здесь высокая температура и удар
обнажили скальное основание под слоем льда; Фабрика N_13 оказалась в
глубокой трещине, где лед был относительно тонок, и смогла пробить шахту к
более богатой материалами коре; а Фабрика N_15 разработала процесс синтеза
более тяжелых атомов из более легких, которые вмерзли в раствор ледяной
коры. Но многие фабрики, например, Фабрика N_19, которая размещалась на
толстом поле льда и остановилась, когда вышли из строя бурильные роботы, а
процесс синтеза атомов не сработал, - многие фабрики разделили ее судьбу,
когда кончались пригодные материалы.
Роботы-стервятники сыграли большую роль в развивающемся странном
метаболизме. Что бы ни приказывали контрольные программы многочисленных
фабрик, выполнить можно было лишь то, для чего имелись возможности,
запасные части, а это, в свою очередь, зависело от способности
стервятников отыскать их или найти такие собрания этих частей, которые
можно разобрать - "переварить", чтобы использовать снова. Крайним примером
может служить Фабрика N_24. Не в состоянии создавать части из сырья,
потому что не действовала ее программа производства, она целиком зависела
от своих роботов-стервятников. С другой стороны, Фабрика N_32 могла
добывать сырье, но не могла его использовать, потому что была построена
вообще без производственных мощностей. Ее роботы перешли к Фабрике N_47,
которая могла производить запасные части для роботов с Фабрики N_32, и
таким образом две этих фабрики смогли благополучно существовать в
своеобразном симбиозе.
Груды разнообразного лома, которых не должно было бы существовать,
если бы предыдущие стадии процесса исполнялись нормально, оказались
съедены; вышедшие из строя машины съедены; корпуса переставших
функционировать фабрик съедены. И когда эти источники исчерпались,
некоторые машины начали пожирать друг друга.
Роботы-стервятники было сконструированы таким образом, чтобы отличать
нормально функционирующие машины от вышедших из строя и пригодных для
переработки. Однако, как и в других достаточно сложных процессах, в одних
случаях эта установка срабатывала хорошо, в других - не очень хорошо, а в
третьих - вообще не срабатывала. Некоторые модели стервятников готовы были
уничтожить не только мертвого, лежащего Фреда, но и живого,
функционирующего. Многие из жертв проявляли равнодушие к своей судьбе и
вскоре вымерли, но другие сумели развить эффективную реакция
"сопротивляйся или беги", и так началось разделение на добычу и хищников,
а среди хищников - на питающихся материалами и машинами.
Не всегда этот процесс проходил успешно. Например, Фабрика N_50 была
уничтожена собственными отпрысками: едва сойдя с конвейера, они начали
разбирать ее на части и гордо нести эти части к началу производственного
цикла. Ремонтные роботы не успевали справляться с повреждениями, и фабрика
остановилась и стала добычей грабителей с Фабрик NN_36 и 53. Наиболее
преуспевающие фабрики оборонялись, создавая агрессивные армии защитных
"антител", которые распознавали роботов, произведенных своей фабрикой, и
не трогали их, но уничтожали все "чужие" модели, оказывавшиеся поблизости.
Постепенно это стало господствующей формой организации и обычно
ассоциировалось с определенной территорией, где собирались и совместно
защищались роботы одного происхождения.
К этому времени на месте Фабрик NN_1 и 2 осталось только несколько
отверстий в скальном грунте. Эти фабрики не поспевали за временем, и их
территория перешла под власть Фабрики N_65. А единственным следом от
космического аппарата с "Искателя" осталось длинной круглое углубление на
ледяном берегу жидкого метанового моря.
