За первым и две другие косы приподнялись перед людьми. Их разделяло всего несколько метров. Мартин ощутил приторно сладковатый фруктовый запах — так пахнет дешёвая парфюмерия. Он не чувствовал отвращения или страха, скорее ему было интересно. Детское любопытство перед новой игрушкой. Они нравятся мне.Один из шнурообразных, тот, что находился в центре, приподнял передний конец примерно на два метра от пола. Затем, он, как птичка, прочирикал на английском:— Мы мы очень рады встрече с вами.Ганс, глаза которого, казалось, вот-вот могли вылезти из орбит, ответил:— Добро пожаловать на «Спутник Зари». На наш корабль.— Да, — произнёс все тот же шнурообразный. — Мы нам все любопытно узнать. Я мы не видим женщин. Странно иметь два пола: мужчин и женщин.Чэм усмехнулся. Ганс прочистил горло и всё-таки хрипло произнёс:— Ничего в этом странного нет.— Подойди к мы нам поближе и прикоснитесь к мы нам, — продолжал Брат. — Так вы лучше узнаете, что мы мы из себя представляем.Чэм и Мартин шагнули вперёд. Беседующий с ними шнурообразный, так же, как и другие, вытянулся во всю длину на полу.— Вы можете коснуться любого из мы нас, — сказал он. — Я мы говорим, потому что я мы наиболее квалифицированный сейчас в вашем языке. Я мы будем долгое время обучать вашему языку других, дадим им часть я мы себя.Мартин склонился к к шнурообразному, лежащему слева, и дотронулся до него рукой. Верёвки заблестели, их гладкая кожа сморщилась. Ганс стоял рядом с Мартином, но он явно не собирался наклоняться.Чэм прикоснулся к правому шнурообразному, слегка похлопав по нему ладонью.— Тёплый, — констатировал он, — можно сказать горячий.Мартин почувствовал тепло Брата даже прежде, чем коснулся его. Они излучали тепло, как печь.Под рукой Мартина шнурообразный перегруппировался, верёвки медленно раскрутились, образовывая четыре лапы, которые так же, в свою очередь, прикоснулись к руке Мартина. Он не удержался и вздрогнул, прикасание напоминало царапанье ногтем.Вокруг распространился аромат хорошего вина.— Ты не прикоснулся, — сказал Брат Гансу. — Не надо бояться. Ты сделай это.Ганс закрыл глаза и собрал всё своё мужество. Он потянулся и нежно обнял Брата, чем необычайно удивил Мартина. Брат изогнулся под давлением.Распространился запах свежевскопанной земли.— Как мы показались вам? — спросил Ганс, устремляя взгляд на верхний конец косы. Там верёвки были завязаны в узел, и там же располагались маленькие чёрные глазки — по четыре на каждую верёвку, появляющиеся в тот момент, когда узел саморазвязывался. Верёвки покосились, рассматривая лицо Ганса.— Если говорить как вы говорите: вы мы нам интересны, — ответил Брат. — Я мы ничего похожего никогда не видели.— У нас есть существа, которые мы называем змеями или червяками, — все также хрипло произнёс Ганс. На щеках и затылке у него выступила испарина. — Они напоминают вас…— Вы не любите змей и червяков? Они сделали что-то плохое вам?— Я в будущем привыкну к вам, — пообещал Ганс и бросил взгляд на Мартина. — Все не так уж и плохо, а? Как ты думаешь?— Ты все делаешь прекрасно, — подбодрил его Мартин.— Спасибо, — поблагодарил Ганс, отступая назад, и обратился опять к Братьям, — Вы, приятели, очень нам пригодитесь в холодные ночи.— Он имеет в виду, — интерпретировал Братьям его слова Чэм, — что вы показались нам очень тёплыми и приятными.— А вы приятно прохладны, — любезностью на любезность отвечал Брат. — Сейчас заговорят мои наши компаньоны. Извините за мы наш язык. Не довольствуясь только язык, мы мы испускаем запахи, выталкиваем между частями компонентов, расцепляя на части мои наши передние части.— Вы звучите, как скрипки и горны, — сравнил Мартин.— Чувствую, это будет нечто дьявольское, — пробормотал Ганс.— Эта правда, что вы всегда вы, — спросил правый шнурообразный голосом резким и скрипящим, делая ошибки при произношении гласных букв.Мартин, Чэм и Ганс обменялись недоуменными взглядами. Мартин раздумывал, не связан каким-нибудь образом этот вопрос с упоминанием дьявола Гансом. Чэму, кажется, удалось ухватить суть вопроса.— Я думаю, он спросил, всегда ли мы остаёмся теми же самыми персонами. Не отбрасываем ли мы руки и ноги, когда нас никто не видит?