- Что-то показывали на
экранах в столовой, но там было так шумно, что я просто ничего не слышал.
К тому же я совсем недавно приехал сюда.
- Эта новость уже много дней на всех каналах Вторника, - продолжал
удивляться Мин. - Важнейший эксперимент. Если за него и в самом деле
проголосуют, не сомневаюсь, он будет распространен и на другие дни.
- Что?
- Весь мир, все национальные правительства уже длительное время
озабочены множеством жалоб на слишком назойливую слежку за людьми. По
всему миру люди организуют группы протеста. А правительство - должно быть,
это вам известно - очень чутко относится к гражданским правам.
Дункан заметил, что, произнося эти слова. Мин даже не улыбнулся.
- С другой стороны, Гражданин Бивольф, правительство должно постоянно
заботиться о великом благе народа. Это его первейший принцип, его альфа и
омега. Оно не верит, что ослабление наблюдения пойдет на пользу гражданам.
"Речь номер 10А, - отметил Дункан. - Не раз слышал на пленке".
- И все же, поскольку слежка вызывает столько возражений, хотя
правительство и считает их необоснованными или попросту пустыми, оно
решило провести эксперимент и посмотреть, что произойдет, если несколько
сократить наблюдение. Это будет именно эксперимент, поэтому он не затронет
весь мир. Для него отобрано несколько городов, и Лос-Анджелес - один из
них.
- А почему был выбран именно Лос-Анджелес?
Мин широко улыбнулся, неистово жестикулируя.
- Конечно же потому, что наш город - один из самых прогрессивных в
мире!
Дункан сомневался в правильности выбора. Ему казалось, что
правительству скорее следовало остановиться на менее либеральных городах.
- Однако пока окончательно не решено, начнется ли этот опыт. Сегодня
как раз день выборов и, если большинство голосующих выскажется против,
ничего не будет.
- А! - воскликнул Дункан.
- Что вы хотите сказать?
- Ничего. Простое восклицание!
- Я не перестаю удивляться, что вы ничего не слышали.
- Откуда? - сказал Дункан. - Я приехал из Нью-Джерси. Вряд ли хоть
один тамошний город попал в претенденты. Там вообще нет больших городов.
- Это не будет иметь значения. Эту новость передают по Вторникам по
всей стране. Вы должны были видеть репортажи, когда ехали в поезде.
- Я говорил - не видел.
Мин перестал смеяться. Глаза его сузились, шарообразная голова вместе
с массивной шеей подались вперед.
- Надеюсь, вы не игнорируете телевидение? Каждый гражданин должен
быть информированным.
- Я все время смотрел в окно, - ответил Дункан. - Я впервые выехал за
пределы Нью-Джерси. Раньше мне не приходилось бывать далее десяти миль от
Нью-Арка.
Если бы Мин захотел проверить это, ему достаточно было ознакомиться с
идентификационной карточкой Дункана. Наверняка он уже сделал это до того,
как Дункан вошел в его кабинет.
- Добро пожаловать в большой мир, Бивольф. Можно я буду называть вас
Энди? По фамилии слишком официально. Мне нравится ощущать себя приятелем
каждого в моем блоке. Что-то вроде отца-наставника.
- Энди - звучит хорошо.
- Энди, поскольку вам, кажется, ничего не известно о выборах,
предлагаю быстрее войти в курс дела. Вы пока не сможете голосовать за
лидера блока, но ваше право высказать свое мнение о надзоре.
- Не сомневайтесь, я это сделаю, - сказал Дункан. - А сейчас у меня
куча дел. Завтра я выхожу на работу.
- Давайте, - Мин снова протянул руку. - Желаю удачи, Энди. И будьте
счастливы здесь. Если возникнут какие-то проблемы, мой экран всегда
подключен для вас.

15
Спортер оказался всего в полумиле от блока, в котором находились
квартиры Дункана (Бивольфа), Кэбтэба (Барда) и Сник (Чэндлер), а сами эти
квартиры не более, чем в четверти мили одна от другой. Троица встретилась
в крытом переходе шириной и высотой в тридцать футов, возле входа в
таверну. Было восемь часов вечера и результаты голосования заполнили все
экраны новостей в городе. Семь миллионов триста тысяч сто одиннадцать
голосов было подано за снижение уровня наблюдения. Приблизительно три
миллиона граждан голосовали против этой меры.
