- Сколько у тебя их, Тимоти?
- О, я не знаю - я храню их в картотеке. Думаю две дюжины. Еще
глоток? - Тим наполнил стаканы.
- Ты не все романы отпечатала на машинке, не так ли? - спросил д-р
Фоксвелл.
- Нет, еще не все, - сказала Элси. - Остальное из этого - это статьи,
короткие рассказы и много стихов. Мне сначала хотелось отпечатать короткие
произведения. Можно я возьму печенье?
Когда наступило время отправляться Элси домой, д-р Фоксвелл
задержался на мгновенье в холле.
- Делай записи, - шепотом попросил он Уэллеса. - Мне придется
вечерним рейсом отправиться обратно и я пропущу все это. Так делай записи,
сынок!
- Нам никогда не узнать все из этого, - ответил Уэллес. - Но то, что
мы услышали сегодня вечером... в этот прошедший час...
- Я прибуду в следующее воскресенье... нет, в субботу, - пообещал
Фоксвелл.

В понедельник Элси тихо сидела в классе. Тим едва разговаривал с ней
весь день, а когда он обращался к ней, отвечала односложно. Он ушел домой,
не взглянув в ее сторону; но он был в доме мисс Пейдж десять минут спустя.
Мисс Пейдж впустила его и оставила детей одних.
- Послушай, - сказал Тим, - ты должна подружиться с другими
девочками.
- Они мне не нравятся. Они глупые.
- Они могут делать массу вещей лучше тебе. Играть в игры и все такое.
А сейчас послушай - ты должна, это все, Элси. Ты знаешь, что врачи тебе
сказали.
- Я хочу быть с тобой вот и все, - искренне сказала Элси. - У других
нет никакого здравого смысла. А ты даже не пошел домой со мной.
- Боже, нет! Ты хочешь, чтобы все ребята говорили, что ты моя
девочка?
Элси в ужасе уставилась на него.
- Конечно нет! Это глупо!
- Хорошо, ты должна с кем-нибудь подружиться. Мисс Пейдж облегчила
это. На прошлой неделе она рассказала ребятам, что приезжает новая
девочка...
- Я им не нравлюсь. Никто ничего мне не говорит, только "Привет".
- Мисс Пейдж рассказала им, что ты стеснительная, вот почему. Она
сказала, что ты не ходила в школу, что ты не привыкла быть с другими
девочками и мальчиками, потому что ты болела, ясно? Они думают, что ты
перенесла сердечное заболевание или что-то вроде этого, а сейчас только
отходишь от этого. Они улыбались тебе, я видел их. Они стараются быть
вежливыми и не тормошить тебя слишком много в первый день. А сейчас
слушай! Ты должна ввести в практику играть с ними и быть хорошей - или я
не буду помогать тебе публиковать произведения.
- Ты и не должен, - сказала Элси, отворачивая в сторону лицо. - Есть
другие мальчики и девочки, похожие на нас. Они могут хорошо относиться ко
мне.
- Никто не будет хорошо относиться к тебе, пока ты не будешь хорошей
сама. Ты могла бы с таким успехом начать, - безжалостно сказал Тим. - Ты
прекрасно мыслишь и прекрасно пишешь, но что еще ты можешь делать?
- У меня никогда не было ни малейшего шанса, - выпалила ему Элси.
- У тебя он есть сейчас, - решительно сказал мальчик.
В течение одной минуты они вызывающе пристально смотрели друг на
друга, а затем оба начали смеяться.
- Хорошо, - сказала Элси. - Знаю, я плохо воспитана и должна
исправиться. У тебя достаточно ума, чтобы дразнить меня, но я могу догнать
тебя. Дай только мне немного времени.
- Мы тренируемся в баскетбол некоторое время, - сказал Тимоти. -
Приходи ко мне. У меня есть корзина для тренировки, моя собственная. И
тогда я покажу тебе моих кошек, если захочешь.

Питеру Уэллесу, который оставил последний час перед ужином для Элси,
пришлось искать ее. Он нашел детей дома у Тимоти, склонившимися над
кошачьими клетками, восхищающимися некоторыми котятами. Но о чем они
говорили?
- Мы - это основные признаки или рецессивные? - серьезно спрашивала
Элси. - Оба моих родителя были облучены и оба твоих.
- Да, и поэтому признак может быть рецессивный. Мы должны узнать, -
ответил Тим. - Но мы можем узнать в том случае, если был облучен только
один родитель. Если это рецессивный признак, то ты и я, и некоторые другие
удвоят его, но...
