В ящике его стола на испытательной станци
и лежал кольт-45 с пятьюдесятью патронами, полученный три года назад. Раз в
год он предъявлял это оружие и получал новые патроны, но ему ни разу так и
не пришлось стрелять из пистолета.
Идя обратно, он внимательно разглядывал темно-зеленые ящики с амуницией
, сложенные грудой у шкафов; все ящики были закрыты на висячие замки. Прохо
дя мимо будки техника, он увидел, что тусклый свет оттуда осветил ярлыки н
а ряде металлических сосудов под одним из рабочих столов.
Керанс остановился, просунул пальцы через проволочную сетку и стер пыль
с ярлыков, читая написанную на них формулу. «Циклотрайэтиленетринитрам
ин: скорость расширения газа Ч восемь тысяч метров в секунду».
Размышляя над возможным использованием взрывчатки Ч было бы прекрасн
о отметить уход Риггса взрывом одного из затопленных зданий и тем самым
отрезать путь к возвращению, Ч он оперся локтями на стол, бездумно играя
медным трехдюймовым компасом, оставленным для починки. Шкала прибора бы
ла чистой и поворачивалась на 180 градусов, острие упиралось в меловую отме
тку.
Все еще думая о взрывчатке и о необходимости раздобыть детонаторы и бикф
ордов шнур, Керанс стер меловую отметку, поднял компас и взвесил его в рук
е. Выйдя из арсенала, он поднялся по лестнице; освобожденная стрелка комп
аса дрожала. Мимо, по палубе С, прошел моряк, и Керанс быстро спрятал компа
с в карман.
Представив себе, как одним нажатием рукоятки он перебрасывает Риггса, ис
пытательную станцию и всю базу в далекую лагуну, Керанс заставил себя ос
тановиться у перил. Улыбаясь абсурдности своего вымысла, он удивился, ка
к он это мог себе позволить.
Потом он заметил корпус компаса, высовывавшийся из кармана. Некоторое вр
емя он задумчиво глядел на прибор.
Ч Погоди, Керанс, Ч пробормотал он. Ч Пока что ты живешь двумя жизнями.
Пять минут спустя, когда Керанс входил в лазарет, его ждали более срочные
проблемы.
Три человека находились, в лазарете из-за тепловых ожогов, но большая час
ть палаты на 12 коек пустовала. Керанс кивнул санитару, накладывавшему пен
ициллиновые повязки, и прошел к маленькой одиночной палате у правого бор
та.
Дверь была закрыта, но Керанс слышал безостановочное тяжелое скрипение
койки, сопровождаемое раздраженным бормотанием пациента и ровным крат
ким ответом доктора Бодкина. Некоторое время доктор Бодкин продолжал св
ой монолог, затем послышалось несколько протестующих возгласов и насту
пила тишина.
Лейтенант Хардман, старший пилот вертолета (теперь вертолет управлялся
помощником Хардмана сержантом Дейли), был вторым по старшинству офицеро
м в отряде и до последних трех месяцев Ч заместителем Риггса, исполняя е
го обязанности в отсутствие полковника. Дородный, умный, но, пожалуй, изли
шне флегматичный человек 30 лет, он держался в стороне от остальных членов
экипажа. Будучи натуралистом-любителем, он делал собственное описание и
зменяющейся фауны и флоры и разрабатывал собственную классификацию из
менений. В один из редких моментов добродушного настроения он показал св
ои записки Керансу, но потом отобрал, когда Керанс тактично заметил, что к
лассификация ошибочна.
Первые два года Хардман служил прекрасным буфером между Риггсом и Керан
сом. Остальная часть экипажа пользовалась указаниями лейтенанта, и это,
с точки зрения Керанса, было большим преимуществом, так как более нетерп
имый второй по старшинству человек в отряде мог бы сделать жизнь невынос
имой. С легкой руки Хардмана в отряде установились свободные взаимоотно
шения, при которых новоприбывший через пять минут становился полноправ
ным членом экипажа и никого не волновало, где он был два дня или два года н
азад. Когда Хардман организовывал баскетбольный матч или регату на лагу
не, никто не впадал в неистовость; желание каждого принять участие встре
чалось с вежливым равнодушием.
Недавно, однако, в характере Хардмана начали преобладать иные элементы.
