Спиливать их пока бы не стали, подождав немного, когда они еще чуть подрастут, тогда они сгодятся на мачты для фрегатов. Сруби их сейчас, так на срезе насчитаешь штук семьдесят годовых колец, но за это время они не прибавили и сантиметра, а наоборот, стали чуть ниже, погрузившись на несколько сантиметров корнями в землю и в асфальт. На вершинах у них росли грозди виноградин, тускло светящихся внутри, как будто сок, который содержался в них, напитался солнечными лучами и теперь, когда солнце ушло, потихоньку расставался с ними. Эти деревья вывели специально для города. Но модель была старой. Они отгоняли от себя тьму всего метра на два. Под столбами скапливалось резко очерченное, словно загнанное в ловушку, окруженное со всех сторон, пятно света. Шагни в сторону - и потеряешься в темноте, будешь ходить на ощупь, пока не наткнешься на шершавую стену какого-нибудь дома.
Пятна эти постепенно разрастались. В виноградинах разгорался какой-то мистический огонь. Если спрятаться в подворотне и следить за ним, то станешь свидетелем таинственных и загадочных событий.
Надо взобраться на столб, сорвать одну ягоду, взять ее с собой - тогда темнота будет расступаться. В милицию заберут раньше, чем вскарабкаешься на этот столб. Да и дело это очень трудное, ствол-то гладкий, не ухватишься ни руками, ни ногами. Сергей вспомнил, как в Уфе на сабантуе видел человека, который зарабатывал деньги тем, что ловко взбирался на высокий шест и там на его вершине показывал разные акробатические трюки. Он и на этот фонарный столб успел бы залезть до того, как о хулиганстве его сообщили бы в отделение милиции и сюда приехал патруль.
Улицы заносило снегом. Он уже доходил до щиколоток, а дворники, вероятно, собирались сейчас все вместе, накапливали силы для решающей битвы, которая решит исход этой войны. Они не спешили и, отражая каждый год несколько подобных набегов, знали, когда надо нанести главный удар.
Сергей все никак не мог адаптироваться в этом мире, и если уже не пугался автомобильных потоков, как дикарь, впервые попавший в город, то относился к ним с настороженностью, стараясь переходить улицу, когда машины были далеко или на светофоре загорался зеленый свет.
Но машины были редкостью, скорее исключением, чем правилом, точно эта улица переместилась лет на десять назад, когда о такой проблеме, как автомобильные пробки, никто еще не задумывался.
Идти домой не хотелось. Он чувствовал, что при той концентрации всевозможных средств связи, которыми напичкана его квартира, сегодня его обязательно найдут, даже отключи он телефоны - обычный и мобильный, пейджер, компьютер, знакомые все равно изыщут способ, чтобы выразить ему свое сочувствие и поддержку.
Выгонять в такую погоду машину из гаража жалко. Она ничем не провинилась, могла заартачиться и не завестись. Но "Мерседес" завелся с первого же оборота, откликнувшись на первый же поворот ключа зажигания утробным урчанием, с удовольствием проглатывая бензин, которого ему не давали отведать уже с месяц.
Сергей смотрел на подсвеченную зеленым и красным панель уже проснувшихся приборов и не понимал, что же ему делать дальше. Он лишь знал, что ему не стоит возвращаться домой, будто это - проваленная явка, где его поджидает группа захвата, лучше и вовсе на какое-то время - на недельку или даже на месяц, уехать из города. Он стал жалеть, что сразу же не согласился на предложение Валерия Петровича, не ткнул пальцем в глобус прямо у него в кабинете, но ехать к нему опять уже не хотел, да и ушел он, наверное, с работы, не ночует же он там.
Машины тянулись друг за другом угрюмой усталой вереницей. По бокам их обступали фонарные столбы, отмечая границу, переступать которую им было не дозволено. Почти касаясь друг друга бамперами, они пробирались через снежные заносы, уткнувшись в то и дело вспыхивающий красными предупредительными сигналами затылок впереди идущей машины. Лишь те, кому удавалось пробиться к краям потока, ускользали на примыкающие улицы.
Сергей подрулил к обочине, остановился. Он не знал, как оказался в центре города, ведь хотел поехать совсем в другую сторону. Неужели все дороги этой ночью ведут в центр?
Правая передняя дверь отворилась, в салон кто-то заглянул и спросил.
- До Предтечной.
