Крозби точно предсказал погоду. Таг перестал грести, подтянулся за свисавшую ольховую ветку в тихую бухточку, берега которой густо усеяли кустики ежевики. Он вытащил лодку среди маскирующих ее кустов, с наслаждением прошелся по суше, разминая затекшие от долгого сидения лапы. Вытащил припасы полевок, закусил, насобирал ягод и тоже отправил в рот. Расстелив плащ, устроился поудобнее и задремал.
Снова припомнилась неведомо где слышанная мелодия, послышался неразборчивый рокот слов. Он попытался припомнить слова. Как будто мягкая ткань касается его щеки, два нежных голоса поют над ним…
У пруда, заросшего
Мягким камышом,
Улеглись калачиком
Мама с малышом.
Тихо, пчелка, не жужжи,
Над водою тишь,
Село солнышко за лес,
Засыпай, малыш.
Счастье переполнило Тага, но счастье всегда мимолетно, особенно во сне. Сон померк, рассеялся, как дым на ветру.
Сколько он пролежал так на берегу, он не представлял, но вдруг перед ним появилась мышь в боевых доспехах и с мечом. Мышь-воин кричала:
—Дейна! Дейна! — Таг мгновенно проснулся, в тревоге открыл глаза… но тут же рухнул обратно во тьму.
Ифира изучала берег у самой воды, перекликаясь с горностаем Спиногрызом:
—У меня ничего! Как там у вас?
—Ничего и никого, кроме нас! — откликался идущий повыше Спиногрыз.
Группа нагнала ласку-разведчика.
—Но он был здесь, в воде, я чую это, — настаивала Ифира. — У него есть легкая лодка, — решила она и добавила: — И быстрая.
Грувен сидел у воды, охлаждая уставшие лапы.
—Откуда у него лодка? И зачем она ему? Выдры лучше всяких лодок плавают.
Ифира не удостоила невежду ответом. Грувен торжествующе обратился к присевшему рядом Раббаду:
—Ага, молчит. Нечего сказать.
—Даже выдры не могут долго плыть быстро, — просветил его Раббад. — Особенно против течения. Если бы он все время плыл, мы бы его уже догнали.
Чтобы замять свою глупость, Грувен набросился на Бель-мину, с трудом догнавшую группу:
—О, кто к нам пожаловал! Ну, ленивые кости! Чего разлеглась? Мы уже уходим.
Бельмина, не в состоянии больше встать, простонала:
—Воды! Воды!…
—Воды? — с издевкой в голосе переспросил Грувен. — Вон, река рядом, встань да напейся!
Ифира подскочила к Бельмине и приподняла ее голову.
—Что с тобой?
Физиономия Бельмины начала распухать, единственный глаз покраснел и полузакрылся.
—Все болит… Жжет… Воды!
—Сейчас, сейчас, — заторопилась Ифира, но, прежде чем она успела добежать до берега, умирающая захрипела, заколотила по земле всеми лапами и тут же затихла.
Гробит толкнул ее лапой:
—Готова! Кровь и клык, ну и дела!
Они привязали к телу несколько камней и швырнули его в реку. После этого Ифира и Волог присели, чтобы обсудить, что делать дальше. Грувен присоединился к остальным, разбредшимся по лесу в поисках ягод и птичьих гнезд. Его распирало возмущение наглостью этих двух самозванцев. Жуя корни одуванчика и держа в лапах два яблока, он вернулся и подсел к Вологу-лучнику.
—Ну, что теперь?
Волог указал одной из своих стрел на противоположный берег.
—Надо обследовать оба берега. Выдра могла и там наследить.
—Я не поплыву туда, — занервничал Грувен. — Река глубокая.
Волог смерил его презрительным взглядом:
—Да и не надо… вождь. Оставайся лучше здесь. Меньше вреда.
Ифира для проверки вошла в реку. Ее чуть было не унесло течением, и Волог едва успел протянуть ей лук, чтобы вытащить обратно.
—Этот дуралей прав, — указала Ифира в сторону Грувена. — Течение быстрое, река глубокая. Водоросли вокруг ног обматываются. Кажется, я на Бельмину наступила. Надо брод искать.
В поисках брода прошел весь день до вечера. Ничего не заподозрив, они миновали место, где отдыхал Таг, вытащив свою лодку на берег. К вечеру добрались до излучины, где река замедляла бег, чтобы затем снова спрямить русло и выйти на быстрину.
—Здесь немножко крутит, но это не страшно, — утешала всех и себя Ифира. — Зато у того берега тишь да гладь. Вон, камыш растет, значит, никакого течения нету. Ребро, Гробит и Раббад, пошли со мной, остальные — здесь с Бологом.
Держась за лапы, звери во главе с Ифирой вошли в реку. На середине пришлось вытянуть шеи, чтобы не захлебнуться.