Два месяца назад он пожаловался Керансу на постоянную бессонницу. Часто
из окон Беатрис Дал Керанс далеко за полночь видел в лунном свете лейтен
анта, стоявшего у вертолета на крыше базы и глядевшего на молчаливую лаг
уну. Затем Хардман, сославшись на малярию, отказался от своих ежедневных
полетов. Запершись на неделю в каюте, он погрузился в странную жизнь, пере
читывал свои старые записи или пересчитывая пальцы, как слепой, читающий
азбуку Брайля, и перебирал сосуды с чучелами бабочек и гигантских насек
омых.
Заболевание нетрудно было распознать. Керанс узнал симптомы, которые на
блюдал у себя самого: «ускоренное вступление в зону перехода», Ч и остав
ил лейтенанта одного, попросив Бодкина навещать его периодически.
Любопытно, однако, что Бодкин отнесся к болезни Хардмана гораздо серьезн
ее.
Распахнув дверь, Керанс вошел в затемненную палату и остановился в углу
у вентилятора, так как Бодкин предостерегающе протянул к нему руку. Жалю
зи на окнах были спущены, и, к удивлению Керанса, кондиционер выключен. Воз
дух, вырывающийся сквозь лопасти вентилятора, был ненамного прохладнее
температуры снаружи Ч кондиционер никогда не позволял температуре по
дниматься выше 70 градусов. Но Бодкин не только выключил кондиционер, но и
включил небольшой электрический камин. Керанс вспомнил, как Бодкин маст
ерил этот камин на испытательной станции, устанавливая вокруг зеркала д
ля бритья нить накаливания.
Бодкин, сидевший в легком металлическом кресле спиной к огню, был одет в б
елый шерстяной жакет, на котором были видны две широкие влажные полосы п
ота, и в тусклом красном свете Керанс видел, как по его коже скатывались ка
пли, похожие на раскаленный добела свинец.
Хардман лежал, приподнявшись на одном локте, широкая грудь и плечи были о
бнажены, большие руки сжаты, к ушам прикреплены два наушника. Его узкое ли
цо с большими тяжелыми челюстями повернулось к Керансу, но глаза не отры
вались от электрического пламени. Отраженный параболической чашей, ова
льный диск красного света трех футов в диаметре освещал стену каюты.
Этот круг обрамлял голову Хардмана, как огромный сверкающий ореол. Слабы
й скребущийся звук доносился из портативного проигрывателя, стоявшего
на полу у ног Бодкина; на диске проигрывателя вертелась пластинка трех д
юймов в диаметре. Звуки, доносившиеся из звукоснимателя, напоминали медл
енные удары далекого барабана. Но вот Бодкин выключил проигрыватель. Он
быстро записал что-то в своем блокноте, затем выключил камин и включил ла
мпу у кровати больного.
Медленно качая головой, Хардман снял наушники и протянул их Бодкину:
Ч Напрасная трата времени, доктор. Эта запись лишена смысла, вы можете ис
толковать ее, как угодно, Ч он вытянул свои тяжелые конечности на узкой к
ойке. Несмотря на жару, на его лице и обнаженной груди было совсем мало пот
а, и он следил за гаснущей спиралью камина с очевидным сожалением.
Бодкин встал и поставил проигрыватель на стул, вложив в него наушники.
Ч Вы не правы, лейтенант. Это что-то вроде звуковых пятен Роршаха. Вам не к
ажется, что последняя запись была более ясной?
Хардман неопределенно пожал плечами, очевидно, с неохотой соглашаясь с Б
одкиным. Но, несмотря на это, Керанс чувствовал, что лейтенант рад принять
участие в этом эксперименте, используя его для собственных целей.
Ч Возможно, Ч неохотно сказал Хардман. Ч Но боюсь, это не имеет никаког
о смысла.
Бодкин улыбнулся, ожидая встретить сопротивление Хардмана и готовый бо
роться с ним.
Ч Не оправдывайтесь, лейтенант; поверьте мне, это время потрачено не нап
расно. Ч Он поманил Керанса. Ч Идите сюда, Роберт; правда, здесь очень жар
ко Ч мы с лейтенантом Хардманом проводили небольшой эксперимент. Я расс
кажу вам о нем, когда мы вернемся на станцию. Теперь, Ч он указал на, стоявш
ие на столике у кровати два будильника, прикрепленных тыльными сторонам
и друг к другу. Ч Пусть эта штука действует постоянно, для вас это не буде
т слишком трудно, нужно только заводить оба будильника после каждого две
надцатичасового цикла. Они будут будить вас через каждые десять минут Ч
это время достаточное для отдыха, хоть вы и не успеете соскользнуть в глу
бокий сон и подсознательные видения. Надеюсь, кошмаров больше не будет.