Инженеры чужаков создавали систему таким образом, чтобы постепенно
возникла всепланетная связь с помощью спутников и станций на поверхности,
но в данном случае это не получилось, потому что спутники не были запущены
на орбиту, а наземные станции продержались недолго. Поэтому некоторые из
вновь созданных организмов, лишенные сильных защитных средств, вынуждены
были спасаться от голодных до металла империй просто расстоянием. Но
предвидя возможные сбои в коммуникации, чужаки снабдили роботов
вспомогательной системой программирования и обмена информацией между
роботами и фабрикой в виде прямой физической электронной связи. Конечно,
это гораздо более медленный процесс, чем радиосвязь, поскольку он
требовал, чтобы роботы физически присутствовали на фабрике для
перепрограммирования и отчета, но все же этот метод в удаленных местностях
при отсутствии радиосвязи оказался лучше, чем ничего. И электронные
бухгалтеры были спокойны, так как вложения возмещались.
Поскольку возможны любые нарушения функций, неизбежно некоторые
организмы проявляли частичный или полный отказ от радио. Фабрика N_73 была
построена роботами Фабрики N_66 вообще без радиосвязи. Все роботы этой
фабрики использовали только вспомогательную, непосредственную связь, и
фабрики, порожденные позже, унаследовали эту особенность. Но это означало,
что радиус их действия резко сокращался.
Некоторые из этих "недостатков" в конечном счете оказались вовсе не
недостатками. Партии грабителей смогли продвигаться все дальше, увеличили
свои охотничьи территории и в качестве премии часто получали местности,
ранее недоступные из-за своей географической удаленности. Больше того,
процесс отбора привел к усовершенствованию анатомии роботов, участвовавших
в таких операциях. Роботы с автономными небольшими процессами склонны были
к отбору наиболее простых решений, но таких, которые можно осуществить
возможно быстрее. Они выработали эффективные "рефлексы". Более сложные
роботы, обладавшие радиосвязью, опирались на большие компьютеры и
прибегали к более сложным решениям, но часто эти решения запаздывали и не
приносили ничего хорошего. И таким образом эволюция привела к тому, что
автономность стала нормой, а связь на расстоянии вымирала и сохранилась
только в нескольких изолированных районах.
Инстинкт, заставляющий периодически передавать половинки своей
генетической информации на фабрику, стал постепенно универсальной
особенностью роботов - потомки бывают только у тех предков, которые
оставляют потомков, - и в ответ на исчезновение радиосвязи у роботов
выработалось обыкновение через определенные промежутки времени
возвращаться туда, откуда они пришли, "на родную землю". Но этот метод
воспроизводства имел свои проблемы и поставил новые препятствия на пути
эволюции.
Главная проблема заключалась в том, что индивидуум мог доставить
только половину генома на фабрику, после чего контрольная программа должна
была записать эту информацию и хранить до тех пор, пока не появится робот
того же типа с отсутствующей половиной; только тогда контрольная программа
могла передать команду производственной программе. Но очень часто
контрольная программа оказывалась в промежутках занята другими проблемами,
ей приходилось стирать половинку, чтобы освободить память для других
настоятельных вопросов, - плохая новость для Фреда, доставившего свою
половинку: выходит, он весь репродуктивный процесс проделал зря. Успешное
решение этой проблемы пришло с появлением нового способа генетической
рекомбинации; случайно этот способ привел и к разрешению "информационного
кризиса", который начал сокращать объем возможных генетических вариантов,
необходимых для усовершенствования в процессе отбора.
Некоторые роботы-мутанты знали, что должны передать свои половинки
генетической программы куда-то, но куда именно, не знали или не думали об
этом. Подходило все с электрическими связями и совместимыми внутренними
программами, а это обычно означало других роботов того же основного типа.
А так как робот, завершивший свои функции, обычно ожидал новой команды,
перепрограммирования, которое приходило с фабрики, встречный донор
оказывался очень кстати, если попадался в нужное время. Таким образом,
многое зависело от обстоятельств и случайных совпадений.
Автономная память роботов по сравнению с памятью их предков
постепенно увеличивалась, но рос объем и сложность и их программ, в
результате у принимающего робота обычно не оказывалось достаточно места
для постоянного сохранения программы "Как сделать Фреда". Половинку донора
можно было принять, только уничтожив что-то из содержащегося в памяти. И
это происходило по-разному в разных типах роботов.
