- Мы могли бы использовать кое-что из того, что написали давно и
никто не будет печатать, - сказал Тим.
- И некоторые поэмы Стеллы, - злонамеренно сказал Фред. - Это было бы
как раз то, что надо, чтобы привести посторонних в замешательство.
На выручку быстро пришла Бет:
- Я нарисую для каждого выпуска юмористические рисунки. Все знают,
что я могу рисовать.
- Изредка мы могли бы помещать что-нибудь стоящее, - сказала Элси. -
Это будет литературная газета или обычная?
После значительного обсуждения большинством было решено, что газета
будет содержать, главным образом, новости. Главным редактором будет Макс,
а ребята должны будут печатать на мимеографе по очереди. На одного ученика
придется максимум одна страница, включая, по меньшей мере, одну полную
страницу заметок с новостями.
- Как мы ее назовем? - спросила Элси.
- Назовем ее "Неновая", - предложил Тим. - Это намек всем нам не
помещать в нее действительно что-нибудь новое.
- У этой школы до сих пор нет названия, так ведь? - спросила Стелла.
- У нас должно быть название. Тим?
- Я не смог придумать чего-нибудь стоящего, - признался Тим. - Может
быть кто-нибудь из вас сможет придумать какое-нибудь. Я думал, что мы
могли бы назвать ее школой А.А.А. по имени Аристотеля, Альберта и
Аквинского, но мне оно нравится не очень.
- Это ужасное название, - искренне сказала Стелла.
- Да, но оно подходит. Три таких больших мыслителя, вы знаете.
- О, если оно подходит, - сказал Фред, - конечно пользуйтесь им. Если
туфля подходит, надевай ее. Но я всегда считал, что тройное А так же узко,
как она.
Все дети покатились со смеху.
- Фред умен, - сказал Тим Элси, немного неохотно.
- Ты должен признать, что это было ужасное название, - сказала Элси.
- Ты бы лучше выбрал одного из них и назвал школу его именем.
- О, мы можем подумать над настоящим именем, - сказал Макс. - Давайте
ненадолго оставим его в покое. Кто собирается подать что-нибудь для этой
газеты? Мы хотим выпустить ее в эту субботу, не так ли?
Среди материалов, которые не появлялись в "Неновой", были настойчивые
усилия Макса по дальнейшему наставлению Элси в математике. Макс был
блестящим математиком, и он очень восхищался Элси, в которой он быстро
заметил другой тип ума. Во время обеда спустя несколько дней после того,
как он и Тим потерпели такую значительную неудачу в том, чтобы заставить
Элси понять о нуле, Макс, не зная, что Элси уже нашла объяснение, поднял
этот вопрос снова.
- Послушай, Элси. Нуль - это бесконечно малая величина.
- Нет, не так. Он - ничто.
- Это шутка. Если ты поставишь четыре на нуль, нуль становится
какой-то бесконечно малой величиной в сравнении.
- В этом нет никакого смысла! - вскричала Элси.
- Есть, - сказал Макс, между тем как все с надеждой слушали. -
Человек представляет собой бесконечно малую величину; в сравнении с Богом
человек - ничто.
- Нет, не так", - кричала Элси. - Бог не сделал ничто! Он оставил это
Арабам!
- Ты добился своего, Макс, - крикнул Тим в восторге, а д-р Фоксвелл
был вынужден постучать по столу и потребовать тишины, между тем как
незадачливой Бет, которая пила свое молоко, пока Элси говорила, пришлось
высушивать себя, как она могла, несколькими предложенными салфетками, но
выйти из комнаты она отказалась из-за боязни что-нибудь пропустить.
Горячий шепот Элси потонул в горячем разговоре на другом конце стола,
где Фред и новый мальчик, Джайлз Брэдли, обсуждали абсолютный нуль, не
приходя к чему-либо. Вскоре оказалось, что Фред говорил о математическом
абсолютном нуле, в то время как Джайлз, естественно, считал, что он
говорит о температуре. Стелла и Бет ухватились за слово и начали
обсуждение абсолютного в философии, в котором скоро приняли участие Тим и
Джей, которым противостоял Фред, стоявший на том, что абсолютного нет
совсем.
Д-р Фоксвелл стучал напрасно, по мере того, как дискуссии становились
все сильнее, а затем он зашагал в коридор и подал звонок к обеду.
