А может и нет… Я убийца.
Убийца! Какое дурацкое слово… Я не могу быть убийцей! Кто угодно, только не
я!
Мне было плохо. Больше физически, чем морально, почему-то. Я лежал на своем
матрасе, завернувшись в одеяло, и плакал в засаленную, провонявшую серны
м запахом, подушку. В первый и в последний раз в мой жизни. Я вспоминал слов
а Михалыча, я слышал злой Ч нет не злой, просто безысходно отчаянный его г
олос в своей голове: «Не наши?! Да речь идет о твоих родителях, о твоей сестр
енке! Ты и их готов в жертву принести?! Что с тобой?! Ты что, убийца?! Как Хряк?! Ч
то значит „наши, не наши“?! Все мы люди одинаковые! Всех нас матери рожали!..
Глупый мальчишка!» Я ненавижу и Михалыча тоже за эти его слова! За то, что о
н оказался прав, за то, что он знал, что я глупый мальчишка, за то, что не виде
л он во мне ничего большего Ч НИКОГДА! За то, что я только сейчас все понял
… а он понимал всегда.
У него были слезы в глазах, потому что он не мог Ч не знал как! Ч объяснить
мне, насколько глупо, ужасно глупо все то, что я делаю.
Потому что он знал Ч если я пойму это сразу, может быть, не будет для меня у
же слишком поздно! Я не понял… и сейчас уже слишком поздно. Я, конечно, могу
еще выбраться, я верю и надеюсь, что могу, но… все равно уже слишком поздно.
Я стал убийцей.
Я никогда не забуду этого, но постараюсь себе простить. Просто не смогу жи
ть, если не прощу сам себя. Я оправдаюсь в собственных глазах тем, что ниче
го не мог поделать, что никак не мог изменить то, что должно было произойти
. Я себя прощу… я постараюсь себя простить, когда-нибудь потом, когда мне н
е придется уже думать только о том, как спастись. Ибо сейчас я должен думат
ь только об этом и больше ни о чем!
Я себя прощу и никому не расскажу, что было в Битцевском парке в феврале 1996
года. Даже если спросят, даже если будут говорить Ч что простят!
Не было ничего! Просто я не верю, что простят. Может быть, поймут, может быть
, пожалеют, но не простят! Поэтому не надо им знать. Незачем. Сделанного не в
оротишь все равно.
Поумнел ли я? Не знаю. Не могу ничего сказать. Время покажет, так ли это. Наве
рное, Михалыч сказал бы, что я уже не такой глупый, потому что Я ХОЧУ ДОМОЙ!!!
Я УЖАСНО ХОЧУ ДОМОЙ!!!
Домой, чтобы забыть все это. Почему вдруг так? Нет, мне не стали противны мо
и тоннели, мои переходы и лазы. Я буду любить их всегда и скучать по ним, где
бы я ни был. Но я понимаю теперь, что где бы ты ни был Ч ты всегда попадешь п
од чью-нибудь зависимость. Свободы не существует. В принципе. Вся наша сво
бода, все наше право человека лишь в том, что мы можем выбирать, кому подчи
няться (иногда можем) государству, человеку, идее. Выбирая меньшее из зол.

Я любил этот подземным мир за то, что он не держал меня, за то, что я знал, что
смогу уйти у любой момент. А когда знаешь, что есть куда уйти, что есть тепл
ый уютный дом, любящие родители, ванна и чистая постель, можно жить и в гря
зи. Можно, когда знаешь, что это не навсегда! Когда знаешь, что есть выбор…

Мне было плохо. Но это не длилось СЛИШКОМ долго. На утро я был снова самим с
обой. Я был Мелким, неунывающим придурковатым Мелким, но, плюс к тому, я ста
л еще немножечко спокойнее и увереннее в себе. Благодаря тому, что искрен
не поговорил с собой этой ночью, благодаря тому, что решился подумать о то
м, кто я и что я, и понять себя. Принять себя таким, какой я есть.