В некоторых случаях новая запись стирала целую программу принимающего
робота, и этот робот терял полностью способность осуществлять функции,
контролировавшиеся этой программой. Обычно это приводило к гибели, и не
оставалось потомков, готовых повторить ту же ошибку. Удачной альтернативой
оказывалось стирание несущественных частей многих программ, что приводило
к ухудшению общих функций робота: он терял быстроту, проворство,
способность защищаться, но по крайней мере продолжал функционировать. Это
ухудшение оказывалось временным, потому что когда робот доставлял всю
генетическую программу на фабрику, его способности восстанавливались.
Зато в обмен на некоторые усложнения и несовершенства была получена
огромная выгода: репродуктивные субфайлы доставлялись на фабрику в целом
виде, их без промедления могла использовать производственная программа и
не было опасности, что их сотрет слишком загруженная контрольная
программа. Этот новый метод воспроизводства решил проблему надежности,
которая стала серьезной помехой на пути прежнего - "асексуального" -
способа воспроизводства.
Информационный кризис, также разрешенный новым способом, возник в
результате "инбридинга", близкородственного скрещивания, так как в
распоряжении контрольных программ оказывались ограниченные генетические
наборы местных "племен" и так как их сдерживали жесткие правила,
оставленные инженерами цивилизации чужаков. Однако роботы могли выходить
за пределы своих "племенных" границ, они ничего не знали об ограничениях в
правилах и сочетали половинки генетической информации случайно и в таких
сочетаниях, которые и в голову не могли прийти их создателям. Большинство
возникавших в результате потомков не функционировало, и их разбирали прямо
на самой фабрике. Но некоторые расходились во все стороны, и с них начался
новый этап эволюционного процесса.
Расхождение сексуальных ролей усилило внешние физические отличия и
привело к возникновению различий в поведении. Поскольку "самка", будучи
"беременной", теряла свои защитные способности, ее шансы на "роды"
значительно увеличивались, если "самец" оставался поблизости и заботился о
них обоих, тем самым помогая доставить их объединенный генетический вклад.
Отбор таким образом способствовал развитию "самцов" такого типа и "самок",
предпочитающих скрещивание с такими "самцами". В результате "самки" стали
разборчивы, а "самцы" в свою очередь выработали особые ритуалы,
демонстрации, чтобы усилить свою привлекательность.
Население роботов таким образом приобрело доступ к генетическому
многообразию, способности к рекомбинации генов, соперничеству, отбору и
приспособлению - а это все необходимые признаки эволюции. Форма жизни -
потому что в результате получилась жизнь - разумеется, была странной, по
земным стандартам; индивидуумы здесь обладали общими внешними системами
воспроизводства, у них пищеварительные и иммунные системы были внешними, а
не внутренними... и конечно, не было и в помине сложных цепочек углеродных
молекул... Но было бы шовинизмом утверждать, что только такой химизм
обязателен для жизни.
1
Карл Замбендорф стоял у окна своего номера в пентхаузе нью-йоркского
отеля "Хилтон" и смотрел на Седьмую авеню. Это был высокий человек сорока
с небольшим лет, немного полноватый, но стройный, с внушительной осанкой,
с волнистыми длинными начинающими седеть волосами, с умными
проницательными глазами и орлиным профилем; сходство с библейским
патриархом усиливала заостренная борода, которую он для увеличения эффекта
отбеливал. Хотя уже позднее утро, Замбендорфу только что принесли поднос с
завтраком, он все еще был в спальной пижаме. Только что проснулся после
позднего вчерашнего возвращения вместе со своей командой из Аргентины.