—Придется плыть, — прохрипел Раббад. — Глубоко!
—Дальше будет помельче, — успокоила Ифира. — А если разжать лапы, беды не оберемся.
Но мельче не стало. Противоположный берег крутой и скалистый, река не мелела до самого берегового откоса. Течение, однако, сильно замедлилось. Ифира вошла в густые заросли прибрежных камышей.
—Почти пришли… Ой! Кусается!
Забыв про собственные наставления, Ифира вырвала лапу у Гробита и припустилась к берегу вплавь. В панике она стрелой взлетела на береговую скалу.
Трое в воде остались каждый за себя. А вода вокруг них вдруг шумно забурлила. Из камышей выплыла стая налимов, привлеченных чужаками. Распластавшись на скале, Ифира протянула древко копья Гробиту, который, вопя, вцепился в него и полез из воды.
—А-а-а-а-а! Он меня сожрал!
Ифира схватила каменный осколок и забарабанила по голове здоровенного налима, сзади вонзившего зубы в Гробита. Горностай Ребро, недолго думая, быстро и неуклюже поплыл. За ним, разрезая воду закругленными спинными плавниками, устремились два налима. Одного из них метким выстрелом навеки утихомирил Волог. Другого палками отогнали спрыгнувшие в воду навстречу Ребру Спиногрыз и Даграб.
Раббад оказался полным неудачником. Он поплыл обратно вслед за Ребром, по встретился с рыбиной, которую отогнали Спиногрыз и Даграб. Окаменевший от ужаса Грувен наблюдал, как стая налимов утащила Раббада под воду. Из воды показывались мощные головы с разинутыми пастями. Вода окрасилась в красно-бурый цвет. Приплыли и две щуки, привлеченные кровью. Последний крик несчастного все еще отзывался в ушах горностая.
Волог первым пришел в себя после бурных событий этой роковой переправы. Он зашлепал по воде, протянул вперед лапу с луком и подцепил убитого налима за торчавшую из него стрелу.
—Раббаду не повезло, зато мы с ужином! — крикнул он через реку Ифире. — У тебя тоже неплохой улов!
—Да, только этот улов чуть не сожрал Гробита! — ответила Ифира. — Здесь заночуем, завтра разберемся.
Грувен не отрывал глаз от аппетитного налима, которого Волог нанизал на ветку и жарил над костром. Луч-пик время от времени поворачивал рыбину и тыкал в тушу стрелой, проверяя, не пора ли ее съесть.
—Как эта уродина называется? — поинтересовался Грувен.
—Налим, — просветил его Ребро, который разных рыб навидался на своем веку.
—Налим, да, — повторил Грувен, придвигаясь к костру. — Вкусный, должно быть.
—А это уж только я узнаю, вкусный он или нет, — отозвался Волог. — Я его убил. Иди, поймай себе другую рыбку. Это моя добыча.
—Но ведь Ифира поделилась с Гробитом! — возмущенно воскликнул Грувен и вытянул лапу в направлении другого берега.
—А как же! Они ведь и поймали ее вдвоем, — ухмыльнулся Волог. — Гробит наживку изображал, гы-гы.
Спиногрыз, Даграб и Ребро не тратили времени на пустые разговоры и молча грызли корни и яблоки, но Грувен не мог смириться с вопиющей несправедливостью и не унимался:
—Слушай, Волог, ведь я ваш вождь. Мне положена доля добычи.
—Так возьми ее… вошь…дь, — Волог уже проглотил первый кусок и выплюнул в костер рыбью кость.
Грувен чувствовал, что звери с обоих берегов во все глаза следят за ним. Пришла пора показать, кто здесь главный. Лапа горностая потянулась к мечу, но Волог молниеносно оказался рядом и мощным ударом в нос распластал Грувена у своих ног.
—Вождь тот, кто добудет голову Тагеранга, и это уж точно не ты, сопляк, — глядя на поверженного сверху вниз, изрек Волог. — Все видели, какую трепку задал тебе Тагеранг. Никакой из тебя вождь. Мамуля твоя еще потянула бы… А Гриссе все равно, вокруг кого плясать, лишь бы был силен и ему все подчинялись. Так что не лезь под ноги — растопчу! Ты сосунком был, когда Сони добыл Тагеранга. Я убил его отца, убью и сына.
С противоположного берега Ифира внимательно ловила каждое слово Волога.
—Быстрый ты, лучник, — бормотала она себе под нос, слизывая с лап рыбий жир. — Посмотрим, посмотрим.
Грувен лежал, слизывая кровь с разбитого носа и планируя убийство Волога. Волог вернулся к костру и к рыбе. Он жадно жевал, сидя спиной к незадачливому вождю.
