- Я знаю это. Я знала это в течение долгого времени. Но ведь я все
еще только маленькая девочка и я могла оставаться жить с моими тетей и
дядей, и с другими детьми. Они все такие дураки!
- Элси, - сказал доктор Фоксвелл, - я рад слышать, что ты говоришь
так много, но ты должна убрать это слово "дурак" из своего словаря. Оно
может быть уместным, а может и не быть; но давай уберем его.
- Да, сэр, - послушно сказала девочка.
- А сейчас о твоей системе письма, - сказал Уэллес. - Можешь ты
писать так, чтобы люди могли это читать?
- Да; но я должна иметь тайную систему письма для своих личных бумаг,
в противном случае каждый узнает, что я нормальная. Я сниму копию со всего
для Вас, в любое время, когда Вы захотите.
- Ты уверена, что сочинения нормальные?
На мгновение Элси задумалась.
- Да, я уверена. Следует ли мне рассказать немного о них? Я думаю,
немного - это все, на что у меня есть время сегодня. - Ей явно не
терпелось рассказать и врачи поощряли ее продолжать говорить.
- Есть один ящик, полный вещей, которые я нашла неправильными в
книгах и статьях, которые я читала, и высказываний людей; ответы на
журнальные статьи и книжные обзоры, и на неправильные вещи. Я больше не
могла поправлять людей вслух, поэтому я все записывала. Это вышло из моей
головы. Но журналы не напечатают это; и большая часть из этого на сегодня
устарела. В некоторых книгах говорится о глупейших вещах. Некоторые из
этих учителей в начальном колледже - один из них сказал, что мы не могли
знать что-либо. Он сказал, что не было такой вещи, как правда, а если бы
была, мы не могли знать ее. Такие ненормальные люди, пытаются учить! И...
- Элси, - сказал доктор Фоксвелл, - ты не должна называть людей
ненормальными. И к тому же это нехорошо. Прекрати.
- Привилегия сохранилась для вас, - сказала Элси с ехидной улыбкой,
от которой у доктора перехватило дыхание. А затем она быстро добавила: -
Вы также не должны называть меня ненормальной. Видите, я могу даже шутить.
- Ты взяла слова прямо из моей головы, - вернул шутку Уэллес. -
Продолжай. Что еще ты написала?
- Я не могу рассказывать стихотворения наизусть, а любой другой
способ испортил бы их. Но пьеса хороша. Вам понравится пьеса, которую я
только что закончила. Вам нравится Шекспир, д-р Уэллес?
- Э... да.
- Мне тоже - некоторым образом. Но иногда он ненормальный. Я имею в
виду то, что он не всегда мне нравится так, как обычно, - спокойно сказала
девочка, сверкнув глазами. - Мне кажется, он упустил верный шанс, чтобы
написать о Каталине...
- Каталине? - тихо спросил д-р Фоксвелл.
- Да, и Цицероне, Вы знаете. Поэтому я подумала, что напишу пьесу,
похожую на "Юлия Цезаря", о заговоре Каталины, и включу некоторые великие
речи Цицерона белым стихом и... как мне кажется, это было бы забавной
мистификацией, если бы я могла сделать вид, что она в действительности
принадлежала Шекспиру, обнаруженной только сейчас, но мистификация была бы
нечестной, поэтому я решила не пытаться сделать ее. Это моя первая пьеса,
- скромно добавила она, - но она мне нравится. Это было так забавно. Я так
рада, что вы можете прочитать ее, оба. Что было действительно трудно, так
это держать все в секрете. Если бы я могла быть свободной, как Тим... мои
тетя и дядя следили за мной. Его дедушка и бабушка должны быть
замечательными. Они доверяют ему, не так ли? Вы будете доверять мне?
- Это необязательно, - сказал Уэллес. - Ты можешь положиться на нас,
ты знаешь. А сейчас, так как становится поздно, мы должны отправить тебя
спать. Если д-р Фоксвелл завтра предложит тебе тесты, сможешь ты их
правильно выполнить?
- Да, доктор.
- И ответишь на все, о чем мы тебя спросим?
- Да, доктор.
- И как тогда мы должны поступить с тобой?
Малышка пожевала ноготь своего большого пальца и наморщила лобик.
- Вы могли бы всем рассказать, что в город приехал д-р Уэллес с новым
лечением, - сказала она с торжеством. - Ему удалось поговорить со мной и
очень скоро вы оба смогли бы сказать, что новое лечение сработало. Всегда
пробуют новые виды психотерапии.