Сергей вздрогнул, повернул на голос голову и только сейчас понял, что встал прямо возле голосующей девушки. Он секунду с интересом рассматривал ее лицо, совсем забыв ответить ей. Пауза эта слишком затянулась. К счастью, девушка подумала, что он прикидывает, сколько с нее взять за услугу, пришла на выручку, сразу же ограничив поле для размышлений.
- Семьдесят.
- Предтечная - это где? - наконец нашел, что спросить Сергей. За свою жизнь он успел неплохо визуально изучить город, но большинство названий улиц не задерживались у него в голове. Предтечная была из их числа, хотя что-то смутное всплывало из памяти и он не сомневался, что бывал на этой улице.
- Метро Калининградское. От него минут пять. Я покажу.
- Хорошо. Садитесь, - кивнул он.
Подвозил он кого-нибудь часто. Но денег развозом не зарабатывал. Ему вполне хватало на жизнь зарплаты и премиальных.
У девушки были две распухшие полиэтиленовые сумки с эмблемами круглосуточного супермаркета. Она поставила их в ногах, точно хотела, чтобы они всегда оставались на виду. Но вряд ли там оказалось бы что-то ценное, о чем надо беспокоиться каждую секунду, если, конечно, девушка не была гурманом. Когда она села в кресло, аккуратно подогнув полу длинного пальто, салон машины тут же наполнился запахом духов, мягким, приятным, не таким вульгарным, который распространяла висевшая на зеркале заднего вида ароматная оранжевая елочка. Стало уютно. Такого ощущения Сергею никогда не удавалось добиться.
Надо как-то начать разговор. Но в голову ему не приходило ничего, кроме банального: "Вы с работы?" Такой вопрос может не понравиться ей, отпугнуть или даже настроить враждебно. Как хорошо музыкантам или писателям! Они могут открыть бардачок - там случайно оказалась кассета, компакт-диск или книга. Они предназначены для завязывания знакомств как раз в таких случаях, а еще такие предметы незаменимы в общении с дорожными инспекторами, потому что помогают избежать практически любых штрафов. У сотрудников правоохранительных органов при этом создается ощущение, будто им оказали какую-то услугу, они остались в должниках, и в следующий раз при каком-нибудь нарушении можно уже ничего не дарить - инспектор ограничится лишь устным внушением.
Сергей теперь радовался, что машины едва ползут. Это давало ему дополнительных минут пятнадцать, а если очень повезет и он соберет по дороге все светофоры, то время в пути увеличится еще немного.
- Вы не туда повернули, - сказала девушка. - Так длиннее.
- Там же дорогу ремонтируют, - удивился Сергей, - все перекопали. Наоборот, я экономлю.
- Уже неделю, как все закопали.
- М-да? Я не знал. Меня не было в городе.
Он хотел развернуться, но навстречу ему ехал сплошной поток, в который никак нельзя было втиснуться, а когда он наконец-то нашел лазейку, то понял, что если повернет и начнет возвращаться, то на это уйдет больше времени, чем если он поедет прежней дорогой.
- Признаю свою ошибку. Согласен загладить вину любыми способами, но теперь не вижу смысла сходить с намеченного пути.
- Ладно, - вздохнула девушка, - поезжайте, как знаете.
- Мне кажется, что ехать по новому маршруту гораздо интереснее, чем изо дня в день по одному и тому же, если, конечно, вы не спешите. Как вы считаете?
- Может быть.
- Я всегда прошу, чтобы меня везли домой по новому маршруту. Это успокаивает.
- У вас нервная работа?
- Не всегда. Но бывает очень нервной, - теперь он мог позволить себе изредка поглядывать на нее открыто, не прибегая ни к каким уловкам. Он понял, что это занятие ему нравится и ему нравится ее слушать.
- Я догадалась. Вы работаете коммивояжером.
- С чего вы взяли?
- Ну, у вас приятный голос, - протянула она, раздумывая и подыскивая аргументы для подтверждения своей догадки. - Пожалуй, вы можете убедить клиента купить совсем не нужную ему вещь. Язык у вас подвешен.
- Хм, интересное заключение. Но вы ошиблись. Прямо как доктор Ватсон, который вначале принял Шерлока Холмса за главаря преступного мира Лондона. Он поставил знак минус, а надо было поставить плюс.
- Вы хотите сказать, что ваша работа противоположна работе коммивояжера? - она нахмурила брови. - Теряюсь в догадках. Противоположность - это покупатель, но к их числу относимся мы все. Сдаюсь. Рассказывайте.
- Я журналист.
- Вы меня обманули. Это не противоположность коммивояжеру, а очень даже близкая по духу профессия.
- Откуда у вас такие сведения?