В предыдущем еженедельном выпуске известный аргентинский журнал
назвал его "знаменитым австрийским чудотворцем" и поместил его фотографию
на титульном листе, а ведущая самого популярного ток-шоу аргентинского
телевидения представила его как "одного из самых загадочных людей двадцать
первого века, медиума с неопровержимо подтвержденными наукой
способностями..." Так встретили в Латинской Америке человека, который уже
стал героем всех средств информации в Северной Америке и Западной Европе и
чья способность читать мысли, предсказывать будущее, воздействовать на
отдаленные события и добывать информацию, недоступную человеческим
чувствам, была доказана, как заверяли публику, многочисленными опытами;
однако суть его способностей наука пока не в состоянии объяснить.
- Карл, мне это не нравится, - сказал стоявший за ним Отто Абакян.
Замбендорф поджал губы и неслышно присвистнул, ожидая продолжения. Такой
разговор стал для них привычным за последние годы. Абакян выскажет все
причины, почему им не следует связываться и подвергаться риску, а
Замбендорф объяснит, почему у них нет выбора. Абакян продолжит возражения,
но постепенно, неохотно вынужден будет согласиться. Решив этот основной
вопрос, они перейдут к частностям. Так происходило в среднем раз в неделю.
Абакян продолжал: - Мы спятили, если согласимся на это. Вся ситуация
слишком рискованная, мы можем себя выдать. Нам совсем не нужен этот риск.
Замбендорф отвернулся от окна и выпятил подбородок.
- Сообщалось, что это наша идея, и все газеты это подхватили, -
сказал он. - Теперь мы не можем позволить себе отказаться. Это не только
подорвет наш авторитет, но и ухудшит наши отношения с ГКК... а ГКК может
принести нам немало хорошего, Отто. Ситуация разворачивается не так, как
мы ожидали. Но тут ничего нового нет. Мы справимся.
Отто Абакян, красивый стройный смуглый армянин с черными волосами,
висячими усами и большими карими влажными глазами, потер переносицу
костяшками пальцев, обдумывая эти слова, потом покачал головой и вздохнул.
- Какого дьявола ты ввязал нас в это дело, Карл? Ты ведь говорил, что
Совет директоров ГКК вообще не обратит внимания на этого болвана
Хендриджа. Поэтому-то мы все согласились с этой безумной идеей... потому
что будет много возможностей для рекламы, когда нас отвергнет ГКК... ты
сказал. - Он развел руки и раздраженно посмотрел в потолок. - А что мы
получили? Марс! Как будто нам нечем больше заняться, только болтаться
шесть месяцев у Марса. Неужели мы теперь никак не сможем отвертеться?
Замбендорф беззаботно пожал плечами и показал свои пустые ладони.
- Разумеется... можем отказаться и признать перед всем миром, что
никак не рассчитывали, что к нам отнесутся серьезно... потому что именно
так все будет подано. А что касается времени, то мы можем провести его
лучше, но не обязательно. Кто знает? Когда в последний раз медиум
действовал с Марса? В ситуации имеются возможности, которые нам и не
снились.
- Весьма философский подход, - заметил Абакян без всякого энтузиазма.
Хорошо Замбендорфу говорить о грандиозных планах и возможностях; а вся
черновая работа выпадет на долю Абакяна и остальных членов команды.
- В философское состояние, мой дорогой Отто, мозг впадает всегда,
когда нет возможностей изменить ситуацию. Именно так обстоит дело сейчас.
Короче, у нас нет выбора.
ГКК, Генеральная Космическая Корпорация, совместно с САКО,
Северо-Атлантической Космической Организацией, наследницей НАСА и
соответствующих служб Западной Европы и НАТО, планировали расширить
испытательную станцию на Марсе с целью создания независимой колонии. Один
из директоров ГКК, по имени Бейнс Хендридж, давно уверовавший в "экстра" и
"паранормальное", недавний новообращенный в культе Замбендорфа, предложил
отправить Замбендорфа с экспедицией, чтобы провести первоклассное
испытание ясновидения и экстрасенсорной связи на космических расстояниях,
а также испытать "экстра"-способности вне земных помех.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41
обнажили скальное основание под слоем льда; Фабрика N_13 оказалась в
глубокой трещине, где лед был относительно тонок, и смогла пробить шахту к
более богатой материалами коре; а Фабрика N_15 разработала процесс синтеза
более тяжелых атомов из более легких, которые вмерзли в раствор ледяной
коры. Но многие фабрики, например, Фабрика N_19, которая размещалась на
толстом поле льда и остановилась, когда вышли из строя бурильные роботы, а
процесс синтеза атомов не сработал, - многие фабрики разделили ее судьбу,
когда кончались пригодные материалы.
