OCR Лариса
«Волшебное облако»: Издательский Дом на Страстном; Москва; 1999
ISBN 5-7847-0030-8
Оригинал: Patricia Wilson, “A Darker Shadow”
Перевод: В. П. Кузьмин
Аннотация
Эми Скотт – необычайно талантливый специа­лист по компьютерам – вынуждает своего босса, француза Люка Мартеля, принять решение поки­нуть Англию. Он всеми силами стремится избавить­ся от чар своенравной мисс Компьютер. Благодаря своим профессиональным способностям и привле­кательной внешности Эми властвует в строитель­ной фирме Люка Мартеля и временами забывает о том, кто из них босс.
Но когда жизни Эми грозит опасность, гордый и надменный Люк оказывается единственным че­ловеком, к которому она может обратиться за по­мощью…
Событийная насыщенность романа, динамич­ное, с неожиданными поворотами, развитие сю­жета держит читателя в напряжении с первой до последней страницы.
Патриция Уилсон
Волшебное облако
Об авторе
Для тех, кто не читал увлекательный роман Патриции Уилсон «Черный бархат», вышедший в серии «Скарлет» на русском языке, сообщаем краткие сведения об этой писательнице.
Патриция Уилсон родилась в графстве Йоркшир в Англии. Вместе с мужем, которого Патриция встретила и полюбила еще в юности, она жила в Сингапуре и Африке. Сейчас Патриция Уилсон большую часть года проводит на юге Франции или в Испании. Она отказалась от карьеры учителя, чтобы целиком посвятить себя литературному творчеству. Произведения Патриции Уилсон столь популярны, что в мире продано уже более восемнадцати миллионов экземпляров ее книг.
Патриция начала писать очень рано и сначала попробовала себя в детской литературе, а также в историческом и детективном жанрах, прежде чем поняла, что лучше всего ей удаются романтические любовные романы. Ее книги всегда отражают глубокий интерес автора к людям, их взаимоотношениям и переживаниям.
С удовольствием предлагаем читателям последнюю книгу этой известной писательницы, автора более сорока повестей и романов.
ГЛАВА 1
В день похорон стояла прекрасная теплая по­года, и на кладбище Эми попыталась припом­нить какое-нибудь соответствующее моменту мудрое церковное изречение, но не могла отыс­кать в памяти ничего, кроме «Благословенна невеста, ибо для нее сегодня сияет солнце».
Весьма неподходящие слова не только по­тому, что это были похороны, но также и по­тому, тетя Селия никогда не была замужем. Она с презрением отвергала саму идею брака, осо­бо подчеркивая, что нет такого мужчины, ради которого стоило бы расставаться со свободой и отдавать себя на его милость.
Эми задумалась: а была ли тетя Селия дев­ственницей? Подобная мысль никогда преж­де не приходила ей в голову, и то, что она возникла именно сейчас, привело ее в ужас. Это была неподобающая мысль для печаль­ной и торжественной церемонии, но, с дру­гой стороны, как и смерть, брак и целомуд­рие были звеньями одной жизненной цепи.
Эми попыталась уловить слова священника, но тот вел себя так, словно обращался к церкви, полной прихожан, и поворачивался то в одну, то в другую сторону, чтобы ода­рить всех своим вниманием. Стоило ему по­вернуть голову, и Эми уже ничего не слыша­ла. Его голос замирал где-то вдали.
И вообще он начал утомлять ее, потому что повторял те самые слова, которые так часто адресовал своим духовным чадам на проповеди. Но в церкви они звучали по-дру­гому, здесь же казались однообразными и монотонными. Похоже было, что он сам мало и них вслушивался.
Кладбище было старинным и даже уют­ным, и многие памятники и надгробные пли­ты, такие же древние, как и сама церковь, заросли мхом. Церковь, каких уже оставалось мало, была сооружена еще до норманнского нашествия, и не верилось, что она сумела сохраниться всего в десяти милях от шумного процветающего города. Замечательный дом тети Селии, где она прожила почти всю свою жизнь, находился поблизости.
Эми очень удивило, что тетя выбрала имен­но это кладбище. Хорошо зная тетю Селию, Эми ожидала от нее совсем иных распоряже­ний, больше отвечавших ее взглядам и отно­шению к людям.
К примеру, что-нибудь вроде следующего: «Прошу похоронить меня под моим любимым деревом в саду, а вокруг поставить изгородь и пропустить через нее электрический ток. И постарайтесь, чтобы все было сделано с хо­рошим вкусом».
