- Я здесь... почти замерз. Антея, дорогая, где ты?
- Тут, Гордон, - произнес неуверенный голос совсем рядом.
В комнате раздались шаги.
- О Господи, я вся окаменела! - пожаловался голос Феррелин. - О-о-о!
Ноги как будто вообще не мои.
Зеллаби взглянул на камин и не поверил своим глазам. Только что он
клал в огонь новое полено, а теперь там не было ничего, кроме кучки золы.
Антея, сидевшая на ковре рядом с ним, и Феррелин у окна - обе тоже
смотрели на камин.
- Да что же это... - начала Феррелин.
- Шампанское? - предположил Зеллаби.
- Что ты, папа! - Феррелин, пошатываясь, подошла к камину и, дрожа,
протянула к нему руку.
- По-моему, он погас, - сказала она.
Она попыталась взять со стула "Таймс", но онемевшие пальцы не
слушались. С несчастным видом, зажав газету в окоченевших ладонях,
Феррелин запихнула ее в камин. Так же, двумя руками, она с трудом достала
несколько щепок из корзинки и бросила их на бумагу.
Пытаясь зажечь спичку, Феррелин чуть не заплакала.
- Пальцы не слушаются... - жалобно сказала она.
Спички рассыпались по полу перед камином. Каким-то чудом, чиркая
коробком, ей удалось зажечь одну спичку. От нее вспыхнула следующая, и
Феррелин подтолкнула огонек ближе к газете, торчащей из камина. Бумага
занялась, и пламя расцвело чудесным цветком.
Антея поднялась на ноги и, шатаясь, подошла ближе. Зеллаби подполз на
четвереньках. Начали потрескивать щепки. Все трое, сидя на корточках,
жадно потянулись к огню. Онемевшие пальцы стали понемногу отогреваться.
Вскоре Зеллаби начал оживать.
- Странно, - заметил он сквозь зубы, которые все еще пытались
стучать, - странно, что, лишь прожив столько лет, я начал понимать, почему
люди поклонялись огню.
На обеих дорогах, из Оппли и Стоуча, не замолкал шум моторов. Вскоре
два потока санитарных, пожарных и полицейских машин, "джипов" и военных
грузовиков двинулись в Мидвич, где встретились на площади в центре
поселка. Подъехал гражданский транспорт, и из него высыпали пассажиры.
Большая часть военных грузовиков направилась по Хикхэмской дороге к
монастырю. Только один маленький красный автомобиль развернулся и помчался
к поместью Кайл, затормозив на дорожке из гравия у самой двери.
Алан Хьюз ворвался в кабинет Зеллаби, схватил Феррелин, сидевшую у
огня, и крепко прижал к себе.
- Милая! - воскликнул он, все еще тяжело дыша. - Милая! С тобой все в
порядке?
- Милый мой! - ответила Феррелин, словно это и был ответ.
После деликатной паузы Гордон Зеллаби заметил:
- С нами тоже, кажется, все в порядке, хотя мы совершенно сбиты с
толку. Кроме того, мы несколько замерзли. Вы не думаете...
Казалось, Алан только что их увидел.
- Э... - начал он и запнулся. - Боже! Что-нибудь согревающее, и
мигом! - Он выскочил из кабинета, таща Феррелин за собой.
- "Что-нибудь согревающее, и мигом", - пробормотал Зеллаби. - Столько
прелести в этой простой фразе. Антея, дорогая, если твои руки достаточно
согрелись, чтобы повернуть ручку и вынуть пробку, имей в виду, что графин
с бренди стоит в буфете на своем месте.

Когда в восьми милях от Мидвича мы спустились к завтраку, нам
сообщили, что полковник Уэсткотт уехал несколько часов назад. Мидвич
больше не запретная территория, и мы можем вернуться домой.

7. МИДВИЧ УСПОКАИВАЕТСЯ
На дороге из Стоуча все еще стоял полицейский пост, но нас, как
жителей Мидвича, сразу же пропустили, и мы, миновав окрестности,
выглядевшие совершенно обычно, без помех добрались до нашего коттеджа.
Мы не раз думали о том, в каком состоянии найдем свой дом, но
беспокойство оказалось напрасным. Коттедж стоял в том же виде, в каком мы
его покинули. Ничего не случилось, если не считать прокисшего в
холодильнике молока, так как электричество было отключено. Через полчаса
события вчерашнего дня стали казаться чем-то нереальным; а когда мы
отправились навестить Зеллаби, оказалось, что для них все это было
нереальным в еще большей степени.
