Конвей отлетел в сторону. Правая рука онемела от удара, который, не
будь на нем тяжелого скафандра, размозжил бы кисть. Он поспешно включил
гравитационный пояс, чтобы не взлететь к потолку, и отступил к двери.
Из града вопросов, посыпавшихся из наушников наконец удалось выделить
два: почему он вскрикнул и что за шум в отсеке?
Голос Конвея дрожал:
- Я... я установил, что пациент жив... - проговорил он.
Гендрикс, наблюдавший за происходящим через люк, поперхнулся от
смеха.
- Клянусь, в жизни не видел более живого пациента! - восторженно
воскликнул он.
- Можете вы объяснить, что произошло?! - взревел О'Мара.
Ответить было непросто, глядя, как пострадавший катается по отсеку.
Физический контакт с Конвеем привел пациента в паническое состояние, а
теперь столкновения с полом, стенами, предметами, что плавали в воздухе,
вызвали цепную реакцию. Пять пар сильных, гибких конечностей взмывали
вверх на два фута, какой бы частью тела существо ни касалось предметов.
Улучив благоприятный момент, Конвей успел юркнуть в переходную
камеру. Существо, беспомощно взлетев в воздух посреди отсека, медленно
вертелось вокруг оси, напоминая одну из старинных космических станций. Оно
постепенно приближалось к стене, и надо было принять меры, прежде чем оно
снова начнет метаться по помещению.
- Нам нужна тонкая крепкая сеть номер пять, - быстро произнес Конвей,
- пластиковый мешок, в который он может поместиться, и несколько насосов.
В настоящий момент не исключено содействие пациента. Поймав его в сеть и
спрятав в мешок, мы накачаем туда насосами воздух и в таком виде доставим
пострадавшего на катер. Давайте скорее сеть!
Конвей не мог понять, как существо, живущее при такой силе тяжести,
могло столь бурно двигаться в разряженном воздухе.
- Курседд, есть ли результаты анализа? - неожиданно спросил он.
Сестра медлила с ответом, и Конвей уже было решил, что она не
расслышала его, но тут раздался ее бесцветный спокойный голос:
- Анализ закончен. Состав воздуха в отсеке позволяет вам, доктор,
спокойно снять шлем и дышать полной грудью.
Вот оно, самое главное противоречие, подумал Конвей. Наверняка
Курседд так же растеряна, как и он сам. И тут он рассмеялся, представив,
что сейчас творится с медсестрой...

3
Несмотря на отчаянное сопротивление, спустя шесть часов пациент был
доставлен в палату 310-Б, небольшое помещение неподалеку от Главной
операционной ДБЛФ. К тому времени Конвей уже не знал, чего он больше
хочет: вылечить пациента лили не медля, прикончить его на месте. Судя по
всему, спасатели и Курседд, транспортировавшая пациента, испытывали те же
чувства. Конвей провел предварительный осмотр, насколько это позволяли
сеть и прозрачный мешок, и взял для анализа кровь и соскреб с наружного
покрытия пострадавшего. Образцы он отправил в Лабораторию патологии,
наклеив на них красные этикетки "Крайне срочно". Курседд сама отнесла их в
лабораторию, не доверив пневматической трубе: когда дело касалось цвета
этикетки, работники лаборатории вдруг обретали удивительную слепоту.
Наконец, Конвей приказал сделать рентгеновские снимки и, оставив пациента
под наблюдением Курседд, отправился к О'Маре.
Когда Конвей закончил свой рассказ, О'Мара с облегчением заключил:
- Ну, самое трудное позади. Полагаю, вам хочется довести это дело до
конца? - спросил он.
- Н... н... не думаю, - отозвался старший терапевт.
О'Мара нахмурился.
- Если вы отказываетесь от пациента, так прямо и скажите. Не терплю
уверток.
Конвей втянул носом воздух, а затем медленно и раздельно проговорил:
- Я хочу продолжать это дело. Мои сомнения относятся к вашему
ошибочному утверждению, будто самое трудное позади. Самое трудное впереди.
Я провел предварительный осмотр больного и, как только будут готовы
результаты анализов, проведу более подробное исследование. Завтра при
осмотре больного я хотел бы, если возможно, видеть докторов Маннона,
Приликлу, Скемптона и вас.
