- С чисто научной точки зрения
стопроцентная выживаемость вызывает определенное беспокойство. Но,
конечно, я не знаю, какой информацией располагаете вы и насколько она
точна.
- Хорошо, возьмем сначала наиболее очевидный отличительный признак -
их глаза. Чем они отличаются от обычных глаз?
- По своему строению, кажется, вообще ничем. Зато цвет радужной
оболочки буквально бросается в глаза. Она яркого, почти светящегося,
золотистого цвета, и этот оттенок у всех одинаков.
- Есть еще какие-нибудь необычные признаки?
- Несколько. Их волосы, необычно тонкие и мягкие, не похожи ни на
один из существующих типов. Под микроскопом, в разрезе, волос почти
плоский с одной стороны и округлый с другой - что-то вроде большой буквы
"D". У шести детей, которых я исследовал, они совершенно одинаковы, и,
насколько мне известно, такой тип волос вообще не встречается. Ногти на
руках и ногах тоже слегка отличаются. Они более узкие и закрывают меньшую
часть пальца - но такие же плоские, как и обычные; на когти не похожи.
Форма затылка тоже кажется мне несколько своеобразной, но пока еще слишком
рано говорить об этом с уверенностью.
- Группа крови? - спросил Бернард.
Доктор покачал головой.
- Распределение по группам крови примерно такое, какого следовало
ожидать. Не совсем точно, но в небольшой группе вполне допустимы те или
иные отклонения.
- Но, за исключением этих необычных признаков, детей можно назвать
нормальными?
Доктор Уиллерс поскреб подбородок.
- Это такое трудное слово - "нормальный"... У них, конечно, есть все,
что полагается иметь человеку, но если вы попросите меня отнести их к той
или иной этнической группе, я этого сделать не смогу. Они, несомненно,
принадлежат к одной из рас вида "хомо сапиенс", но то же самое можно
сказать и о европейцах, китайцах, бушменах и андаманцах. Единственное, что
я могу утверждать, - это что они явно принадлежат к одной расе, какая бы
она ни была, причем удивительно похожи друг на друга.
- Вы хотите сказать, что это не гибриды?
- Безусловно, не гибриды.
- Понятно. Однако их матери - наша обычная английская смесь самых
разных народов. Можно ли на основании этого сделать вывод, что те, кто
считается их матерями, фактически вовсе не их матери?
- Другой возможности я не вижу.
Бернард некоторое время размышлял, потом сказал:
- Простите мое невежество, но что это - просто логический вывод или
реальная возможность?
- Такое действительно возможно. Произошло это на самом деле или нет,
я не могу вам сказать; у меня не было времени тщательно во всем
разобраться. Однако в ветеринарии такая методика дает вполне
удовлетворительные результаты. Она известна под названием "ксеногенез".
- Гм, - сказал Бернард. - И многие в поселке предполагают это?
- Немногие. Зеллаби - наверняка. Кое-кто еще тоже думал об этом, но
не всерьез - такая возможность представляется довольно унизительной,
поэтому подобных мыслей стараются избегать.
- Большинство моих людей, - вмешался мистер Кримм, - разделяют мнение
доктора Уиллерса, но считают, что в поселке об этом лучше не упоминать.
Простите, что перебил.
- И что вы по этому поводу думаете, доктор?
- Пусть они сами постепенно придут к каким-то выводам. Если им просто
объявить: "Этот ребенок, которого вы считаете своим, вовсе таковым не
является; вы лишь его приемная мать", то многие из женщин испытают
сильнейшее эмоциональное потрясение и получат нервный шок, и черт его
знает, чем это кончится. А отличия у детей есть. Их уже постепенно
обнаруживают.
- Какие отличия?
- Ну, если не прибегать к медицинской терминологии... Дети, хотя они
совершенно здоровы, не выглядят такими "пухлыми", как следовало бы ожидать
в их возрасте; соотношение размеров головы и тела соответствует более
старшему возрасту; появляется странный, слегка серебристый блеск кожи -
сейчас очень слабый, но заметный, и он может усилиться. Многие матери
стараются не обращать на это внимания - очень хорошо, пусть не обращают,
пока позволяют обстоятельства.
Бернард кивнул, немного подумал и перешел к другой теме:
- Тут Ричард мне рассказал, что недавно имели место некие странности,
которые, похоже, требуют объяснений, э... сбор клана, если можно так
выразиться. Не могли бы вы, доктор, пролить на это свет?