Роботы-стервятники сыграли большую роль в развивающемся странном
метаболизме. Что бы ни приказывали контрольные программы многочисленных
фабрик, выполнить можно было лишь то, для чего имелись возможности,
запасные части, а это, в свою очередь, зависело от способности
стервятников отыскать их или найти такие собрания этих частей, которые
можно разобрать - "переварить", чтобы использовать снова. Крайним примером
может служить Фабрика N_24. Не в состоянии создавать части из сырья,
потому что не действовала ее программа производства, она целиком зависела
от своих роботов-стервятников. С другой стороны, Фабрика N_32 могла
добывать сырье, но не могла его использовать, потому что была построена
вообще без производственных мощностей. Ее роботы перешли к Фабрике N_47,
которая могла производить запасные части для роботов с Фабрики N_32, и
таким образом две этих фабрики смогли благополучно существовать в
своеобразном симбиозе.
Груды разнообразного лома, которых не должно было бы существовать,
если бы предыдущие стадии процесса исполнялись нормально, оказались
съедены; вышедшие из строя машины съедены; корпуса переставших
функционировать фабрик съедены. И когда эти источники исчерпались,
некоторые машины начали пожирать друг друга.
Роботы-стервятники было сконструированы таким образом, чтобы отличать
нормально функционирующие машины от вышедших из строя и пригодных для
переработки. Однако, как и в других достаточно сложных процессах, в одних
случаях эта установка срабатывала хорошо, в других - не очень хорошо, а в
третьих - вообще не срабатывала. Некоторые модели стервятников готовы были
уничтожить не только мертвого, лежащего Фреда, но и живого,
функционирующего. Многие из жертв проявляли равнодушие к своей судьбе и
вскоре вымерли, но другие сумели развить эффективную реакция
"сопротивляйся или беги", и так началось разделение на добычу и хищников,
а среди хищников - на питающихся материалами и машинами.
Не всегда этот процесс проходил успешно. Например, Фабрика N_50 была
уничтожена собственными отпрысками: едва сойдя с конвейера, они начали
разбирать ее на части и гордо нести эти части к началу производственного
цикла. Ремонтные роботы не успевали справляться с повреждениями, и фабрика
остановилась и стала добычей грабителей с Фабрик NN_36 и 53. Наиболее
преуспевающие фабрики оборонялись, создавая агрессивные армии защитных
"антител", которые распознавали роботов, произведенных своей фабрикой, и
не трогали их, но уничтожали все "чужие" модели, оказывавшиеся поблизости.
Постепенно это стало господствующей формой организации и обычно
ассоциировалось с определенной территорией, где собирались и совместно
защищались роботы одного происхождения.
К этому времени на месте Фабрик NN_1 и 2 осталось только несколько
отверстий в скальном грунте. Эти фабрики не поспевали за временем, и их
территория перешла под власть Фабрики N_65. А единственным следом от
космического аппарата с "Искателя" осталось длинной круглое углубление на
ледяном берегу жидкого метанового моря.