- Тихо, пожалуйста, - просил он. - Разговор во время еды должен быть
недискуссионным. Следующий, кто скажет еще что-нибудь помимо "Передай
соль, пожалуйста", покинет помещение.
Дети поняли и успокоились.
- Предположим, что каждый из вас подготовит и представит мне эссе по
какому-нибудь аспекту абсолютного или о каком-нибудь правильном применении
этого слова, - сказал Питер Уэллес. - Мы соберем доклады, а затем обсудим
вопрос. Таким образом, дискуссия будет проходить в полном порядке.
Позаботьтесь правильно определить все свои выражения.
Заботящиеся о детях взрослые уделяли один вечер в неделю для встречи,
которая иногда откладывалась, когда д-р Уэллес уезжал из города для
разговора с одним из вундеркиндов. После возвращения из такой поездки он
всегда звал на встречу и ему сообщали, что случилось во время его
отсутствия.
- Интересно, есть ли какие-либо выводы об этих детях, которые мы
можем пока сделать, - предположила миссис Куртис на одной из таких встреч.
- Мы провели с ним шесть недель. Похожи ли они как-то?
- Я бы сказал, что нет, за исключением их очень высокого интеллекта,
- сказал д-р Фоксвелл. - Те, которые у нас есть, ни в коем случае не
принадлежат к одному психологическому типу, а те, которых мы ждем, к тому
времени, когда у нас будут все они, вероятно будут представлять все
существующие типы.
- Некоторые из них обладают односторонним развитием, - высказался м-р
Геррольд. - Всем им требуется гораздо больше лабораторных работ. Это их
самый большой недостаток. Некоторые из них имеют хорошую научную эрудицию,
а другие потратили слишком много времени на литературу, языки, историю и
тому подобное.
М-р Куртис сказал:
- Все научные знания не имеют никакого значения в сравнении с тем,
что человеческие существа сделали со своими научными знаниями, молодой
человек. История содержит все знания, так как она показывает нам, что люди
сделали со своими знаниями. Человеческая природа в действии, вот главное.
- Прошу прощения, сэр, - сказал молодой человек упрямо, - Я не
согласен с Вами. Это научный период. То, что было сделано в прошлом, в
очень разных условиях, мало нас касается сегодня.
- Человеческая природа не меняется, - сказал м-р Куртис. - Если бы
ученые во время второй Мировой войны имели самые элементарные знания по
истории, они бы разобрались лучше, чем сбрасывать на человечество бомбу.
- Вы можете так говорить? Вспомните, что породило этих вундеркиндов!
- сказал м-р Геррольд.
- Случай их породил или чудо, - сказал историк. - Ничто другое, кроме
зла, вышедшего из бомбы. Россия применила бы ее против всего мира, если бы
Сталин не умер, когда ее сделали. Мы не можем всегда зависеть от
Провидения, чтобы спасти нас от самих себя. Это случалось и прежде - в те
дни, когда всей цивилизации угрожали татарские орды - когда смерть одного
человека спасала мир от разрушения. Однако, это все бесполезный довод. Д-р
Уэллес отвечает за школу, м-р Геррольд, и мы должны полагаться на его
мнение.
- Он мог сказать, что мы не должны ничему учить, кроме как психологии
и психиатрии, - сказал д-р Фоксвелл. - Я мог думать, что медицина важнее
всего. Но как врач, я бы посоветовал сбалансированную диету. В том, что
говорит м-р Геррольд, что-то есть; от самых больших недостатков надо
избавляться, а дети слабы в лабораторной технике и в прикладной науке. По
своему усмотрению они могли изучать гуманитарные науки.
- Конечно они должны знать некоторую часть истории, - вежливо сказал
молодой м-р Геррольд.
- Конечно они должны знать некоторую часть науки, - с такой же
учтивостью сказал слепой историк.
- Фактически, кажется нет большой опасности в излишней специализации,
- сказал д-р Уэллес. - Все дети имеют широкий круг интересов, а те, кто не
сведущ в определенной области, или не очень в ней заинтересован, получает
этот интерес от других или некоторым образом ему делается вызов большим
знанием других. В качестве их учителей я думаю, что мы должны поощрять эту
тенденцию как можно больше. Мы должны сделать из них уравновешенных людей.
Мы не можем управлять конечными судьбами их, но все их интересы и функции
должны быть развиты.
