И она, руководствуясь женской интуицией, выбрала самый верный путь.
— Мы с Эрнестом были очень заняты, — сказала она. — А сейчас мне страшно, я боюсь даже сдвинуться с места.
— Чепуха! — улыбнулся Хуго. — Вы можете выступить лучше всех фигуристок, а потом еще и получите титул чемпионки мира.
— Вы слишком оптимистичны, — ответила Ута. — Я даже не думаю о чемпионате мира. Сегодняшних забот вполне достаточно.
— Не нужно волноваться! Танцуйте так, как тогда утром на катке, — сказал Хуго. — Вы были похожи на маленькую голубую птицу. Кстати, я купил вам подвеску на счастье.
— Мне? Как здорово!
Ута забыла все и ощущала только радость от подарка. Она открыла коробочку, а там на белом шелке лежала крошечная подвеска: голубая птичка, усыпанная сапфирами разных цветов, сидела на ветке, унизанной бриллиантами.
Это была дорогая безделушка, но Ута не думала о ее стоимости и о том, что неудобно принимать дорогую вещь от почти незнакомого мужчины. Ута посчитала это простым проявлением дружеского участия и немедленно приняла подарок.
— Огромное спасибо! Эта птичка принесет мне удачу. Она похожа на тех, которые все время прилетают к дедушке.
Упомянув о домашнем тиране, Ута перевела взгляд на Эрнеста.
— Нам действительно повезло, — улыбнулась она, — дважды.
— И третий раз всегда счастливый, так что первое место — за вами, — продолжил Хуго.
— Вы так уверены во мне, — заколебалась девушка. — Как бы мне хотелось чувствовать то же самое.
— А что вообще за разговоры о везении? — с любопытством спросил Хуго.
— Дедушка уехал на неделю. Вчера пришло письмо от его сестры из Дейвоса, она заболела и просила приехать. Некрасиво радоваться, конечно, но я к тетушке никогда не испытывала добрых чувств.
— Это все упростило, милорд, — вмешался Эрнест. — Я опасался, что Николас помешает Уте выступить в соревнованиях. Я его боюсь, и ничего тут не поделаешь!
— Не стоит. Дедушка строгий, но очень добрый. Он никогда не выходит из себя, хотя умеет настоять на своем. Даже бабушка не смеет спорить, когда он принимает решение.
— А ты и подавно, — ответил тренер. — Я из-за этого ночей не спал. Думал, что в последний момент ты скажешь: «Извини, Эрнест, я не смогу участвовать в соревнованиях». Я бы лишился своей репутации. И Санкт-Мориц бы меня не простил.
— О чем ты говоришь, Эрнест! — воскликнула Ута. — Я бы так никогда не поступила. Пошли бы разговоры о том, что ты подготовил плохую спортсменку.
Эрнест добродушно потрепал Уту по руке.
— Не беспокойся, — сказал он. — Ты здесь, дедушка — в Дейвосе, и мы покажем, что Эрнест Зипперт — лучший тренер во всей Швейцарии.
— Вы хотите сказать, во всем мире? — вмешался Хуго.
— Если она выиграет чемпионат... да, — довольно согласился Эрнест.
— Голубая птичка позаботится об этом, — обратился Хуго к Уте.
— Я прикреплю ее внутри платья, — улыбнулась девушка, — так, чтобы никто не видел. Эрнест не любит, когда фигуристки надевают драгоценности.
Ута расстегнула зимнее твидовое пальто, и Хуго заметил бирюзовый наряд, расшитый бусинками. Она достала английскую булавку и безо всякого стыда пристегнула подвеску на груди.
— Спасибо, — тихо шепнула она и подняла глаза на Хуго.
Ему внезапно захотелось наклониться и поцеловать алые губы. Лорд еле сдержался, уговаривая себя, что Ута — совсем ребенок и не поймет его благого порыва. Разговоры о суровом дедушке и атмосфере домостроя все же остановили его. Может, и действительно, Ута всю жизнь провела в викторианской строгости. Но стоит ли держать девушку взаперти и лишать радостей, свойственных ее возрасту? Хотя непосредственность Уты и ее удивительная скромность — результат именно такого затворничества.
— Не сомневайтесь, подвеска принесет удачу, — вполне искренне сказал Хуго.
Глаза Уты показались ему глубокими и таинственными, такие редко встречаются у молодых девушек. Он увидел в них способность к глубоким чувствам, ко всепоглощающей страсти и безмерным страданиям.
Ута отвернулась, и Хуго мгновенно обругал себя за дикие фантазии. Она еще подросток, хотя весьма милый и женственный. Публика опять зааплодировала, и Ута вопросительно посмотрела на Эрнеста.
