Или я это уже пробовал ... пробовал
... про-бо-вал ... почему-то у меня тогда не получилось ... не по-лу-чи-лось
... по-че-му-то ... Ага, вспомнил: рассеяние в этом случае экспоненциально
слабое и забивается нелинейностью и дисперсией ... а нелинейность и
дисперсию, как нетрудно видеть, выбросить нельзя, ... ну просто ни-как
нель-зя ... И что нужно делать, по-прежнему, непонятно ... не-по-нят-но ...
Та-ак, а ежели попробовать, скажем, не плавные, а малые потенциалы
... что тогда?... Малые ..." - Франц рывком сел на кровати и дернулся за
бумагой и карандашом, но, не найдя их на привычном месте, некоторое время
недоуменно озирался вокруг.
"Ч-черт!" - выругался он в полный голос и рухнул обратно на кровать.
Мысли его приняли другое направление.
"Интересно, что тут делают ученые, против которых следствие
приостановлено? Университет же здесь, наверно, есть? Может, сходить,
посмотреть, что там и как, глядишь, еще и работу найду на том свете
(ха-ха-ха!) ... Впрочем, вряд ли: у них здесь, небось, Ньютон с Эйлером на
факультете математики работают - супротив них не потяну ... А может, и
потяну - они ж, когда помирали, глубокие старики были, маразматики,
наверно, а я, так сказать, в самом соку ... Или они себе здесь безвременно
ушедших из жизни гениев насобирали? Таких, поди, немного наберется - ну,
Галуа ... а еще кто, так и не вспомню даже. Физики и математики, в отличие
от поэтов, живут подолгу ..."
Он заворочался на кровати и перевернулся на живот. Мешали жить ботинки
- он их сбросил. "А, вообще-то, все это - чушь собачья: на том свете науки
существовать не может; на том свете ответы на все вопросы, в том числе и
научные, должны быть известны в принципе. Ведь недаром говорят: 'Бог знает'.
Здесь голову самому ломать не нужно, здесь только спрашивай - а добрый дядя
Бог тебе ... хрясь ... и ответы на все вопросы, ну просто на а-абсолютно все
вопросы. И на те даже, которых ты не задавал ... и не думал ты об этих
вопросах вовсе ... и не помышлял ... и не ..."
Он уснул.
Проснулся Франц от громкого стука в дверь - за окном светило утреннее
солнце. Спотыкаясь и крича: "Сейчас, подождите!", он открыл дверь. На пороге
стояла Таня.
- Как дела?
- Так ... - с послушностью не вполне проснувшегося человека Франц
попытался вспомнить, как же именно у него дела, - ... хорошо.
- Вы завтра что делаете? - резким движением рук Таня отбросила волосы
за спину.
- Завтра? Н-не знаю ... разве что в почтовый ящик посмотреть, не
вызывают ли куда ... Да вы заходите, пожалуйста, садитесь ... - спохватился
он, - что ж это я ...
- Ничего, я на минуту. - она переступила с ноги на ногу, - Завтра,
вообще-то, суббота, так что вызовов не будет. Хотите поехать за Город?
- Хочу. - не задумываясь, ответил он, - Когда, куда и на чем?
Таня рассмеялась.
- Машину я закажу по телефону к одиннадцати, а поехать хочу в горы -
километров сто от Города на запад. В полную луну - красота необыкновенная!
Договорились?
- Договорились! - радостно согласился Франц ("Господи, как же я
соскучился по нормальному человеку!"), - А что там можно делать?
- Что хотите: смотреть по сторонам, по скалам лазать ... сами увидите.
Ну, ладно, я пошла, нужно выспаться. - она прошла по коридору и отворила
соседнюю дверь, - Спокойной ночи.
- Спокойной ночи! - отозвался Франц.
18. В горах
Когда они вышли на улицу, машина (новенький блестящий мерседес) уже
ждала их перед зданием Общежития - ключ воткнут в гнездо зажигания. Бросив
этюдник на заднее сидение, Таня махнула рукой: "Туда.", и Франц свернул с
Авеню 8.5 на неширокую дорогу вдоль парка. "Как спалось?" - вежливо спросил
он; "Спасибо, хорошо." - вежливо ответила Таня. Слева от дороги город на
глазах превращался в пригород, справа от дороги парк превращался в лес. "А
меня вчера к Раввину вызывали ..." - сказал Франц, чтобы заполнить паузу.
"Это все стандартная последовательность: адвокат, следователь и ... этот ...