- Как хорошо они работают вместе? - спросил м-р Куртис.
- Им нравится быть вместе, - сказала мисс Пейдж, - но они обижаются,
когда их организовывают.
- Они работают вместе без разглагольствования и ура-патриотизма, -
согласился д-р Фоксвелл. - Но чтобы бы произошло, если бы мы попытались
заставить их сотрудничать согласно обычным школьным стандартам?
- Сотрудничать, - повторила мисс Пейдж насмешливо - презрительно, -
"означает делай то, что я тебе говорю надо делать, и делай это быстро". Я
бы не отважилась привести эту строчку им. Даже обычные дети не выносили
ее.
- Ты всегда вела честную игру, Пейджи, - сказал Питер Уэллес.
- Я не понимаю, - сказал м-р Куртис. - Должны дети придерживаться
правил?
- Конечно должны. Мы имели в виду такой тип школы, которая настаивает
на том, что все дети должны оставить свои собственные интересы и занятия,
чтобы принять участие в том, что школа решила; этот тип настаивает, что
все ученики должны посещать игры с мячом или что каждый должен быть на
всех танцах.
Линия поведения мисс Пейдж всегда состояла в том, что правилам надо
подчиняться, в остальном дети были свободны; никакого краснобайства,
слезливости или жонглирования о развлечениях ребенка в его свободное
время.
- Что нет "школьного духа"? - усмехнулся м-р Геррольд.
Мисс Пейдж улыбнулась ему.
- Я была девочкой, которая продала два рассказа настоящим журналам во
время лета перед старшим классом в средней школе, - сказала она. - Во
время моего старшего класса я все свои рассказы и большую часть своего
свободного времени отдала школьной газете. Я также делала все
рекламирования, которые никто больше не хотел делать для ежегодника.
Однако я окончила школу с высокими отметками, я не с самими высокими, и я
поняла почему. По-видимому, я была необщительной и не обладала школьным
духом. Я не посещала никакие игры с мячом и не была на балу
старшеклассников.
- Почему так? - спросил м-р Геррольд.
- Мне больше нравилось играть в мяч, чем наблюдать за игрой, -
сказала мисс Пейдж. - Что касается бала, то никто из мальчиков меня не
пригласил.
Молчание было недолгим, а затем доктор Фоксвелл прочистил свое горло
и заговорил.
- Я должен упомянуть о важном и довольно тревожном факте, - сказал
он. - В последнее время у нас было несколько злых шуток. Считаю, что мы
должны прямо посмотреть на этот факт и узнать, какой ребенок виновен в
них.
Повисла тишина, взрослые с тревогой смотрели друг на друга.
- Что произошло? - спросили вместе доктор Уэллес и м-р Куртис.
- Собак выпускали дважды пока, - сказал доктор Фоксвелл, - и еще один
раз щенка нашли в цыплячьем дворике. Мистер Уотерс был в ярости.
- Похоже, что это могла быть Элси, - сказал мистер Куртис. - Кажется,
она имеет очень небольшую естественную привязанность к своим тете и дяде.
- Это было ее собственным предложением, чтобы их пригласили приехать
сюда, - сказал доктор Фоксвелл.
- Временами у нее такой неистовый характер, - сказал мистер Геррольд.
- Она старается подавить это неистовство, - в задумчивости произнесла
миссис Куртис. - Она может быть разряжается такими малыми способами.
Существует такая вещь, как излишнее старание быть хорошей.
- Я скорее бы ожидала от нее взрыва, как от вулкана, так, чтобы окна
разлетелись в разные стороны, - ответила мисс Пейдж. - Я бы сказала, это
только мое мнение, конечно, что у Элси имеется достаточно выхода для ее
избыточной энергии и без розыгрышей подобного сорта. Кроме того, были и
другие шалости. В двух случаях одна из кошек Тима была выпущена. И...
- Непохоже, чтобы это была Бет, - сказал доктор Фоксвелл. - Одна из
этих шалостей обернулась против нее. Кажется она запаздывала со своей
страничкой юмора Скаттерлиз и работала над ней весь вечер, говоря, что она
должна быть отправлена авиапочтой на следующий день, чтобы попасть в срок.
В тот вечер она оставила материал в почтовом мешке, проштампованный и
готовый. Один из ребят поставил почтовый мешок на следующее утро в мою
машину и я положил все это в лоток в главном почтовом отделении, как я
всегда это делаю, не обращая внимания на то, что происходило в тот день.