Ганс скорчил рожу:— Мы всегда одни и те же. Наши тела всегда одно целое, — ответил он.Спрашивающий шнурообразный издал серию сверчкового стрекотания и воздух наполнился обильным запахом чего-то несвежего.— Мы наш гид говорил мы нам это, — сказал Брат. — Это трудно для мы нас представить.— Я понял, — воскликнул Ганс. — Ваш жизненный стиль… ваша жизнь очень отличается от нашей.— Но мы мы можем иметь дружбу, — прочирикал шнурообразный.— Мы уже друзья, — откликнулся Ганс и насмешливо улыбнулся Мартину и Чэму.— Мы мы не нравимся вам? — спросил Брат, тот, что слева.— Мы мы не нравимся никому, — прояснил ситуацию тот, что находился по центру.— Там… откуда мы пришли… — начал Мартин. Ему трудно было подобрать слова. Он глубоко вздохнул, и все Братья тут же сымитировали его вздох. — У нас подобные агломераты… то есть подобное взаимодействие имеет место только у простейших животных и растений.— И насекомых, — добавил Чэм.— Насекомых? — недоуменно переспросил Мартин.— Можно же сказать, что насекомые и создают цветы, опыляя их, не так ли? — сказал Чэм.— Ну это не совсем то, — покачал головой Мартин.— Всё это чушь, — раздражённо произнёс Ганс.— Можно мы мы посмотреть записи таких колоний? — спросил Брат, тот, что первым заговорил с ними.— Конечно.— Вам не нравится все это?— Фактически, я никогда не сталкивался с ними в реальной жизни, — ответил Ганс. Мартин восхитился чёткостью ответа. Он надеялся, что его смысл не исказится при восприятии их новыми партнёрами.— Я мы думаем, вы часть колонии, только индивидуумы большого общества, — сказал все тот же шнурообразный.— Я думаю, он имеет в виду, что мы часть большой социальной группы, — объяснил Чэм. — Интересно будет поговорить с ними на эту тему, когда мы узнаем друг друга получше.— Вы сражаетесь друг против друга?Никто их людей не отвечал долгое время. Затем Мартин сказал:— Нет, как правило, нет. А вы?— Составляющие части могут драться без мы нашего контроля. Не вмешиваться. Это нормально.Ганс сдержал дрожь. Мартин сказал:— Мы играем в игры, проводим соревнования, поддерживаем свою форму. Это тоже виды борьбы, но они не приносят вреда.— Компоненты иногда быть буйными. Не вмешиваться. Это нормально. Они не имеют сознания одни.— Возьми на заметку, Мартин, — пошутил Ганс — Не следует наступать на них.— Мы нам интересно, как мы наши компоненты реагировать на вас.— Нам тоже это интересно, — отозвался Ганс.Лежащий справа шнурообразный коснулся своей «головы» и рассыпался на части. В воздухе запахло уксусом и фруктами. Компоненты, в количестве четырнадцати штук, переплетясь, лежали в куче, похожей на макраме из змей. Медленно расстелаясь по полу, верёвки двигались в разные стороны, пока не достигли людей.Ганс побледнел лицом. Мартин выглядел не лучше.— Вот дерьмо, — прошептал Чэм, но не сдвинулся с места.Верёвки прикоснулись к икрам их ног. Некоторые из них сцепились друг с другом и катались внад и вперёд.— Что это? — воскликнул Ганс.— Это борьба за превосходство на их уровне, — ответил самый разговорчивый Брат. — Это не драка с целью убить. Вы можете называть это — грубая игра.— Ваш английский совершенен, — польстил Брату Мартин, стараясь скрыть свой страх.— Я мы имеем прекрасные компоненты, и счастлив внутренней гармонией.— Примите наши поздравления, — выдавил из себя Ганс.Два агрегата что-то защебетали, зашептали друг другу. В воздухе запахло свежевыпеченным хлебом и серой.Одна из верёвок продвинулась вверх по дрожащей ноге Чэма, переднее щупальце широко растопырилось. Мартин заметил, что когда верёвки собраны вместе, щупальцы сложно рассмотреть.Чэм смог взять себя в руки.— Да, не очень-то у нас совместимая компания, — вздохнул Мартин.— Ну почему, я чувствую себя прекрасно.— Я мы предчувствуем трудности, — сказал Брат. — Мы мы должны привыкать.— Да, мы должны привыкнуть, — повторил Ганс, больше в ответ Чэму, чем шнурообразному.— Ну конечно, — Чэм постарался откликнуться, как можно бодрее. Верёвка по-прежнему медленно ползла по его ноге.— Это не насилие, — уверил шнурообразный.— Хочу поставить вас в известность, — обратился к Братьям Чэм. Его голос звенел и дрожал. — что мы используем имена, каждый из нас имеет своё имя. — Верёвка в это время добралась до груди Чэма и, соскользнув, ухватилась за материал комбинзона.