Хардман скептически улыбнулся, бросив быстрый взгляд на Керанса.
Ч Я думаю, вы слишком оптимистичны, доктор. На самом деле вы, вероятно, счи
таете, что я должен научиться не бояться своих снов, отдавать себе полный
отчет в них. Ч Он взял в руки толстую зеленую папку, свой ботанический дн
евник, и начал механически переворачивать страницы. Ч Иногда мне кажет
ся, что я вижу сны постоянно, каждую минуту дня и ночи. Возможно, мы все их ви
дим.
Тон его был смягченным и неторопливым, несмотря на усталость, иссушившую
кожу вокруг глаз и рта, отчего его длинные челюсти выдавались еще больше,
а лицо казалось худым, щеки запали. Керанс понял, что болезнь, чем бы она ни
была, не затронула самой сущности Хардмана. Жесткая независимость Хардм
ана была столь же сильна, как будто стальное лезвие прорезало какое-то ог
раждение и высвободило скрытые силы организма.
Бодкин вытирал лицо желтым шелковым Носовым платком, задумчиво глядя на
Хардмана. Грязный шерстяной жакет и случайный подбор одежды, одутловата
я, окрашенная хинином кожа делали его похожим на потрепанного знахаря, м
аскируя резкий и острый интеллект.
Ч Возможно, вы правы, лейтенант. Действительно, некоторые утверждают, чт
о сознание есть ни что иное, как особая разновидность каталептического б
реда, что способности и возможности центральной нервной системы во врем
я сна столь же обширны, как и в период, который мы называем бодрствованием
. Тем не менее мы должны удовлетвориться первым приближением к истине и п
остараться излечить то, что возможно. Согласны, Керанс?
Керанс кивнул. Температура в каюте начала падать, и он почувствовал, что д
ышит свободнее.
Ч Нам поможет изменение климата. Ч Снаружи послышался глухой звук, как
будто одна из лодок, висевших на шлюпбалках, ударилась о борт базы. Он доба
вил: Ч Атмосфера лагуны вызывает слишком большое нервное напряжение. Я
уверен, через три дня, уйдя отсюда, мы все почувствуем себя лучше.
Он был уверен, что Хардману говорили о скором уходе, однако лейтенант быс
тро взглянул на него и отложил свою папку. Бодкин громко откашлялся и нач
ал вдруг говорить о вреде сквозняков от вентилятора. Несколько секунд Ке
ранс и Хардман глядели друг другу в глаза, затем лейтенант кивнул сам себ
е и продолжил свое чтение, предварительно взглянув на будильники.
Сердясь на себя, Керанс отошел к окну, повернувшись к остальным спиною. Он
понял, что умышленно сказал об отъезде Хардману, надеясь на вполне опред
еленный ответ и точно зная, почему Бодкин не сообщил больному эту новост
ь. Без тени сомнения он предупредил Хардмана, что если тот что-то задумал,
все приготовления к этому должны быть закончены за три дня.
Керанс раздраженно взглянул на будущее приспособление на столе, размыш
ляя над собственным поведением. Вначале бессмысленная кража компаса, те
перь этот беспричинный акт саботажа. Ему и раньше случалось совершать ош
ибки, но в прошлом он всегда верил, что они возмещаются несомненным досто
инством Ч полным и точным пониманием причин и целей его действий. Если о
н теперь склонен откладывать решение, то это было результатом нерешител
ьности, нежеланием действовать, пока он полностью не осознает, как он отн
осится к Беатрис Дал.
В запоздалой попытке усыпить свою совесть он сказал Хардману:
Ч Не забудьте часы, лейтенант. На вашем месте я заставил бы их звонить по
стоянно.
Выйдя из госпиталя, они спустились на пристань и взобрались в катамаран
Керанса. Слишком уставший, чтобы заводить мотор, Керанс медленно греб вд
оль троса, натянутого между базой и испытательной станцией. Бодкин сидел
на носу, держа проигрыватель, похожий на почтовый ящик, между ног и глядел
на вялую зеленую воду, разрываемую носом лодки и испускающую яркие отбл
ески. Его полное лицо, заросшее неопрятной серой щетиной, казалось устал
ым; он о чем-то задумался, посматривая на кольцо полузатонувших зданий, ка
к усталый корабельный лоцман, в тысячный раз входящий в знакомую гавань.