Я не просто всю жизнь играл, я играл с самим собой, что хуже, я рассказывал с
ебе сказки и верил в них!.. Вот и докатился… до реальности, которая, наконец,
заставила подумать.
На утро Рыбка повела меня на экскурсию. Так велел ей Кривой, и к тому же…
Ч Здесь скучно ужасно. Я ненавижу это подземелье, особенно, когда занять
ся нечем, Ч сказала мне Рыбка, Ч Покажу тебе все Ч хоть какое-то развлеч
ение.
Ч А ты давно здесь? Ч спросил я ее.
Ч Два года.
Ч Ничего себе! Сколько же тебе лет было, когда ты сюда попала?!
Ч Тринадцать. А из дома я сбежала, когда мне вообще двенадцать было!
Ч Тебя били, что ли?
Ч Всякое было. Но я не из-за этого сбежала. Отчим мой, очередной мамочкин м
уженек, пытался меня того… ну, сам понимаешь. И не только пытался, ему это у
далось, конечно. Но вот тогда-то я из дома и сбежала. Глупо, я понимаю здесь
еще и не такое со мной было! Но знаешь, здесь Ч это одно, а дома Ч совсем др
угое. Здесь… не так обидно. А ты?
А я не знал, что ей сказать. Поймет ли она, что я просто так?.. Наверняка посмо
трит на меня, как на законченного идиота. Ладно, я себя таким осознаю, но чт
об она…
И я соврал.
Ч А меня… просто выгнали. Отец новую жену нашел, а у той ребенок свой… На ф
иг я ей нужен был? Ну и отцу, сама понимаешь, тоже.
Это Рыбка поняла и кивнула сочувственно.
История, что я рассказал ей, действительно происходила в реальности, но н
е со мной. Был у меня приятель один, но он в накладе никак не будет из-за тог
о, что я его ситуацией воспользовался Ч его нет в живых и давно уже.
Ч А мать твоя давно умерла? Ч спросила Рыбка.
Ч Нет, не особенно, Ч выдавил я из себя. Мне не хотелось, мучительно не хо
телось врать Рыбке! И почему я сразу не сказал ей правду?! Ну признался бы, ч
то идиот, что в этом такого, тем более, что очень скоро она и сама это поймет
…
Ч Она тебя любила?
Ч Ага.
Ч Повезло тебе. А моей было по фигу, представляешь, абсолютно по фигу то, ч
то этот гад со мной делал! Она все знала Ч он сам ей рассказывал, и злилась
еще, что я ему не даю. Боялась, что он ее бросит…
Нет, не мог я сказать этой девчонке, что у меня все нормально было и благоп
олучно! Ну не мог! Рыбка будет думать, что я не такой, как она, перестанет мне
доверять, как никогда не доверяют неблагополучные дети детям благополу
чным, Ч и не любят их, а я так хочу, чтобы Рыбка мне доверяла, чтобы мы смогл
и подружиться с ней!
Империя не была тем, чем я привык ее считать. Она не была ужасной и великол
епной, какой мнилась мне в фантазиях, она представляла собой всего лишь н
ебольшой комплекс пещер.
Ничего таинственного. А послушали бы вы проповедников! Они умели поверга
ть в трепет своими красивыми рассказами. И не только меня. Я не знаю челове
ка, у которого не вспыхивал бы страх в глазах при слове Ч Империя… Конечн
о, они никогда не видели ничего, кроме святилища Баал-Зеббула, а уж оно-то п
оказалось мне воистину потрясающим. Впрочем, и про него пока не могу сказ
ать ничего конкретного Ч темно было, я не видел ничего.
Рыбка целеустремленно тащила меня куда-то, обрывая мои бесконечные вопр
осы короткими «да» или «нет». У нас не получалось просто говорить и поэто
му сведения, которые меня интересовали, я вынужден был добывать методами
допроса: «Кто это?», «А сколько их здесь?», «А там кто живет?», «А проповедни
ки где живут?», «А где живет Великий Жрец?».