—Кишка у тебя тонка убить меня, Грувен, — как будто прочел его мысли стрелок. Он выплюнул в костер очередную кость и закончил мысль: — Только протяни еще раз лапу к мечу — мигом оттяпаю и лапу, и голову.
Грувен ничего не ответил, про себя поклялся жестоко отомстить Вологу. Сам Волог, не переставая жевать, размышлял об убийстве Грувена и Тагеранга. Ему хотелось стать вождем. Ифира на другом берегу следила за обоими и тоже ни о чем, кроме убийства, не думала. Устранить следовало Волога, Грувена и Тагеранга. Способной ученицей была эта ласка, а учитель ее — сам Сони Рат!
13
Утомленная Крегга обмякла в своем кресле. В ее комнату набилась куча народу. Все усердно искали что-то, неизвестно что. Раз монокль из кроны дерева смотрел в окно комнаты Крегги, значит, здесь скрывалось что-то интересное.
Посреди этой суеты, гомона и беспорядка сама барсучиха сидела с видом страдалицы.
— Стоп! — крикнула Мгера, решив положить конец этому беспорядку. — Прекратите шум, слушайте меня внимательно!
Как ни странно, все ее тотчас послушались, и она решила развить успех.
—Друзья, комната безуспешно обыскана несколько раз. Крегга устала, ей надо отдохнуть. Прошу вас, вернитесь к своим делам.
И все тут же потихоньку, без шума и толчеи в дверях, покинули помещение.
—Спасибо, Мгера, — улыбнулась Крегга. — Отлично себя вела. Твердо и тактично.
—Хурр, спасибо, Мгера, лично себе юла, упф! Мгера зажала кротенышу рот.
—Что мы с этим маленьким кошмаром сделаем?
—Отрубим хвост и заткнем ему рот хвостом, — предложил Брогл. — А потом я отнесу его на кухню и мы с братом Боббом сварим из него кротовый суп.
Дерби скатился с кресла, вскарабкался на кровать и засопел. Потом приоткрыл один глаз и сонным голосом пробормотал:
—Хурр-ууу, спящим детям хвосты не рубят. Вы большой добрый сэр, а я крепко сплю.
—Вот и спи на здоровье, — улыбнулась Крегга.
Мгера и Фавилла принялись за уборку и расставили вещи по местам.
—Да, основательно обшарили комнату, — мрачно произнесла Фавилла, присаживаясь на подушечку для лап. — И ничего не нашли. Жаль! Мне сначала даже было интересно, ведь я никогда раньше в домах не бывала.
—Никогда не была в домах? — удивилась Мгера. — Как же ты жила, Фавилла?
И они с интересом выслушали рассказ белки.
—Я плохо помню раннее детство, родителей. Помню крики в ночи, звуки битвы. Меня засунули в пустое бревно. Потом стоны и лисий смех. На нас напали лисы. Я провела в бревне всю ночь и полдня. Когда выползла оттуда, увидела мать. Она лежала не двигаясь, вся в крови. Отца не было, лис тоже. Я долго сидела рядом с матерью, но она так и не шевельнулась. Я плакала, очень хотелось есть. И я пустилась на поиски пищи. Жила в лесу, заботилась о себе сама, что тут рассказывать… Однажды выскочила к аббатству. Сначала испугалась, наблюдала издали, с высоких деревьев. Следила за вами. Вы все казались счастливыми и довольными. Тут я встретила Брогла. Он приносил мне лакомые кусочки, рассказывал об аббатстве и его обитателях. Жизнь в аббатстве мне казалась сном.
—Тогда пусть этот сон станет явью, — улыбнулась Мгера. — Отныне аббатство — твой дом.
Фавилла поднесла лапу ко рту:
—То есть… Я смогу здесь жить вечно?
—Ха-ха, — усмехнулся Брогл. — Никто не живет вечно, но ты сможешь здесь жить, пока не станешь старше, чем Крегга.
—Нахал молодой, — улыбнулась Крегга. — Фавилла, дорогая, позволь мне первой тебя поздравить с новым домом.
—Хурр, позволь мне вторым тебя здравить новым домом, хур-ра-а-а! — донеслось из-под подушки с кровати.
—А вот и первое поручение. — Крегга кивнула в сторону кровати. — Доставь этого нахаленка в Пещерный зал. Мать его наверняка уже ищет. Мгера покажет тебе дорогу.
Когда Мгера и Фавилла вернулись, Гундил и Брогл помогали Крегге подняться из кресла.
—Пора за стол, — пояснил Брогл, обращаясь к Фавилле. — Есть хочешь?
—У вас такая вкуснотища, что я все время хочу есть.
—О-ох, старые кости! — кряхтела Крегга, поднимаясь на ноги. — Жаль, что мы не разгадали загадку. Но комната стала намного чище после поисков, и то хорошо. Спасибо, Мгера, спасибо, Фавилла.