- Не важно.
- Ха, так, значит, это вы навязываете бедным покупателям свой товар и не отстаете от них, пока они его не купят?
- Вы проницательны. Но почему же обязательно бедные покупатели? Очень даже обеспеченные. А товар я им не навязываю. Они сами приходят ко мне и выпрашивают его.
- Выпрашивают? Дефицит же в прошлом, как и эпоха социализма.
- Эпоха социализма - может, и да, но в отношении дефицита я не стала бы делать такие категорические заявления. Простите, а на какое СМИ вы работаете?
Она вновь перехватила инициативу в разговоре. Причем вопрос прозвучал с интонацией эквивалентной: "А кому вы продались?"
- Постойте, - неожиданно сказала девушка, когда Сергей хотел уж было ответить, внимательно посмотрела на него, чуть придвинув лицо. Сергея обдало ее сладким дыханием, а запах духов стал таким густым, что от него побежали мурашки по коже. Она сосредоточенно что-то вспоминала. - Мне кажется, что я вас знаю, вернее, видела. Вы тот самый репортер, которого освободили вчера из истабанского плена. Так?
- Да. Правда, вчера я вернулся в город, а освободили меня пораньше, да и был я там всего сутки... Вы так внимательно следите за новостями?
- Нет. Времени нет. Но интересно знать, что в мире творится. Когда есть время, я смотрю новости. К сожалению, я не запомнила вашего имени.
- Сергей.
- Ага. Точно. Вспомнила. Меня зовут Мила.
- Предлагаю сразу же перейти на "ты".
- Согласна. Об Истабане вам, пардон... тебе рассказывать, конечно, неприятно?
- Неприятно.
- Тогда расскажи о чем-нибудь другом.
- Сложно. Так сразу и не вспомнишь. На тысячу и одну ночь меня не хватит, но на несколько часов, пожалуй, впечатлений наскребу. Но ты поступаешь нечестно.
- Это почему?
- Ты знаешь обо мне теперь очень многое, а я о тебе только то, что тебя зовут Мила и что ты, вероятно, живешь на Предтечной.
- И еще. Что я работаю в каком-то магазине.
- Да.
- Разве этого мало?
- Прямо скажу - немного.
- Ты, кстати, за дорогой следишь?
- Да. Увы, но мы подъезжаем.
- Я буду тебе показывать, куда ехать.
Когда они въехали во двор, окруженный блочными девятиэтажками, он так почти и ничего не узнал о Миле. Дорога казалась ровной, но ее сглаживал насыпанный поверх растрескавшегося асфальта снег. Машина подпрыгнула на выбоине, провалилась колесом в яму. Корпус просел, днище ударилось об асфальт, заскрежетало, счищая с него снег, словно снегоуборочная машина. Им показалось, что они очутились на русских горках и сейчас спускаются с кручи, но это ощущение прошло так быстро, что у них дух едва захватило. Зубы клацнули, в сердце кольнуло иголкой, оно учащенно забилось и успокоилось, вернувшись в прежний ритм, когда яма осталась позади.
- Прости. Я забыла предупредить об этой яме. Сама в нее всегда попадаю.
- Ничего. Кажется, обошлось. Глушитель я там не оставил.
- Через арку удобнее выезжать. Почти сразу на улицу попадаешь, сказала Мила.
- А-а, - кивнул Сергей.
Она полезла в сумку, стала там что-то искать, наконец извлекла бумажник, открыла его. Все это время Сергей смотрел на нее, не останавливал, хотя догадался, что она делает, а потом, когда девушка нашла необходимую сумму и хотела протянуть ему купюры, сказал:
- Ай-ай-ай, Мила, деньги я не возьму. Я помогу донести тебе сумки, - с этими словами он выбрался из машины, хлопнул дверью, теперь даже если бы она запротестовала, стала бы что-то говорить, он все равно не расслышал бы ее, пробежал на другую сторону машины и успел подать руку Миле - та уже отворила дверцу и опустила обе ножки в снег.
Она была чуть ниже Сергея, но впечатление это могло оказаться обманчивым, потому что сантиметров пять ей давали каблуки на сапогах и два - меховая шапочка, которую она надела еще до того, как выбралась из автомобиля, чтобы уберечь волосы от снега. Но прическу шапка испортила.
Лампочка в прихожей была ватт 45 - не больше, да еще ее прикрывал стеклянный желтый абажур. Будь свет поярче, эта вспышка после темноты подъезда заставила бы зажмуриться. Из глаз потекли бы слезы, потом пришлось бы долго моргать и тереть их, словно туда бросили горсть песка, прежде чем пройдет резь.