Рыбке метод допроса не нравился. Она, в конце концов, перестала отвечать н
а мои вопросы даже неопределенным мычанием. Она посмотрела на меня выраз
ительно и сказала слово, которое мне приходилось слышать от людей чаще в
сего: «Заткнись!»
По своему обыкновению, я заткнулся.
Притащила меня Рыбка на берег… нет, не беру на себя смелость назвать ЭТО о
зером. ЭТО было ямой, диаметром метра три на пять, заполненная водой непон
ятного происхождения.
Ч Вот, Ч сказала Рыбка таинственным голосом, Ч Здорово, правда?
Ч Это откуда? Ч спросил я потрясенно.
Ч Из водопровода. Это я его сделала, отвернула наверху пару краников Ч и
готово. Их, конечно, постоянно закручивают жильцы злополучного дома, кот
орый я использую в своих целях, а я снова откручиваю, когда хочу ванну прин
ять. Правда, я умница?
Я что-то промычал.
Ч Так как я на особом положении, и мне часто наверх подниматься приходит
ся, мне позволяют мыться, когда захочу!
«Великое счастье», Ч подумал я.
Ч Жаль, вода здесь набирается очень медленно, но сегодня я позволю тебе и
скупаться, а то с тобой рядом находиться…
Ха, ха! Нашла дурака!
Может быть, с ее стороны это Ч милость великая и самый великолепный пода
рок, какой она вообще может сделать, но я не чувствовал в себе сил, чтобы по
дарок этот принять!
Ч Премного благодарен, Ч ответил я, на всякий случай отходя подальше от
края, Ч Я туда не полезу. Вода холодная… и вообще, я не люблю, когда мокро…

Рыбка настаивать не стала.
Ч И правильно, не надо, Ч согласилась она покладисто, Ч а то ведь обвиня
т еще в излишней чистоплотности… Ты не на особом положении, тебе по шее мо
гут надавать… Хотя ты у нас и любимчик Аластора.
У меня появилось множество вопросов, которые я мог бы ей задать, но я не за
дал ни одного, я заткнулся, так и не начав говорить и даже без просьбы сдел
ать это… Рыбка собиралась выкупаться и, разумеется, она должна была разд
еться для этого.
Она не улыбалась мне кокетливо и не просила отвернуться, ей было глубоко
наплевать, смотрит на нее кто-нибудь или нет. Мне зато было далеко не напл
евать!
Она что-то говорила, но, убейте меня, я не помню что! Я смотрел на нее не мига
я, на ее хорошенькие крепкие грудки, гладкий животик и золотой пушок там…
там внизу, куда я взглянуть-то боялся, и куда мой взгляд тянуло как магнит
ом.
Я смотрел на нее одно мгновение… или два, не больше, потом она прыгнула в в
оду.
Она нырнула, она скрылась, но она словно бы осталась в моих глазах, я весь н
аполнился ею изнутри, каждым ее движением, каждым проблеском белого и зо
лотого… У меня закружилась голова и, кажется, я забыл как дышать. Терзаемы
й невыносимым сексуальным голодом, я смотрел жадными глазами на то, как о
на плавает, чтобы хоть сквозь толщу воды, искаженное волнами и бликами св
ета от лежащего на берегу фонарика, видеть ее…
Мне было нестерпимо жарко, сердце билось медленно и тяжело… Хорошо, что у
меня длинный ватник и под ним не видно ничего, что делается с моим телом!
Ч Мелкий! Ч услышал я откуда-то издалека, Ч Ты оглох, что ли?!
Я вздрогнул. Рыбка звала меня и, кажется, уже не в первый раз.
Ч Чего? Ч пробормотал я.
Ч Полотенце дай!
Схватившись руками за камень, выступающий из воды, она смотрела на меня и
смеялась. Так смеялась, что даже слезы выступили у нее на глазах. Да уж, пре
дставляю, какое зрелище я являю собой со стороны.
Ч Возьми полотенце… во-он там оно лежит, Ч руководила мной Рыбка, Ч И п
ринеси мне его.
Я делал все так, как она говорит, подчиняясь ее голосу как несколько тупов
атый робот.