О'Мара поднял брови.
- Странный набор талантов, - сказал он. - Не могли бы вы уточнить,
доктор, зачем мы все вам понадобились?
Конвей покачал головой.
- Мне пока не хотелось бы говорить об этом.
- Хорошо, мы придем. - О'Мара явно заставлял себя быть вежливым. - И
я прошу прощения, что не так истолковал ваше невнятное бормотание, когда
не мог разобрать более одного слова из каждых трех. Идите, доктор, и
выспитесь, прежде чем я снова наброшусь на вас.
Только тут Конвей понял, как устал. Кое-как доплелся до своей
комнаты, и его походка напоминала стариковское шарканье, а вовсе не
спешную, уверенную поступь старшего терапевта.

На следующее утро Конвей два часа провел возле своего пациента,
прежде чем собрался консилиум, о котором он накануне просил О'Мару. Нового
выяснить ему почти не удалось, он только лишний раз убедился, что ничего
не сможет сделать без специалистов.
Первым появился доктор Приликла. О'Мара и Скемптон, главный инженер
Госпиталя, пришли вместе. Последним появился доктор Маннон, задержавшийся
в операционной ДБЛФ. Ворвавшись в палату, он притормозил, а затем медленно
дважды обошел вокруг пациента.
- Похоже на баранку с маком, - сказал он.
Все поглядели на него.
- Увы, это не мак, - вздохнул Конвей. - Совсем не так просто и
безвредно. - Он подкатил к пациенту рентгеновскую установку. - Парни из
Лаборатории патологии считают, что это злокачественные образования. А сам
пациент, если вы присмотритесь внимательней, не имеет ничего общего с
баранкой. Физиология, характерная для ДБЛФ, - цилиндрическое тело со слабо
выраженным скелетом и сильной мускулатурой. Ложное впечатление создается
тем, что по одному ему известной причине он старается проглотить
собственный хвост.
Маннон внимательно вгляделся в изображение на экране рентгеновской
установки и, выпрямившись, развел руками.
- Типичный заколдованный круг, - произнес он и добавил:
- Поэтому-то вы и пригласили О'Мару? Подозреваете, что у пациента не
все дома?
Конвей пропустил вопрос мимо ушей и продолжил:
- Поражение наиболее значительно там, где смыкаются рот и хвост
пациента. В сущности, эти области настолько поражены, что трудно
разглядеть границу между ними. Очевидно, опухоли весьма болезненны или по
меньшей степени вызывают неодолимый зуд - вот почему он буквально
вгрызается в свой собственный хвост. С другой стороны, такое положение
тела может объясняться непроизвольным сокращением мышц, которое вызвано
либо поражением, либо чем-то вроде эпилептической судороги...
- Второе мне кажется реальней, - вмешался Маннон. - Чтобы поражение
успело перейти с хвоста на ротовую часть, или наоборот, нужно, чтобы
челюсти были сомкнуты длительное время.
И на этот раз Конвей, казалось, не слышал замечания.
- На погибшем корабле существовала искусственная гравитация, -
продолжал он, - но я установил, что условия жизни пациента близки к нашим.
Жаберные щели по обе стороны головы, не затянутые еще опухолью, служат для
дыхания. Отверстия меньшего размера, частично прикрытые мышечными
выростами, служат ушами. Пациент может слышать и дышать, но не может есть.
Надеюсь, вы согласны, что сначала следует освободить рот?
Маннон и О'Мара согласно кивнули. Приликла развел четырьмя
манипуляторами, что означало примерно то же самое, а Скемптон глазел в
потолок, размышляя, наверно, о том, не напрасно ли его пригласили. Однако
именно к нему и обратился Конвей. Пока они с Манноном будут согласовывать
ход операции, Приликле и главному инженеру придется взять на себя вопросы
связи. В то время как Приликла будет изучать эмоциональную реакцию
пациента, Скемптон с помощниками проведут ряд звуковых опытов. Как только
будет установлен слуховой барьер пациента, следует модифицировать
транслятор, и сам больной поможет врачам установить диагноз, а это
упростит лечение.