Но тетя Селия почему-то облюбовала эту церковь и это кладбище, и теперь она покои­лась здесь. Очень немногие провожали ее в последний путь, и Эми сожалела об этом, хотя и знала, что при жизни тетушка имела при­вычку отпугивать от себя людей. Ее властный характер и безжалостный язык не способство­вали возникновению дружбы.
С годами почти все тети перестали поддер­живать с ней отношения и вообще старались держаться подальше. Трудно было ожидать, что многие явятся на похороны, чтобы опла­кать тетю Селию, но кучка скорбящих оказа­лась совсем уж малочисленной.
К своему удивлению, Эми узнала среди них соседку тети, хотя между ними не раз проис­ходило судебное разбирательство из-за того, что, собака соседки частенько мяла цветни­ки и грядки в саду, который был предметом особого внимания и гордости тети Селии.
Эми вдруг пришла в голову обескуражива­ющая мысль: возможно, соседка явилась на похороны, чтобы удостовериться, что тетя Селия действительно умерла и больше никогда не станет ей досаждать.
Мистер Хетерингтон-старший тоже присут­ствовал здесь с подобающей печальной миной на лице. С незапамятных времен он был пове­ренным тети Селии и умело вел ее дела, а так­же бесконечные споры с ней самой, если воз­никала необходимость в чем-то ее убедить. Но он был искренне привязан к тете Селии, и хотя теперь удалился от дел, пришел сюда, чтобы в последний раз выразить ей свое почтение.
«Почтение» – вот то слово, которое лучше всего характеризовало отношение людей к тете Селии. Большинство из них избегали ее или даже ссорились с ней, если у них на это хва­тало духа, но тем не менее они неизменно выказывали ей глубокое почтение. Что же ка­салось Эми, то она по-настоящему любила тетю и понимала, что ей будет сильно ее не хватать.
Судя по всему, то же чувство почтитель­ного уважения привело сюда и дядю Пите­ра, поскольку не могло быть и речи о ка­ких-либо его теплых чувствах к сводной сестре. Вот уже несколько лет он в разгово­ре никогда не упоминал ее имя, и тетя Се­лия отвечала ему тем же.
Возможно, дядя Питер явился на похо­роны лишь для того, чтобы морально под­держать Эми, и она была благодарна ему за это. Он взял Эми за руку, когда священник произносил последние утешительные сло­ва, и Эми почувствовала в нем настоящую опору.
Питер Енсен вообще знал, как поступать в том или ином случае. Например, он знал, как настойчиво, но ласково увести Эми прочь от могилы и далее по залитой солнцем аллее к выходу с кладбища. Он знал, что сказать священнику на прощание, знал, каких слов ждал от него мистер Хетерингтон-старший, и как печально, и в то же время сочувствен­но, кивнуть соседке, которая теперь, горько плакала.
Эми в изумлении смотрела на нее, пока дядя Питер не подхватил племянницу под локоть и не увлек к воротам кладбища. Эми было известно, что некоторые люди специ­ально приходят на похороны только для того, чтобы хорошенько выплакаться. С той же це­лью они читают извещения о смерти в газе­тах и рыдают над людьми, которых никогда не встречали при жизни. Эми считала это не­оправданной и непонятной слабостью. Может быть, таким образом они давали выход ско­пившейся в их душе горечи?
– Печальнее всего то, – заметила вслух Эми, – что жизнь продолжает идти своим чередом.
– Согласен, – немного нетерпеливо под­твердил Питер Енсен. – Но ты, Эми, должна разумно воспринимать происходящее. Если Селия умерла, то это не значит, что насту­пил конец света.
– Вы правы, земля все так же вертится, – парировала Эми, бросив на Питера быстрый осуждающий взгляд. – Я только хочу сказать, как жаль, что тетя Селия умерла. Но еще пе­чальней то, что жизнь продолжается, как буд­то тети никогда и не было.
– На тебя влияет здешняя атмосфера, де­вочка, – объявил Питер, переходя на нази­дательный тон старшего родственника. – Это виновато кладбище. Похороны могут кого угодно вывести из равновесия. Хорошо еще, что я решил тебя сопровождать.
– Я очень благодарна вам, дядя Питер.
В конце концов тете Селии было семьде­сят, с другой стороны, не такой уж это преклонный возраст. Все случилось очень неожиданно. Никто не предполагал, что внезапный сердечный приступ убьет эту полную энер­гии женщину.
– Я думала, что она будет жить вечно, – пробормотала Эми.
– Но все произошло быстро и без страда­нии, – заметил Питер успокаивающим тоном.