Когда они приблизились к испытательной станции, с ее крыши с ревом подня
лся вертолет; корпус станции покачнулся, по воде прошла рябь, каскад брыз
г обрушился на их плечи. Бодкин выругался, но через несколько секунд они в
новь были сухими. Хотя было уже гораздо позже четырех часов дня, солнце за
полняло небо, превращая его в пылающий костер и заставляя опускать глаза
к поверхности воды. Вновь и вновь в стеклянных стенах окружающих зданий
они видели бесчисленные отражения солнца, двигавшиеся вслед за ними, как
языки пламени, как сверкающие фасеточные глаза огромного насекомого.
Испытательная станция представляла собой двухэтажный барабан около пя
тидесяти футов в диаметре и грузоподъемностью в двадцать тонн. На нижней
палубе находились лаборатории, на верхней Ч каюты двух биологов, штурм
анская рубка и кают-компания. Над крышей станции проходил небольшой мос
тик, на котором были размещены приборы, измеряющий температуру и влажнос
ть воздуха, количество осадков и уровень радиации. Груды сухих воздушных
семян и бурых водорослей, сморщенных и сожженных солнцем, покрывали кор
ой асфальтовые плиты понтона, масса водорослей смягчила толчок лодки, пр
ичалившей к корпусу станции, медленно расступаясь, как огромный влажный
паром.
Они вошли в прохладную полутьму лаборатории и сели за свои столы под пол
укругом выгоревших таблиц и графиков, которые занимали всю стену до пото
лка и, покрытые следами водорослей и паром кофе, напоминали древние фрес
ки. Таблицы слева, выполненные в первые годы их работы, были покрыты подро
бными записями, различными ярлыками и вычерченными стрелами, но на табли
цах справа записи быстро редели, а на последних было лишь несколько кара
ндашных набросков, означавших важнейшие экологические коридоры. Многи
е из таблиц потеряли свои скрепления со стеной и неопрятно свисали впере
д и вниз, как плиты обшивки покинутого корабля. Некоторые собрались в бес
порядочную груду у стены и были покрыты краткими и бессмысленными надпи
сями.
Бесцельно поглаживая циферблат большого компаса пальцами, Керанс ждал,
пока Бодкин объяснит ему свой эксперимент с Хардманом. Но Бодкин удобно
уселся у своего стола, посмотрел на беспорядочную груду папок и каталожн
ых ящиков на нем, затем открыл проигрыватель и достал из него диск, осторо
жно поворачивая его в руках.
Керанс начал:
Ч Должен извиниться за свой промах. Не следовало говорить об отъезде че
рез три дня. Я не понял, что вы это держите в тайне от Хардмана.
Бодкин пожал плечами, считая, видимо, это происшествие не заслуживающим
внимания.
Ч Положение сложное, Роберт. Сделав несколько шагов к разгадке, я не хоте
л никаких помех.
Ч Но почему бы и не сказать ему? Ч настаивал Керанс, косвенно надеясь ос
вободиться от чувства вины. Ч Возможно, перспектива близкого отъезда к
ак раз и выведет его из летаргии.
Бодкин опустил очки на самый кончик носа и насмешливо поглядел на Керанс
а.
Ч Кажется, для вас эта новость не имела такого эффекта, Роберт. Если я не о
шибаюсь, вы выглядите далеко не радостным. Почему же реакция Хардмана до
лжна быть другой?
Керанс улыбнулся.
Ч Тише, Алан. Я не хочу вмешиваться, полностью предоставив Хардмана вам,
но что это вы задумали, для чего этот электрический камин и будильники?
Бодкин поставил пластинку на небольшой стеллаж за собой, где находилось
еще множество таких же дисков. Он повернулся к Керансу и некоторое время
глядел на него своим кротким, но проницательным взглядом, как ранее смот
рел на Хардмана, и Керанс понял, что их отношения теперь не просто взаимоо
тношения коллег, но и отношения наблюдателя и объекта наблюдений. После
паузы Бодкин отвернулся к таблицам, и Керанс невольно улыбнулся. Он сказ
ал себе:
Ч Проклятый старик, теперь он занес меня в свои схемы наряду с морскими в
одорослями и моллюсками, в следующий раз он испытает свой проигрыватель
на мне.
Бодкин встал и указал на три ряда лабораторных столов, уставленных банка
ми с образцами; к крышке каждой банки был прикреплен ярлык.
Ч Скажите мне, Роберт, если бы вам предложили суммировать результаты ва
ших наблюдений за последние три года, как бы вы это сделали?