- Элси, практикуешься ли ты говорить так хорошо, когда ты одна? - со
стоном произнес д-р Фоксвелл.
- Конечно. Я ведь должна знать как говорить, не правда ли? - был
холодный ответ. - Хорошо, а могла бы я уехать и жить где-нибудь рядом с
Тимом? Его бабушка помогла бы мне? Наверно нет, вы сказали, что она
безразлична к детям, кроме своего внука. И я не могла бы жить с вами, д-р
Уэллес, потому что я девочка.
- Она думает обо всем, - изумился Фоксвелл.
- Конечно, думаю, - быстро ответила Элси. - Я может быть
ненормальная, но я не дура. Я... о, доктор, пожалуйста простите меня, я
забыла!
- Прощаю, - засмеялся большой доктор. - Уэллес? У вас есть решение
этих проблем?
- Должна быть какая-то женщина, с которой она могла бы жить, - сказал
Питер, - и я думаю об одной. Но нет никакой нужды в том, чтобы
рассказывать кому-нибудь об Элси. Она должна подражать Тиму и показать
миру нормальное лицо. Мы можем объяснить, что она болела, что у нее было
нервное расстройство или что-то в этом роде, что она избалована и
нуждается в воспитании, и что ей следует разрешить заниматься любым делом
подобно другим девочкам. Когда д-р Фоксвелл освободит тебя, Элси, мы
думаем, что ты должна быть далеко отсюда и уехать куда-нибудь от всего
твоего прошлого.
- В этом состояла одна причина, почему я не видела никакого толку в
лечении, - сказала Элси. - Весь этот город считал бы, что все что я
сделала, было нено... было странным, не важно что я сделала.
- Согласятся ли ее опекуны на то, чтобы она уехала из города?
- Ее дядя с радостью заплатит за ее содержание и уход в любом месте.
Они хотят сделать для ребенка все, что в их силах, хотя они и не понимают
ее... И я не могу винить их, сейчас я вижу, что я не очень-то хорошо
понимаю ее сам.
- Должно быть я была очень трудным ребенком, - сказала девочка.
- Думаю, что была, - сказал д-р Фоксвелл.
- Несите свои тесты, - сказала Элси, размахивая руками. - Но если я
не в своем уме, то тогда я хочу остаться здесь. Я не хочу притворяться
нормальной, если я таковой не являюсь. Сколько мальчиков и девочек там?
Можем все мы жить вместе?
- Это моя мечта, - признался Уэллес, - но это может быть невозможным.
Вы все дети и ничего нельзя сделать без согласия ваших опекунов. Первым
делом после окончания тестов завтра я встречусь с твоими дядей и тетей.
- Они согласятся, - сказала Элси. Внезапно ее глаза наполнились
слезами. - Они ужасно глу... несообразительные бедняги. Но они ведь хотели
хорошего. И они будут так счастливы думать, что я собираюсь быть хорошей.
Им от этого тоже было тяжело.
Она выбежала из комнаты, хлопнув за собой дверью.
Остальное было легко. На следующее утро д-р Фоксвелл дал Элси тесты,
и как делал Тимоти Пол, также поступала и Элси. Она прошла сквозь верхушку
тестов по коэффициенту умственного развития и С.М., а на тесты Роршаха она
дала нормальные, явно неотрепетированные ответы, которые зачастую вызывали
улыбку у ее экзаменаторов. Ее дядя и тетя, когда им сказали столько,
сколько им положено было знать, были искренне рады узнать, что Элси можно
вылечить, они быстро согласились на то, чтобы она переехала поближе к д-ру
Уэллесу и под его заботу, как посоветовал д-р Фоксвелл, и была на пансионе
с любой женщиной, которую предложит д-р Уэллес, чтобы завершить ее
приспособление к нормальной жизни.
Питер вернулся дневным самолетом и попал в свой родной город как раз
вовремя, чтобы застать выходящего из школы Тима.
- Все в порядке, - сказал он. - Все в порядке. Приходи ко мне в
кабинет после ужина.
Мальчишки кричали Тиму придти и поиграть в мяч.
- Да, я приду, - крикнул в ответ Тим. - Можно я сейчас уйду, сэр?
Спасибо, доктор, - и он быстро убежал.
Уэллес восхищенно наблюдал за ним. Годы жесткого самоконтроля сделали
чудеса. Никто бы никогда и не подумал, что Питер сказал что-то важное,
что-то интересное для паренька, чьи однокашники хотели поиграть с ним.