- Здесь и так многовато народу, - деловито сказал Скемптон. - Я и
один справлюсь. - Он подошел к интеркому, чтобы заказать необходимое
оборудование. Конвей обернулся к О'Маре.
- Молчите, я хочу сам догадаться, - сказал старший психолог, прежде
чем Конвей раскрыл рот. - Мне достанется самая легкая работа: как только
мы найдем способ общения с пациентом, убедить его, что эти мясники - я
имею в виду вас с доктором Маннон - не причинят ему вреда.
- Совершенно верно, - улыбнулся Конвей и поспешил переключить его
внимание на пациента.
Конвею доводилось видеть злокачественные образования и на земных
больных, и на инопланетных, а потому он понимал, что справиться с этим
будет нелегко.
Словно плотная волокнистая древесная кора, поражение совершенно
скрывало место соединения ротовой полости с хвостом. Ко всем трудностям
кости челюсти не просматривались на рентгеновской установке, так как
опухоль была почти непрозрачна для рентгеновских лучей. Под корой
скрывались и глаза пациента, что также требовало особой осторожности при
операции.
Указав на расплывчатый силуэт на экране, Маннон с чувством произнес:
- Пусть бы он хоть почесался. Он так стиснул зубы, что едва не
лишился собственного хвоста! Совершенно очевидно - это состояние
эпилептического характера. Или же умственное расстройство...
- Ну и ну! - с досадой воскликнул О'Мара.
Тут прибыло оборудование Скемптона и он с Приликлой принялся
калибровать транслятор. Испытания потребовали немалых усилий, так как
больной находился в бессознательном состоянии, и Конвею с Манноном
пришлось перейти в Главную операционную, чтобы решить, что предпринять
дальше.

Появившийся через полчаса Приликла сказал, что уже можно поговорить с
пациентом, хотя тот пока не вполне оправился. Все поспешили в палату.
О'Мара постарался внушить пациенту, что рядом с ним друзья, что пациент им
симпатичен и что они сделают все, что от них зависит, чтобы ему помочь. Он
тихо говорил в свой транслятор, а из аппарата, расположенного возле головы
пациента, раздавались непонятные щелчки и скрипы. В паузах Приликла
докладывал о моральном состоянии пострадавшего.
- Растерянность, злость и страх, - говорил ГЛНО через свой
собственный транслятор.
Эмоциональные реакции пациента не менялись.
Конвей решил предпринять следующий шаг.
- Передайте, что я собираюсь войти с ним в физический контакт, -
сказал он О'Маре. - Возможно, ощущения будут не из приятных, но я не
собираюсь причинить ему вред.
Он взял длинный заостренный щуп и осторожно дотронулся до наиболее
пораженного участка тела.
Приликла сообщил, что никакой реакции не последовало. Значит,
существо впадало в ярость, только когда дотрагивались до непораженных
участков. Наконец-то наметился какой-то прогресс.
- Вот на это я и надеялся, выключив транслятор, проговорил Конвей. -
Если пораженные участки нечувствительны к боли, нам удастся с помощью
самого пациента освободить его рот, не прибегая к анестезии. Кроме того,
мы не знаем, каков его обмен веществ настолько, чтобы решиться дать
наркоз, не рискуя убить пациента. А вы уверены, что он слышит и понимает
то, что мы говорим? - спросил он Приликлу.
- Да, доктор, - подтвердил ГЛНО, - он понимает все, когда вы говорите
медленно и четко.
Конвей снова включил транслятор.
- Мы собираемся вам помочь, - раздельно сказал он. - Вначале мы хотим
освободить ваш рот, а затем мы удалим злокачественные...
Внезапно сеть вздрогнула. Пять пар щупалец метнулись в разные
стороны. Конвей отскочил, чертыхнувшись, в сторону. Он был зол на
пациента, но еще больше на себя - за то, что слишком поспешил.
- Страх и гнев, - констатировал Приликла и добавил: - Существо,
похоже, имеет все основания для такой реакции.
- Но почему? Я же намерен ему помочь...

Судороги пациента достигли невиданной ранее силы. Хрупкое тело
Приликлы дрожало от эмоциональной бури, разразившейся в мозгу пациента.
Одно из щупалец на пораженном участке его тела запуталось в сети и
оторвалось.