Некоторое время Керанс колебался, затем небрежно взмахнул рукой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19
и лежал кольт-45 с пятьюдесятью патронами, полученный три года назад. Раз в
год он предъявлял это оружие и получал новые патроны, но ему ни разу так и
не пришлось стрелять из пистолета.
Идя обратно, он внимательно разглядывал темно-зеленые ящики с амуницией
, сложенные грудой у шкафов; все ящики были закрыты на висячие замки. Прохо
дя мимо будки техника, он увидел, что тусклый свет оттуда осветил ярлыки н
а ряде металлических сосудов под одним из рабочих столов.
Керанс остановился, просунул пальцы через проволочную сетку и стер пыль
с ярлыков, читая написанную на них формулу. «Циклотрайэтиленетринитрам
ин: скорость расширения газа Ч восемь тысяч метров в секунду».
Размышляя над возможным использованием взрывчатки Ч было бы прекрасн
о отметить уход Риггса взрывом одного из затопленных зданий и тем самым
отрезать путь к возвращению, Ч он оперся локтями на стол, бездумно играя
медным трехдюймовым компасом, оставленным для починки. Шкала прибора бы
ла чистой и поворачивалась на 180 градусов, острие упиралось в меловую отме
тку.
Все еще думая о взрывчатке и о необходимости раздобыть детонаторы и бикф
ордов шнур, Керанс стер меловую отметку, поднял компас и взвесил его в рук
е. Выйдя из арсенала, он поднялся по лестнице; освобожденная стрелка комп
аса дрожала. Мимо, по палубе С, прошел моряк, и Керанс быстро спрятал компа
с в карман.
Представив себе, как одним нажатием рукоятки он перебрасывает Риггса, ис
пытательную станцию и всю базу в далекую лагуну, Керанс заставил себя ос
тановиться у перил. Улыбаясь абсурдности своего вымысла, он удивился, ка
к он это мог себе позволить.
Потом он заметил корпус компаса, высовывавшийся из кармана. Некоторое вр
емя он задумчиво глядел на прибор.
Ч Погоди, Керанс, Ч пробормотал он. Ч Пока что ты живешь двумя жизнями.
Пять минут спустя, когда Керанс входил в лазарет, его ждали более срочные
проблемы.
Три человека находились, в лазарете из-за тепловых ожогов, но большая час
ть палаты на 12 коек пустовала. Керанс кивнул санитару, накладывавшему пен
ициллиновые повязки, и прошел к маленькой одиночной палате у правого бор
та.
Дверь была закрыта, но Керанс слышал безостановочное тяжелое скрипение
койки, сопровождаемое раздраженным бормотанием пациента и ровным крат
ким ответом доктора Бодкина. Некоторое время доктор Бодкин продолжал св
ой монолог, затем послышалось несколько протестующих возгласов и насту
пила тишина.
Лейтенант Хардман, старший пилот вертолета (теперь вертолет управлялся
помощником Хардмана сержантом Дейли), был вторым по старшинству офицеро
м в отряде и до последних трех месяцев Ч заместителем Риггса, исполняя е
го обязанности в отсутствие полковника. Дородный, умный, но, пожалуй, изли
шне флегматичный человек 30 лет, он держался в стороне от остальных членов
экипажа. Будучи натуралистом-любителем, он делал собственное описание и
зменяющейся фауны и флоры и разрабатывал собственную классификацию из
менений. В один из редких моментов добродушного настроения он показал св
ои записки Керансу, но потом отобрал, когда Керанс тактично заметил, что к
лассификация ошибочна.
Первые два года Хардман служил прекрасным буфером между Риггсом и Керан
сом. Остальная часть экипажа пользовалась указаниями лейтенанта, и это,
с точки зрения Керанса, было большим преимуществом, так как более нетерп
имый второй по старшинству человек в отряде мог бы сделать жизнь невынос
имой. С легкой руки Хардмана в отряде установились свободные взаимоотно
шения, при которых новоприбывший через пять минут становился полноправ
ным членом экипажа и никого не волновало, где он был два дня или два года н
азад. Когда Хардман организовывал баскетбольный матч или регату на лагу
не, никто не впадал в неистовость; желание каждого принять участие встре
чалось с вежливым равнодушием.
Недавно, однако, в характере Хардмана начали преобладать иные элементы.