Психолог вошел в школьное здание и сел у стола мисс Пейдж. Эта
подвижная дама зорко посмотрела на него, взмахнув ресницами, и
поинтересовалась его здоровьем.
- Я здоров. А как ты себя чувствуешь, мисс Пейдж?
- О, прекрасно, но моложе не становлюсь. Тридцать с лишним лет
преподавания - это довольно приличный срок.
- А интересно... то есть, есть ли у тебя особые планы на это лето?
- Нет, - сказала учительница, энергично собирая бумаги. - Ничего
особенного. Могу я что-то сделать для тебя?
- Как сказать. Видишь ли, есть одна маленькая девочка... Ты любишь
смышленых детей, Пейдж?
- Трудно сказать. Их встречается так мало.
- Я серьезен на этот раз. Многие взрослые негодуют на смышленого
ребенка, а мне нужно найти такую женщину, которая любит их.
- В мое время у меня был один или два, - призналась мисс Пейдж, - и я
знаю, что ты имеешь в виду. Но я люблю их. В частности был один... - ее
голос угас.
- Таким образом ты узнала, что Тимоти сообразительнее, чем думает
большинство людей? - сказал Уэллес с довольным видом.
- Я всегда считала его таковым. Это не он, о ком я подумала. Тот
вырос и стал психологом... но я начинаю думать, что в конце концов он не
такой уж и умный.
Вспыхнув, Питер засмеялся.
- Пейдж, любовь моя, моя голова заполнена таким количеством дел, что
в ней нет места для меня! А сейчас послушай! Могла бы ты взять эту
девочку, новую мою пациентку из другого города на летний пансион? Девочке
тринадцать лет.
- Девочка смышленая? Да, я могу и охотно. Насколько смышленая?
- Слишком смышленая, - сказал Уэллес. - Небольшое затруднение.
- Ты позаботишься об этом затруднении без сомнений. Занятия в школе
закончатся через четыре недели. Когда она должна приехать? Она ходит в
школу?
- Она не ходила в школу. Э... Частное обучение. Она не привыкла к
другим детям. Вот это то, что не в порядке с ней.
- Привози ее, Питер. Если она приедет рано, она сможет провести
некоторое время провести в моем классе, если ты не возражаешь. Для нее
будет совсем неплохо походить в школу в течение короткого периода времени
до каникул.
- Думаю, что неплохо. Но тебе лучше подождать, пока не кончатся
занятия, не так ли?
- Если ребенок нуждается в твоей помощи, Питер, почему бы не начать?
- Пейдж, ты - просто прелесть!

Когда Тимоти этим вечером пришел в дом психолога, в руке он держал
три письма.
- Я понял, что означает вш, - сказал он, начав говорить еще почти до
того, как ему открыли дверь. - Буквы не должны быть вместе. Две буквы надо
разделить. Буква в обозначает в, а ш обозначает дату - шестьдесят.
Родители умерли в 1960 году, вот что это значит.
Питер Уэллес, который совсем забыл о зашифрованном письме, в течение
нескольких секунд смотрел в изумлении. Потом он понял, о чем говорил
мальчик, и в следующее мгновение осознал, какое отчаянное волнение должно
лежать за этим приготовленным разговором о других вещах. Он закрыл за
Тимом дверь и быстро заговорил.
- С девочкой все в порядке, - сказал он. - Все хорошо. Мы должны
немного помочь ей; она приезжает сюда, чтобы пожить летом с мисс Пейдж. Я
только что звонил ее врачу. В следующее воскресенье он собирается привезти
ее сюда. А сейчас ты хочешь послушать все подробности?
Мальчик заколебался.
- А будет ли это хорошо? Я не хочу быть любопытным человеком. Она
знает обо мне?
- Да, она знает почти все, что я знаю о тебе... сколько у меня было
времени для рассказа. Знает также и ее доктор. Понимаешь, я должен был
рассказать им.
- Тогда расскажи мне о ней все.
Они вспомнили о трех письмах час спустя.
- Вот это обещающее. Мальчик говорит, что он чувствует себя
Гулливером... он всегда намного больше или намного меньше людей, которые с
ним, но он говорит, что оставляет нам решать, что умственное, а что
физическое. Это Робин Уэлч. А эта девочка говорит, что ее надлежащим
образом назвали Элис - фамилия у нее Чейз - что она не общается ни с чем,
даже со своими собственными ногами, а что было в той бутылке с этикеткой
"Выпей меня", она даже и не вспомнила выпить. Мне кажется, она тоже
принадлежит. Третье не подходит; в нем дается объявление о школе-интернате
с особым вниманием к сиротам. Хорошо, Питер, я должен отправляться домой;
ты ведь знаешь бабушкины правила. Когда... когда я смогу увидеть Элси?