— Еще есть время, — успокоил он. — Остались две фигуристки до твоего выступления.
В этот момент спортсменка закончила соревнования. Следующая сбросила норковое манто и выскочила на лед с удивительной уверенностью, которой Ута по-доброму позавидовала.
— Это Южени Вильгельм, — объяснил Эрнест, — из Лозанны.
— Она отличная фигуристка! — сказал Хуго.
— Да, и собирается победить в этом году, — добавил тренер. — В прошлом она заняла второе место.
— Это самая опасная соперница, — шепнул Хуго Уте.
Она отвернулась от катка.
— Не хочу смотреть, давайте поговорим о чем-нибудь другом. Например, о вашем подарке.
— Извините, — сказал Эрнест. — Мне нужно найти одного человека.
Ута осталась наедине с Хуго.
— Я открою вам секрет, — призналась девушка. — У меня есть еще один талисман. Эрнест о нем не знает. Он считает, что драгоценности отвлекают внимание судей, и не разрешил мне никаких украшений. Но у меня есть мамино кольцо, обручальное. Оно словно охраняет меня и помогает избавиться от страха. Получается, что мама заботится обо мне.
— Тогда обязательно наденьте его, — посоветовал Хуго.
Ему понравилось, как девушка говорила о матери. Этот ребенок мечтал о материнской ласке и объятиях.
— Когда сниму пальто, — продолжила Ута. — Вы не скажете Эрнесту?
— Нет. И сохраню ваш секрет в тайне, как, впрочем, и любой другой.
— Но других нет.
— Вот уж не поверю, — пошутил Хуго. — Да вы полны тайн: о бабушке с дедушкой, о родителях, о том, на каком катке катаетесь и в какое время. Вы— таинственная ученица Эрнеста, а кроме того, вы — мой секрет.
— Ваш? — изумилась Ута.
— Да, мой. Вы неожиданно спасли меня в горах, и я никому не рассказывал об этом. Когда вы исчезли ночью, мне показалось, что вы не реальная девушка, а сказочная фея, которая живет на вершине горы, где не ступает нога человека. Я ничего не рассказывал только потому, что боялся насмешек. Мне могли бы сказать, что вы вообще не существуете.
Ута радостно улыбнулась.
— Как интересно! Жаль, что это неправда. Нам не стоило больше встречаться, и тогда бы вы действительно считали, что я существо из другого мира.
— Но я рад, что вы все же живая.
— Почему?
Ута задала этот бесхитростный вопрос, потому что никогда не кокетничала.
— Вы действительно хотите, чтобы я ответил? — с любопытством спросил Хуго.
Она прочла все в его глазах. Щеки вспыхнули, и девушка отвернулась.
— Где Эрнест? — спросила она.
— Сейчас появится, — ответил Хуго. — А вы хотите, чтобы он включился в наш разговор?
— Конечно, — быстро отозвалась Ута, но уверенности в ее голосе не прозвучало.
Хуго по-доброму рассмеялся.
— Вы такая юная, — сказал он. — Я забыл, что женщины умеют краснеть. Когда это происходит, я просто глазам не верю.
Ута закрыла щеки ладошками, чтобы скрыть прилившую к ним краску.
— Вы смеетесь надо мной, — прошептала она.
— Смеюсь? — изумился он. — Таких очаровательных девушек, как вы, я уже давно не встречал...
Девушка застыла, и на мгновение взгляды их встретились, но она стыдливо отвела глаза.
— Вы не должны говорить мне такое... — прошептала она.
— Почему?
— Дедушка...
— Опять ваши предки, — прервал Хуго. — А вы сами хоть что-нибудь чувствуете? Забудьте о них хоть на минуту. У вас впереди вся жизнь, они старые, а вы — молодая. Скоро весь мир будет у ваших ног. Я, наверное, первый мужчина, который сказал, что вь! прекрасны. Через год вам надоест это слушать, но сегодня мои слова взволновали вас.
Хуго дотронулся до пальцев девушки. Они дрожали, как крылья птиц, попавших в ловушку.
— Вы очаровательны, Ута.
Он сказал это вкрадчивым тоном. Девушка нервно задышала. Пальцы касались его руки, сердце под тугим шелковым корсетом громко стучало. Когда она наконец подняла глаза, они ослепительно сияли.
Они забыли о людях вокруг, шуме публики и словно очутились одни на вершине горы. Сердца замерли на мгновение — и вдруг все кончилось.
— Твоя очередь, Ута.
Эти слова произнес Эрнест. Они не слышали, как он подошел.
— С тобой все в порядке?
Эрнесту показалось, что Ута выглядит странно, и в голосе прозвучала озабоченность. Девушка торопливо отпустила Хуго.