— Ты можешь касаться её, — сказал шнурообразный.— Как мы… какие имена мы можем использовать, обращаясь к вам?— Мы мы это обсудим. Когда каждый из мы нас выучим язык, мы мы выберем себе имя. Меня нас вы можете называть Каменщик. Разобранные верёвки, когда они соберутся снова вместе, вы можете называть Корабельщик. А третьего — Небесный Глаз.— Мы я наслаждаемся наблюдать звезды, — сказал Небесный Глаз.— Как Хаким, — заметил Мартин.— А ваши имена? — поинтересовался Каменщик.— Наши имена не носят никакой смысловой нагрузки, — сказал Мартин. — Я Мартин. Это Ганс. А это Чэм.— Но джем это пища, — отметил Небесный Глаз.— Не джем, а Чэм, — поправил Чэм.— Мартин — так называется одно из животных, — нашёл объяснение и имени Мартину Каменщик.— Как тебе наш наши компаненты, Чэм, — поинтересовался Каменщик у Чэма.— Немного больно, когда оно хватает меня клешнями. Могу я поговорить с ним? — Верёвка в это время исследовала его лицо. Чэм отвёл назад шею настолько далеко, насколько смог.— Нет, — ответил Каменщик, — Но мы мы соберём его вместе, и ты потом поговоришь. Мы я видим, они нравится людям.— Да, они замечательные, — ответил Чэм.— Он не кусается, — заключил Каменщик.— Для нас это очень важно, — сказал Ганс. — Они не могут никак навредить нам?— Это будет несчастье, — ответил Каменщик.— Конец агрегату, части ведут неправильно, — попытался объяснить людям Небесный Глаз.— Никому это не нужно, да? — Чэм слегка шлёпнул рукой по верёвке, которая в это время уже ползла вниз. Она обвила его грудь, хвост под правой рукой, голова и щупальца — под левой, и замерла.— Наверное, ей нравится, как ты пахнешь, — улыбнулся Чэму Мартин.— Очень правда, — откликнулся Каменщик. — Вы все пахнете для мы нас дружелюбно.Они не знают нас достаточно хорошо. Мы пропахли страхом, — подумал Мартин.— Отлично, — сказал Ганс. — Если Каменщик не против, мы в следующий раз соберёмся более многочисленной группой. Двадцать человек нас, и двадцать Братьев. Затем мы переконструируем «Спутник Зари» и «Странствующий Дом» и приступим к выполнению Работы.Каменщик защебетал и комната заблагоухала запахом чая и сирени. Верёвка осторожно сползла с груди Чэма и расположилась на полу в центре небольшой впадины. Затем она выровнялась с другими, лежащими рядом с Каменщиком, и они начали переплетаться друг с другом. Шнурообразный приподнимался и растягивался до тех пор, пока не коснулся основания пилона, прикреплённого в двенадцати футах над головами людей.— Мы мои компоненты размножились и сделали Корабельщика, — сказал Каменщик. — Он мой наш брат или сын, не знаю, как называть. * * * Двадцать человек и двадцать Братьев встретились в учебной комнате. Мартин не сказал бы, что Братья держались в стороне. Вокруг перемешивалось щебетанье и громкие возгласы. Появившаяся Роза сразу же крепко обняла одного из Братьев; Паола Птичья Трель что-то напевала другому. Вокруг царила маскарадная атмосфера, и Мартину стало как-то легче. Чужеземцы оказались весьма общительными существами, и члены обеих групп очень быстро смогли найти общий язык. Они подружились.Первые десять минут Ариэль стояла рядом с Мартином.— Кажется, всё идёт хорошо, — сказала она.— Да, вроде бы, — кивнул Мартин.— Я думала, на это понадобится больше времени.— Я тоже так думал. Но они ещё не разбивались на верёвки. Верёвки не так спокойны.— Да, Чэм рассказывал мне. Примерно такая же разница, как между животными и людьми. Думаешь, возникнут проблемы?Мартин немного помрачнел:— Возможно. Но я думаю, мы сможем приспособиться.— Мы терпели друг друга слишком долго, — заметила проходящая мимо них Дженнифер. — Это хорошо, что появился кто-то новый, с кем можно поговорить. — Она прошла вперёд, поближе к компании Братьев, которые объяснялись с людьми на ломаном английском.Мартин ощутил запах жаренных кабачков и сморщил нос.Джакомо играл с одним из Братьев в игру на пальцах. Он сжал пальцы в кулак, дважды тряхнул им и выбрасил два пальца. Шнурообразный приподнявшись, отступил назад, издал звук, похожий на треск лопающейся скорлупы, затем свернулся головой в форме восьмёрки и сказал:— Я мы ошибся.К Мартину подошёл Рекс Дубовый Лист.— Ганс приглашает экс-Пэнов на несколько минут в свою каюту.