В этом районе итоги опроса, по всей видимости, пришлись по вкусу
всем. Люди, казалось, опьянели от веселья и радости, а теперь двигались к
таверне, чтобы опьянеть и от вина.
Троица прошла через широкий вход в огромный зал, разделенный на
четыре отсека перегородками в половину высоты до потолка. В центре каждого
отсека располагался большой бар в форме цветка клевера с четырьмя
лепестками, окруженный танцевальной площадкой. Вдоль стен по кругу
размещались столы и кабинки. Между ними повсюду огромные горшки с
великолепными искусственными пималиями. Стены почти сплошь закрыты
экранами, на которых показывали новости и разнообразные шоу. Хотя из-за
гама неслышно было даже голосов дикторов, никому до этого не было дела.
- Они сходят с ума, предчувствуя свободу, - заметила Сник. - Свободу,
которой они никогда не знали и никогда не увидели бы, если бы кучка
радикалов не преподнесла ее им.
Все трое пробирались через толпу, направляясь к одному из столиков у
стены.
Кэбтэб, очевидно, не слышал ее слов.
Дункан был к ней ближе.
- Вы рассуждаете как полицейский, - сказал он.
- Ничего подобного. Просто стараюсь мыслить трезво. Неужели это
свойственно только органикам?
Они сели.
- По-моему, нам удалось захватить последний свободный столик, -
прогремел Кэбтэб.
Дункан взглянул на экран.
- Осталось двадцать минут.
Падре наклонился так, что губы его почти прикоснулись к его уху.
- Думаете, она придет? По-моему, это место ни к черту не годится для
ниспровергательных бесед. Тут надо орать во все горло, чтобы услышать
самого себя.
- Лучше места просто не придумаешь. Ну кто здесь может нас
подслушать? - возразил Дункан.
Изнывающая от жары и усталости официантка подошла к ним только через
десять минут.
- Извините, друзья, - сказала она. - Сегодня у нас такой бедлам.
Сник заказала минеральной воды, Кэбтэб пива, а Дункан попросил
принести ему бурбон. Официантка исчезла в воплях и водовороте. Когда через
двадцать минут она появилась снова, выскочив из толпы, словно семечко из
грейпфрута, вид у нее был еще более раздраженный. Она уже подходила к их
столику, как вдруг кто-то толкнул ее. Поднос упал, и напитки
расплескались. Официантка, извергая проклятия, подхватила поднос,
повернулась и со всего маху ударила стоявшего рядом мужчину подносом по
голове. Тот с криками о своей невиновности ударил официантку в живот.
Кэбтэб заревел, вскочил со стула и бросился на мужчину. Какая-то женщина с
воплем повалилась на официантку; та, стоя на четвереньках, судорожно
хватала ртом воздух.
Дункан не успел толком понять, что произошло после этого. Казалось,
вся таверна взорвалась, ввязавшись в драку. Люди царапались, вопили и
выкрикивали угрозы, кто-то звал на помощь. Дункан как благоразумный
человек, которому нечего делать в подобной потасовке, почти ползком
пробрался мимо дерущихся к стене. Он дополз до стены и спрятался за
перевернутым столом, прикрывшись им как щитом. Он ожидал, что и Сник
присоединится к нему, однако к удивлению своему увидел, что она изо всех
сил бьет какого-то мужчину ребром ладони по шее. Затем она скрылась из
виду: отнюдь не худенькая женщина прыгнула на нее сзади, придавив своим
телом. Один из мужчин, получив чувствительный подарок в челюсть, попятился
назад и ударился спиной о стол, за которым укрылся Дункан, придавив его к
стене. Когда Дункану удалось столом оттолкнуть мужчину, его компаньонов
уже не было видно. Только где-то в стороне среди гиканья и грохота,
перекрывая шум, падре угрожал кого-то покалечить.
"Как бы поступил в подобной ситуации Генрих V? - подумал Дункан. -
Бросился бы в пекло и получил бы синяк под глаз, ему разбили бы нос,
сломали челюсть, проломили бы череп, переломали хребет, отбили бы почки?
Как поступил бы Фальстаф? Остался бы под прикрытием стола, объясняя свою
трусость благоразумием".