- Но если мы выйдем замуж или женимся на ком-нибудь не из группы, то
что тогда? Нет, мы должны узнать. И это еще одна причина для того, чтобы
собрать всю группу вместе.
- Статистика, - с восхищением смотрел Тим, его глаза сияли. - Охапки
и кучи статистических данных, графиков, схем, тестов... Слишком плохо, что
мы не можем экспериментировать. Привет, и Питер здесь. Я показываю Элси
котят. Посмотри, я спарил серебристого персидского кота с одной из этих
сиамских кошечек и посмотри, что я получил! Полосатую кошку!
- Они самые красивые, - тихо нараспев произнесла Элси. - Я все равно
больше всего люблю короткошерстных кошек.
- Ты можешь взять пару этих, - предложил Тим.
- Но мисс Пейдж может не понравиться, если я заведу кошек, -
возразила малышка.
- Она не будет против. Питер может сказать ей, что тебе нужны
домашние животные, - уверенно ответил Тимоти. - Питер, что ты ей
рассказал?
- Я рассказал ей, что Элси очень смышленая, очень плохо воспитана и
что ей необходимо пожить рядом со мной, чтобы я мог лечить ее, - ответил
Уэллес. - И мне хотелось бы, чтобы вы оба отнеслись спокойно к тому, если
мисс Пейдж нечаянно услышит вас, однако вскоре может быть нам придется
довериться ей, если мы предпримем какие-либо шаги к тому, чтобы здесь было
больше таких детей. Я все еще не могу представить себе, как нам удастся
сделать это.
- Мы придумаем как, - сказал Тим.
- Между тем, Элси должна была быть у меня полчаса назад.
Двое ребят вспыхнули.
- О, простите, - воскликнула она. - Я не знала, что уже так поздно.
Мы играли в мяч, а потом...
Тимоти также пытался извиниться, но Уэллес взмахнул рукой и сказал,
что на этот раз их прощает. Закончилось время по расписанию для Элси в
мастерской Тима и он разрешил ей некоторые свои опубликованные
произведения взять с собой и почитать. Котятам, сказал он, можно будет
покинуть свою мамашу где-то через неделю, а тем временем Элси могла
заручиться согласием мисс Пейдж.

Питер не видел Тима в течение нескольких дней, но он знал, что двое
детей проводят вместе большую часть времени, обсуждая рукописи, участвуя в
играх, постоянно разговаривая, все лучше узнавая друг друга. В пятницу он
отыскал Тима и начал задавать вопросы.
- Ну что, Тимоти? Она тебе нравится?
- О, да! Надеюсь, что и другие такие же хорошие, - счастливо сказал
Тим. - Это так прекрасно разговаривать с другим человеком моего возраста и
видеть, что он понимает все, что я говорю. Щелк! Вот как это! Не важно, о
чем я говорю. Я могу сказать все, о чем захочется, так как, я говорю с
тобой. Конечно, она точно не знает тех самых вещей, которые я знаю, но она
понимает все.
- Интересно, кто из вас умнее, - дал понять Питер Уэллес.
Тимоти задумался.
- Я уже думал об этом, - сказал он, - и попытался дать оценку; но это
было трудно сделать, когда один из этих двух - это я сам. Я должен
сказать, что мы разные, поэтому нас нельзя оценивать так. Ты знаешь, что
она смотрит на вещи по-другому. Ей хочется узнать, что вещи означают, а
мне хочется знать, как с ними поступать. У нас обоих есть многое, чему мы
можем научить друг друга. Ее память и моя тоже действуют по-разному.
Конечно, мы оба читаем так много, что не можем запомнить все или хотя бы
очень большую часть прочитанного; мы помним, как мы понимаем вещи, что они
значат для нас. Она помнит науки, как если бы это были стихи или картины,
и думает о значении этих вещей; а я запоминаю то, как эти вещи действуют,
и думаю об изобретениях и общественном учреждении, и обо всем таком, до
чего ей нет никакого дела. Я думаю о практическом использовании вещей и об
их теоретической основе. И все же в некоторых вопросах она практичнее
меня. Она думает о философской основе вещей и о том, как они подходят к
общему представлению обо всем. Ты ведь не можешь оценить любых двух людей
по одной и той же мерке, так ведь, Питер?