Я протянул ей полотенце, я не ожидал от нее коварства, и когда понял его, то
было уже поздно.
Она не взяла полотенце, она схватила меня за руку и резким движением опро
кинула в воду. Ожог ужаса, когда я понимаю, что мне не удержать равновесия
и соприкосновение меня Ч теплого, сухого и одетого Ч с водой неизбежно,
и я падаю, зажмурившись и сжавшись в комок.
Хлоп. И я иду ко дну. Ну представьте, насколько диким был холод для моего во
збужденного эротическими фантазиями тела! И вода-то не была особенно ле
дяной, она была даже тепленькой (это я потом осознал, конечно), иначе из мен
я бы точно дух вылетел.
Я пошел ко дну, как топор. Тяжелая одежда тянула меня вниз, я бы утонул, чест
ное слово, утонул бы, если бы Рыбка не схватила меня за волосы и не выдерну
ла бы на поверхность.
Ничего смешного в этом не было! Для меня уж точно! А эта… веселилась так, чт
о сама чуть не утонула.
Ч Ты смешной, Мелкий! Какой же ты смешной! Ч услышал я сквозь воду, заливш
уюся мне в уши, Ч Ты не умеешь плавать?
Ч Умею, Ч буркнул я со всей мрачностью, на какую только был способен, пот
ому что именно в этот момент выяснил, что не ошибаюсь, и что мой правый бот
инок действительно утонул, Ч Здесь глубоко?
Ч Глубоко!
Не понимаю, к чему так восторгаться по этому поводу!
Ч У меня ботинок утонул.
Ни грамма сочувствия!
Ч Туда ему и дорога! И гнилью твоему…
Я сопротивлялся. Как мог. Но недостаточно бодро, чтобы справиться с этой к
ошмарной девчонкой. Во мгновение ока она лишила меня моего драгоценного
ватника, моей тенниски, и моих штанов, представьте, тоже! Все это дружно от
правилось ко дну. Я уговаривал себя не думать Ч по крайней мере в эту мину
ту Ч в чем я пойду обратно и в чем я теперь буду ходить вообще… Но, по крайн
ей мере, был один плюс в этой ситуации Ч об утонувшем правом ботинке я уже
не думал. Совсем. И не жалел о нем.
Ч Ты спятила?! В чем я ходить буду?!
Ч Найдем для тебя что-нибудь… не такое блохастое. Ты не бойся, никто тебе
по шее не надает, это я пошутила. Это для тех, кто снаружи проповедники ста
раются, на нас они внимания не обращают.
Она протянула мне кусок мыла.
Я попытался отказаться.
Тогда она прибегла к угрозам:
Ч А то сама тебя вымою!
Пришлось мне подчиниться, и проделать с собой все, что требовала Рыбка, по
д ее чутким руководством. Я отомстил ей все-таки Ч утопил этот дурацкий к
усок мыла. Не нарочно, конечно, оно само выскользнуло у меня из пальцев, но
Рыбка увидела в этом злой умысел, и едва не отправила меня вслед за ним и в
след за моей несчастной одеждой. На дно этой гигантской ванны.
Ч Ты знаешь, что это последний кусок был?! Ч ругалась Рыбка.
Ч Да ладно! Мыло какое-то… Я в этом ватнике в любые морозы мог ходить и хол
одно не было! А в карманах… ах, черт! Там фонарик был и зажигалка почти нова
я! Ты меня всех сбережений лишила! Мыло какое-то…
Ч Ничего, не бойся. Замерзнуть я тебе не дам. Я уже нашла, что тебе одеть и с
собой принесла.
Ну надо же, она все заранее спланировала!
Ч Он был такой длинный… в него заворачиваться можно было…
Ч Ты о чем?
Ч О ватнике!
Ч Еще одно слово о ватнике, и я тебя утоплю!
Ч Топи… мне уже все равно.
Рыбка выбралась на берег и, за неимением полотенца утопленного, как и мно
жество хороших вещей Ч принялась вытираться рубашкой.