как их всех назвать одним словом?... - Таня повертела в воздухе рукой, - В
общем, служитель культа. В моем случае, это был православный поп." Город
закончился, дорогу с обеих сторон обступил густой лиственный лес. Ярко
светила луна, по небу проплывали легкие перистые облачка, в раскрытые окна
бил прохладный сухой воздух. Ни встречного, ни попутного движения не было -
их машина катила по абсолютно пустой дороге. "А почему они меня именно к
раввину вызвали - как они узнали, что я из еврейской семьи?"; "Как-то
узнали - они всегда все как-то узнают." Таня отвернулась и стала смотреть в
окно.
Минут через двадцать окружавший дорогу пейзаж стал меняться: лес
поредел, появились полузанесенные почвой и поросшие травой валуны. Потом
дорога миновала довольно большую скалу - в свете полной луны ее бока
казались серебристо-белыми. Вскоре из-за горизонта, как по мановению
волшебной палочки, выскочили горы. Последние остатки леса вылиняли совсем -
кругом белели россыпи голых камней. "Еще минут сорок - и приедем, -
сказала Таня, - не гоните так, пожалуйста." Франц сбросил скорость до ста
тридцати.
Вскоре начался "серпантин": дорога, зажатая между вертикальной стеной и
обрывом, зазмеилась по склону горы. Францу пришлось сбавить скорость сначала
до пятидесяти, а потом и до сорока километров в час. Они почти не
разговаривали - лишь мощный мотор мерседеса негромко урчал, да на поворотах
шуршали шины. Минут через тридцать дорога выровнялась, достигнув наивысшей
точки, и неожиданно расширилась: на протяжении метров двадцати в скале было
сделано дополнительное пространство для парковки автомобилей. "Здесь." -
сказала Таня, и Франц остановил машину. Они вышли наружу.
Вид действительно потрясал. Залитые лунным светом скалы громоздились
над головой, растительности почти не было - лишь мох да чахлые деревца с
искривленными стволами изредка пробивались в трещинах между камнями.
Откуда-то доносился шум горной реки, на невысокой скале подле дороги сидел
орел. Лишь только Франц направился в ту сторону, орел расправил
полутораметровые крылья, тяжело спрыгнул в пропасть и исчез за краем обрыва
- чтобы через мгновение появиться опять, поднимаясь кругами, пролететь на
фоне луны и раствориться без следа в черном бездонном небе. "Вот это да-а,
видали?" - восторженно спросил Франц. "Видала. - Таня взяла его за руку и
легонько потянула в сторону парапета, отгораживавшего край дороги от обрыва,
- Пойдемте туда." Им в лица ударил сильный ветер, и танины волосы
заполоскались в воздухе.
Отсюда вид был еще красивее: глазу открывалось глубокое ущелье, по дну
которого протекала небольшая речка. Прямо под ними, образуя узкую горловину,
русло сдавили две невысокие скалы, и вода с ревом рушилась вниз невысоким
водопадом - в воздухе летали клочья белой пены. Берега речки заросли
низкорослым кустарником и приземистыми деревцами с белыми искривленными
стволами. Полная луна освещала все до мельчайших деталей, воздух был холоден
и чист. "Ну, что скажете?" - спросила Таня, как-то пристально глядя ему в
лицо. "Замечательно, слов нет!... А спуститься туда можно?" "Спуститься
нельзя, можно только подняться." - она повернулась и показала рукой на
вырубленную в склоне горы лестницу, косо уходившую наверх. "Ну что,
полезли?" - предложил Франц. "Полезли." - согласилась Таня. Они пересекли
пустынную дорогу и прошли метров тридцать вдоль стены до входа на лестницу.
"Снимите свитер." - посоветовала Таня, завязывая свою куртку рукавами на
талии (она осталась в клетчатой байковой рубашке и джинсах). "Снимаю." -
послушно отозвался Франц и, стаскивая на ходу свитер, ступил на первую
ступеньку.
Лестница была достаточно широка - два человека свободно могли идти по
ней в ряд. Франц и Таня, однако, шли гуськом, держась за металлические
перила, огораживавшие ступеньки со стороны обрыва. Слева проплывала неровная
поверхность скалы, справа чернела пустота, и шедший первым Франц немедленно
вспомнил, что боится высоты. Он оглянулся - Таня не отставала, и пути к
отступлению не было. Стараясь не глядеть вниз, он стал считать про себя
грубо вырубленные в скале ступеньки.