— Теперь обязательно выиграю, — сказала она. Ута сняла пальто и отдала его Эрнесту, а потом, даже не взглянув на Хуго и тренера, вышла на лед. Мужчины молча наблюдали за ней. Публика еще приветствовала девушку из Цюриха, а потом оркестр
заиграл мелодию, которую Эрнест выбрал для выступления Уты.
Подобная музыка раньше не звучала на катке. Это была медленная, разрывающая душу мелодия, которая напоминала журчание ручья в горах. Она заставляла думать о густых лесах и птицах, живущих в них.
В середине катка появилась маленькая фигурка в бирюзовом платье — руки вытянуты, движения полны грации и гармонии. Немножко уставшие от соревнований зрители инстинктивно подтянулись в ожидании необычного.
По залу пробежал шумок. Когда Ута внезапно прыгнула, раздались аплодисменты, но они тут же смолкли и сменились напряженной тишиной: все были поглощены ее выступлением. Хуго показалось, что Ута пробыла на льду очень мало времени, и что вместо коньков у нее выросли крылья. Она летала надо льдом, как птица.
Темп музыки ускорился, девушка закончила свое выступление двойным тулупом и быстрым вращением, затем мгновенно исчезла с катка, словно вообще не танцевала.Сначала все замерли, а потом раздался гром аплодисментов. Тысячи рук хлопали, и тысячи голосов кричали:
— Браво! Браво!
Этот шум вывел Эрнеста из сомнамбулического состояния. Он кинулся к Уте, которая с удивлением наблюдала, как беснуется публика.
— Поклонись, — скомандовал он.
Сначала Эрнест подумал, что она его не услышала, но девушка появилась на льду и смущенно сделала реверанс. Однако в нем не было той красоты, которая захватила зрителей во время выступления. Она быстро вернулась к Эрнесту.
— Ну как я?
— Великолепно!
На мгновение Ута побледнела, она боялась услышать приговор тренера. Эрнест бережно набросил пальто ей на плечи, и девушка перевела взгляд на Хуго.
— Вы были прекрасны! — сказал он. — Я же говорил, что так будет!
Ута рассмеялась от счастья.
— А теперь надо выпить, — предложил он.
Они устроились на террасе отеля, чтобы наблюдать за фигуристами, и тут же подошел официант.
— Закажем шампанского, — сказал Хуго Эрнесту. — Это большое событие.
— Да, милорд, — ответил Эрнест, — хотя у меня сомнений не было. И все же соревнования таят в себе много опасностей. Некоторые спортсмены, особенно такие, как Ута, теряются перед публикой.
— Почему такие, как я? — с любопытством спросила она.
— Ты очень чувствительна, ты врожденная актриса, такие люди подвержены настроениям и более чуткие, даже нервные. Но сегодня ты показала себя гением. Только гениальность встречают тишиной, а не аплодисментами.
— Эрнест, не надо так говорить, а то я заплачу,— прошептала Ута, и Хуго действительно заметил слезы на ее глазах.
Он импульсивно положил свою ладонь на руку девушки.
— Сегодня вы не должны плакать, — скомандовал он.
— Конечно, но счастливые слезы не считаются?
— Безусловно, особенно когда они столь прекрасны.
Краска опять залила лицо Уты, и она неловко выдернула руку. Официант принес шампанское и, когда Хуго опять взглянул на девушку, слезы высохли.Он поднял тост.
— За Уту, новую чемпионку Швейцарии, а вскоре — чемпионку мира!
— Ты что, хочешь дождаться, когда их опубликуют? — изумился Эрнест и показал на каток, где как раз упала одна из фигуристок.
— Если вас не объявят победительницей, я сделаю официальное заявление прессе, — засмеялся Хуго.
— Боюсь, — воскликнула Ута, — что дедушка прочитает обо мне в газете, если я действительно выиграю.
— Ну и что? — сказал Эрнест. — Теперь уже поздно. Это не имеет значения. Если ты станешь чемпионкой Швейцарии, то даже Николас Киндши не сможет противостоять общественному мнению и заставить тебя отказаться от участия в чемпионате мира.
— Мне бы твою уверенность. Дедушка очень упрямый.
— И ты тоже должна стоять на своем, — сказал Эрнест. — Послушай, Ута, раньше я не хотел расстраивать тебя. Тебе исполнилось восемнадцать. Девушки в твоем возрасте уже сами зарабатывают. Если хочешь участвовать в соревнованиях, то дед ничего не может запретить. Он тебя воспитал, ты любишь его, но в современном мире дети не должны слепо подчиняться родителям, дедушкам и бабушкам, как это было раньше. Если возникнут трудности, будь храброй, девочка, и скажи ему, что хочешь жить своей жизнью.