- Положи пока сумки на пол. Я отнесу их на кухню. Ты хочешь есть? спросила Мила, расстегивая пальто.
- Да.
- Очень?
- Пожалуй, что да.
- Значит, будем есть пельмени. Их быстрее всего приготовить. Вообще готовить я не люблю. Дома обхожусь полуфабрикатами. Встречаются очень неплохие.
- Я не гурман. Привык есть что подадут. Однажды даже пришел в восторг от гороховой каши, сваренной из концентрата.
- Пельмени будут повкуснее, - успокоила его Мила, - раздевайся. Тапки поищи вон там, - она указала на две нижние полочки в шкафу, где выстроилась обувь.
Он забыл вытереть ботинки о коврик, который лежал перед дверью. Он просто не увидел его и теперь, когда снег, застрявший в рифленой подошве, начал таять, в прихожей натекла небольшая лужица.
- Проходи в комнату. Я поставлю варить пельмени.
Он сбросил ботинки, взялся за сумки, чтобы донести их до кухни.
- Нет. С этим я сама справлюсь, - остановила его Мила.
Глава 16
Еще не открыв дверь, он услышал, как звонит телефон. Сергей нарочито медленно подносил ключ к замочной скважине, поворачивал его осторожно, но телефон все не унимался.
Сергей поднял трубку.
- Да?
- О, Сергей. Добрый вечер. Я так рада, что застала вас, - это был голос секретарши.
Она начала говорить после небольшой паузы, вероятно поставив свой телефон на автодозвон, но он так много раз набирал номер, что она отчаялась услышать ответ, занялась своими делами и не сразу смогла оторваться от них.
- Я соединю вас с Валерием Петровичем.
В трубке что-то щелкнуло, заиграла электронная музыка. Сергей и не подозревал, что его голос может вызвать у секретарши такую радость, но связано это было только с тем, что той не хотелось проводить этот вечер возле телефона и до конца, даже когда рабочее время истекло, выполнять поручение руководителя. Еще секундой ранее она поминала репортера недобрым словом, из-за того, что он отключил мобильный, а все посылы на его пейджер к ответной реакции не приводят.
- Здравствуй, Сережа, - ворвался в ушную раковину возбужденный голос Валерия Петровича. - Ты куда запропастился? Я всех на уши поставил, вплоть до твоего участкового. Милый он, кстати, человек. Увидишь его - привет передай. Сегодня он целый день у твоего подъезда проторчал. Ты его не встречал?
- Нет.
- Ну, наверное, поесть отлучился. Зайдет еще. Ладно. Тебя невозможно найти. Заставляешь меня нервничать. Ты же знаешь, что сердце у начальства пошаливает. Хочешь, чтобы меня хватил инфаркт? Не дождешься.
- Извините, Валерий Петрович, - вставил Сергей.
- Ладно. Ладно. Мое место тебе все равно не занять. Тут и без тебя уже очередь желающих выстроилась. Настырные, надоедают, разве что на прием не просятся... У тебя есть хороший костюм? - практически без перехода спросил он.
Этот вопрос застал Сергея врасплох, и он несколько секунд обдумывал ответ. Можно было вообразить, что он перебирает по памяти все свои костюмы, оценивая их, раздумывая, какие из них можно отнести к рангу хороших.
- Если нет, одолжу какой-нибудь из своих. По комплекции мы похожи, а если брюки будут немного велики - подтяжки наденешь или в мастерскую отдашь перешить. У меня есть очень хороший костюм от Версачи. Я-то его и не носил. Он мне мал немного. Тебе будет как раз. Решено. Я тебе его подарю.
- Да что случилось-то?
- Ха, он еще спрашивает? Все информационные агентства об этом с утра трубят, а впрочем, в твой домашний компьютер агентства не заведены. Так в интернет заглянул бы или телевизор включил. Некоторые дружественные нам каналы тоже об этом сообщают.
- О чем?
- О том, что указом президента ты награжден орденом "За заслуги перед Отечеством" четвертой степени.
- За что? - вымолвил Сергей.
- Глупый, я же тебе по-русски, кажется, сказал. Повторяю - за заслуги перед Отечеством, а если конкретнее, то цитирую: "за мужество, проявленное при освещении боевых действий в Истабане". Понял? - Валерий Петрович был так возбужден, словно это его наградили орденом. - Спокойнее. Ты крепко стоишь на ногах? Сядь в кресло, расслабься и дыши ровнее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43