Инженеры чужаков создавали систему таким образом, чтобы постепенно
возникла всепланетная связь с помощью спутников и станций на поверхности,
но в данном случае это не получилось, потому что спутники не были запущены
на орбиту, а наземные станции продержались недолго. Поэтому некоторые из
вновь созданных организмов, лишенные сильных защитных средств, вынуждены
были спасаться от голодных до металла империй просто расстоянием. Но
предвидя возможные сбои в коммуникации, чужаки снабдили роботов
вспомогательной системой программирования и обмена информацией между
роботами и фабрикой в виде прямой физической электронной связи. Конечно,
это гораздо более медленный процесс, чем радиосвязь, поскольку он
требовал, чтобы роботы физически присутствовали на фабрике для
перепрограммирования и отчета, но все же этот метод в удаленных местностях
при отсутствии радиосвязи оказался лучше, чем ничего. И электронные
бухгалтеры были спокойны, так как вложения возмещались.
Поскольку возможны любые нарушения функций, неизбежно некоторые
организмы проявляли частичный или полный отказ от радио. Фабрика N_73 была
построена роботами Фабрики N_66 вообще без радиосвязи. Все роботы этой
фабрики использовали только вспомогательную, непосредственную связь, и
фабрики, порожденные позже, унаследовали эту особенность. Но это означало,
что радиус их действия резко сокращался.
Некоторые из этих "недостатков" в конечном счете оказались вовсе не
недостатками. Партии грабителей смогли продвигаться все дальше, увеличили
свои охотничьи территории и в качестве премии часто получали местности,
ранее недоступные из-за своей географической удаленности. Больше того,
процесс отбора привел к усовершенствованию анатомии роботов, участвовавших
в таких операциях. Роботы с автономными небольшими процессами склонны были
к отбору наиболее простых решений, но таких, которые можно осуществить
возможно быстрее. Они выработали эффективные "рефлексы". Более сложные
роботы, обладавшие радиосвязью, опирались на большие компьютеры и
прибегали к более сложным решениям, но часто эти решения запаздывали и не
приносили ничего хорошего. И таким образом эволюция привела к тому, что
автономность стала нормой, а связь на расстоянии вымирала и сохранилась
только в нескольких изолированных районах.
Инстинкт, заставляющий периодически передавать половинки своей
генетической информации на фабрику, стал постепенно универсальной
особенностью роботов - потомки бывают только у тех предков, которые
оставляют потомков, - и в ответ на исчезновение радиосвязи у роботов
выработалось обыкновение через определенные промежутки времени
возвращаться туда, откуда они пришли, "на родную землю". Но этот метод
воспроизводства имел свои проблемы и поставил новые препятствия на пути
эволюции.
Главная проблема заключалась в том, что индивидуум мог доставить
только половину генома на фабрику, после чего контрольная программа должна
была записать эту информацию и хранить до тех пор, пока не появится робот
того же типа с отсутствующей половиной; только тогда контрольная программа
могла передать команду производственной программе. Но очень часто
контрольная программа оказывалась в промежутках занята другими проблемами,
ей приходилось стирать половинку, чтобы освободить память для других
настоятельных вопросов, - плохая новость для Фреда, доставившего свою
половинку: выходит, он весь репродуктивный процесс проделал зря. Успешное
решение этой проблемы пришло с появлением нового способа генетической
рекомбинации; случайно этот способ привел и к разрешению "информационного
кризиса", который начал сокращать объем возможных генетических вариантов,
необходимых для усовершенствования в процессе отбора.
Некоторые роботы-мутанты знали, что должны передать свои половинки
генетической программы куда-то, но куда именно, не знали или не думали об
этом. Подходило все с электрическими связями и совместимыми внутренними
программами, а это обычно означало других роботов того же основного типа.
А так как робот, завершивший свои функции, обычно ожидал новой команды,
перепрограммирования, которое приходило с фабрики, встречный донор
оказывался очень кстати, если попадался в нужное время. Таким образом,
многое зависело от обстоятельств и случайных совпадений.
Автономная память роботов по сравнению с памятью их предков
постепенно увеличивалась, но рос объем и сложность и их программ, в
результате у принимающего робота обычно не оказывалось достаточно места
для постоянного сохранения программы "Как сделать Фреда". Половинку донора
можно было принять, только уничтожив что-то из содержащегося в памяти. И
это происходило по-разному в разных типах роботов.