Ничего удивительного в этом не было: по словам Гордона, утверждать
наверняка они могли только одно - что вчера вечером не успели лечь спать,
а утром очнулись страшно замерзшими; остальное же было слухами, причем
весьма неправдоподобными. Зеллаби никак не хотел поверить, что это не
какое-то надувательство, и, только позвонив в несколько мест по телефону и
увидев "завтрашние" газеты, он вынужден был согласиться с тем, что
действительно наступило 28 сентября. Но даже после этого он продолжал
считать, что кто-то сыграл с ним неумную шутку, из-за которой из его жизни
выпал целый день.
Однако большая часть жителей поселка просто пожала плечами и списала
этот день со счетов, так что было весьма сомнительно, что события вокруг
Мидвича могли бы стать сенсацией, даже если бы спецслужбы и не наложили
запрет на информацию. Блюдо, так сказать, издавало многообещающие ароматы,
но в нем почти нечего было есть. Одиннадцать человек все-таки погибли, и
это можно было бы раздуть, но не хватало деталей, которые заинтересовали
бы читательскую публику, а в рассказах людей, переживших события, вообще
не было ничего драматического, поскольку рассказать они могли только о
своем пробуждении в жутком холоде.
Природа и причины происшедшего продолжали оставаться тайной. Радар,
кажется, зарегистрировал в ночь на 27-е неопознанный летающий объект, но
это было уже не первое подобное наблюдение и вряд ли последнее. Может, из
этого и удалось бы сотворить какую-нибудь историю про летающую тарелочку,
но - увы! - единственная не слишком удачная фотография, которая могла бы
служить подтверждением, являлась собственностью правительства.
Кроме того, Мидвич был настолько неприметен, что потеряй он месяц, а
не день, вряд ли кто-нибудь заметил это.
В результате пресса и радио быстро утратили интерес к событиям в
Мидвиче и полностью переключились на железнодорожную катастрофу, которая
произошла вечером 27-го и сулила более богатый материал.
Итак, мы в Мидвиче смогли спокойно подсчитать потери, зализать раны и
вообще прийти в себя после происшествия, которое позднее назвали
Потерянным днем. (А потом его, кстати, вообще наглухо засекретили.)
Мы потеряли одиннадцать человек: мистер Уильям Транк, фермер, его
жена и маленький сын погибли во время пожара в коттедже. Пожилая пара по
фамилии Стэгфилд тоже погибла во время пожара в другом доме. Еще одного
фермера, Герберта Флэгга, нашли с переломанной шеей у подножия лестницы в
коттедже Харриманов. Миссис Харриман в это время была наверху, а сам
мистер Харриман работал в пекарне. Гарри Крэнкхарт, один из тех двоих,
кого наблюдатели на башне церкви в Оппли видели лежавшими возле "Косы и
Камня", вскоре умер от двусторонней пневмонии. Миссис Дроксон утонула в
ванне. Остальные трое - пожилые люди, для которых удар при падении и
длительное пребывание на холоде в легкой одежде оказались смертельными.
В следующее воскресенье мистер Либоди произнес благодарственную
проповедь, и после этого в Мидвиче воцарилось прежнее спокойствие.
Правда, еще с неделю или около того в Мидвиче появлялись солдаты и
служебные машины, но объект их интересов находился вне пределов поселка,
так что это мало отражалось на его жизни. Возле развалин монастыря
выставили пост для охраны большой ямы в земле, оставленной каким-то
массивным предметом. Инженеры обмеряли этот феномен, делали зарисовки,
фотографировали. Всевозможные специалисты бегали взад-вперед с
миноискателями, счетчиками Гейгера и прочими приборами. Потом военные
вдруг утратили к этому всякий интерес и уехали.
На Ферме исследования продолжались несколько дольше, в них участвовал
и Бернард Уэсткотт. Он несколько раз заглядывал к нам, но о событиях
ничего нового не говорил, а мы не спрашивали. До самого отъезда в Лондон
он ничего не говорил ни о Потерянном дне, ни о его последствиях, но в
последний вечер за разговором он сказал:
- У меня есть для вас предложение, но, боюсь, придется просить вас
обо всем забыть, если вы не согласитесь.