—Над загадкой мы еще подумаем, — сказала Мгера, входя в столовую. — М-м-м, понюхай!
Фавилла принюхалась:
—Великолепно! Что это?
—Это сливовый пудинг, который приготовила мама Мгеры, и суп из орехов, репы и грибов, который сварил брат Бобб, и еще одуванчиковая лопуховка, которую цедит из бочонка Дрогг Копейщик, — сообщила Крегга, чуть нюхнув воздух.
—Крегга носом видит лучше, чем мы глазами, объяснил Брогл специально для Фавиллы. — Вот несчастье-то!
Последнее замечание Брогла относилось к зайцу. Бурак выскочил между столами и принял театральную позу.
—А теперь, мои дорогие друзья, для возбуждения аппетита — поэтические строки моего собственного сочинения. Все внимаем признанному поэту, во, во!
Поэт вам расскажет про пудинг со сливой,
Поевши которого будешь счастливый.
Да! Будешь счастливый не день и не два,
От радости кругом пойдет голова.
Сошло с поварихи двенадцать потов -
Король поварского искусства готов!
В нем слива, орехи, мука и варенье,
а также в него положено всякое-разное,
что положено и не положено,
я имею в виду эксклюзивные специи
и разного рода, не стану уточнять,
всевозможные восхитительного вкуса конкреции,
То есть воистину мастерское творенье!
Дайте мне блюдо — такое чудо!
Дайте тарелочку — расцелую белочку!
Дайте мне плошку — не дам оплошку!
Дайте мне тазик — наемся хоть разик!
Дайте блюдечко — набью себе пузечко!
Дайте горшок — наемся до треска кишок!
Дайте ведро, а не то упаду,
С голоду-холоду я пропаду!!!
Бурак поклонился, сияя от ушей до пяток. Под общее молчание он проследовал к своему месту, споткнулся и упал под стол. И только тогда раздались бурные аплодисменты и громкий смех. Обиженный заяц высунулся из-под стола и изрек:
—К возвышенным звукам вы глухи, невежды. Смеетесь над бедою ближнего, во. Мелкие умы довольствуются мелочами, говаривала моя старуха-мать. Иные из вас так никогда и не вырастут, до старости останутся малышами, во.
—Вот в чем разгадка! — вскочила Мгера, и все повернулись к ней. Она улыбнулась и объяснила: — Извините, мне в голову неожиданно пришла идея. Я задумалась над этим, когда крошка Дерби однажды мерил рост у дверного косяка. А мистер Бурак помог мне полностью осознать ответ. Все дело в росте. Дерево выросло с тех пор, как аббатиса Песенка укрепила на нем монокль. Не туда мы в монокль смотрели.
Крегга зашевелилась на своем месте:
—Как мы раньше до этого не додумались!
—Как, как… заняты были, во, издевались над беднягой, который упал и сломал себе хвост, во, во.
Филори подала зайцу громадную порцию:
—Бедный мистер Бурак, я не смеялась над вашим падением. Спасибо за прочувствованные строки о моем пудинге. Вы заслужили тройную порцию.
Настроение зайца намного улучшилось.
—О, благодарю вас, мэм. Вы — сокровище среди присутствующих. Остальные — сборище полуграмотных поселян… кроме мисс Мгеры, разумеется.
Фавилла уже обдумала план действий.
—С утра мы обследуем стену под окном. С деревом я справилась, посмотрим, как справлюсь со стеной. Мне понадобятся тонкий шнур и прочный нож. Не надо вопросов, завтра все увидите.
Не так просто оказалось вернуть сознание. Шевеля головой, Таг ощущал на затылке здоровенную шишку, но потрогать ее не мог, потому что лапы кто-то добросовестно связал. Этот «кто-то» шуршал рядом, передвигался. Не открывая глаз, Таг старался определить местоположение неизвестного существа. Лежал он на чем-то неустойчивом, пол под ним часто двигался, трясся. Таг простонал и повернулся в сторону, где, как он полагал, не было двигающегося существа. Неизвестный зверь подошел к нему, Таг почувствовал на щеке его дыхание. Зверь отошел. Таг медленно открыл один глаз, ближний к полу. Темно. Ночь. Он увидел листву и понял, что находится на дереве. На ольхе, между ветвями, на шаткой платформе из веток и сучьев. Крыши над головой не было, лишь листва.
—Нечисть гнусная, всех перебить. — Существо обращалось не к пленнику, а к себе самому. — Мразь гнилая, дрянь, жизни недостойная. Всех перебить.
Таг тихо слушал хриплый голос.
—Смерть гнуснятине, смерть… Смерть? Да, ничего другого они не заслуживают. Смерть медленная, мучительная. Пусть страдают, пусть испытают мои страдания. Да, да, о да!