Дункан нашел компромисс. Выбравшись из своего укрытия, он пополз
вдоль стены к выходу. Если у Сник и Кэбтэба осталась хоть крупица разума,
они тоже выберутся отсюда. Очень скоро сюда примчатся органики,
вооруженные заточками, какими загоняют скот на бойне, и парализующим
газом. Они арестуют всех подряд, а затем, чтобы отличить овец от козлищ,
обдадут всех подозрительных туманом истины. Хотя по закону органики были
обязаны ограничивать свои вопросы только непосредственно относящимися к
делу, по которому были произведены аресты, они не всегда придерживались
этого правила. Так или иначе, если Сник и Кэбтэба, надышавшихся туманом,
попросят назвать свои имена, они невольно выдадут себя. На проверку
понадобится всего несколько секунд - органики имеют прямой доступ к банку
данных полиции. И тогда судьбу их предсказать нетрудно - посадят в
стоунеры.
Рассказы Сник и Кэбтэба неизбежно выдадут и самого Дункана.
"Идиоты проклятые!" - пробормотал он.
Дункан остановился: какая-то женщина, падая, ударила его головой по
ребрам. Ругаясь от боли, он полз изо всех сил.
- Ничего не выйдет! - завопил какой-то мужчина, ударив его ногой.
Дункан бросился вперед, схватил мужчину за лодыжку и изо всех сил рванул
ногу. Мужчина, падая, свалился на тела дерущихся. Дункан выпустил его ногу
и кулаком ударил в пах, но тот все-таки успел двинуть коленом ему в
челюсть. Боль ошеломила его. Несколько секунд Дункан не мог прийти в себя,
не сознавая, кто он и где находится. Затем он, немного оправившись, снова
пополз к выходу. Вдалеке уже слышался свист полицейских. Скоро органики
будут здесь.
Дункан поднялся, оттолкнул в сторону пару переплетенных, орущих тел
и, прижав голову к груди, буквально нырнул к двери. Замазанный кровью,
задыхаясь, он вывалился за дверь, поднялся, и преодолев переход, ввалился
в один из магазинов. На экране над дверью горела рекламная надпись:
"Ибрагим Изимов. Сладости и разрешенные лекарства".
Покупателей не было, только хозяин или, может быть, служащий
магазина.
- Что, черт возьми, там происходит? - спросил незнакомец - высокий,
толстый, средних лет мужчина с бледной кожей, щеголяя густыми, пурпурного
цвета, крашеными бакенбардами.
- Идиоты бесятся, - ответил Дункан. - Здесь есть запасной выход?
- Конечно. И не один. Подождите минутку. Я закрою магазин и пойду с
вами.
Еще один Фальстаф, подумал Дункан. Ему вовсе не хотелось оставаться
рядом с тем местом, где органики вот-вот начнут производить аресты. Его
могут притянуть как свидетеля.
- Вы и есть Изимов? - спросил Дункан.
- Да. А вы Бивольф?
- Боже мой! - воскликнул Дункан. - Вы тот, кто должен встретить нас?
- Не совсем. Мне надо передать вам инструкции. Пошли!
- Мои друзья все еще находятся там, - сказал Дункан. - Если их
арестуют...
Толстяк подошел к двери и осмотрел оба пути к переходу, по которому
уже бежали мужчины и женщины в зеленой форме, дуя на ходу в свистки. Пока
их было только пятеро, скоро появится подкрепление.
Не успел еще первый органик, замедляя бег, добраться до входа,
Кэбтэб, увлекая за собой Сник, выскочил наружу. Его тело левиафана
столкнулось с женщиной-органиком. Отлетев, она рухнула на землю. Второй
органик - крупный мужчина - был сбит с ног могучим кулаком. Кэбтэб с
львиным ревом побежал по переходу, таща за собой, словно торбу с овсом,
тело Сник. Ее обмякшие ноги туфлями скребли землю. Подбежала еще одна
женщина-органик, высокая и крепкая. Она попыталась прыснуть в лицо Кэбтэба
парализующий газ. Падре, задержав дыхание, перестал вопить. Кулак его еще
раз метнулся вперед, выбив баллон из рук женщины. Затем следующим ударом
он сбил ее с ног, угодив в подбородок.
Из таверны вывалилась целая толпа, отгородившая падре от двух других
органиков. С обеих сторон по переходу набегал зеленый рой полицейских.
Изимов уже выключил в магазине свет. Дункан держал дверь открытой,
пока Кэбтэб со Сник не оказались внутри. Он захлопнул дверь, однако
закрыть ее на замок не мог. Замка здесь, как и во всех магазинах, не
принадлежавших государству, попросту не было.
