Вон на Терфе целая группа сошла с ума, а они даже не поняли, что
с ними. Так и сейчас... Стоп! Я вновь подсел к компьютеру и послал
несколько запросов: в голову пришла мысль поинтересоваться, как сейчас
поживают сотоварищи Фроса по несчастью.
Первой пришла информация на Гэла Питера Миза, ботаника экспедиции.
Бегло просмотрев текст, я задержался на последнем абзаце: здесь
сообщалось, что вот уже почти два месяца продолжаются его розыски в
заповеднике бассейна Амазонки, куда он отправился в одиночку изучать
какие-то растения. Тревогу подняла служба заповедника после того, как
Миз в назначенное время не вышел на связь. Поиски вела группа спасателей
местного отделения Службы космической безопасности.
Любава Марта Воря. Врач экспедиции. Единственная женщина. С ней
было все в порядке. Сейчас работала главным врачом лечебного центра
где-то в Сибири. На всякий случай я зафиксировал для себя адрес.
Третьим шел Тиман Лори Гвич. Инженер-техник. Именно он отвечал за
работу всех автоматических систем на Терфе. Как сообщалось, пребывал в
настоящее время в добром здравии у себя дома на Камосе.
Записав его шифр связи, я обратился к последнему участнику
экспедиции.
Андерс Шервин Вэл. Руководитель группы, физик. Крупный ученый. Даже
я, весьма далекий от науки человек, знал это имя. Благодаря открытому им
эффекту стало возможным создание новейших быстроходных гравилетов. Не
было необходимости подробно изучать приводимую о нем справку: две недели
назад всю Земную Ассоциацию облетела весть о его трагической гибели. Во
время карнавала, посвященного встрече лета в Европе, Андерс Вэл
организовал фейерверк в духе старины. По раскопанным им где-то описаниям
были изготовлены пороховые ракеты, которые запускались со специальных
подставок при помощи тлеющего фитиля. Зрелище получилось впечатляющим.
Сам автор поджигал запалы, толпа рукоплескала давно забытому чуду. Но
тут произошло несчастье одна из ракет взорвалась на старте. Вэл был убит
наповал...
Да... Дела... Отодвинувшись от компьютера, я подпер подбородок
кулаком. За последние два месяца двое умерли, и один пропал. Как
сговорились... И все происходило на Земле, хотя мало ли планет в
Ассоциации. Гвич, вон, живет на своем Камосе, и все с ним в порядке. И
Фрос у себя на Тилле, видно, на жизнь не жаловался. А прилетел на Землю
и на тебе... Миз и Вэл, те другое дело они здесь постоянно проживали.
Хотя нет, эта Любава жива-здорова... Все может быть лишь совпадением. А
вдруг теперь ее очередь?!
Охватившее меня волнение смешивалось с растерянностью. Что
предпринять, я не знал. Очень хотелось ознакомиться с материалами
расследования гибели Андерса Вэла и исчезновения Гэла Миза. Не мешало бы
подробно изучить дело Терфы. Но... Ключ к каталогу Службы космической
безопасности имеют только штатные сотрудники, а практиканты, вроде меня,
обязаны обращаться к своему руководству. А оно уж решает, надо им это
или нет. Никакого желания идти к Фоггу не было: Но выбирать не
приходилось. Кроме того, я был просто обязан доложить ему о вскрытых
фактах, оставляя, впрочем, за собой право никак их не комментировать.
Уговорив себя таким образом, я поднялся и отправился к начальству.
Разговор с Альбином Фоггом получился гораздо короче, чем можно было
предположить. Собственно, и разговором-то это назвать нельзя. На
протяжении всего моего доклада старший следователь не проронил ни слова,
лишь лицо его становилось все более и более кислым. Изложив в конце
просьбу предоставить мне возможность поработать со специальным каталогом
Службы для уточнения некоторых деталей, я замолчал. Молчал и Фогг,
уставившись мимо меня куда-то в угол. Вдруг как-то встрепенулся и
обыденно спросил:
- Отчет по делу Фроса отправил в архив?
Я утвердительно кивнул.
- Хорошо... Он пробежал пальцами по клавиатуре компьютера.
Мне было не видно, что появилось на экране. Затеплилась надежда. Но
в следующий момент я был горько разочарован.