Дыхание снова приблизилось, и Таг решил, что момент настал. Он рванулся и ударил связанными задними лапа-, ми. Попал, отшиб противнику дыхание. Перекатился ближе, снова ударил.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28
Снова припомнилась неведомо где слышанная мелодия, послышался неразборчивый рокот слов. Он попытался припомнить слова. Как будто мягкая ткань касается его щеки, два нежных голоса поют над ним…
У пруда, заросшего
Мягким камышом,
Улеглись калачиком
Мама с малышом.
Тихо, пчелка, не жужжи,
Над водою тишь,
Село солнышко за лес,
Засыпай, малыш.
Счастье переполнило Тага, но счастье всегда мимолетно, особенно во сне. Сон померк, рассеялся, как дым на ветру.
Сколько он пролежал так на берегу, он не представлял, но вдруг перед ним появилась мышь в боевых доспехах и с мечом. Мышь-воин кричала:
—Дейна! Дейна! — Таг мгновенно проснулся, в тревоге открыл глаза… но тут же рухнул обратно во тьму.
Ифира изучала берег у самой воды, перекликаясь с горностаем Спиногрызом:
—У меня ничего! Как там у вас?
—Ничего и никого, кроме нас! — откликался идущий повыше Спиногрыз.
Группа нагнала ласку-разведчика.
—Но он был здесь, в воде, я чую это, — настаивала Ифира. — У него есть легкая лодка, — решила она и добавила: — И быстрая.
Грувен сидел у воды, охлаждая уставшие лапы.
—Откуда у него лодка? И зачем она ему? Выдры лучше всяких лодок плавают.
Ифира не удостоила невежду ответом. Грувен торжествующе обратился к присевшему рядом Раббаду:
—Ага, молчит. Нечего сказать.
—Даже выдры не могут долго плыть быстро, — просветил его Раббад. — Особенно против течения. Если бы он все время плыл, мы бы его уже догнали.
Чтобы замять свою глупость, Грувен набросился на Бель-мину, с трудом догнавшую группу:
—О, кто к нам пожаловал! Ну, ленивые кости! Чего разлеглась? Мы уже уходим.
Бельмина, не в состоянии больше встать, простонала:
—Воды! Воды!…
—Воды? — с издевкой в голосе переспросил Грувен. — Вон, река рядом, встань да напейся!
Ифира подскочила к Бельмине и приподняла ее голову.
—Что с тобой?
Физиономия Бельмины начала распухать, единственный глаз покраснел и полузакрылся.
—Все болит… Жжет… Воды!
—Сейчас, сейчас, — заторопилась Ифира, но, прежде чем она успела добежать до берега, умирающая захрипела, заколотила по земле всеми лапами и тут же затихла.
Гробит толкнул ее лапой:
—Готова! Кровь и клык, ну и дела!
Они привязали к телу несколько камней и швырнули его в реку. После этого Ифира и Волог присели, чтобы обсудить, что делать дальше. Грувен присоединился к остальным, разбредшимся по лесу в поисках ягод и птичьих гнезд. Его распирало возмущение наглостью этих двух самозванцев. Жуя корни одуванчика и держа в лапах два яблока, он вернулся и подсел к Вологу-лучнику.
—Ну, что теперь?
Волог указал одной из своих стрел на противоположный берег.
—Надо обследовать оба берега. Выдра могла и там наследить.
—Я не поплыву туда, — занервничал Грувен. — Река глубокая.
Волог смерил его презрительным взглядом:
—Да и не надо… вождь. Оставайся лучше здесь. Меньше вреда.
Ифира для проверки вошла в реку. Ее чуть было не унесло течением, и Волог едва успел протянуть ей лук, чтобы вытащить обратно.
—Этот дуралей прав, — указала Ифира в сторону Грувена. — Течение быстрое, река глубокая. Водоросли вокруг ног обматываются. Кажется, я на Бельмину наступила. Надо брод искать.
В поисках брода прошел весь день до вечера. Ничего не заподозрив, они миновали место, где отдыхал Таг, вытащив свою лодку на берег. К вечеру добрались до излучины, где река замедляла бег, чтобы затем снова спрямить русло и выйти на быстрину.
—Здесь немножко крутит, но это не страшно, — утешала всех и себя Ифира. — Зато у того берега тишь да гладь. Вон, камыш растет, значит, никакого течения нету. Ребро, Гробит и Раббад, пошли со мной, остальные — здесь с Бологом.
Держась за лапы, звери во главе с Ифирой вошли в реку. На середине пришлось вытянуть шеи, чтобы не захлебнуться.
—Придется плыть, — прохрипел Раббад. — Глубоко!
—Дальше будет помельче, — успокоила Ифира. — А если разжать лапы, беды не оберемся.
