Срочная
программа, осуществленная совместно с Европой и Японией, позволила создать
прототип действующей системы, и база в Синус Меридиани стала создаваться
как совместный европейско-американский проект, отставая на два года от
первоначального американского плана и от Советов; вскоре после этого
космические организации по обе стороны Атлантики слились в виде САКО. Их
совместная напряженная программа позволила в какой-то степени
ликвидировать отставание и вызвала появление ряда кораблей с атомным
двигателем. Последним из таких кораблей был "Орион" - первый корабль,
способный перевозить на межпланетные расстояния большие грузы и много
пассажиров. Завершенный на орбите в 2019 году, "Орион" больше полугода
совершал испытательные полеты между Землей и Луной, на шесть месяцев
опережая аналогичный проект, осуществлявшийся японцами самостоятельно.
Советы, которые сосредоточили свои усилия на строительстве грандиозной
околоземной платформы, не имели больших межпланетных кораблей, так что у
Соединенных Штатов появилась хоть какая-то компенсация за предыдущие
фиаско.
Мейси повернул голову и взглянул на Уайттейкера, высокого,
загорелого, с темными вьющимися волосами, едва начинающими седеть на
висках, который сидел в кресле против Конлона. Обладая большим независимым
доходом, он всегда рассматривал свою работу как интеллектуальное
упражнение, как вызов своей способности справляться с проблемами и казался
Мейси какой-то загадкой.
- А вы какое к этому имеете отношение, Пит? - спросил Мейси. - Или
хотите для перемены получить какие-то свежие новости?
Уайттейкер мигнул и ответил:
- Возможно, так и будет.
Уайттейкер часто говорил, что новости - это то, что чем-то отличается
от предыдущего. Но чудотворцы, неминуемые катастрофы, несуществующее
сверхоружие Советов, экономический развал - это всегда рядом, и все другие
новости, которые приковывают к экранам миллионы зрителей, не очень от них
отличаются. Поэтому они не новости. Вот если повернуть все наоборот и
разоблачить какой-то действительно выдающийся обман - это будет новость.
- Ну, что ж, если Пит сумеет извлечь из этого что-нибудь интересное,
возможно, другие корпорации перестанут в будущем совать свой нос в дела
САКО, - заметил Вернон.
- Этого я и хочу, - кивнул Колон.
Уайттейкер развел руки и скорчил гримасу.
- Ну, я хотел сказать... использовать экспедицию САКО для
разоблачения этого вздора... Неужели вы думаете, что директора ГКК в него
верят?
Мейси пожал плечами.
- Откуда мне знать? Сегодня меня уже ничего не удивляет, Пат.
Надеюсь, ваши парни из Всемировой Сети не очень зависят от их рекламы.
- Какого дьявола? - сказал Уайттейкер. - Кто-то должен положить конец
этому вздору, прежде чем он зайдет слишком далеко.
Больше говорить было нечего. Конлон перевел взгляд с Вернона на Мейси
и просто спросил:
- Ну, как?
Те посмотрели друг на друга, но никто из них не стал задавать
дополнительных вопросов.
- Как ты думаешь? - спросил наконец Мейси.
Вернон поднял брови, согнул плечи, развел руками, показывая, что
ответ может быть только один. Мейси медленно кивнул, потянул себя за
бороду, еще немного подумал и посмотрел на Конлона.
- Я думаю, мы согласимся, Уолт. Договорились.
Конлон выглядел довольным.
- Хорошо. "Орион" стартует через три месяца. Через сорок восемь часов
получим подтверждение САКО, включая вопрос о вознаграждении. В течение
недели обсудим остальные подробности. Нужно будет пройти подготовительный
тренировочный курс в центре подготовки персонала САКО в Северной Каролине
для тех участников экспедиции, кто не относится к САКО, так что последние
три недели оставьте свободными, договоритесь о временном отсутствии в
университете и тому подобное.
Уайттейкер откинулся в кресле, потер руки и взял со стола свой пустой
стакан.
- Я думаю, пора наполнить снова, - сказал он. - Всем то же самое?
- Сейчас сделаю, - сказал Мейси.
Уайттейкер следил, как Мейси собирает пустые стаканы и относит их к
открытому винному бару.
- Видели Замбендорфа в шоу Эда Джексона вчера вечером?