Уиллерс нахмурился.
- Эта история с самого начала сопровождалась случаями истерии, -
сказал он. - Еще удивительно, что их было так мало.
- Это и в самом деле удивительно, - согласился Бернард. - Я могу
понять, когда товарищи по несчастью стремятся объединиться... Но в данном
случае, насколько я понимаю, мы опять имеем дело со ста процентами?.. - Он
вопросительно посмотрел на Джанет и меня.
- Да, - кивнула Джанет. - Сейчас они все здесь.
- Включая пять моих, - добавил мистер Кримм. - Две были в отпуске, а
остальные три официально уволились и уехали. Но все они вернулись, вместе
с детьми, и просто свалились нам на голову. "Мы сюда пришли, здесь и
останемся, теперь найдите, где нам жить". Отдел кадров уже готов сдаться,
и меня это не слишком удивляет. Сразу было ясно, что добром это не
кончится. Отправить девиц назад силой не получится - они снова вернутся на
следующий день. И чтоб мне провалиться, если я знаю, как я утрясу все это
с Министерством финансов, когда на это наткнутся их ищейки.
- Об это можете не беспокоиться, мистер Кримм, - заверил его Бернард.
- Мы тоже не сидели без дела, хотя это было и непросто. В ближайшие дни мы
пригласим вас на совещание; большего я сейчас сказать не могу.
- Крайне рад это слышать, - сказал мистер Кримм. - Я до сих пор не
понимаю, почему военное ведомство заинтересовалось детской проблемой. Всем
нам трудно это понять... - Он вопросительно подмигнул. - Нет? Не сейчас?
Ну что ж... великую тайну раскроет Время.
- Вы сказали, - напомнил Бернард, - что они снова вернутся на
следующий день.
- Я просто так выразился, - ответил мистер Кримм. - Я хотел сказать,
что если бы мы отправили назад матерей без детей - что, собственно,
проблему вовсе не решает, - природный инстинкт, вероятно, заставил бы их
вернуться на следующий день; но если бы мы попытались отправить их вместе
с детьми, они вернулись бы в тот же день. И вот здесь, боюсь, мы начинаем
расходиться во взглядах. - Он посмотрел на доктора, который промолчал, и
продолжил: - Видите ли, когда им предлагают забрать детей, они в один
голос отвечают, что не могут, потому что дети им не позволяют... Теперь я
верю, что они имеют в виду именно то, что говорят, в то время как доктор
Уиллерс...
- Прежде чем я возражу, - перебил его доктор, - я хочу, чтобы вы,
полковник, знали, что я тоже верю, что они имеют в виду именно то, что
говорят. Однако, по моему мнению, это явление субъективно - то есть им оно
кажется реальным, хотя фактически и объективно оно не существует. То, что
сейчас имеет место в Мидвиче, - обыкновенный случай массовой истерии после
длительного нервного напряжения. Синдром проявился в форме коллективной
галлюцинации, что в нынешних обстоятельствах никого особенно не удивляет.
Меня - в первую очередь, и я лишь рад тому, что это выразилось в такой
спокойной, а не в острой или даже опасной форме.
- Мой дорогой Уиллерс, - сказал мистер Кримм. - Почти дюжина этих
золотоглазых детишек разъехалась по всей стране. Теперь все они снова в
Мидвиче. Что же касается коллективной галлюцинации, то у нее должен быть
некий источник; но - каждая из матерей, еще не увидевшись с остальными,
заявляла, что она была "вынуждена" привезти ребенка назад.
- Что значит "вынуждена"? - спросил Бернард.
В этот момент Джанет почувствовала, что ей пора включиться в
разговор.
- Я встречалась с этими женщинами, - сказала она. - Все они говорят,
что у них вдруг возникло какое-то неприятное чувство, ощущение какой-то
потребности, и при этом они откуда-то знали, что это пройдет, когда они
вернутся сюда. Они описывают это чувство по-разному: некоторые говорят,
что оно было похоже на голод или жажду; одна вспоминает, что пыталась
скрыться от страшного шума, напоминавшего шум заводского цеха; другой
казалось, будто ее душат; дочь Зеллаби рассказывает, что ее преследовал
невыносимый ужас. Но что бы они ни ощущали, был только один способ от
этого избавиться - вернуться в Мидвич.