- Итак, Вет Эльм Ник, ваша практика окончена, сухим, официальным
тоном произнес Фогг. Несмотря на некоторую излишнюю эмоциональность,
вполне объяснимую молодостью, в целом вы неплохо с ней справились, и я
считаю возможным оценить ее высшим баллом и направить в Академию Службы
отличную аттестацию. Впереди сложный курс последней ступени, поэтому
желаю вам хорошо отдохнуть за каникулы. Не забудьте, что больше каникул
у Вас не будет. Начнется работа, а отпуск это совсем не то! Он поднялся.
Можете идти. До свидания.
А я вот до свидания говорить не стал. Не боясь показаться
невежливым, просто повернулся и вышел.
Нет уж, свидеться с тобой в будущем благодарю покорно! Гнать таких
в шею надо из Службы! Корифей индюшиной породы!.. Я был взбешен, зол на
весь белый свет и в первую очередь на Службу космической безопасности,
которая терпит в своих рядах подобные чудеса природы.
Не надо мне никакой помощи, сам разберусь в этом деле!..
Забежав в свой бывший кабинет, я забрал куртку и покинул здание
отделения, не забыв на прощанье хлопнуть дверью...
V
Говорят, пора молодости хороша тем, что никакое, даже самое
неприятное событие не может надолго испортить вам настроение. Проходит
совсем немного времени и, глядишь, жизненный калейдоскоп вновь дарит
положительные эмоции. Сознание здоровья и силы диктует уверенность в
себе, и где они там, неприятности? Так, маячат где-то на горизонте
размытым контуром, а то и вовсе за ним скрываются. Несомненно, концепция
спорная, но я с ней полностью согласен, потому что идеально в нее
вписываюсь.
Вот и сейчас, оказавшись у родительского дома, мысли мои всецело
были заняты лишь предвкушением радостной встречи с самыми близкими мне
людьми. Здесь, в тропиках, наступал вечер. Солнце уже наполовину
скрылось за холмом на западе, пронзая прощальными лучами листву редкого
леса на его вершине. Сколько раз наблюдал я эту картину в детстве!
Налетевший легкий ветерок прошуршал в листве и исчез, оставив
горьковато-соленый аромат близкого моря... Отпустив гравилет, я не спеша
пошел по дорожке через сад. У входа на веранду была разбита большая
клумба, которой в прошлый приезд я не видел. Над цветами, склонившись,
колдовала мама. Цветы вообще ее страсть. Вряд ли существует на свете
более тонкий знаток и ценитель она знает про них все. И наверное, не
существует в природе таких, которые не росли бы в нашем саду. Сколько
неудобств это доставляло в свое время отцу! Сейчас он привык, а раньше!
Мама любит менять интерьер перед домом, и отец нередко, забыв о новых
дорожках, шел ко входу привычным путем и топтал бесценные сокровища.
Сколько себя помню, между родителями не прекращались полушутливые стычки
из-за цветов. После очередного напоминания быть повнимательней отец
кипятился и требовал положить конец этим безобразиям, выделить ему хоть
самую узкую полоску земли, по которой он мог бы спокойно ходить, не
испытывая желания научиться летать. Он-де не против вовсе не ходить по
саду, а сажать гравилет на крышу, которая для этого и приспособлена, но
нет! Его милая жена устроила цветник и там. Конечно, он понимает, что
цветы ее профессия, они облагораживают душу, но он уже достаточно
облагорожен. Оформляешь парки? И оформляй! А с меня хватит. Скоро мной
овладеет комплекс сорняка! Если б я знал в свое время, что меня ждет...
Обычно здесь он замолкал, а мама улыбалась и шла поправлять испорченные
клумбы. По семейному преданию, всерьез из-за цветов родители поссорились
лишь однажды. Тогда еще студент, отец, гуляя в парке, залюбовался
красивым узором из неизвестных растений и решил взглянуть поближе.
Попутно что-то растоптал. Молодая девушка, художник-оформитель этого
парка, с возмущением накинулась на него и заставила сажать новые цветы
взамен испорченных. Так они познакомились...
Мама колдовала над цветами...
На звук шагов она подняла глаза и всплеснула руками:
- Вет!... Приехал!
И пошла навстречу. Обернувшись, позвала:
- Эльм, иди скорей!
На пороге показался отец.