- У-гм, - хмыкнул Мейси через плечо.
- Неплохое представление, - сказал Уайттейкер.
- О, Замбендорф - отличный артист, не сомневайтесь в этом, - ответил
Мейси. - Если бы он занимался только этим, из него вышел бы первоклассный
цирковой иллюзионист и фокусник. Но вот с его утверждением, что все это
подлинное, никак не могу согласиться. Очень многие верят в это и тратят
время и деньги в поисках волшебной страны, чтобы обрести смысл жизни. Это
трагичная растрата человеческих потенциалов и талантов.
- Ну, номер с цветами и числами достаточно прост, мне кажется, -
сказал Уайттейкер.
- Простая теория вероятности, не так ли? - спросил Конлон, глядя на
Вернона. Тот кивнул. Уайттейкер вопросительно посмотрел на него.
- В аудитории такого размера достаточно людей, подумавших о желтом
цвете, чтобы произвести впечатление. Можно было бы назвать и другой цвет,
- объяснил Вернон. - Замбендорф вообще никакой цвет не задумывал.
Аудитория поверила ему на слово.
- А как же числа? - спросил Уайттейкер. - Тут не могло быть то же
самое. Тридцать сколько-то... тридцать семь, кажется? Я думал, результат
будет гораздо хуже.
- Большинство тоже так подумало, - сказал Вернон. - Но вспомните, что
сказал Замбендорф: число меньше пятидесяти, причем обе цифры нечетные и
различные. И если помните, одиннадцать и пятнадцать он привел в пример.
Это еще больше сужает круг, потому что по какой-то причине никто не
задумывает то, что уже названо. Из оставшихся чисел в любом случае
примерно треть задумает тридцать семь. Никто не знает, почему. Просто
предсказуемое поведение. Психологи называют это "стереотипом населения". А
примерно двадцать три процента назовут тридцать пять. Так что все его
слова о том, что он в последний момент изменил свое намерение, обман:
просто ему нужно было, чтобы общий результат превзошел половину. И
сработало - можно было подумать, что все подняли руки.
- Мммм... интересно, - сказал Уайттейкер.
- Помните, Замбендорф сказал женщине, что ее дочь выйдет замуж за
морского офицера, штурмана, на подводной лодке? - спросил Мейси,
отворачиваясь от бара и возвращаясь с двумя стаканами.
- Да, - ответил Уайттейкер. - Это впечатляет. Как он мог все это
узнать?
- А он не знал, - просто ответил Мейси. Уайттейкер удивился. Мейси
передал выпивку Уайттейкеру и Конлону и вернулся к бару, чтобы налить себе
и Вернону. - Вас обманывает память, Пат. У меня есть запись всего шоу, я
прокручу, если хотите. Замбендорф сказал только, что дочь Алисы собирается
выйти замуж за моряка. Он не говорил о военно-морском флоте, не говорил о
подводной лодке и не упоминал штурманское дело. Все это назвала сама
Алиса, но этого люди обычно не запоминают. В сущности Замбендорф даже
предположил, что этот парень инженер - вполне разумное предположение, но,
как оказалось, ошибочное, и Алиса его поправила. И не только поправила -
она превратила его промах в полупопадание, потому что сама же дала и
объяснение. Заметили? Готов поручиться, что практически никто этой его
ошибки не заметил. А вот если бы он угадал верно, все бы запомнили. Люди
видят и запоминают то, что им хочется видеть и помнить. Замбендорфы во
всем мире этим умело пользуются.
Вернон кивнул.
- Единственная информация, которую он выдавал сам, это то, что ее
дочь выходит замуж за моряка.
- Но это откуда ему могло быть известно? - спросил Уайттейкер.
Мейси пожал плечами.
- Это можно проделать многими способами. Например, тот, кто до начала
шоу побродит по помещениям, многое может услышать.
Уайттейкер удивился.
- Серьезно? Вы шутите! Я хочу сказать... это же слишком просто. Даже
ребенок мог бы до этого додуматься.
- С легкостью, - согласился Мейси. - Но большинство взрослых об этом
не думают. Поверьте мне, Пат, он так действует уже много лет. Чем проще
ответ, тем менее очевиден он для большинства людей. Они всегда ищут
объяснения посложнее, какие только можно вообразить.