Я сидел в воде. Понимал, что это глупо, но мне было стыдно вылезать. Мое тело
сложение… В общем, по сравнению с ней, я выгляжу уродцем из кунсткамеры: то
щий, синий и дрожащий.
Ч А мне во что одеваться? Ч спросил я жалобно.
Рыбка вытряхнула из сумки какие-то вещи.
Ч Ну что, ты вылезешь, или мне тебе в воду кинуть? Ч услышал я ее язвитель
ный голосок.
Я вылез, согнувшись в три погибели и клацая зубами от холода. Трясясь, как
паралитик, стал натягивать на себя одежду. Рыбка разглядывала меня с вес
ьма скептическим выражением лица, поэтому я очень удивился, когда услыша
л от нее:
Ч А ты ничего… красивый даже. Мордочка у тебя смазливенькая. Откормить б
ы только…
Мне сразу Лариска вспомнилась. Эта тоже говорила, что я красивый, и, что бу
дь я постарше!.. Упаси меня Бог! Хорошо, что я не «постарше»! Мало того, что он
а у меня никаких чувств, кроме сострадания, не вызывала, так меня еще и Хря
к убил бы.
Ч У тебя женщины были?.. А?
Да что же это такое! Нет, все, хватит с меня! Чтоб я еще раз связался с девчон
кой!..
Ч Мелкий! Отвечай!
Ч Нет! Ч процедил я сквозь зубы.
Ч Нет?! Вообще ни разу?! С ума сойти, тебе же шестнадцать уже! И с Аластором у
вас не было ничего?
Я едва опять в воду не свалился. В новой одежде.
Ч Ты спятила совсем?!
Ч Чего ты дергаешься? Я спросила только.
Я стоял несколько мгновений в глубокой задумчивости.
Ч А он что?..
Ч Не знаю. Подумала просто, чего он с тобой возится?
Чего он со мной возится!
А чего он действительно со мной возится?.. Ты мне нужен, Мелкий! А для чего ну
жен Ч не говорит.
Ч Рыбка, а что ты вообще знаешь о нем?
Ч Да ничего почти. Он здесь до меня уже был. Все время с прежним советнико
м Великого Жреца якшался. Ну, с тем, которого убили.
Ч КОТОРОГО УБИЛИ ДВЕ НЕДЕЛИ НАЗАД?! Ч спросил я страшным голосом, Ч ТОГ
О, ЧЬЕ ТЕЛО В МЕНТОВСКОМ МОРГЕ НАШЛИ?!
Ч Ну да, а ты чего такой?..
Ч ОН БЫЛ СОВЕТНИКОМ ВЕЛИКОГО ЖРЕЦА?!
Ч Да, был. А ты не знал? Он был Аластором… Понимаешь, Аластор Ч это не совс
ем имя, это звание. Аластор Ч это советник, исполнитель указов Великого Ж
реца. Правая его рука, в общем-то.
У меня подогнулись колени, и я опустился на землю рядом с Рыбкой.
Ч А мне говорили, что это простой проповедник был…
Ч Все приближенные Великого Жреца называются проповедниками. А чего у
тебя такое лицо-то?
Ч Рыбка!.. А убийцу искали?
Ч Конечно. Великий Жрец вне себя был. Аластор… нынешний Аластор, тот, кот
орый привел тебя, нашел убийцу дня через два после того, как тело было обна
ружено.
Ч Нашел?!
Ч Ну да. Проявил расторопность.
Ч И что с ним сделали?
Ч С кем? Ч рассеянный взгляд Золотой Рыбки был устремлен куда-то совсе
м не туда… То есть… Она смотрела на…
Я заторопился с одеванием.
Ч С убийцей, с кем же еще!
Ч В коллектор сбросили, Ч проворковала Рыбка, проводя ладонью мне вдол
ь позвоночника.
От этого движения, от этой вкрадчивой, почти нескромной ласки у меня вся к
ожа покрылась пупырышками, а внутри словно пузырьки от шампанского:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35