Спустя два дня миссис Уотерс, убирая помещение, нашла этот материал за
книжным шкафом в гостиной дома для девочек. Мы отправили его специальной
почтой и страничка юмора опоздала только на один день. Но мы боимся, что
этот человек, который сыграл такую шутку, надеялся, что это потеря не
будет обнаружена. Они все знают, что телеграмма не может попасть к нам,
поскольку никто не знает, кто такая Бет.
- Если розыгрыши были также направлены против Тима и Джея, непохоже,
чтобы они были виноваты, - сказал мистер Геррольд, - если только это не
было способом отвлечения подозрения.
- Я доверяю Тиму абсолютно, - сказал доктор Уэллес.
- И конечно это не Джей, - сказал мистер Куртис.
- Это могла быть Стелла, - сказал доктор Фоксвелл, - если она по
какой-либо причине обижается на других детей. Почти любой ребенок мог бы
испытать ревность ко всем другим, просто за то, что они существуют.
Оправилась ли вообще Стелла от шока, узнав о существовании других детей,
таких же умных, как она сама?
- Я бы сказал, что оправилась, - сказал доктор Уэллес. - Но ей
нравится тайна и волшебство. Она могла бы претвориться, что она колдунья
или привидение, или что-то в этом роде. Она лишена юмора и она могла
подумать, что вещи такого сорта смешны или она могла попытаться быть
смешной, не зная как.
- А что Макс? Эта его игра...
- Пожалуйста опишите игру, - сказал мистер Куртис.
- О, Вы идете по кругу доски, как в старой монопольной игре, -
сказала мисс Пейдж. - Каждый раз по кругу Вы собираете жалованье. Если Вы
попадаете на голубое место, Вы получаете мальчика; если на розовое место -
девочку. Вы получаете розовую или голубую карточку, чтобы следить за своей
семьей. Другие квадраты направляют Вас за покупкой платья для каждой
девочки, костюма для каждого мальчика, обуви для всей семьи, платить
ренту, оплачивать счет бакалейной лавки - это решается бросанием кубиков и
подсчетом суммы, которую Вы должны заплатить за бакалейные товары - и все
подобного сорта. Есть карта, которая заставляет Вас повысить платежи.
Другой квадрат говорит Вам вытащить карту счастья; она может быть хорошей
или плохой - наследство, счет врача, близнецы, покупка новой машины или
других дорогих предметов. Иногда оплату можно произвести в срок.
- Сложная игра, - пробормотал доктор Фоксвелл.
- Она очень смешная, - сказала мисс Пейдж. - Первый раз, когда я в
нее играла, у меня набралось семнадцать детей, а затем я получила "обувь
для каждого ребенка" три круга подряд.
- Это звучит довольно необщительным для меня, - заметил мистер
Куртис. - Кто-нибудь мог бы подумать, что она дает урок о том, что семья
слишком много стоит.
- Макс всегда был беден и знал о своей бедности.
- Да, - сказал доктор Уэллес, - но может быть, раз он заработал так
много денег в своей игре, он чувствует себя удовлетворенным. Я знаю, что
он придумал эту игру еще до того, как приехал сюда, поэтому даже если у
него и было тогда подобное чувство, у него его может не быть сейчас.
Розыгрыши произошли здесь. Какую причину мог бы он иметь, чтобы
преследовать других детей?
- А Фред? - спросил мистер Куртис. - Он кажется полностью выше
подобных штучек.
- Конечно, из всех ребят именно он может видеть, как мелочны и глупы
подобные розыгрыши, - сказал мистер Геррольд, который нашел во Фреде
усердного ученика и поэтому полюбил мальчика.
- Все они обладают достаточным интеллектом, чтобы видеть это, -
сказал доктор Фоксвелл. Доктор Уэллес, что думаете Вы?
- Я бы ничего не говорил о подобных штучках никому из детей, кроме,
может быть, Тима; но мы все должны продолжать наблюдение. Я больше не буду
уезжать и не буду привозить сюда других детей, пока мы не выясним это дело
или пока эти розыгрыши не прекратятся. Может произойти что-то серьезное, -
сказал Уэллес, его мозг все еще переваривал большую часть этих тревожных
сведений.
- Вы не думаете, что это опасно, так ведь?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28