- За исключением, по-видимому, мисс Лэмб, - заметил Бернард.
- В том числе и мисс Лэмб, - подчеркнула Джанет, - только ее ребенка
привезла мисс Латтерли. Они жили в Истбурне, и там мисс Лэмб попала в
больницу с приступом аппендицита. После операции мисс Латтерли навестила
ее и взяла с собой ребенка. Почти сразу мисс Лэмб забеспокоилась. Ей
хотелось немедленно выписаться и привезти ребенка обратно в Мидвич. Это
было, конечно, невозможно, но беспокойство ее все росло, пока мисс
Латтерли не сочла за лучшее уйти, унеся ребенка с собой. Однако некоторое
время спустя мисс Латтерли сама внезапно ощутила непреодолимое желание
привезти ребенка обратно. Она позвонила мисс Лэмб и рассказала ей об этом
- та, по-видимому, все поняла и сразу же согласилась. Мисс Латтерли
приехала в Мидвич, оставила ребенка у миссис Брант, а сама вернулась в
Истбурн к мисс Лэмб, после чего, насколько я понимаю, ни одна из них не
испытывала больше ни беспокойства, ни каких-либо неприятных ощущений.
- Понятно, - сказал Бернард, вопросительно глядя на доктора.
- Если, - мрачно сказал доктор Уиллерс, - если мы будем принимать на
веру все россказни старых баб - и молодых тоже, - мы далеко зайдем. Не
нужно забывать, что большая часть того, что делают женщины, не требует от
них сколько-нибудь заметного умственного напряжения; в их мозгах царит
такая пустота, что самое ничтожное семя, попав на эту почву, способно
породить чертовски буйные всходы. И нас не должны удивлять взгляды на
жизнь, в которых искажены все пропорции, суждения лишены логики, а
реальность подменена символами.
Что мы имеем в данном случае? Некоторое количество женщин, ставших
жертвами невероятного и до сих пор необъясненного феномена, и некоторое
количество родившихся в результате этого детей, чуть-чуть не таких, как
обычные дети. Как известно, каждая женщина желает, чтобы ее собственный
ребенок был совершенно нормален и в то же время превосходил всех прочих
детей. Так вот, когда какая-то из наших женщин оказывается изолированной
от остальных вместе со своим ребенком, она все чаще начинает замечать, что
ее золотоглазый ребенок, в сравнении с другими, которых она видит, не
вполне нормален. Она подсознательно пытается не допустить подобных мыслей,
но рано или поздно ей приходится либо согласиться с фактами, либо как-то
смягчить их действие. А самый простой способ это сделать - перенести
отклонение от нормы в такое место, где оно перестает выглядеть таковым. В
данном случае такое место существует, одно-единственное - Мидвич. И вот
они забирают детей и возвращаются, и все благополучно приходит в норму -
по крайней мере на некоторое время.
- Благополучно? - переспросил мистер Кримм. - А как же миссис Вельт?
- О Господи! Самый что ни на есть рядовой случай истерии, - пожал
плечами доктор Уиллерс.
- А кто такая миссис Вельт? - спросил Бернард.
- Это вдова, которая содержит в поселке магазин. Миссис Брант как-то
раз зашла туда и увидела, что она, вся в слезах, колет себя булавкой. Это
показалось миссис Брант, мягко говоря, странным, и она отвела ее к
Уиллерсу. Миссис Вельт продолжала колоть себя, пока Уиллерс не дал ей
успокоительного. Придя в себя, она объяснила, что, меняя пеленки, нечаянно
уколола ребенка булавкой. По ее словам, ребенок пристально посмотрел на
нее своими золотыми глазами и заставил ее раз за разом втыкать булавку в
себя.
- Самый заурядный случай истерического припадка, какой только можно
найти. Власяницы и тому подобное, - сказал доктор.
- А еще случай с Харриманом, - продолжал мистер Кримм. - На его лицо
было страшно смотреть. Нос сломан, зубы выбиты, под обоими глазами синяки.
Он сказал, что его избили трое неизвестных, но никто их не видел. Но зато
двое поселковых мальчишек рассказывают, что видели в окно, как он изо всех
сил молотил себя по лицу кулаками. А на другой день кто-то заметил ссадину
на щеке ребенка Харриманов. Джанет может подтвердить.