Два месяца назад он пожаловался Керансу на постоянную бессонницу. Часто
из окон Беатрис Дал Керанс далеко за полночь видел в лунном свете лейтен
анта, стоявшего у вертолета на крыше базы и глядевшего на молчаливую лаг
уну. Затем Хардман, сославшись на малярию, отказался от своих ежедневных
полетов. Запершись на неделю в каюте, он погрузился в странную жизнь, пере
читывал свои старые записи или пересчитывая пальцы, как слепой, читающий
азбуку Брайля, и перебирал сосуды с чучелами бабочек и гигантских насек
омых.
Заболевание нетрудно было распознать. Керанс узнал симптомы, которые на
блюдал у себя самого: «ускоренное вступление в зону перехода», Ч и остав
ил лейтенанта одного, попросив Бодкина навещать его периодически.
Любопытно, однако, что Бодкин отнесся к болезни Хардмана гораздо серьезн
ее.
Распахнув дверь, Керанс вошел в затемненную палату и остановился в углу
у вентилятора, так как Бодкин предостерегающе протянул к нему руку. Жалю
зи на окнах были спущены, и, к удивлению Керанса, кондиционер выключен. Воз
дух, вырывающийся сквозь лопасти вентилятора, был ненамного прохладнее
температуры снаружи Ч кондиционер никогда не позволял температуре по
дниматься выше 70 градусов. Но Бодкин не только выключил кондиционер, но и
включил небольшой электрический камин. Керанс вспомнил, как Бодкин маст
ерил этот камин на испытательной станции, устанавливая вокруг зеркала д
ля бритья нить накаливания.
Бодкин, сидевший в легком металлическом кресле спиной к огню, был одет в б
елый шерстяной жакет, на котором были видны две широкие влажные полосы п
ота, и в тусклом красном свете Керанс видел, как по его коже скатывались ка
пли, похожие на раскаленный добела свинец.
Хардман лежал, приподнявшись на одном локте, широкая грудь и плечи были о
бнажены, большие руки сжаты, к ушам прикреплены два наушника. Его узкое ли
цо с большими тяжелыми челюстями повернулось к Керансу, но глаза не отры
вались от электрического пламени. Отраженный параболической чашей, ова
льный диск красного света трех футов в диаметре освещал стену каюты.
Этот круг обрамлял голову Хардмана, как огромный сверкающий ореол. Слабы
й скребущийся звук доносился из портативного проигрывателя, стоявшего
на полу у ног Бодкина; на диске проигрывателя вертелась пластинка трех д
юймов в диаметре. Звуки, доносившиеся из звукоснимателя, напоминали медл
енные удары далекого барабана. Но вот Бодкин выключил проигрыватель. Он
быстро записал что-то в своем блокноте, затем выключил камин и включил ла
мпу у кровати больного.
Медленно качая головой, Хардман снял наушники и протянул их Бодкину:
Ч Напрасная трата времени, доктор. Эта запись лишена смысла, вы можете ис
толковать ее, как угодно, Ч он вытянул свои тяжелые конечности на узкой к
ойке. Несмотря на жару, на его лице и обнаженной груди было совсем мало пот
а, и он следил за гаснущей спиралью камина с очевидным сожалением.
Бодкин встал и поставил проигрыватель на стул, вложив в него наушники.
Ч Вы не правы, лейтенант. Это что-то вроде звуковых пятен Роршаха. Вам не к
ажется, что последняя запись была более ясной?
Хардман неопределенно пожал плечами, очевидно, с неохотой соглашаясь с Б
одкиным. Но, несмотря на это, Керанс чувствовал, что лейтенант рад принять
участие в этом эксперименте, используя его для собственных целей.
Ч Возможно, Ч неохотно сказал Хардман. Ч Но боюсь, это не имеет никаког
о смысла.
Бодкин улыбнулся, ожидая встретить сопротивление Хардмана и готовый бо
роться с ним.
Ч Не оправдывайтесь, лейтенант; поверьте мне, это время потрачено не нап
расно. Ч Он поманил Керанса. Ч Идите сюда, Роберт; правда, здесь очень жар
ко Ч мы с лейтенантом Хардманом проводили небольшой эксперимент. Я расс
кажу вам о нем, когда мы вернемся на станцию. Теперь, Ч он указал на, стоявш
ие на столике у кровати два будильника, прикрепленных тыльными сторонам
и друг к другу. Ч Пусть эта штука действует постоянно, для вас это не буде
т слишком трудно, нужно только заводить оба будильника после каждого две
надцатичасового цикла. Они будут будить вас через каждые десять минут Ч
это время достаточное для отдыха, хоть вы и не успеете соскользнуть в глу
бокий сон и подсознательные видения. Надеюсь, кошмаров больше не будет.