Мартин, Чэм и Джой Плоский Червяк были на полпути к каюте Ганса. Джой горел энтузиазмом:— Боже мой, они действительно, как змеи, но им нельзя отказать в некотором шарме.— Змеи очаровали нас, не так ли? — усмехнулся Чэм.— На все сто. Это получилось быстрее и легче, чем я думал. Мне кажется, с ними можно работать.Когда они вошли в каюту, они нашли там Ганса мрачным. Гости присели по-турецки, Ганс опустился на корточки рядом с ними. Рекс Дудовый Лист держался несколько в стороне ото всех.— Каменщик и я поговорили немного, — сказал Ганс. — У него из Братьев лучший английский. Я задал ему несколько вопросов о структуре их команды. И вот что я узнал. Каждые пять дней — наших дней, не их — они созывают Командный Совет для обмена верёвками, каждая коса жертвует двумя. Из пожертвованных верёвок они делают одну толстую затраханную косу, называя её Соглашателем или что-то в этом роде. Эта коса использует память всех верёвок и принимает решения. Верёвки эти решения передают в свою очередь своим косам. И никаких приказов. Это тревожит меня.— Почему? — спросил Джой.— Потому что при этом нет никакой гибкости. Представьте себе, что мы попали в кризисную ситуацию, и что мы будем собирать какие-то советы? Я думаю, что они теряют массу времени с этим Соглашателем, они не способны постоянно отслеживать изменение условий и обстоятельств… Да… Система несовершенна… Но окончательные выводы я сделаю после того, как я поговорю с самим Соглашателем.— Ты думаешь, они действуют подобным образом и при сражении?Ганс пожал плечами:— Пока не знаю. Вот и всё, что я вам хотел сообщить.— Нам следует выяснить, где произошла катастрофа с ними, — глядя в пол, произнёс Чэм. — где они потерпели неудачу.— Хорошо, я займусь этим, — сказал Ганс. — Мартин, я заметил, ты почему-то ещё не обзавёлся другом из компании Братьев… Брал бы пример с Паолы и некоторых других.— Я тоже ещё ни с кем ни подружился, — сказал Джой.— Чем большее количество уз нас скрепит, тем лучше мы узнаем друг друга. Это как в браке.— Нам следует помочь им изучить английский, — сказал Джой.— Они шустрые, не сомневайтесь в этом, — заметил Ганс. — Они могут быть намного шустрее, чем мы. Но, чёрт побери, нам придётся ещё многое узнать друг о друге, прежде чем мы сумеем объединиться для борьбы с убийцами. Я прав?— Абсолютно, — громко подтвердил Рекс, по-прежнему держащийся в стороне.— Я хотел бы узнать, каким образом сольются мозговые центры обоих кораблей. Также я хотел бы знать, останутся ли у нас момы. Или их заменят аналогичные роботы с того корабля…— Библиотека стала прямо-таки огромной, — сообщил Мартин.— И мы можем всем пользоваться?— Прямо уже сейчас. Перед нами открываются необъятные просторы знаний. Я надеюсь, что материалы Братьев реально перевести.Ганс кивнул:— Я тоже очень доволен таким прогрессом. Но мне не хотелось бы, чтобы наша команда с излишней восторженностью отдалась общению с Братьями и забыла о своих собственных проблемах.Чэм и Джой кивнули. Мартин молча ковырял пальцем в комбинзоне, будто бы хотел проделать в нём дыру.— Кто-нибудь ещё хочет что-то добавить? — Ганс обвёл взглядом всех присутствующих.— Я знаю, это ты управляешь Розой, — неожиданно и явно не к месту сказал Мартин.Ганс минуту колебался, затем утвердительно кивнул со злобным выражением лица:— Да, я руковожу ею. Это не трудно, поверь мне.Рекс фыркнул. Ганс неодобрительно взглянул на него, Рекс покраснел и отвернулся.— Как Роза свяжет присутствие Братьев со своим мировозрением… со своей религией?— Роза найдёт способ. Ей в этих вещах нет равных.— Я знаю, — сказал Мартин. — Но мне кажется, ты затеял опасную игру. В любой момент может создаться взрывоопасная ситуация.— Но это лучше, чем позволить ей и дальше терять себя. Я прав?Никто из экс-Пэнов не ответил.— И это лучше, чем избавляться от неё, — продолжил Ганс. — Конечно, я ненавижу такие вещи. Но если ситуация будет становиться все хуже и хуже, и это возможно.Мартин побледнел. Долгое время никто не мог вымолвить ни слова. Десять минут — весьма выразительное затишье для подобного разговора.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59