- А! Блудный сын явился! - Перепрыгивая через ступеньку, он
спустился по лестнице и, раскрыв объятия, пошел ко мне. - Совсем нас,
стариков, забыл...
Крепко обняв обоих родителей, я окончательно почувствовал себя
дома. Шевельнулась в душе жалость по безвозвратно ушедшему детству.
- Что мы здесь стоим? - проговорила мама. - Идемте в дом. - И как
маленького, потянула за руку.
- Держи крепче, посоветовал отец, а то, неровен час, опять сбежит.
Он, смеясь, легонько подтолкнул меня к крыльцу. Мы не виделись
больше года. Нет, общались, конечно, посредством видео, но разве можно
это сравнить с такой вот неторопливой беседой за столом в нашей
гостиной? Естественно, родителей интересовали мои успехи и жизненные
планы. Маму волновало, отчего я похудел и такой бледный. Отец
интересовался моей профессиональной подготовкой. Спросил, не бросил ли я
заниматься музыкой, и очень рад был услышать, что музыку я почитаю своей
второй профессией. Ирония судьбы! Музыкальные занятия в детстве я просто
ненавидел, но отец, разглядев у меня определенные способности, упорно
занимался со мной. Какие коленца не выкидывал я только лишь затем, чтобы
увильнуть от этого дела: и притворялся больным, и норовил удрать гулять
к возвращению домой своего строгого учителя... Кончилось тем, что
ухитрился испортить наш домашний фонаккорд, и он вместо звуков издавал
какое-то хриплое дребезжание. Но все напрасно! Воля у отца оказалась
железной, и, превозмогая мое бешеное сопротивление, он упорно пестовал
меня. Единственной отдушиной были периоды, когда по долгу службы отец
покидал Землю, иногда, случалось, надолго; тогда я мог перевести дух...
Превосходно владея фонаккордом, отец задался целью во что бы то ни стало
научить этому и меня, а также, весьма своеобразно, привить любовь к
музыке, резонно полагая, что всякий культурный человек должен быть душой
приобщен к этой высшей форме искусства. И странно, ему это удалось! В
Академии службы космической безопасности я избрал своей второй
специальностью искусствоведение и углубленно изучал теорию музыки.
Недавно сдал экзамен на присвоение квалификации
исполнителя-импровизатора. Такие дела ... Сейчас все это было весело
вспоминать, и мы от души смеялись. Потом мама попросила меня сыграть,
что я и сделал с большим удовольствием.
Родители были так рады приезду сына, что меня стали мучить
угрызения совести. Ведь еще два дня тому назад я и не помышлял прилетать
к ним, собираясь провести каникулы в веселой компании друзей совсем в
другом месте. Но в деле, которым я решил заняться, существенную помощь
мог оказать именно мой отец, Эльм Тони Ник. Как-никак, а он возглавлял
Совет экспертов Службы колонизации и уж наверняка про историю с Терфой
должен был знать многое...
Ночью мне не спалось. Из головы не шла загадочная цепочка смертей.
Устав ворочаться с боку на бок, я встал и, накинув рубаху, вышел из
своей комнаты захотелось побыть на воздухе. Спустился на первый этаж и,
направляясь к веранде, увидел, что дверь в кабинет отца приоткрыта, и
из-за нее пробивается полоска света. Тихонько заглянул. Он работал у
компьютера. Постучавшись, я вошел и устроился в кресле рядом.
- Не спится? - Отец отвел глаза от экрана. - Что так?
- А тебе?
- Да вот, работа приспела: изучаю новые данные от групп поиска.
Несколько новых планет, может быть, колонизуем. Ты-то что не спишь?
- Есть к тебе дело... - Вообще-то я собирался задать свои вопросы
завтра, но раз уж подвернулась возможность, решил не медлить. Тем более
что, в моем представлении, время было дорого.
- По моей части?
- Именно. Как раз связано с колонизацией одной из планет.
- Ну-ка, давай. - Он развернул кресло ко мне. - Любопытство, или по
службе?
- По службе... Скажи, что произошло на Терфе? В Общем каталоге
информация, мягко говоря, скудная...
- Но ведь у твоего ведомства свой каталог, там подробный отчет. Как
практиканту не разрешили воспользоваться?
Я кивнул.
- Ну и порядки у вас.