- В семь вечера в воскресенье. Сначала мы должны привезти ее к мисс
Пейдж, дать распаковать вещи, немного привыкнуть. Она поужинает с доктором
Фоксвеллом и со мной и, я думаю, что ты можешь придти сразу же после
ужина.
Они заполнили проходящие дни как могли лучше, каждый со своим дневным
распорядком, с написанием писем. Уэллес объяснил Тиму, что он намеревался
провести свой отпуск в августе так, чтобы встретиться с как можно большим
числом мальчиков и девочек, а в настоящее время он мог только подготовить
почву, написав письма. Тим подготовил картотеку возможных имен и хранил
все бумаги с информацией собранными.
Воскресный вечер! Тимоти тщательно мылся до тех пор, пока не засиял,
и представился с такой пунктуальностью, как если бы ждал снаружи точного
момента, он был официально представлен д-ру Фоксвеллу и смущенной,
напряженной Элси.
- Элси привезла некоторые свои произведения, чтобы показать тебе, -
сказал д-р Фоксвелл, - и она надеется, что ты можешь помочь ей решить, что
предложить для публикации.
- Ребята, отнесите их в мой кабинет, - предложил Питер. - Выпьете
что-нибудь, Фоксвелл?
- Спасибо, да. Неплохая мысль, Уэллес, - добавил он, когда дети ушли,
- но мне до смерти хочется услышать что происходит.
- Нечего будет слушать, если мы будем сидеть и глазеть на них. Дадим
им десять минут. Как она вела себя в последнее время?
- Прекрасно! Просто прекрасно! Каждую минуту своего свободного
времени она тратила на работу над тем, что она показывает ему. Что-то
удивительное, Пит! Кстати, я получил предложение на больницу. Я думаю,
может быть мне удалось бы продать ее и приехать сюда. Принять участие в
работе, понимаешь.
- Большой доктор говорил очень быстро, он принял свой напиток даже не
взглянув. - Не хочу вмешиваться. Но есть Элси...
- Это все решено, - сказал Уэллес. - В любое время, когда Вам
удастся. Элси - это Ваша пациентка. Но мне кажется, что оба ребенка должны
быть вместе, а с ними и другие, если это получится. Но как мы сможем
организовать все это? Удастся нам привезти сюда других детей? И как мы
сможем жить, если мы тратим слишком много времени на детей?
Они вкратце обсудили этот вопрос, не придя ни к какому решению. Их ум
не был занят этим предметом; и как только истекли десять минут, Питер взял
на кухне кувшин с фруктовым соком и тарелку с домашним печеньем и тихо
направился в кабинет. Мужчины остановились у открытых дверей и
прислушались к щебетанию детей.
- Это замечательно, - говорил Тимоти. - Эти стихотворения... они
почти слишком хороши, Элси! "Тягучая мягкая кривая света" - это здорово!
Но я не знаю, можно ли это продать".
- Я знаю, что стихи не покупают. Мне хотелось, чтобы ты их увидел, и
все. Я все печатаю на машинке.
- Вся эта поэма о бесконечности и мироздании, честно, это здорово. И
это другое произведение искусно, и я думаю, что этот роман тоже можно
будет продать. Был такой роман "Змеиная яма", он наделал много шуму, когда
впервые вышел, тридцать лет, или около этого, тому назад, или что-то около
этого. Твой, судя по резюме и первым страницам, является... о, привет
Питер! И д-р Фоксвелл.
- Мы подумали, что вы будете не против немного подкрепиться, - сказал
Уэллес, пододвигая поднос.
- Конечно - спасибо, - сказал Тим, вежливо отодвигая бумаги в
сторону. - Послушай, ты знаешь, что сделала Элси? Она прочитала все книги
о всех науках, какие могла, а затем изложила их в стихах!
- Изложено хорошо? - спросил Фоксвелл, выбирая одно печенье.
- Изложено хорошо! Просто здорово! Она рассказывает вам, что вещи
означают, понятно! Не только механизмы и уравнения и все такое, но и что
все это означает. Она заставляет вас представить это. И она говорит, что
три романа у нее готовы, и некоторые, без сомнения, можно продать. Сегодня
вечером она показала мне их краткое изложение и одну главу в качестве
образца. Мы должны обдумать целую уйму литературных псевдонимов, Элси.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28