Хардман скептически улыбнулся, бросив быстрый взгляд на Керанса.
Ч Я думаю, вы слишком оптимистичны, доктор. На самом деле вы, вероятно, счи
таете, что я должен научиться не бояться своих снов, отдавать себе полный
отчет в них. Ч Он взял в руки толстую зеленую папку, свой ботанический дн
евник, и начал механически переворачивать страницы. Ч Иногда мне кажет
ся, что я вижу сны постоянно, каждую минуту дня и ночи. Возможно, мы все их ви
дим.
Тон его был смягченным и неторопливым, несмотря на усталость, иссушившую
кожу вокруг глаз и рта, отчего его длинные челюсти выдавались еще больше,
а лицо казалось худым, щеки запали. Керанс понял, что болезнь, чем бы она ни
была, не затронула самой сущности Хардмана. Жесткая независимость Хардм
ана была столь же сильна, как будто стальное лезвие прорезало какое-то ог
раждение и высвободило скрытые силы организма.
Бодкин вытирал лицо желтым шелковым Носовым платком, задумчиво глядя на
Хардмана. Грязный шерстяной жакет и случайный подбор одежды, одутловата
я, окрашенная хинином кожа делали его похожим на потрепанного знахаря, м
аскируя резкий и острый интеллект.
Ч Возможно, вы правы, лейтенант. Действительно, некоторые утверждают, чт
о сознание есть ни что иное, как особая разновидность каталептического б
реда, что способности и возможности центральной нервной системы во врем
я сна столь же обширны, как и в период, который мы называем бодрствованием
. Тем не менее мы должны удовлетвориться первым приближением к истине и п
остараться излечить то, что возможно. Согласны, Керанс?
Керанс кивнул. Температура в каюте начала падать, и он почувствовал, что д
ышит свободнее.
Ч Нам поможет изменение климата. Ч Снаружи послышался глухой звук, как
будто одна из лодок, висевших на шлюпбалках, ударилась о борт базы. Он доба
вил: Ч Атмосфера лагуны вызывает слишком большое нервное напряжение. Я
уверен, через три дня, уйдя отсюда, мы все почувствуем себя лучше.
Он был уверен, что Хардману говорили о скором уходе, однако лейтенант быс
тро взглянул на него и отложил свою папку. Бодкин громко откашлялся и нач
ал вдруг говорить о вреде сквозняков от вентилятора. Несколько секунд Ке
ранс и Хардман глядели друг другу в глаза, затем лейтенант кивнул сам себ
е и продолжил свое чтение, предварительно взглянув на будильники.
Сердясь на себя, Керанс отошел к окну, повернувшись к остальным спиною. Он
понял, что умышленно сказал об отъезде Хардману, надеясь на вполне опред
еленный ответ и точно зная, почему Бодкин не сообщил больному эту новост
ь. Без тени сомнения он предупредил Хардмана, что если тот что-то задумал,
все приготовления к этому должны быть закончены за три дня.
Керанс раздраженно взглянул на будущее приспособление на столе, размыш
ляя над собственным поведением. Вначале бессмысленная кража компаса, те
перь этот беспричинный акт саботажа. Ему и раньше случалось совершать ош
ибки, но в прошлом он всегда верил, что они возмещаются несомненным досто
инством Ч полным и точным пониманием причин и целей его действий. Если о
н теперь склонен откладывать решение, то это было результатом нерешител
ьности, нежеланием действовать, пока он полностью не осознает, как он отн
осится к Беатрис Дал.
В запоздалой попытке усыпить свою совесть он сказал Хардману:
Ч Не забудьте часы, лейтенант. На вашем месте я заставил бы их звонить по
стоянно.
Выйдя из госпиталя, они спустились на пристань и взобрались в катамаран
Керанса. Слишком уставший, чтобы заводить мотор, Керанс медленно греб вд
оль троса, натянутого между базой и испытательной станцией. Бодкин сидел
на носу, держа проигрыватель, похожий на почтовый ящик, между ног и глядел
на вялую зеленую воду, разрываемую носом лодки и испускающую яркие отбл
ески. Его полное лицо, заросшее неопрятной серой щетиной, казалось устал
ым; он о чем-то задумался, посматривая на кольцо полузатонувших зданий, ка
к усталый корабельный лоцман, в тысячный раз входящий в знакомую гавань.