На двести двадцать шестой ступеньке непрерывная нить лестницы
разрывалась смотровой площадкой. Запыхавшийся Франц остановился, обеими
руками ухватившись за перила, и посмотрел кругом: полная луна плыла над
склоном горы, освещая безжизненные скалы. Чуть ниже виднелась ровная
поверхность дороги, еще ниже и дальше - гулкое пространство ущелья.
Неслышно подошедшая Таня встала рядом; волосы ее, бившиеся на ветру, нежно
щекотали его щеку. "Отдохнем?" - предложил Франц; "Нет, - помотала головой
Таня, - потом." - и пошла по лестнице вверх.
Примерно начиная с трехсотой ступени, скалы вокруг начали блестеть -
приблизив лицо к поверхности камня, Франц заметил обильные вкрапления
розового кварца. Чем выше они забирались, тем больше становилось вкраплений
- свет луны разбивался о поверхность скал мириадами розовых блесток.
Где-то между второй и третьей смотровыми площадками содержание кварца в
скале еще увеличилось. Ступени стали скользкими - Франц до боли в костяшках
сжимал металлические перила. Вперед он не смотрел, да и шагов Тани уже не
слышал - их заглушал ветер. Мир, казалось, состоял из холодной каменной
стены слева, холодных металлических перил справа, скользких ступеней внизу и
ветра повсюду. Минута текла за минутой ... как вдруг куда-то делись перила!
Прижавшись левым боком к скале, Франц поднял глаза - лестница впереди была
повреждена: ступеньки сколоты, а перила разорваны на протяжении пяти-шести
метров - видимо, с верхушки горы упал большой камень. Франц перевел глаза
на лестницу впереди поврежденного участка - там стояла Таня. "..." -
закричала она, поймав его взгляд, но свист ветра унес ее слова прочь.
Если бы Франц был один, то безусловно повернул бы назад - он боялся
высоты бессознательно, на физиологическом уровне. Однако сейчас выбора не
оставалось - стараясь не глядеть в пропасть, он отклеился от стены и сделал
первый шаг. Второй шаг оказался легче, третий - еще легче, потом лестница
начала суживаться. Наконец ступеньки стали настолько узки, что Францу
пришлось повернуться боком и прижаться животом к скале. Он посмотрел вперед:
вместо очередной ступеньки зияла пустота. Несколько мгновений он собирался с
духом, потом глубоко вздохнул, резко отодвинулся от стены и ... вжался
обратно - страх высоты оказался сильнее. Франц помедлил несколько секунд,
слушая удары собственного пульса: "Сейчас, сейчас ... - пробормотал он, -
дай только передохнуть ..."; ноги его дрожали от непривычной физической
нагрузки. И в тот самый миг, когда он сжался, чтобы еще раз попытаться
перешагнуть проклятую десятую ступеньку, что-то коснулось его правой руки.
Он поднял глаза и увидел Таню. Стоя невплотную к провалу (так, чтобы
оставить ему достаточно места на той стороне) она распласталась струной
вдоль стены и протягивала руку. Тогда он отлепился от стены, одним легким
шагом перешагнул на ту сторону и, поддерживаемый ветром, прижался к
холодному камню. На мгновение они оба замерли, потом теплая танина ладонь
зашевелилась в его руке и легонько потянула вверх. Не расцепляя пальцев, они
медленно прошли боком остаток поврежденного участка лестницы. Франц все еще
тяжело дышал, Таня была безмятежно спокойна; дав ему отдышаться, она
повернулась и пошла наверх.
У третьей смотровой площадки гора приобрела вполне сюрреалистический
вид: скалы состояли почти из одного кварца и светились изнутри холодным
розовым пламенем. Шум водопада сюда не доносился, зато было видно, как ниже
по течению река впадает в круглое озерцо с отражением луны, трепещущим на
середине. Раздвоенная верхушка горы по ту сторону ущелья застыла на фоне
звезд четким зазубренным профилем; верхушка "их" горы скрывалась за
нависавшим над тропой карнизом. Спросить у Тани, сколько осталось идти,
Франц не мог: ветер достиг уровня ураганного, и все тонуло в его
пронзительном свисте.