– Слишком быстро! – вырвалось у Эми, ко­торая не одобряла равнодушия дяди Питера. – Я даже не успела с ней попрощаться. Она меня вырастила, а я позволила ей вот так незаметно покинуть меня. Мне кажется, тут есть доля моей вины. Как будто я потеряла ценную вещь толь­ко потому, что не берегла ее.
– Прекрати, Эми! – резко сказал Питер. Он остановился и повернулся к ней. – Люди умирают. Это закономерно. Ты взрослая ум­ная женщина, и у тебя все в порядке с ка­рьерой. Пока не поздно, возьми себя в руки. Если ты начнешь упрекать себя за то, что позволила Селии пренебрегать своим здоровьем…
– Она не пренебрегала! Никто не знал, что у нее больное сердце. И она в том числе.
– И все-таки, наверное, были какие-то симптомы. В ее возрасте она должна была ре­гулярно проверяться у врача. Я, например, проверяюсь.
– Вам всего-навсего пятьдесят, – напом­нила ему Эми.
– Тем более Селия должна была прове­ряться в свои семьдесят.
– Может быть, она не хотела посещать врачей, чтобы не узнать чего-нибудь плохого, – уныло заметила Эми, и Питер недовольно на­хмурился.
– Хватит нагнетать мрачность, Эми. Давай побыстрей уйдем отсюда и вернемся в мир живых людей. Пойми, все кончено.
Питер еще быстрей зашагал к воротам, ув­лекая за собой Эми, но она не могла ото­рвать взгляда от сочной зелени кладбищен­ских деревьев, травы и ярких цветов. Она не могла избавиться от мысли, что природа дол­жна дать ей знак, пусть самый маленький, что тети Селии уже больше нет на свете. Го­рячее солнце позднего лета по-прежнему стру­ило свои лучи, небо по-прежнему было си­ним, а облака белыми и пушистыми. Жизнь продолжалась как ни в чем не бывало, умер ты или нет.
– Наверное, у меня депрессия, – сказала Эми, когда они покинули кладбище и напра­вились к своим машинам, стоявшим одна за другой в тихой аллее.
– Похороны невеселое мероприятие, – от­кликнулся Питер. – Вот почему я их избегаю. Сегодня я сделал исключение только ради тебя и оказался прав.
– Тетя Селия была вашей сводной сест­рой, – напомнила Эми. – Хорошо, что вы решили меня сопровождать, но мне кажет­ся, вы и без того приехали бы на похороны.
– Нет, ты ошибаешься, я бы не приехал. Селия меня по-настоящему ненавидела. Она не захотела бы, чтобы я присутствовал на ее похоронах. Знай она обо всем заранее, наверняка бы запретила мне это. Если сей­час она смотрит на нас с небес, то скорее всего в раздражении стучит ногой и серди­то хмыкает.
Эми улыбнулась про себя. Она легко могла представить себе негодующую тетю Селию там наверху. Тетя никогда не считала нужным скрывать свое неудовольствие.
– У нее был железный характер, – заме­тил Питер и, не удержавшись, вслед за Эми взглянул на облака.
– И все-таки она всегда была безупречно справедливой, – вступилась за Селию Эми.
– И злой, как ласка, – закончил Питер.
– Но только не по отношению ко мне.
– Именно поэтому ты унаследуешь ее со­стояние, милая девочка. Уверен, что Селия все заранее предусмотрела. Очень скоро ты станешь весьма богатой. У нее не было нико­го, кроме тебя.
– Неправда. У нее были еще и вы.
– Мне не нужны ее деньги. У меня хватает своих. Селия занималась твоим воспитанием с тех пор, как тебе исполнилось восемь. Кому еще она могла оставить свое состояние. Не мне же. Селия сторонилась меня, как прока­женного. Хочешь верь, хочешь нет, но она меня ненавидела.
– Послушайте, дядя Питер, ведь она о вас никогда не говорила, – опять вступилась Эми за тетю.
– И это тоже что-то значит. В последний раз, когда я ее видел, она критиковала всех и вся и не щадила никого. То, что я, как ты утверждаешь, не был в числе обливаемых ядом, свидетельствует о многом. Селия не снисходила до меня. Для нее я просто не су­ществовал. И, пожалуйста, не называй меня дядей. Это старит. Я слишком молод, чтобы быть твоим дядей, и, если быть точным, то я тебе даже не родственник.
– Какая ерунда, дядя Питер! – возмути­лась Эми. – Теперь вы мой единственный род­ственник. Нас всего двое на этом свете. Мы двое спиной к спине против всего враждеб­ного мира.