Когда они приблизились к испытательной станции, с ее крыши с ревом подня
лся вертолет; корпус станции покачнулся, по воде прошла рябь, каскад брыз
г обрушился на их плечи. Бодкин выругался, но через несколько секунд они в
новь были сухими. Хотя было уже гораздо позже четырех часов дня, солнце за
полняло небо, превращая его в пылающий костер и заставляя опускать глаза
к поверхности воды. Вновь и вновь в стеклянных стенах окружающих зданий
они видели бесчисленные отражения солнца, двигавшиеся вслед за ними, как
языки пламени, как сверкающие фасеточные глаза огромного насекомого.
Испытательная станция представляла собой двухэтажный барабан около пя
тидесяти футов в диаметре и грузоподъемностью в двадцать тонн. На нижней
палубе находились лаборатории, на верхней Ч каюты двух биологов, штурм
анская рубка и кают-компания. Над крышей станции проходил небольшой мос
тик, на котором были размещены приборы, измеряющий температуру и влажнос
ть воздуха, количество осадков и уровень радиации. Груды сухих воздушных
семян и бурых водорослей, сморщенных и сожженных солнцем, покрывали кор
ой асфальтовые плиты понтона, масса водорослей смягчила толчок лодки, пр
ичалившей к корпусу станции, медленно расступаясь, как огромный влажный
паром.
Они вошли в прохладную полутьму лаборатории и сели за свои столы под пол
укругом выгоревших таблиц и графиков, которые занимали всю стену до пото
лка и, покрытые следами водорослей и паром кофе, напоминали древние фрес
ки. Таблицы слева, выполненные в первые годы их работы, были покрыты подро
бными записями, различными ярлыками и вычерченными стрелами, но на табли
цах справа записи быстро редели, а на последних было лишь несколько кара
ндашных набросков, означавших важнейшие экологические коридоры. Многи
е из таблиц потеряли свои скрепления со стеной и неопрятно свисали впере
д и вниз, как плиты обшивки покинутого корабля. Некоторые собрались в бес
порядочную груду у стены и были покрыты краткими и бессмысленными надпи
сями.
Бесцельно поглаживая циферблат большого компаса пальцами, Керанс ждал,
пока Бодкин объяснит ему свой эксперимент с Хардманом. Но Бодкин удобно
уселся у своего стола, посмотрел на беспорядочную груду папок и каталожн
ых ящиков на нем, затем открыл проигрыватель и достал из него диск, осторо
жно поворачивая его в руках.
Керанс начал:
Ч Должен извиниться за свой промах. Не следовало говорить об отъезде че
рез три дня. Я не понял, что вы это держите в тайне от Хардмана.
Бодкин пожал плечами, считая, видимо, это происшествие не заслуживающим
внимания.
Ч Положение сложное, Роберт. Сделав несколько шагов к разгадке, я не хоте
л никаких помех.
Ч Но почему бы и не сказать ему? Ч настаивал Керанс, косвенно надеясь ос
вободиться от чувства вины. Ч Возможно, перспектива близкого отъезда к
ак раз и выведет его из летаргии.
Бодкин опустил очки на самый кончик носа и насмешливо поглядел на Керанс
а.
Ч Кажется, для вас эта новость не имела такого эффекта, Роберт. Если я не о
шибаюсь, вы выглядите далеко не радостным. Почему же реакция Хардмана до
лжна быть другой?
Керанс улыбнулся.
Ч Тише, Алан. Я не хочу вмешиваться, полностью предоставив Хардмана вам,
но что это вы задумали, для чего этот электрический камин и будильники?
Бодкин поставил пластинку на небольшой стеллаж за собой, где находилось
еще множество таких же дисков. Он повернулся к Керансу и некоторое время
глядел на него своим кротким, но проницательным взглядом, как ранее смот
рел на Хардмана, и Керанс понял, что их отношения теперь не просто взаимоо
тношения коллег, но и отношения наблюдателя и объекта наблюдений. После
паузы Бодкин отвернулся к таблицам, и Керанс невольно улыбнулся. Он сказ
ал себе:
Ч Проклятый старик, теперь он занес меня в свои схемы наряду с морскими в
одорослями и моллюсками, в следующий раз он испытает свой проигрыватель
на мне.
Бодкин встал и указал на три ряда лабораторных столов, уставленных банка
ми с образцами; к крышке каждой банки был прикреплен ярлык.
Ч Скажите мне, Роберт, если бы вам предложили суммировать результаты ва
ших наблюдений за последние три года, как бы вы это сделали?
Некоторое время Керанс колебался, затем небрежно взмахнул рукой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19