Но мельче не стало. Противоположный берег крутой и скалистый, река не мелела до самого берегового откоса. Течение, однако, сильно замедлилось. Ифира вошла в густые заросли прибрежных камышей.
—Почти пришли… Ой! Кусается!
Забыв про собственные наставления, Ифира вырвала лапу у Гробита и припустилась к берегу вплавь. В панике она стрелой взлетела на береговую скалу.
Трое в воде остались каждый за себя. А вода вокруг них вдруг шумно забурлила. Из камышей выплыла стая налимов, привлеченных чужаками. Распластавшись на скале, Ифира протянула древко копья Гробиту, который, вопя, вцепился в него и полез из воды.
—А-а-а-а-а! Он меня сожрал!
Ифира схватила каменный осколок и забарабанила по голове здоровенного налима, сзади вонзившего зубы в Гробита. Горностай Ребро, недолго думая, быстро и неуклюже поплыл. За ним, разрезая воду закругленными спинными плавниками, устремились два налима. Одного из них метким выстрелом навеки утихомирил Волог. Другого палками отогнали спрыгнувшие в воду навстречу Ребру Спиногрыз и Даграб.
Раббад оказался полным неудачником. Он поплыл обратно вслед за Ребром, по встретился с рыбиной, которую отогнали Спиногрыз и Даграб. Окаменевший от ужаса Грувен наблюдал, как стая налимов утащила Раббада под воду. Из воды показывались мощные головы с разинутыми пастями. Вода окрасилась в красно-бурый цвет. Приплыли и две щуки, привлеченные кровью. Последний крик несчастного все еще отзывался в ушах горностая.
Волог первым пришел в себя после бурных событий этой роковой переправы. Он зашлепал по воде, протянул вперед лапу с луком и подцепил убитого налима за торчавшую из него стрелу.
—Раббаду не повезло, зато мы с ужином! — крикнул он через реку Ифире. — У тебя тоже неплохой улов!
—Да, только этот улов чуть не сожрал Гробита! — ответила Ифира. — Здесь заночуем, завтра разберемся.
Грувен не отрывал глаз от аппетитного налима, которого Волог нанизал на ветку и жарил над костром. Луч-пик время от времени поворачивал рыбину и тыкал в тушу стрелой, проверяя, не пора ли ее съесть.
—Как эта уродина называется? — поинтересовался Грувен.
—Налим, — просветил его Ребро, который разных рыб навидался на своем веку.
—Налим, да, — повторил Грувен, придвигаясь к костру. — Вкусный, должно быть.
—А это уж только я узнаю, вкусный он или нет, — отозвался Волог. — Я его убил. Иди, поймай себе другую рыбку. Это моя добыча.
—Но ведь Ифира поделилась с Гробитом! — возмущенно воскликнул Грувен и вытянул лапу в направлении другого берега.
—А как же! Они ведь и поймали ее вдвоем, — ухмыльнулся Волог. — Гробит наживку изображал, гы-гы.
Спиногрыз, Даграб и Ребро не тратили времени на пустые разговоры и молча грызли корни и яблоки, но Грувен не мог смириться с вопиющей несправедливостью и не унимался:
—Слушай, Волог, ведь я ваш вождь. Мне положена доля добычи.
—Так возьми ее… вошь…дь, — Волог уже проглотил первый кусок и выплюнул в костер рыбью кость.
Грувен чувствовал, что звери с обоих берегов во все глаза следят за ним. Пришла пора показать, кто здесь главный. Лапа горностая потянулась к мечу, но Волог молниеносно оказался рядом и мощным ударом в нос распластал Грувена у своих ног.
—Вождь тот, кто добудет голову Тагеранга, и это уж точно не ты, сопляк, — глядя на поверженного сверху вниз, изрек Волог. — Все видели, какую трепку задал тебе Тагеранг. Никакой из тебя вождь. Мамуля твоя еще потянула бы… А Гриссе все равно, вокруг кого плясать, лишь бы был силен и ему все подчинялись. Так что не лезь под ноги — растопчу! Ты сосунком был, когда Сони добыл Тагеранга. Я убил его отца, убью и сына.
С противоположного берега Ифира внимательно ловила каждое слово Волога.
—Быстрый ты, лучник, — бормотала она себе под нос, слизывая с лап рыбий жир. — Посмотрим, посмотрим.
Грувен лежал, слизывая кровь с разбитого носа и планируя убийство Волога. Волог вернулся к костру и к рыбе. Он жадно жевал, сидя спиной к незадачливому вождю.
—Кишка у тебя тонка убить меня, Грувен, — как будто прочел его мысли стрелок. Он выплюнул в костер очередную кость и закончил мысль: — Только протяни еще раз лапу к мечу — мигом оттяпаю и лапу, и голову.