— Но мне это не нужно. Ты же знаешь, как я люблю и бабушку, и дедушку. Они чудесные люди, и мне не хотелось бы причинять им боль.
— Я понимаю твои чувства и знаю, что ты росла очень послушной, но не в этом дело, — пояснил Эрнест. — Ты не имеешь права похоронить свой талант.
— Это правда, — добавил Хуго. — Если бы вы были средней спортсменкой, то можно было бы жить в уединении. Но вы — лучшая из лучших. Нельзя быть эгоисткой и прятать такой дар.
Ута подарила мужчинам очаровательную улыбку.
— Все, что вы говорите, прекрасно, но что будет, когда я попаду домой? Бабушка знает все, а вот дедушка...
— Думаю, мне стоит поговорить с ним, — предложил Хуго. — Может, он послушает меня?
— Нет, нет, только не это, — взволнованно воскликнула Ута.
— Почему?
— Я обещала бабушке... — она внезапно замолкла.
— Продолжайте, — попросил Хуго.
— Что никогда больше не встречусь с вами, — выпалила Ута. — Я не хотела говорить, но все получилось само собой.
— Почему вы пообещали? — изумился Хуго.
— Я не знаю причины, бабушка мне не сказала. Именно поэтому мы с Эрнестом не пришли на завтрак. Она очень настаивала.
— Интересно, что ее так расстроило? — задумчиво произнес Хуго. — Наверное, дурная молва бежит впереди меня, правда, Эрнест?
Эрнест пожал плечами.
— Не знаю, милорд, — ответил он. — Мадам Киндши обычно все понимает. Может, просто не хочет, чтобы Ута общалась с незнакомцами. Они практически не дружат с соседями, не говоря уж о приезжих.
— Но Ута молода, не могут же они держать ее взаперти, как монашку.
Эрнест развел руками.
— Говорите с Николасом Киндши, — сказал он,— а не со мной. Я на вашей стороне.
— Невероятно! — возмутился Хуго. — Ута, вы ходите на свидания, на танцы, общаетесь со сверстниками?
— Да нет, — ответила Ута. — Я была очень счастлива. Училась, каталась на лыжах, а летом гуляла в лесу. Мне ничего другого не было нужно, кроме фигурного катания. Бабушка знала об этом, но мы все держали в секрете от деда.
— И все же она настроена против меня, — недоумевал Хуго.
— Это не так, — поправила его Ута. — Она просто попросила меня не встречаться с вами... и сказала, что у нее есть веские причины.
— Боюсь, что дело в моей репутации, — сказал Хуго. — Видите ли, Ута, я брал от жизни все, а людям это не нравится. Они любят совать нос в чужие дела и возмущаться.
— Это понятно, — ответила Ута. — Даже в деревнях есть такие. Они подглядывают из-за занавесок и нашептывают гадости друзьям. Наверное, такое происходит везде.
— Вот именно, — подтвердил Хуго. — У меня появилась хорошая мысль. Я повидаюсь с вашей бабушкой, она увидит, что я человек безопасный, и мы сможем дружить на людях, а не по секрету.
— Это будет прекрасно, — ответила Ута, — но бабушка может рассердиться, если вы приедете без приглашения.
— Не думаю, — ответил Хуго. — А теперь давайте выпьем еще шампанского.
Пока Хуго наполнял бокалы, Эрнест спросил:
— А где сегодня миссис Мантон? Она так много говорила о соревнованиях, я ждал, что она придет.
— У нее появились другие планы, — туманно пояснил Хуго.
Он не хотел объяснять ни Эрнесту, ни Уте, что принял меры предосторожности и сказал Кэрол о желании опять навестить друзей.
— Я пробуду недолго, — солгал он, — но на всякий случай не жди меня к ужину. Почему бы вам втроем не сходить в клуб «Корвелиа»? Там прекрасно.
Бейкеры поддержали его предложение, и Кэрол неохотно дала себя уговорить. Она забыла о чем-пионате Швейцарии, что и было нужно Хуго. Он знал, что Кэрол помнит только о чемпионате мира, который начнется через два дня. Когда Кэрол уда-лилась с Бейкерами в клуб, Хуго, обозленный на себя за ложь, отправился во Дворец спорта искать Уту.
Он вообще не любил притворяться. Но сейчас радовался, что поступил подобным образом. Эта девочка казалась ему самим очарованием.Эрнест внезапно вскочил со стула.
— Какой же я дурак! Я кое-что придумал, — и бегом бросился с террасы.
— В чем дело? — спросила Ута.
— Понятия не имею, — ответил Хуго.
Они видели, как он пробирается через толпу к столику, где регистрировали спортсменов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21