– Кстати, насчет враждебного мира, – за­метил Питер, когда они уже подходили к ма­шинам, – как там у тебя дела с твоим новым боссом?
– Новый? Он здесь уже полгода и с тех пор ничуть не изменился. По-прежнему ни с кем не может установить добрые отношения. В нем нет ничего человеческого.
– Пожалуйста, напомни мне его имя.
– Мартель, – почти выкрикнула Эми.
– Прекрасно!
– Почему «прекрасно»? – заинтересова­лась Эми.
– Это французская фамилия. Наверное, он иногда называет тебя каким-нибудь француз­ским ласкательным именем? – спросил Пи­тер, лукаво всматриваясь в ее возмущенное лицо.
– Он только наполовину француз. Кажет­ся, его мать англичанка, но никто точно не знает. Даже не верится, что у него вообще была мать. Вернее всего его собрали где-нибудь на конвейере. «Модель 176, без дефектов, хра­нить и замороженном виде». Он называет меня мисс Скотт и при этом говорит ужасно высо­комерным тоном. Он смотрит на компьютер черт мое плечо, щурит глаза и, прежде чем заговорить, показывает своим длинным паль­цем на то, что его интересует.
– Он недоволен твоей работой?
– Я не сказала, что он меня критикует. Он комментирует мои действия, – объяснила Эми с внезапной довольной улыбкой. – У него нет оснований меня критиковать. Под меня не подкопаешься. Если бы я вдруг ушла с ра­боты, у них бы случился большой переполох. И он это хорошо знает. Я единственная, кто разбирается во всех программах и держит все под контролем. От меня так просто не изба­виться. Как бы там ни было, – сказала она, помрачнев, – работать с ним рядом очень тя­жело. Представьте себе, что за вами постоян­но следит снежный человек.
– Приглашаю тебя пообедать. Может быть, ты отвлечешься и повеселеешь, – предложил Питер, но Эми затрясла головой.
– Спасибо, не могу. Мне надо заскочить домой и переодеться. Я обедаю с Джилл. Она завтра улетает в Америку. На целый год. Еще один человек вот так вдруг покидает меня.
– Она ведь не покидает тебя навеки, вы­думщица. Ты, вроде, говорила мне, что Джилл едет туда по обмену? Год пролетит так быст­ро, что и не заметишь. Во всяком случае, ты можешь навестить ее там. А теперь отправляй­ся на свой обед и перестань хмуриться.
– Я постараюсь. До свидания, дядя Питер.
Эми бросила на него тоскливый взгляд, слов­но он тоже собирался исчезнуть из ее жизни, а он легонько подтолкнул ее к машине.
– Возьми себя в руки, девочка. Я буду с тобой рядом еще лет сто. Помни, если судьба распорядится так, чтобы я присоединился к Селии, ты получишь и мои деньги. Тогда смо­жешь послать куда подальше твоего заморо­женного босса.
Эми невольно улыбнулась, глядя, как Питер энергичным шагом направляется к сво­ей машине. Никто бы не догадался, что ему пятьдесят. Он выглядел полным сил молодым человеком. Только седые пряди в каштановых волосах выдавали его возраст. Он, конечно, красивый мужчина. Высокий, с хорошей фи­гурой, живыми глазами и несколько иронич­ной улыбкой.
Они с Питером были друзьями, несмотря на нелюбовь к нему тети Селии. И он напрас­но протестовал, когда Эми называла его дя­дей Питером, потому что он все равно вы­глядел совсем молодым. Питер несколько раз предлагал ей называть его просто по имени, но Эми не могла избавиться от своей давней привычки. Он с детства был для нее дядей Питером.
Сводный брат тети Селии прожил легкую жизнь, что позволило ему сохранить моло­жавость, которую он старательно поддержи­вал. Сколько себя помнила Эми, дядя Питер всегда был богатым и неизменно появлялся под руку с какой-нибудь дамой, большей частью значительно моложе его. И, самое глав­ное, с ним Эми всегда было просто. Питер Енсен обладал большим обаянием.
И все-таки, рассуждала Эми, садясь в ма­шину, ему следовало быть снисходительней к тете Селии, даже если в прошлом между ними произошла серьезная ссора, подробно­стей которой она не знала. И дело не в том, что нельзя плохо говорить о мертвых. Просто язвительные замечания Питера почему-то еще более разбередили рану и усилили боль поте­ри. И вот теперь еще одно расставание: Джилл уезжает в Америку.
– Как все прошло – без сучка и задорин­ки? – спросила Джилл Дэвис и поправилась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29