Грувен ничего не ответил, про себя поклялся жестоко отомстить Вологу. Сам Волог, не переставая жевать, размышлял об убийстве Грувена и Тагеранга. Ему хотелось стать вождем. Ифира на другом берегу следила за обоими и тоже ни о чем, кроме убийства, не думала. Устранить следовало Волога, Грувена и Тагеранга. Способной ученицей была эта ласка, а учитель ее — сам Сони Рат!
13
Утомленная Крегга обмякла в своем кресле. В ее комнату набилась куча народу. Все усердно искали что-то, неизвестно что. Раз монокль из кроны дерева смотрел в окно комнаты Крегги, значит, здесь скрывалось что-то интересное.
Посреди этой суеты, гомона и беспорядка сама барсучиха сидела с видом страдалицы.
— Стоп! — крикнула Мгера, решив положить конец этому беспорядку. — Прекратите шум, слушайте меня внимательно!
Как ни странно, все ее тотчас послушались, и она решила развить успех.
—Друзья, комната безуспешно обыскана несколько раз. Крегга устала, ей надо отдохнуть. Прошу вас, вернитесь к своим делам.
И все тут же потихоньку, без шума и толчеи в дверях, покинули помещение.
—Спасибо, Мгера, — улыбнулась Крегга. — Отлично себя вела. Твердо и тактично.
—Хурр, спасибо, Мгера, лично себе юла, упф! Мгера зажала кротенышу рот.
—Что мы с этим маленьким кошмаром сделаем?
—Отрубим хвост и заткнем ему рот хвостом, — предложил Брогл. — А потом я отнесу его на кухню и мы с братом Боббом сварим из него кротовый суп.
Дерби скатился с кресла, вскарабкался на кровать и засопел. Потом приоткрыл один глаз и сонным голосом пробормотал:
—Хурр-ууу, спящим детям хвосты не рубят. Вы большой добрый сэр, а я крепко сплю.
—Вот и спи на здоровье, — улыбнулась Крегга.
Мгера и Фавилла принялись за уборку и расставили вещи по местам.
—Да, основательно обшарили комнату, — мрачно произнесла Фавилла, присаживаясь на подушечку для лап. — И ничего не нашли. Жаль! Мне сначала даже было интересно, ведь я никогда раньше в домах не бывала.
—Никогда не была в домах? — удивилась Мгера. — Как же ты жила, Фавилла?
И они с интересом выслушали рассказ белки.
—Я плохо помню раннее детство, родителей. Помню крики в ночи, звуки битвы. Меня засунули в пустое бревно. Потом стоны и лисий смех. На нас напали лисы. Я провела в бревне всю ночь и полдня. Когда выползла оттуда, увидела мать. Она лежала не двигаясь, вся в крови. Отца не было, лис тоже. Я долго сидела рядом с матерью, но она так и не шевельнулась. Я плакала, очень хотелось есть. И я пустилась на поиски пищи. Жила в лесу, заботилась о себе сама, что тут рассказывать… Однажды выскочила к аббатству. Сначала испугалась, наблюдала издали, с высоких деревьев. Следила за вами. Вы все казались счастливыми и довольными. Тут я встретила Брогла. Он приносил мне лакомые кусочки, рассказывал об аббатстве и его обитателях. Жизнь в аббатстве мне казалась сном.
—Тогда пусть этот сон станет явью, — улыбнулась Мгера. — Отныне аббатство — твой дом.
Фавилла поднесла лапу ко рту:
—То есть… Я смогу здесь жить вечно?
—Ха-ха, — усмехнулся Брогл. — Никто не живет вечно, но ты сможешь здесь жить, пока не станешь старше, чем Крегга.
—Нахал молодой, — улыбнулась Крегга. — Фавилла, дорогая, позволь мне первой тебя поздравить с новым домом.
—Хурр, позволь мне вторым тебя здравить новым домом, хур-ра-а-а! — донеслось из-под подушки с кровати.
—А вот и первое поручение. — Крегга кивнула в сторону кровати. — Доставь этого нахаленка в Пещерный зал. Мать его наверняка уже ищет. Мгера покажет тебе дорогу.
Когда Мгера и Фавилла вернулись, Гундил и Брогл помогали Крегге подняться из кресла.
—Пора за стол, — пояснил Брогл, обращаясь к Фавилле. — Есть хочешь?
—У вас такая вкуснотища, что я все время хочу есть.
—О-ох, старые кости! — кряхтела Крегга, поднимаясь на ноги. — Жаль, что мы не разгадали загадку. Но комната стала намного чище после поисков, и то хорошо. Спасибо, Мгера, спасибо, Фавилла.
—Над загадкой мы еще подумаем, — сказала Мгера, входя в столовую. — М-м-м, понюхай!
Фавилла принюхалась:
—Великолепно! Что это?
