сотен репортеров. Стоя на сцене рядом с Максом, Карен смотрела, как Мишель подходит к микрофону.
– Благодарю вас за то, что вы смогли приехать к нам так быстро, – начал он по-английски.
Его дипломатичное приветствие, равно как и лучезарная улыбка, тотчас возымели действие. Лица у репортеров прояснились, а плечи заметно расслабились. Кто-то даже улыбнулся.
– Мистер Прэгер и мисс Ричардс охотно ответят на вопросы, относящиеся к инциденту, который произошел вчера в старом городе. – Оглядев зал и изобразив извиняющуюся улыбку, Мишель добавил: – Но прошу вас касаться только этого инцидента. Спасибо.
Он передал микрофон Карен и Максу, и зал взорвался от фотовспышек и выкриков.
– Вы знали о том, что мистер Хардгров на Ривьере, мистер Прэгер?
– Нет, – ответил он. – Понятия не имел.
– Вам не пришлось разговаривать с ним после выстрела?
– Нет.
– Это правда, что вы знали мистера Прэгера до Канна? – спросила, протиснувшись в первый ряд, Абигейл Ньюэн.
Карен вся внутренне подобралась, надеясь, что Абигейл не так глубоко сунула свой острый носик в чужие дела.
– Да, несколько лет назад мы встречались.
– Можно ли назвать ваши отношения в то время романтическими?
Улыбка Карен стала напряженной.
– Они не являются таковыми и теперь, Абигейл. На ваш вопрос я отвечаю: нет.
– Вы женаты, не так ли, мистер Прэгер? – спросил стоявший перед ним репортер.
– Мы разошлись. Хотя я не понимаю, какое это имеет отношение…
К микрофону наклонился Мишель Лемэн.
– Прошу вас, дамы и господа, – напомнил он, – касаться только инцидента.
Руку с карандашом подняла высокая рыжеволосая девица в темных очках от солнца.
– Все еще непонятно, почему мистер Хардгров пытался убить вас, мистер Прэгер. Не могли бы вы пролить на это свет?
– Я тоже это не совсем понимаю, – ответил Макс. – Насколько мне известно, он ополчился на меня после того, как несколько лет назад я отказал ему в одной деловой сделке.
Пару часов назад Джад по телефону предупредил, что если Макс хочет защитить Карен от неприятной рекламы, то ему следует придерживаться именно этой версии. Тотчас же, несмотря на предупреждение Мишеля, слова Макса вызвали град новых вопросов по поводу его бизнеса.
Макс четко отвечал на вопросы или умело уходил от ответов. Однако когда один дотошный репортер в очередной раз попытался разузнать о причине, по которой Нейл Хаммонд оказался в Канне, опытный администратор снова выступил вперед и, закрыв пресс-конференцию, проводил Карен и Макса в лимузин.
– Ну, как по-вашему? – спросила Карен Мишеля.
– Все прошло хорошо, но точно могу сказать одно: это еще не конец. Подозреваю, что на фестивале всеобщий интерес вызвали только вы двое.
– Неужели вы ничего не можете с этим сделать? – проворчал Макс.
Мишель записал что-то в свой неизменный еженедельник и ответил, прикрепляя золотую шариковую ручку к карману рубашки:
– Не уверен, что я этого хочу. Подумайте только о бесплатной рекламе фильма.
– Что мне в вас нравится, Мишель, – пошутила Карен, когда лимузин остановился перед «Карлтоном», – так это то, что из любой ситуации вы умеете извлекать пользу.
Молодой человек улыбнулся так, будто услышал самую лестную похвалу.
– Стараюсь угодить, мэм, – произнес он, удивительно удачно копируя южный выговор.
Рассмеявшись, она наклонилась и чмокнула его в щеку.
– Спасибо, Мишель. За все спасибо. – Затем, опираясь на руку Макса, Карен вышла из лимузина.
– Ну вот, теперь уже не до коктейлей, – с огорчением заметил Макс, взглянув на часы. – Я встречу вас в вестибюле «Пале» в семь пятнадцать?
– Буду очень рада.
Торжественная премьера фильма «Одни сожаления», к радости зрителей, проходила в просторном зале отеля «Пале».
Когда на огромном экране замелькали титры, публика разразилась неистовыми аплодисментами и, встав, устроила овацию. Сначала – Майклу Харрису, который занимал режиссерскую ложу, а затем – Карен, сидевшей рядом со Стюартом и двумя партнерами по фильму в первом ряду.
Направляясь вместе с другими членами съемочной группы на прием, который устраивали в «Амбасадоре», Карен увидела Макса.
– Вы были великолепны!
Комплимент тронул ее своей безыскусностью.
– Вы по-прежнему считаете, что мне платят бешеные деньги? – поддразнила его Карен.
– Безусловно. Только теперь я понимаю, за что.
Карен едва успела улыбнуться, как к ней подлетела команда телевизионшиков. Когда актриса высказала свое мнение по поводу того, как зрители приняли картину, Макса уже не было.
Звонок Тейлора О'Грейди в понедельник утром пробудил Ники от крепкого сна.
– Ну, что ты еще от меня хочешь? – пробормотала она, устраивая белый телефонный аппарат на пуховой подушке.
– Найдется ли в твоем дивном холодильнике бутылочка шампанского? – спросил Тейлор.
Ники села и невольно стерла маску, которую каждую ночь перед сном накладывала на глаза.
– Кто может позволить себе шампанское с такой работенкой, которую ты мне предлагаешь?
– Ты, любовь моя. Теперь ты можешь позволить себе все, что твоей душеньке угодно.
– Что ты такое несешь? – спросила Ники, стараясь стряхнуть сон.
– Ты получила роль, детка! Ты и есть теперь новая Оливия Мессинджер! С жалованьем одиннадцать тысяч долларов в неделю на протяжении восемнадцати недель, с собственным модельером, гримерной и лимузином, который каждый день будет возить тебя на съемки и обратно.
Ники мгновенно проснулась. Заставив себя вздохнуть поглубже, она попыталась что-нибудь сказать. Господи, у нее получилось! И она обошлась собственными силами. Без Макса.
– О-о, Тейлор! – воскликнула Ники. – Спасибо тебе. Спасибо, спасибо, спасибо!
На другом конце послышался довольный смех.
– Подожди благодарить, – предупредил агент. – Мои комиссионные тоже взлетели.
Запрокинув голову назад, Ники рассмеялась вместе с ним – по-настоящему счастливым и искренним смехом, о котором уже давно забыла.
– Ну, тогда за шампанским бежать тебе, Тейлор.
ГЛАВА 44
В шесть часов утра глубокий сон Карен прервала пронзительная телефонная трель.
– Доброе утро, – приветствовал ее Макс.
– Не рановато ли вы начинаете общаться? – пробормотала Карен.
– Я вас разбудил?
– Нет.
– Лжете.
Она засмеялась, как будто болтала со старым другом.
– А вы сами-то когда-нибудь спите?
– Я, сударыня, ложусь спать когда положено, а не танцую, как некоторые, ночь напролет со всеми министрами, которые только есть во Франции.
– Министров было всего двое.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41