Среди прочих достоинств у отца есть замечательная черта не задавать
лишних вопросов. Нужно тебе, значит нужно. Вот и сейчас, немного
помолчав, он произнес:
- По правде сказать, дело это темное. И рассказывать особенно
нечего... Терфу закрыли, так по сути ни в чем не разобравшись. Поэтому,
боюсь, не смогу ответить, что же там произошло на самом деле... Но кое в
чем дополнить Общий каталог, пожалуй, сумею.
- Это я и прошу.
- Как вела расследование твоя Служба, мне неизвестно, хотя в это
время я присутствовал на планете. Мы с коллегами давали разъяснения по
научным вопросам. И только по тем, которые нам задавали. Не более.
Однажды я попытался обратить внимание старшего следователя, руководителя
группы дознания, на некоторые обстоятельства, по моему мнению, важные.
Но он в вежливой форме дал мне понять, что я лезу не в свое дело. Они,
мол, профессионалы, и сами знают, чем заниматься. Больше я не
вмешивался...
- Интересно получается, - внезапно перебил он сам себя. - Прошло
два года, и Служба космической безопасности в лице моего сына, без пяти
минут следователя, решила наконец поинтересоваться моим мнением. Извини
за любопытство: с чего вдруг?
Даже мой всегда сдержанный отец не удержался от вопроса. Что ж, его
можно понять.
- Обязательно объясню, но сначала расскажи, пожалуйста, то, о чем
собирался сообщить тогда.
- Что ж, давай так... Понимаешь, драматическое происшествие с
последней экспедицией, повлекшее за собой расстройство психики сразу
всех ее членов и оставшееся неразгаданным, бесспорно, самый значительный
эпизод в освоении Терфы. Но лишь эпизод! Там и до этого творились вещи,
совершенно необъяснимые. Например, с насыщением атмосферы кислородом.
Оно шло гораздо медленнее, чем ожидалось, хотя все смонтированные
установки работали с заданной производительностью. Одновременно инертные
газы, составляющие естественную атмосферу планеты и активно
откачиваемые, убывали совсем не так быстро, как мы бы хотели. Кроме
того, нарушалось естественное перемешивание газов: в атмосфере
образовались зоны, богатые кислородом, а наряду с ними участки, где лишь
обнаруживались его следы. И это несмотря на постоянно дующие ветры!
Скажем, в районе Станции воздух практически пригоден для дыхания, а
десятью километрами западнее изначального состава... Как будто стена
разделяет эти области. Нам так и не удалось объяснить этот феномен.
Отец встал с кресла и подошел к открытому окну. Долго молчал,
всматриваясь в темноту. Наконец, не поворачивая головы, произнес:
- Знаешь, Вет, на определенном этапе у меня даже сложилось
впечатление, что кто-то откровенно издевается над нами, над нашими
стараниями... Мы хорошо сделали, что ушли с Терфы.
- У тебя есть конкретные подозрения?
- Откуда?! Если б были.. - Он уселся на подоконник, привалившись к
косяку. - Это я так... Не обращай внимания. Мистика, рожденная
недостатком знаний...
Мне показалось, что он не договаривает.
- А эту, как ты выразился, мистику, вы не пытались проверить?
Вдруг, правда, кто-то препятствует землянам?
Он посмотрел на меня с любопытством:
- А ты сам как думаешь?
- Не темни, пап, выкладывай. Наверняка поработали в этом
направлении.
- Ну и догадливый у меня сын, - отец покачал головой. - Конечно,
работали. Особенно, если учесть, что такая мысль возникла не у одного
меня. И предпосылки были интересные. Есть там, как мы ее назвали,
Большая каменная гряда. Цепь высоких скал, опоясывающая через полюса всю
планету. К ней, как притоки к большой реке, со всех сторон сбегаются
цепочки скал поменьше. Смотри! - Он подошел к компьютеру и вызвал нужную
информацию. Вывел ее на большой экран на стене. - Это снимки Терфы из
космоса. Видишь гряду?
Не увидеть ее было невозможно. Действительно, будто большая река
текла по планете вдоль меридиана, собирая малые и большие притоки.
- Так вот, продолжал отец, именно в районе гряды и происходят все
фокусы. Вся остальная поверхность Терфы преимущественно равнинная, и в
целом насыщение кислородом атмосферы там шло успешно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31