- Звучит таинственно, - сказал я. - Но думаю, мы сумеем все забыть
как следует, если потребуется. Выкладывай.
- Ну, во-первых, должен признаться, что мы проверили вас обоих. Я
помню, что ты во время войны занимался кое-какой полезной работой. Что же
касается старшины флота Его величества [во время второй мировой войны на
троне Великобритании находился Георг IV (годы правления 1936-1952 гг.)]
Джанет Драммонд, позже переведенной во вспомогательную женскую службу, то
я узнал, что она также получила благодарность от руководства за работу
весьма конфиденциального характера. Так что, я думаю, после некоторых
формальностей вы могли бы, если пожелаете, временно поступить на службу в
мой отдел.
Мы посмотрели сначала на него, потом друг на друга - с некоторым
изумлением.
- Но, - осторожно сказал я, - наверное, будет лучше, если ты
поподробнее расскажешь нам, о чем речь.
- В общем так: нам очень важно, чтобы кто-нибудь некоторое время
наблюдал за жизнью поселка, за тем, что здесь происходит. Мы, конечно,
могли бы оставить здесь одного из наших людей, но против этого есть
некоторые возражения. Во-первых, ему придется начинать на пустом месте, а
чтобы вжиться в деревенскую жизнь, требуется время. Во-вторых,
сомнительно, что мы сможем обеспечить его здесь постоянной работой, а
иначе столь же сомнительно, что от него будет много пользы. С другой
стороны, если бы нам удалось найти того, кто уже знает здешние места и
людей и мог бы письменно сообщать нам о возможных новостях, это бы всех
устроило. Что ты об этом думаешь?
Некоторое я время размышлял, затем сказал:
- Не очень мне это нравится. Все зависит от того, каковы будут наши
обязанности.
Я взглянул на Джанет.
- Похоже, - холодно заметила она, - нам предлагается шпионить за
нашими друзьями и соседями. Наверное, вам больше бы подошел
шпик-профессионал.
- Это же наш дом, - поддержал я ее.
Бернард кивнул, словно он и ждал именно такого ответа.
- Вы считаете себя частью здешнего общества? - спросил он.
- Во всяком случае, стремимся к этому, - ответил я.
Он снова кивнул.
- Хорошо. По крайней мере, вы начинаете чувствовать себя чем-то
обязанным ему. Мидвич нуждается в защите извне, и он ее получает. Но мы
сможем защитить его еще лучше, если будем иметь достоверную информацию о
том, что в нем происходит.
- Какая защита - и от кого?
- В данный момент - в основном от тех, кто любит совать нос не в свое
дело. Неужели ты думаешь, что события в Мидвиче только случайно не попали
в тот же день в газеты. И толпа журналистов не осаждала каждого жителя?
- Нет, конечно, - сказал я. - Ты же сам говорил, что это было сделано
из соображений безопасности. Я не знаю, чем занимаются на Ферме, знаю
только, что чем-то секретным.
- Усыплена была не только Ферма, - заметил он. - Усыплено было все на
милю вокруг.
- Но Ферма наверняка находится в центре. Может, им просто не удалось
ограничить воздействие меньшей площадью.
- Так думают в поселке? - спросил он.
- Большинство - да, различия только в деталях.
- Вот это мне и хотелось бы знать. Люди во всем винят Ферму, так?
- Естественно. А из-за чего еще в Мидвиче могло это произойти?
- Ну, а допустим, у меня есть основания считать, что Ферма не имеет к
случившемуся никакого отношения? И наше тщательное расследование это
подтверждает...
- Но тогда все превращается в бессмыслицу, - запротестовал я.
- Вполне возможно, если, конечно, считать бессмыслицей аварию.
- Аварию? Ты имеешь в виду вынужденную посадку?
Бернард пожал плечами.
- Не знаю. Скорее всего, это просто случайное совпадение. Одно могу
сказать точно: почти каждый житель поселка подвергся воздействию странного
и незнакомого феномена. А теперь вы и все остальные считаете, что все уже
закончилось. Почему?
Мы с Джанет уставились на него.
- Ну, - сказала она, - прилетели и улетели, ну и что?
- Так просто прилетели, ничего не сделали и опять улетели, не оставив
никаких следов?