- Неужели с бумажником тоже было подстроено? - спросил Конлон. -
Марта говорит, что должно быть, но я не уверен. Не думаю, чтобы Эд Джексон
согласился на такую наглую ложь.
Мейси собрался ответить, но случайно задел рукой стол и пролил
немного вина.
- О, простите, Пат! Вот, я позабочусь об этом, - воскликнул он,
поставив стакан и слегка промакивая воротник жилета Уайттейкера. -
Маленькое пятнышко, ничего не будет заметно. - Мейси снова взял свой
стакан, сел на диван и взглянул на Конлона. - Прости, Уолт. Так что ты
говорил?
- Я сказал, что не уверен, что бумажник подброшен.
- О, да, я с тобой согласен, - сказал Мейси. - Мексиканец показался
мне абсолютно искренним. Эта часть совсем не разыграна.
Уайттейкер перевел взгляд с Мейси на Вернона, который странно
улыбался, потом снова посмотрел на Мейси.
- Но... как же он тогда узнал, что это бумажник, и как знал о его
владельце? - спросил он.
- Вы на самом деле хотите узнать? - небрежно спросил Мейси.
- Конечно. - Уайттейкер выглядел удивленным. - А что в этом такого
забавного? Я пропустил что-то очевидное? Если и так, то со мной абсолютное
большинство.
Молчание продолжалось несколько секунд. Потом Вернон сказал:
- Вспомните, мы совершенно уверены, что у Замбендорфа было несколько
помощников. Информация, которую он сообщил, как раз и может содержаться в
бумажнике плюс описание владельца бумажника. А теперь подумайте об этом.
Уайттейкер задумался, потом посмотрел на Конлона. Тот пожал плечами.
Уайттейкер снова посмотрел на Мейси, покачал головой и показал пустые
ладони.
- Ладно, сдаюсь. Откуда он узнал?
Мейси рассмеялся, достал из-под мышки бумажник Уайттейкера и бросил
владельцу.
- Это вам ничего не говорит? Кстати, на вашем бумажнике ничего нет,
так что не беспокойтесь.
- Вы шутите! - возразил Уайттейкер. - Его просто украли, а потом
вернули?
- Поняли, Пат? Слишком просто, чтобы догадаться.
- А вещи, которые показывали люди, когда он стоял с завязанными
глазами?
Мейси стряхнул с брови воображаемую пылинку, потер большим пальцем
кончик носа, слегка провел пальцем слева направо по верхней губе и прижал
мочку правого уха.
- Помощник, подающий условные сигналы откуда-то из передних рядов....
вероятно, армянин, по имени Абакян, он всегда держится поближе к
Замбендорфу, но в то же время его никогда не видно.
- А металлический стержень?
- Ну, это стандартное оборудование волшебника. Если бы вы такое
увидели в другом месте, вежливо поаплодировали бы и согласились, что это
ловкий трюк. Между прочим, это один аспект исследований, которыми мы с
Верноном сейчас занимаемся. Поразительно. Люди, поверившие, что были
свидетелями действия паранормальных сил, продолжают верить в это, даже
когда соглашаются, что любой фокусник может проделать то же. Никакие
обращения к разуму этого не изменят. В сущности...
В этот момент орган за Уайттейкером испустил серию высоких и низких
звуков, и синтезированный компьютером голос провозгласил:
- Посетитель у входа.
Мейси взглянул на часы-саркофаг.
- Это такси. Допивайте. Перед едой пропустим еще по рюмочке.
Пять минут спустя они вышли из дома и остановились на мгновение на
крыльце, глядя на светящуюся точку в вечернем небе - Марс.
- Поневоле задумаешься, - с отсутствующим видом сказал Конлон. - В
восемнадцатом столетии считалось чудом, когда первый клиппер из Бостона
обогнул мыс Горн и пришел в Сан-Франциско за сто дней. И вот, полтора
столетия спустя, мы за то же самое время можем долететь до Марса и
вернуться назад.
- "Пределы роста", - сказал Вернон.
- Что? - переспросил Уайттейкер.
- Я читал книжку под таким названием, - ответил Вернон.
- Никаких пределов не вижу, - сказал Конлон, глядя на звезды. - Где
их искать?
- В человеческом сознании, - ответил Мейси.
Лицо Вернона стало задумчивым, он, как и Конлон, посмотрел вверх.