В некоторых случаях новая запись стирала целую программу принимающего
робота, и этот робот терял полностью способность осуществлять функции,
контролировавшиеся этой программой. Обычно это приводило к гибели, и не
оставалось потомков, готовых повторить ту же ошибку. Удачной альтернативой
оказывалось стирание несущественных частей многих программ, что приводило
к ухудшению общих функций робота: он терял быстроту, проворство,
способность защищаться, но по крайней мере продолжал функционировать. Это
ухудшение оказывалось временным, потому что когда робот доставлял всю
генетическую программу на фабрику, его способности восстанавливались.
Зато в обмен на некоторые усложнения и несовершенства была получена
огромная выгода: репродуктивные субфайлы доставлялись на фабрику в целом
виде, их без промедления могла использовать производственная программа и
не было опасности, что их сотрет слишком загруженная контрольная
программа. Этот новый метод воспроизводства решил проблему надежности,
которая стала серьезной помехой на пути прежнего - "асексуального" -
способа воспроизводства.
Информационный кризис, также разрешенный новым способом, возник в
результате "инбридинга", близкородственного скрещивания, так как в
распоряжении контрольных программ оказывались ограниченные генетические
наборы местных "племен" и так как их сдерживали жесткие правила,
оставленные инженерами цивилизации чужаков. Однако роботы могли выходить
за пределы своих "племенных" границ, они ничего не знали об ограничениях в
правилах и сочетали половинки генетической информации случайно и в таких
сочетаниях, которые и в голову не могли прийти их создателям. Большинство
возникавших в результате потомков не функционировало, и их разбирали прямо
на самой фабрике. Но некоторые расходились во все стороны, и с них начался
новый этап эволюционного процесса.
Расхождение сексуальных ролей усилило внешние физические отличия и
привело к возникновению различий в поведении. Поскольку "самка", будучи
"беременной", теряла свои защитные способности, ее шансы на "роды"
значительно увеличивались, если "самец" оставался поблизости и заботился о
них обоих, тем самым помогая доставить их объединенный генетический вклад.
Отбор таким образом способствовал развитию "самцов" такого типа и "самок",
предпочитающих скрещивание с такими "самцами". В результате "самки" стали
разборчивы, а "самцы" в свою очередь выработали особые ритуалы,
демонстрации, чтобы усилить свою привлекательность.
Население роботов таким образом приобрело доступ к генетическому
многообразию, способности к рекомбинации генов, соперничеству, отбору и
приспособлению - а это все необходимые признаки эволюции. Форма жизни -
потому что в результате получилась жизнь - разумеется, была странной, по
земным стандартам; индивидуумы здесь обладали общими внешними системами
воспроизводства, у них пищеварительные и иммунные системы были внешними, а
не внутренними... и конечно, не было и в помине сложных цепочек углеродных
молекул... Но было бы шовинизмом утверждать, что только такой химизм
обязателен для жизни.
1
Карл Замбендорф стоял у окна своего номера в пентхаузе нью-йоркского
отеля "Хилтон" и смотрел на Седьмую авеню. Это был высокий человек сорока
с небольшим лет, немного полноватый, но стройный, с внушительной осанкой,
с волнистыми длинными начинающими седеть волосами, с умными
проницательными глазами и орлиным профилем; сходство с библейским
патриархом усиливала заостренная борода, которую он для увеличения эффекта
отбеливал. Хотя уже позднее утро, Замбендорфу только что принесли поднос с
завтраком, он все еще был в спальной пижаме. Только что проснулся после
позднего вчерашнего возвращения вместе со своей командой из Аргентины.