Джанет кивнула. Уиллерс заметил:
- Если бы Харриман заявил, что на него напал розовый слон, меня бы и
это не слишком удивило.
- Гм, - уклончиво сказал Бернард. - А что вообще думают по этому
поводу в поселке? - спросил он.
Джанет ответила:
- Есть разные мнения. Большая часть матерей отгоняет от себя тревогу
- пока. Это не так странно, как может вам показаться. Существует какая-то
таинственная связь между матерью и ребенком, и матери эта связь приятна.
Есть еще и вполне понятная защитная реакция, ее поддерживают слухи,
которые распускают "старые ведьмы", как их называет Зеллаби. Мужчины
относятся к проблеме вообще на удивление хорошо. Они смотрят на детей с
куда меньшей приязнью, чем женщины, но ради своих жен стараются это
скрыть. Вы согласны с моим мнением, доктор?
Уиллерс что-то проворчал, но кивнул.
Бернард сказал:
- Вы только что упомянули Зеллаби. У него, наверное, есть на все это
своя точка зрения?
- Наверняка есть, - согласился мистер Кримм, - но, как ни странно - а
тем более для Зеллаби, - во время всех последних дискуссий он только
слушал, но ничего не говорил - Кримм покачал головой, как бы сокрушаясь
из-за странного поведения старого друга.
- Похоже, мне действительно стоит с ним встретиться до отъезда, -
сказал Бернард.
- Я тоже этого хочу. Нам иногда неудобно его расспрашивать, - сказал
я. - А о вас он все-таки кое-что знает. Он мне недавно говорил, что хотел
бы встретиться с режиссером нашей маленькой драмы.
Доктор Уиллерс, некоторое время молчавший, прервал свои размышления и
с ноткой упрямства сказал:
- Я намерен заявить официальный и профессиональный протест по поводу
всего этого, полковник Уэсткотт. Я собираюсь написать по поводу
происходящего заявление в соответствующие инстанции, но не вижу причин,
почему бы не изложить Вам его суть прямо сейчас. Дело вот в чем:
во-первых, я не понимаю, какое отношение ко всему этому имеет военная
разведка; во-вторых, подобный интерес я вообще считаю оскорбительным.
Мы уже привыкли к тому, что военные вмешиваются во многие области
науки - чаще всего, без всякой к тому необходимости, - но в данном случае
это действительно не имеет никакого смысла. Естественно, кто-то должен
изучать этих детей всерьез; сам я, конечно, веду записи, но я - лишь
обычный сельский врач. Этим должна заниматься группа специалистов. Влияние
окружающей обстановки, условий жизни, общения, питания - все это материал
для многих томов научных исследований. Что-то же надо с этим делать...
Он довольно долго говорил с той же убежденностью.
Бернард слушал его терпеливо и сочувственно. Наконец он сказал:
- Я понимаю вас, и лично я с вами согласен. Но от меня мало что
зависит. Все, что я могу сказать, - пишите ваше заявление. Запускайте его,
а я обещаю проследить, чтобы оно дошло до самого высокого уровня, с
которым у меня есть контакт.
- Я постараюсь, чтобы оно дошло до парламента, если, конечно,
положение не изменится, - и в самое ближайшее время, - сказал доктор
Уиллерс.
Бернард покачал головой и серьезно посмотрел на него.
- А вот этого, доктор, я вам не советую. Действительно не советую.
Просто дайте мне ваше письмо, и я его подтолкну, чтобы оно без задержки
попало в нужные руки. Обещаю.
Когда мистер Кримм и немного успокоенный доктор ушли, Бернард, чуть
нахмурившись, сказал:
- Человек он неплохой, но в нем сидит какой-то черт. Надеюсь, он не
наделает глупостей.
- Но вы же знаете, Бернард, что он прав, - сказала Джанет.
- Конечно, прав. Ими действительно надо заниматься. Но это дело
Министерства здравоохранения, не наше. Я свяжусь с ними снова и выясню,
из-за чего задержка...

Вечером, после обеда, я отвез Бернарда в поместье Кайл, представил
его Зеллаби и оставил их вдвоем. Вернулся он лишь через несколько часов в
состоянии глубокой задумчивости.
- Ну, - спросила его Джанет, - что вам удалось выведать у мидвичского
мудреца?
Бернард покачал головой и посмотрел на меня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25