- Наверно, есть где-то и другой разум, - сказал он. - Как вы думаете,
у них тоже есть психи, или это исключительно человеческая привилегия?
Мейси фыркнул и пошел к ожидавшему такси.
- Нет ничего глупее некоторых людей, - заявил он.

5
Его преосвященство Френнелеч, верховный жрец и глава Совета жрецов
Пергассоса, главного города Кроаксии, восседал на своем высоком троне за
скамьей Совета и смотрел вниз, ожидая оправданий обвиняемого. Высокий
головной убор из тщательно выращенных блестящих органических пластин,
внушительное одеяние из переплетенной проволоки, с вышивкой из полосок
углерода и пластика подчеркивали его могучую фигуру и делали еще более
угрожающим строгое выражение, создаваемое охладительными сосудами под
подбородком и термальной раскраской металлических плоскостей лица.
Прислужник, стоящий за его креслом, держал органически выращенный жезл из
желтых и красных спиральных полос, украшенный орнаментированным шаром, -
символ высокого положения, а слева и справа от него с достоинством
восседали другие жрецы, держа в стальных пальцах свои, менее значительные,
символы.
Загремели тяжелые цепи, это в центре зала Совета нервно встал
обвиняемый - Лофбайель, Создатель-Карт. Стражники по обе стороны от него
стояли неподвижно, он на несколько мгновений тоже застыл, смущенный и
испуганный. Потом Гораззоргио, капитан королевской гвардии, командовавший
солдатами, которые арестовали Лофбайеля, с садистским удовольствием
толкнул его в спину концом своего копья с острием из карбида.
- Говори, когда приказывает Прославленный! - приказал он.
Лофбайель пошатнулся и ухватился за прут перед собой, чтобы
удержаться на ногах.
- Я совсем не хотел противоречить Святому Писанию, - запинаясь,
торопливо заговорил он. - Я вообще не думал о Писании. Потому что...
- Ага! - Рекашоба, обвинитель Верховного Совета, резко повернулся и
грозно указал на обвиняемого пальцем. - Он уже сознался. Разве не
написано: "Во всех словах и делах помни Писание?" Его обвиняют его
собственные слова.
- Святотатство отмечено, - холодно сказал со своего трона Френнелеч.
И бросил Лофбайелю: - Продолжай!
Матрицы картографа, воспринимающие образы, отчаянно замигали.
- Я давно уже собираю записи и рисунки путешественников, штурманов,
исследователей, солдат и ученых как нашей страны, так и других стран, -
объяснил он и добавил: - Чтобы лучше служить Его Верховному Величеству
королю.
- Да хранит Жизнетворец короля! - выкрикнул сзади Гораззоргио.
- Да будет так! - хором отозвались со скамьи жрецы, все, за
исключением Френнелеча, которого ранг освобождал от такой обязанности.
Лофбайель продолжал:
- Эти данные я собирал много дюжин яркостей и заметил странное, но
повторяющееся явление: как бы далеко, например, на восток ни ушел путник,
всегда он говорит, что дальше на восток есть еще земли... и постепенно
появляются места, в которых побывали путешественники, ушедшие на запад. И
то же справедливо относительно севера и юга, они тоже превращаются в свою
противоположность. У меня есть доказательство, что это касается пути в
любом направлении, начатом из любого места. - Лофбайель оглядел застывшие
лица жрецов. - Размышления об этих фактах - конечно, если это факты, -
позволило мне предположить, что любое путешествие, если оно продолжается
достаточно долго, не встречает преград, и, если путник не отклоняется в
сторону, заканчивается там, где началось.
- И поэтому ты решил, что наш мир круглый? - недоверчиво и возмущенно
спросил Френнелеч. - Ты считаешь, что в твоих праздных мечтаниях
содержится истина... опровергающая Писание, источник всякого истинного
знания? Какая дерзость!
- Я... это всего лишь задача, которую я сочинил для учеников. Они
приходят ко мне, желая научиться искусству расчетов и графики, - ответил
Лофбайель. - Мы спрашиваем: "Какая фигура не имеет центра, но имеет центры
повсюду, ограничена в размерах и не имеет границ протяженности?"
Размышления и наблюдения показывают, что такими противоречивыми свойствами
обладает только поверхность сферы, только она отвечает условиям задачи, и
отсюда вытекает следующий вопрос:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41