- Думаю, что не могу, - засмеялся психолог. - Узнал ли ты что-нибудь
о ней, что было бы интересно? Может быть ты можешь мне рассказать, где она
научилась своей стенографии?
- Она рассказала мне, - ответил Тим. - Когда она была маленькой, она
видела, что не печатают, когда они пишут, буквы отличались от печатных
букв. Но двух одинаковых почерков не было, и она слышала, как ее дядя
говорил, что не мог разобрать чей-то почерк; поэтому когда она была
действительно маленькой, она думала, что каждый создает свой собственный
произвольный характер почерка. Поэтому она тоже создала свой собственный.
А затем она нашла его очень ценным и сохранила его.
- Можно ли тогда его разгадать как простой подстановочный код?
- Я не знаю; Я еще не видел его достаточно. Возможно можно; во всяком
случае она никогда не давала людям тщательно изучить его, ты знаешь, пока
она была в больнице. У нее могли быть некоторые специальные знаки для
общих слов и свободные комбинации букв, но в большинстве случаев она пишет
слова правильно; это не фонетический алфавит.
- А почему она так часто держит книги вверх ногами? Было ли это
частью ее притворства?
- Я не спрашивал ее об этом, но вероятно она могла легко читать любым
способом. Я могу; а ты? Обычно я этого не делаю, потому что это выглядит
странным; она могла делать это нарочно, чтобы выглядеть странной. Но в
большой или в меньшей степени это может делать каждый.
- А почему она всегда говорила людям, что они были неправы, но
никогда не говорила им, что же было правильно? - спросил доктор. - Она
отказывалась указывать им. Почему это было?
Тим засмеялся.
- Она не сказала; но думаю, я знаю. Ей хотелось быть правой всегда.
Она презирала других, потому что они были глупыми, но ей была противна
сама мысль, что она могла ошибаться. Думаю, что она читала сказки о
полубогах и волшебных принцессах и все такое, когда была маленькой. Может
быть ей даже пришла такая мысль, что если она ошибется, она больше не
будет такой замечательной; что-то вроде рассеяния чар или нарушения
волшебства, или что-то вроде этого. Во всяком случае я вполне уверен, что
неверно то, что она считает, что нельзя испортить это мнение, которое у
нее было о себе самой, как о ком-то, кто знал еще в миллион раз больше
каждого. В дальнейшем, по мере того, как она становилась старше и больше
читала, и узнавала больше, она должно быть поняла, как глупо то все было,
к тому же она узнала, что другие люди, с которыми она столкнулась - доктор
Фоксвелл, например, - были гораздо симпатичнее, чем она думала, что другие
люди могли быть. Поэтому она не наговаривала на себя. Все в порядке с ней,
когда она со мной - она боится говорить мне, что есть такие вещи, которые
она не знает или не может вспомнить.
- Тим, я считаю, что с ней все в порядке.
Она должно быть была совершенно нормальной в течение нескольких лет,
если не всегда. Возможно она была немного странной тогда немного, но я не
думаю, что ее когда-либо можно было назвать ненормальной. Все же, если ты
заметишь что-нибудь, что я должен знать - мы будем считать Элси твоей
первой пациенткой, Тим - позовешь меня для консультации.
Тимоти улыбнулся.
- Я ничего не скрою от тебя, Питер. Ты ведь доктор. Сейчас она
заводит друзей среди девочек в школе. Когда доктор Фоксвелл приезжает
обратно сюда, Питер?
- Думаю завтра.
- Моя бабушка хочет увидеть вас обоих, пока он будет здесь, - сказал
Тим. - Можете вы зайти завтра вечером?
- Конечно, думаю можем. А в чем дело?
- О, она хочет поговорить с вами обоими, - беспечно сказал Тим. -
Дедушка не будет в городе в конце этой недели, а то он бы тоже
присутствовал.
- Мы придем, - сказал Питер.

Июньские дни были длинными, и врачи встретили Элси, прыгающую у
ворот, по мере их приближения к дому Тимоти. Когда она их увидела, лицо ее
вытянулось.
- Тим сказал, что я могу сегодня вечером забрать своих котят, -
сказала она, - а мисс Пейдж сказала, что я могу придти. Я вам нужна?
- Не сейчас. Мы пришли встретиться с миссис Дэвид, - сказал д-р
Уэллес.
- Я побегу вперед и позвоню для вас в дверь, - сказала Элси,
претворяя слова в действие.
- Впечатляющее место, - заметил Фоксвелл, оглядывая земли вокруг
дома.