Слепая, иррациональная паника, устало подумал Конвей. Но Приликла
сказал, что пациент имеет для паники все основания. Конвей чертыхнулся.
Даже мозг у этого существа работал необычно.
- Ну! - требовательно сказал Маннон, когда пациент немного
утихомирился.
- Страх, гнев, ненависть переполняют его, - доложил ГЛНО. - Я уверен,
что наша помощь ему нежелательна.
- Нам попался очень больной зверюга, - заключил О'Мара.
Слова главного психолога, казалось, ударами молота отдавались в мозгу
Конвея все громче и настойчивей. В них был какой-то особый смысл.
Разумеется, О'Мара имел в виду моральное состояние пациента, но это не
играло роли. Очень больной зверюга - в этих словах крылась отгадка ребуса,
и остальные части его начали проясняться. Чего-то все же не хватало, но и
то, что Конвей понял, испугало его больше, чем что-либо прежде.
Заговорив, он с трудом узнал собственный голос:
- Благодарю вас. Я подумаю над другим подходом к нему и дам вам
знать...
Конвею хотелось, чтобы все ушли и дали ему подумать. Ему хотелось
где-нибудь скрыться, хоты вряд ли во всей Галактике нашлось бы место, где
он мог бы спрятаться от того, чего опасался.
Присутствующие смотрели на него со смешанным чувством удивления,
тревоги и растерянности. Пациенты часто не хотят принимать помощи, но это
вовсе не значит, что при первом же признаке сопротивления врач прекращает
лечение. Они явно решили, что он струсил, не желая проводить неприятную,
технически сложную операцию, и каждый старался его переубедить, как мог.
Даже Скемптон предлагал различные выходы из положения.
- Вас беспокоит проблема анестезии? - говорил он. - А разве патологи
не смогут создать наркотические средства на основании данных, полученных
от мертвого или пострадавшего существа? Я думаю о предложенной вами
программе... И мне кажется, что у нас есть все основания заказать...
- Нет!
Теперь они уже во все глаза глядели на Конвея. У О'Мары проснулся
профессиональный интерес.
- Я забыл сказать, что разговаривал с Саммерфилдом, - поспешно
произнес Конвей. - Он считает, что доставшаяся нам половина корабля
пострадала больше другой. Вторая половина не уничтожена, как можно было
предположить, и, по-видимому, сможет добраться до дома своим ходом, так
что поиски ее ни к чему не приведут.
Конвей отчаянно надеялся, что Скемптон не станет настаивать на
проверке этой информации. Саммерфилд и в самом деле говорил с Конвеем, но
его выводы не были столь категоричны, как их представил старший терапевт.
Одна мысль о кораблях мониторов, рыскающих в этом секторе пространства,
теперь заставила его покрыться холодным потом.
Но Скемптон только кивнул и переменил тему. У Конвея немного отлегло
от сердца, и он быстро сказал:
- Доктор Приликла, я хотел бы побеседовать с вами относительно
эмоционального состояния пациента в последние минуты. Нет, не сейчас,
несколько позднее. Еще раз спасибо за вашу помощь и советы...
Он их буквально вытолкал из комнаты и по выражениям их лиц
догадывался, что они понимали это, - наверняка ему потом придется ответить
за все. Но в тот момент Конвей не думал о возможных неприятных вопросах
О'Мары. Он попросил Курседд осматривать пациента каждые полчаса и вызвать
его как только произойдут какие-то изменения. Затем он направился в свою
комнату.

4
Конвей порой ворчал на тесноту каморки, где спал, хранил свои
немногочисленные пожитки и изредка потчевал коллег. Но сейчас именно ее
теснота успокаивала его. Он сел - ходить было негде - и постарался
прояснить картину, вспыхнувшую в его мозгу, когда они были в палате.
С самого начала все было очевидно. Во-первых, гравитационные
установки: Конвей непростительно упустил из виду, что их можно
регулировать, устанавливая любую силу тяжести от нуля до пяти "же". Затем
сложная система подачи воздуха: она была противоречивой, только если
считать ее предназначенной для одного вида существ. А если для нескольких?
Наконец, физическое состояние пациента и ярко-оранжевая окраска корпуса.
Земные корабли такого типа обычно окрашены в белый цвет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19