—Это сливовый пудинг, который приготовила мама Мгеры, и суп из орехов, репы и грибов, который сварил брат Бобб, и еще одуванчиковая лопуховка, которую цедит из бочонка Дрогг Копейщик, — сообщила Крегга, чуть нюхнув воздух.
—Крегга носом видит лучше, чем мы глазами, объяснил Брогл специально для Фавиллы. — Вот несчастье-то!
Последнее замечание Брогла относилось к зайцу. Бурак выскочил между столами и принял театральную позу.
—А теперь, мои дорогие друзья, для возбуждения аппетита — поэтические строки моего собственного сочинения. Все внимаем признанному поэту, во, во!
Поэт вам расскажет про пудинг со сливой,
Поевши которого будешь счастливый.
Да! Будешь счастливый не день и не два,
От радости кругом пойдет голова.
Сошло с поварихи двенадцать потов -
Король поварского искусства готов!
В нем слива, орехи, мука и варенье,
а также в него положено всякое-разное,
что положено и не положено,
я имею в виду эксклюзивные специи
и разного рода, не стану уточнять,
всевозможные восхитительного вкуса конкреции,
То есть воистину мастерское творенье!
Дайте мне блюдо — такое чудо!
Дайте тарелочку — расцелую белочку!
Дайте мне плошку — не дам оплошку!
Дайте мне тазик — наемся хоть разик!
Дайте блюдечко — набью себе пузечко!
Дайте горшок — наемся до треска кишок!
Дайте ведро, а не то упаду,
С голоду-холоду я пропаду!!!
Бурак поклонился, сияя от ушей до пяток. Под общее молчание он проследовал к своему месту, споткнулся и упал под стол. И только тогда раздались бурные аплодисменты и громкий смех. Обиженный заяц высунулся из-под стола и изрек:
—К возвышенным звукам вы глухи, невежды. Смеетесь над бедою ближнего, во. Мелкие умы довольствуются мелочами, говаривала моя старуха-мать. Иные из вас так никогда и не вырастут, до старости останутся малышами, во.
—Вот в чем разгадка! — вскочила Мгера, и все повернулись к ней. Она улыбнулась и объяснила: — Извините, мне в голову неожиданно пришла идея. Я задумалась над этим, когда крошка Дерби однажды мерил рост у дверного косяка. А мистер Бурак помог мне полностью осознать ответ. Все дело в росте. Дерево выросло с тех пор, как аббатиса Песенка укрепила на нем монокль. Не туда мы в монокль смотрели.
Крегга зашевелилась на своем месте:
—Как мы раньше до этого не додумались!
—Как, как… заняты были, во, издевались над беднягой, который упал и сломал себе хвост, во, во.
Филори подала зайцу громадную порцию:
—Бедный мистер Бурак, я не смеялась над вашим падением. Спасибо за прочувствованные строки о моем пудинге. Вы заслужили тройную порцию.
Настроение зайца намного улучшилось.
—О, благодарю вас, мэм. Вы — сокровище среди присутствующих. Остальные — сборище полуграмотных поселян… кроме мисс Мгеры, разумеется.
Фавилла уже обдумала план действий.
—С утра мы обследуем стену под окном. С деревом я справилась, посмотрим, как справлюсь со стеной. Мне понадобятся тонкий шнур и прочный нож. Не надо вопросов, завтра все увидите.
Не так просто оказалось вернуть сознание. Шевеля головой, Таг ощущал на затылке здоровенную шишку, но потрогать ее не мог, потому что лапы кто-то добросовестно связал. Этот «кто-то» шуршал рядом, передвигался. Не открывая глаз, Таг старался определить местоположение неизвестного существа. Лежал он на чем-то неустойчивом, пол под ним часто двигался, трясся. Таг простонал и повернулся в сторону, где, как он полагал, не было двигающегося существа. Неизвестный зверь подошел к нему, Таг почувствовал на щеке его дыхание. Зверь отошел. Таг медленно открыл один глаз, ближний к полу. Темно. Ночь. Он увидел листву и понял, что находится на дереве. На ольхе, между ветвями, на шаткой платформе из веток и сучьев. Крыши над головой не было, лишь листва.
—Нечисть гнусная, всех перебить. — Существо обращалось не к пленнику, а к себе самому. — Мразь гнилая, дрянь, жизни недостойная. Всех перебить.
Таг тихо слушал хриплый голос.
—Смерть гнуснятине, смерть… Смерть? Да, ничего другого они не заслуживают. Смерть медленная, мучительная. Пусть страдают, пусть испытают мои страдания. Да, да, о да!
Дыхание снова приблизилось, и Таг решил, что момент настал. Он рванулся и ударил связанными задними лапа-, ми. Попал, отшиб противнику дыхание. Перекатился ближе, снова ударил.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28