- Да; дедушка и бабушка Тима очень богаты, и у него есть личная
мастерская позади, которая раньше была гаражом. Я выведу Вас посмотреть
мастерскую, если останется время после встречи с миссис Дэвис, - сказал
Уэллес. - Она, вероятно, хочет узнать, кто такая Элси, так как двое ребят
проводят вместе очень много времени. Она разрешает поступать Тиму так, как
ему хочется в некоторых случаях, но она очень строга к тому с кем он
дружит.
- Как ему удалось сделать так много? Вы говорите, что она не имеет не
малейшего представления о том, что он необычен.
- Она прилагает все усилия к тому, чтобы видеть его хорошим мальчиком
и чтобы он не проказничал. Я думаю, что то, что он пишет и строит модели,
она считает обычной школьной работой и мальчишеской игрой; она ничего из
этого никогда не видела. Он убедил ее, что его эксперименты по размножению
кошек были результатом случайного любопытства. Едва ли ее можно винить в
том, что она не заподозрила ничего, похожего на правду.
Тим открыл дверь и поджидал врачей. Они ускорили свои шаги, их
провели в дом и представили миссис Дэвис.
- А сейчас ты со своим маленьким другом можешь выйти во двор и
поиграть, - сказала эта леди своему внуку, когда она приняла своих гостей.
- Прошу садиться, доктор Фоксвелл и доктор Уэллес. У меня есть небольшой
план - предложение, которое, я смею думать, может вас заинтересовать. А
поскольку ваше время дорого, а я знаю, что у вас его немного, чтобы
потратить на этот визит, доктор Фоксвелл, я хочу сразу же перейти к делу.
Моего мужа сейчас нет в городе, но он знает о том предложении, которое я
делаю, и поддерживает его. Тимоти, мой внук, рассказал мне, что вы двое
мужчин хотели бы открыть экспериментальную школу для детей, интеллект,
которых немного выше среднего. Я знаю, что в этой стране есть несколько
школ, в которые принимают детей с коэффициентом умственного развития -
думаю, что это правильный термин? - выше 150. Мой дорогой Уэллес, я не
знаю какое число Вы имеете в виду; может быть что-то менее крайнее; но
Тимоти мне сказал, что дети выше среднего. Кроме того, я думаю, что ваши
планы и методы еще не опробованы, что-то довольно новое в образовании. Но
мы очень верим в Вас, доктор Уэллес, и поскольку Тимоти дал мне понять,
что его вероятно можно было бы, вследствие Вашей заинтересованности в нем,
считать учеником в такой школе под Вашим руководством... - миссис Дэвис
остановилась и подняла свои брови.
Изумленные врачи переглянулись.
- Да, - слабо сказал Питер, - Тимоти конечно бы... э... считался.
- И он говорит мне, что Вы знаете прекрасного архитектора, Поля
Т.Лоуренса, - продолжила светская дама, после обращения к полоске бумаги,
на которой было ясно написано имя. - Как вы думаете, можно его уговорить
спроектировать здания?
- Думаю, что можно.
- В течение многих лет мой муж и я думали о том, чтобы построить
мемориал для моей дочери и ее мужа. Но до сих пор не было ничего
подходящего. Упоминания Тимоти об этом вашем плане глубоко нас
заинтересовали, и мы буквально... ах... выкачивали из него, думаю, что это
именно то выражение, которое нужно. Так вот, доктор Уэллес, если Вы и
доктор Фоксвелл согласны, мы предполагаем дать вам в пользование большой
участок земли, которой владеет мой муж, как раз на краю города, и мы
думаем построить соответствующие здания для школы, какие бы вам не
потребовались. Конечно, подсчеты и прочие деловые подробности мы должны
установить позднее. О каком количестве учеников вы думаете?
- О небольшом, - сказал Питер, пытаясь говорить спокойным голосом. -
Возможно не больше десяти для начала; а может быть около сорока или
пятидесяти. На самом деле я должен объяснить, что это все - моя мечта. Я
еще не предпринимал никаких усилий, чтобы связаться с возможными учениками
для такой школы. Я...
Миссис Дэвис благосклонно кивнула.
- Доктор Уэллес, все это я понимаю. Мы думали, что возможно вы будете
не против разузнать этим летом о возможных слушателях, строительство можно
бы было начать осенью, а открыть школу можно было бы осенью следующего
года, когда Тимоти был бы готов поступить в среднюю школу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28