- Не знаю. По крайней мере, никаких видимых последствий - кроме
несчастных случаев, конечно, но они об этом могли и не знать, - ответила
Джанет.
- Никаких видимых последствий, - повторил Бернард. - В наши дни это
почти ничего не значит, вам не кажется? Вы, например, можете получить
приличную дозу рентгеновского или гамма-излучения, но ведь это не даст
немедленных видимых последствий. Не волнуйтесь, это лишь пример. Ничего
подобного мы не нашли. Однако там было нечто, чего мы не могли обнаружить
- нечто, вызывающее, скажем так, искусственный сон. Вы действительно
думаете, что все могло произойти просто так и окончиться без последствий?
- Вы хотите сказать, что мы или кто-то другой, должны вести
наблюдения и отмечать возможные последствия?
- В общем, да. Мидвич подвергся воздействию неизвестных сил, и
необходимо проследить, не проявятся ли какие-либо необычные результаты.
Возможно, придется предпринять какие-то действия. Хорошо было бы поручить
это вашему доктору Уиллерсу, но тогда мы поставили бы его в сложное
положение. То, что происходит между врачом и пациентом, обычно строго
конфиденциально, и ему пришлось бы нарушать законы врачебной этики.
Поэтому, я считаю, лучше довериться тому, кто хоть и не обладает столь
специфическими возможностями, как доктор, тем не менее умеет наблюдать за
обстановкой и обобщать свои наблюдения. Я знаю, что в свое время донесения
Ричарда ценились весьма высоко, и уверен, что могу на него положиться. Но
по своему опыту я знаю, что многие женские разговоры до мужчин часто не
доходят - быть может, потому, что это им просто неинтересно. Поэтому мне
кажется, что вдвоем вы сможете иметь полную информацию о том, что
происходит в поселке.
Джанет пристально посмотрела на него.
- Но что же здесь может произойти, Бернард? - спросила она.
- Если бы я знал, то не делал бы вам подобного предложения, - ответил
он. - Я предпринимаю меры предосторожности. Мы не знаем, что это была за
штука и что она тут делала. Мы не можем объявить здесь карантин без веских
на то причин. Но мы можем следить, не появятся ли такие причины. И помочь
в этом просим вас. Ну так как?
- Пока не знаю, - сказал я. - Дай пару дней подумать, потом я тебе
отвечу.
- Хорошо, - согласился он, и мы продолжили разговор на другие темы.
В следующие несколько дней мы с Джанет несколько раз возвращались к
этому разговору, и ее отношение к предложению Бернарда каждый раз
менялось.
- Что-то он от нас скрывает, я уверена, - говорила она. - Но что?
Я не знал.
Она спрашивала:
- Это ведь не то, как если бы нас просили следить за конкретным
человеком, правда?
Я соглашался, что да, не так.
А она продолжала:
- В принципе, это ведь очень похоже на то, чем занимается служба
медицинского контроля, верно?
Да, верно, думал я.
И опять:
- Если мы не согласимся, он найдет кого-нибудь другого. Честно
говоря, не знаю, кого бы он мог найти в Мидвиче. А если он пришлет
кого-нибудь со стороны, это будет уже совсем неприятно, правда?
Я был с ней согласен.
В итоге, помня о стратегической позиции мисс Огл на почте, я не стал
звонить Бернарду, а написал ему, что мы не имеем ничего против
сотрудничества, а в ответ получил письмо, в котором он писал, что мы
встретимся с ним в наш следующий приезд в Лондон, а пока дело не срочное,
и нам следует просто держать глаза открытыми.
Так мы и делали, но ничего интересного не происходило - спустя две
недели после Потерянного дня уже ничто не нарушало безмятежный покой
Мидвича.
Те немногие, кто считал, что Служба безопасности лишила их шансов на
широкую известность и фотографии в газетах, наконец успокоились; остальные
радовались, что в их жизнь больше не вмешиваются. Мисс Полли Раштон, у
которой закончились каникулы, попрощалась со своими мидвичскими дядей и
тетей и уехала домой в Лондон. Алан Хьюз, к ужасу своему, узнал, что его
не только переводят на север Шотландии, но и вообще уволят из армии на
несколько недель позже, чем он предполагал, и теперь большую часть времени
он тратил на написание рапортов, а остальную часть посвящал переписке с
мисс Зеллаби.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25