Как только они обогнули карниз, лестница нырнула в туннель - однако
темно не стало, ибо стены туннеля светились неярким розовым светом! Лунные
лучи пробиться сквозь толщу горы явно не могли - получалось, что стены
светятся сами по себе. Фосфоресцирующий кварц? - Франц никогда не слышал о
таком ... Спросить же у Тани он по-прежнему не мог, ибо в туннеле дувший в
спину ветер усилился до такой степени, что на нем, казалось, можно было
лежать. На протяжении трехсот или четырехсот метров туннель круто поднимался
вверх, потом выровнялся и уперся в металлическую винтовую лестницу.
Вскарабкавшись наверх, они оказались на плоской открытой площадке. Теперь
ничто не отделяло их от луны и звезд - они добрались до вершины.
Это был ровный прямоугольник примерно сто на двести метров, огороженный
по периметру перилами. На дальнем конце его раскорячилось непонятное
устройство, состоявшее из толстого столба и горизонтально подвешенного на
нем колеса; канат, обернутый вокруг последнего, тянулся куда-то вниз.
Зеркально гладкий, без единой шероховатости, пол источал ровный розовый
свет. Даже не пытаясь что-либо говорить, Таня потянула Франца к перилам и
указала вниз - смотри!
Гора уходила гладкой светящейся стеной без единой трещинки или
шероховатости - отвесно вниз, к черной ниточке дороги, а потом еще ниже -
к белой ниточке реки и зеркальному кругу озера. Все пространство от Земли до
Луны занимал ветер - он хлестал по лицу, бил в грудь, рвал волосы и свистел
в уши. Чтобы удерживаться на ногах, им приходилось наклоняться под сорок
пять градусов, слезы лились ручьем из изхлестанных глаз. "СПУСКАЕМСЯ!" -
закричал Франц Тане в ухо, и потянул обратно в туннель. "НЕТ!" - угадал он
по движению ее губ. Таня махнула рукой в сторону странной конструкции в
дальнем конце площадки - держась за руки и сопротивляясь желанию ветра
швырнуть их вперед, они медленно пошли туда. И только тут Франц заметил, что
в этом углу (о ужас!) не имелось ограждения. Упираясь одеревеневшими ногами
в скользкий, как зеркало, пол, они подковыляли к столбу и уцепились за него.
В столб был вделан маленький пульт управления с единственной кнопкой - Таня
протянула руку и нажала ее. С лязгом, слышным даже сквозь завывания ветра,
колесо пришло в движение и потянуло канат (а, может, канат потянул колесо),
и на площадку снизу выехало сиденье, подвешенное на металлической скобе. Это
была канатная дорога. "САДИСЬ!" - опять угадал по таниным губам Франц, "ТЫ
ПЕРВАЯ!" - прокричал он в ответ. Они взялись за руки, осторожно отцепились
от столба и доковыляли, навстречу ветру, к дальней от обрыва точке барабана.
Очередное сидение приближалось, "ДАВАЙ!" - закричал Франц; Таня уцепилась
рукой, подпрыгнула в точно рассчитанный момент и села - он даже не успел ее
подсадить. Барабан медленно развернулся и повез ее вниз - защелкивая на
ходу страховочную раму, она повернулась, помахала ему рукой и исчезла за
краем площадки. Следующее сиденье равнодушно выехало наверх. Франц замер на
скользкой поверхности скалы в судорожном ожидании - сейчас ... сейчас ...
СЕЙЧАС! Он неуклюже подпрыгнул, больно ударился коленкой о какой-то угол и
сел на край сиденья! Кресло медленно поехало в пропасть. С силой опустив
страховочную раму на мизинец левой руки и не заметив этого, Франц откинулся
на спинку - он был спасен!
Канатная дорога шла вплотную к поверхности горы, зигзагом обходя
раставленные на склоне опоры. Слушая замедлявшиеся удары сердца и утирая
холодный пот со лба, он смотрел на проплывавшую мимо скалу - та постепенно
перестала светиться и превратилась в обычный известняк. Ветер утихал. В
конце пути Франца начал бить озноб, однако сил, чтобы вытащить из под себя
привязанный к поясу свитер, уже не оставалось. Вскоре показалась нижняя
посадочная площадка - неширокий деревянный помост, поднятый над уровнем
дороги метров на десять; вниз вела узкая лестница. В центре помоста
находилась будка, вмещавшая, видимо, мотор канатной дороги. У будки стояла
Таня - как только ноги Франца коснулись помоста, она отключила ток. Впервые
за последние три часа наступила полная тишина. Ступив на шершавую
поверхность деревянного помоста, Франц ощутил, что колени его ходят ходуном.
- Что ж ты не сказала, что можно подняться по канатной дороге?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32