В предыдущем еженедельном выпуске известный аргентинский журнал
назвал его "знаменитым австрийским чудотворцем" и поместил его фотографию
на титульном листе, а ведущая самого популярного ток-шоу аргентинского
телевидения представила его как "одного из самых загадочных людей двадцать
первого века, медиума с неопровержимо подтвержденными наукой
способностями..." Так встретили в Латинской Америке человека, который уже
стал героем всех средств информации в Северной Америке и Западной Европе и
чья способность читать мысли, предсказывать будущее, воздействовать на
отдаленные события и добывать информацию, недоступную человеческим
чувствам, была доказана, как заверяли публику, многочисленными опытами;
однако суть его способностей наука пока не в состоянии объяснить.
- Карл, мне это не нравится, - сказал стоявший за ним Отто Абакян.
Замбендорф поджал губы и неслышно присвистнул, ожидая продолжения. Такой
разговор стал для них привычным за последние годы. Абакян выскажет все
причины, почему им не следует связываться и подвергаться риску, а
Замбендорф объяснит, почему у них нет выбора. Абакян продолжит возражения,
но постепенно, неохотно вынужден будет согласиться. Решив этот основной
вопрос, они перейдут к частностям. Так происходило в среднем раз в неделю.
Абакян продолжал: - Мы спятили, если согласимся на это. Вся ситуация
слишком рискованная, мы можем себя выдать. Нам совсем не нужен этот риск.
Замбендорф отвернулся от окна и выпятил подбородок.
- Сообщалось, что это наша идея, и все газеты это подхватили, -
сказал он. - Теперь мы не можем позволить себе отказаться. Это не только
подорвет наш авторитет, но и ухудшит наши отношения с ГКК... а ГКК может
принести нам немало хорошего, Отто. Ситуация разворачивается не так, как
мы ожидали. Но тут ничего нового нет. Мы справимся.
Отто Абакян, красивый стройный смуглый армянин с черными волосами,
висячими усами и большими карими влажными глазами, потер переносицу
костяшками пальцев, обдумывая эти слова, потом покачал головой и вздохнул.
- Какого дьявола ты ввязал нас в это дело, Карл? Ты ведь говорил, что
Совет директоров ГКК вообще не обратит внимания на этого болвана
Хендриджа. Поэтому-то мы все согласились с этой безумной идеей... потому
что будет много возможностей для рекламы, когда нас отвергнет ГКК... ты
сказал. - Он развел руки и раздраженно посмотрел в потолок. - А что мы
получили? Марс! Как будто нам нечем больше заняться, только болтаться
шесть месяцев у Марса. Неужели мы теперь никак не сможем отвертеться?
Замбендорф беззаботно пожал плечами и показал свои пустые ладони.
- Разумеется... можем отказаться и признать перед всем миром, что
никак не рассчитывали, что к нам отнесутся серьезно... потому что именно
так все будет подано. А что касается времени, то мы можем провести его
лучше, но не обязательно. Кто знает? Когда в последний раз медиум
действовал с Марса? В ситуации имеются возможности, которые нам и не
снились.
- Весьма философский подход, - заметил Абакян без всякого энтузиазма.
Хорошо Замбендорфу говорить о грандиозных планах и возможностях; а вся
черновая работа выпадет на долю Абакяна и остальных членов команды.
- В философское состояние, мой дорогой Отто, мозг впадает всегда,
когда нет возможностей изменить ситуацию. Именно так обстоит дело сейчас.
Короче, у нас нет выбора.
ГКК, Генеральная Космическая Корпорация, совместно с САКО,
Северо-Атлантической Космической Организацией, наследницей НАСА и
соответствующих служб Западной Европы и НАТО, планировали расширить
испытательную станцию на Марсе с целью создания независимой колонии. Один
из директоров ГКК, по имени Бейнс Хендридж, давно уверовавший в "экстра" и
"паранормальное", недавний новообращенный в культе Замбендорфа, предложил
отправить Замбендорфа с экспедицией, чтобы провести первоклассное
испытание ясновидения и экстрасенсорной связи на космических расстояниях,
а также испытать "экстра"-способности вне земных помех.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41