- Ради Бога, надо сматываться отсюда! - воскликнул Изимов и побежал к
запасному выходу. В свете, пробивавшемся через окна из перехода, Дункан
рассмотрел опухшие глаза, вздутые губы Кэбтэба и Сник, кровавые царапины.
- Ну что, вам все-таки удалось втянуть нас еще в одну передрягу, -
сказал Дункан.
- Да черт с ним! Позабавились! - невозмутимо ответил падре.
- Мне очень жаль, - задыхаясь, сказала Сник. - Хотя удалось выпустить
немного пара. Я чувствовала такую злость. Правда, было бы куда приятнее
отлупить полицейских.
Компания поспешила через магазин вслед за Изимовым. В соседнем
помещении им встретились несколько посетителей и работников магазина, с
удивлением смотревших на них. Они выскочили в другой переход. На карте он
был обозначен номером 10АВ3 и назывался Авеню Долгожданной Колесницы. На
нескольких экранах, висевших между магазинами, уже показывали вспыхнувшее
бесчинство: журналисты прибыли к месту происшествия сразу же вслед за
полицией.
Изимов, отдуваясь и покрывшись потом, словно в сауне, повел их по
переходу. Они пробежали около сотни футов. Там он заскочил в магазин,
затем через него в другой, и они оказались еще в одном переходе -
полуделовой, полужилой части квартала. Пробежав еще ярдов сто, Изимов
остановился у полированной, окрашенной во все цвета радуги, двери, которая
странным образом гармонировала с его ярких цветов одеждой. Изимов вставил
идентификационную карточку в щель, и дверь распахнулась внутрь помещения.
Он вошел. Сам собой зажегся свет.
Проведя своих спутников через прихожую, он сказал:
- Прежде всего надо избавиться от синяков и кровоподтеков.
На это ушло не так уж много времени - лекарств в общественной аптечке
в ванной было достаточно. Через двадцать минут лица со следами потасовки
приобрели более-менее здоровый вид.
- Вот вам современная медицинская наука, - сказал Изимов, пригласив
всех в гостиную. Он вздохнул. - Если бы мы могли излечить все социальные
язвы микстурой из бутылки. - Изимов остановился и взмахнул рукой. -
Устраивайтесь поудобнее. Я предложил бы вам выпить, но, думаю, на сегодня
уже достаточно.
- Может быть, от нас и пахнет как после попойки, - отрезала Сник, -
только вот сделать хоть глоток мы так и не успели.
- Все равно, я не припас спиртного, - с некоторым самодовольством
произнес Изимов. - А лазить по личным шкафам людей других дней я не
привык. Так или иначе, оставаться здесь долго вам не придется. В мои планы
не входило приводить вас сюда. Я собирался встретиться с вами в этом
пристанище порока, в таверне, да и то только для того, чтобы передать вам
информацию, которую мне приказали довести до вас. Я возвращаюсь в магазин.
Если магазин закроется раньше десяти, это вызовет подозрение. К тому же,
заметь полицейские, что он закрыт, на меня наложат штраф. Что я скажу? Что
беспокоился из-за этой свалки, не хотел, чтобы пьяные забрались ко мне и
все побили? И вообще...
- Какое все это имеет значение? - сказала Сник. - Если надо быстро
уходить, говорите.
- Да, да, конечно, - напряженно произнес Изимов. - Теперь ситуация
изменилась. Кто может сказать, к каким последствиям приведет эта
неожиданная драка? Видимо, мне придется подождать, пока со мной выйдут на
связь. Тот, кто передает мне информацию. возможно, захочет внести
коррективы в наш план. Нужен новый подход, адекватный изменившимся
обстоятельствам. А вдруг вам теперь не следует знать, что я должен был
сообщить. Бог свидетель, теперь, когда вы привлекли к себе внимание
полиции, мы все в опасности.
Изимов достал из кармана кусок плотной бумаги и вытер лоб от пота.
- Все произошло так быстро. Сомневаюсь, чтобы органики смогли
опознать нас, - сказал Дункан. - Ради Бога, человек! Мы так долго блуждали
впотьмах. Мы изголодались по информации и жаждем хоть что-то сделать для
организации. Подумайте, если вы не выполните приказ, у вас могут
возникнуть большие проблемы с начальством. Рассказывайте. Затем, как
только наши синяки пройдут, мы уйдем.
- Я совсем ничего не знаю, - уклонился Изимов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40