- Можно я потом вам об этом расскажу?
И Франц понял, что вопросы в этом направлении следует прекратить.
- Конечно-конечно, извините ... - торопливо согласился он и сменил
тему. - А адвокат у вас, значит, хороший был - раз следствие так быстро
приостановили?
- Адвокат у меня был тот же, что и у вас, - ответила Таня, - он всех
ночных подследственных в нашем Общежитии обслуживает. Никакой помощи я от
него не получила.
- А следователь - он тоже на всех ночных в этом Общежитии один?
- Один.
Таня отпила из своего бокала.
- Что он за человек, на что похож?
Она неожиданно рассмеялась.
- Сами потом увидите - не хочу лишать приятного сюрприза.
- А какие вопросы задает?
- Всякие ... большей частью, бредовые. К примеру, - Таня нахмурила
брови, закатила глаза и произнесла гнусавым басом, - "Перескажите самое
странное происшествие в вашей земной жизни".
Они оба рассмеялись.
- И что же вы ему ответили?
- В отношениях с ними, - она неопределенно указала рукой через плечо,
- у меня правило: делай, что попросят, в пределах разумного. Вот я ему
просто и пересказала самое странное происшествие в моей земной жизни.
- А что это было? - спросил Франц, - Или это что-то личное?
- Нет ... Могу рассказать, если хотите.
6. Рассказ Тани
- Я всю жизнь прожила в России, тогда еще СССР, и работала
архитектором. Не таким архитектором, который проектирует новые дома, а
таким, который изучает старые. Наш отдел занимался усадьбой девятнадцатого
века, так что сотрудникам часто приходилось ездить за материалом - как
правило, не очень далеко от Москвы. Я любила эти поездки: они давали
возможность вырваться из текучки на одну-две недели, а главное, можно было
порисовать на натуре - не только для работы, но и для себя. С сыном обычно
оставалась моя мать, ну а если она не могла, то я просила кого-нибудь из
подруг.
В тот раз все с самого начала пошло как-то не так: начать с того, что
ни один из сотрудников-мужчин поехать с нами не смог. Я оказалась старшей в
группе, состоявшей, помимо меня, еще из двух несмышленых девчонок, которые и
работали-то в Институте без году неделя. Делать, однако, было нечего,
спасибо и на том, что шофер институтской машины помог нам загрузить в поезд
тяжеленные ящики с документацией и чертежами. С билетами нам тоже не
повезло: ехать пришлось в общем вагоне, набитом соответствующей публикой -
они непрерывно ссорились, жрали тошнотворную снедь, пили теплую водку и
пахли (было довольно жарко, вентиляция не работала). На этом злоключения не
кончились: поезд задержался и прибыл на нашу остановку с двухчасовым
опозданием. Еле успев выгрузить барахло за три минуты стоянки, мы,
взмыленные, злые и голодные, оказались в шесть часов вечера в абсолютно
незнакомом месте - никто из нас не бывал в этом городишке раньше. Наш
объект находился в сорока километрах отсюда, причем по грунтовой дороге, а
не по шоссе. Автобусы туда не ходили, проката машин в России не
существовало, что же касается такси ... да само понятие "такси" было столь
же чуждо этому месту, как и понятие космического перелета. Имевшееся у меня
письмо из Института к местному начальству с просьбой выделить машину
оказалось бесполезным, ибо найти никого не удалось (рабочий день уже
закончился). Девчонки обежали все три городские гостиницы - мест не было.
Это был типичный среднерусский городок, застроенный уродливыми
пятиэтажками и полуразваленными деревянными домишками. Пьяные мужики угрюмо
шатались по неосвещенным улицам. Сидя на своем барахле на безлюдной
вокзальной площади, мы не знали, что делать; было уже около девяти, почти
совсем темно. И вот тут-то около нас притормозил проезжавший мимо грузовик.
Из кабины высунулась глупая, но вполне добродушная, харя и весело спросила:
"Куда ехать-то, девоньки?" "В Жадуны." - заискивающе заглядывая в глаза,
пропели Ляська и Бегемот. "А ну бросай барахло в кузов, сами садись в
кабину!" - гаркнула харя, и девчонки аж застонали от облегчения. Шофер,
здоровенный детина лет сорока, помог нам загрузить ящики в кузов и усадил
всех троих в кабину на два пассажирских места. Из окошка грузовика городишко
уже не смотрелся враждебным: даже шарахавшиеся по улицам пьяные мужики
выглядели скорее бессмысленными, чем опасными. Поднимая клубы пыли на сухих
местах и жирно чавкая шинами по грязи, грузовик выехал из города на
проселочную дорогу.
Усадьба, которую мы собирались "мерять", находилась в трех километрах
от деревни - нас должен был встретить предупрежденный телеграммой
смотритель. Больше на усадьбе никто не жил, ибо она, как памятник
архитектуры, охранялась государством. Наш спаситель, не взяв предложенной
десятки, выгрузил вещи прямо на крыльцо, сбегал за смотрителем и быстро
укатил. Напоследок он посоветовал "... не очень-то седни по лесу бродите -
мужики в Жадунах с утра гулямши, а об сю пору непременно пойдут вертуновским
морду бить".
Смотритель - ветхий старичок лет девяноста - отпер барский дом и
отвел нас в небольшую комнату, где, по его словам, было всего удобнее
остановиться. Мебели там не имелось, зато имелся камин ... и даже дрова -
на дворе в сарае. Ляська притащила с пяток сухих березовых поленьев, мы с
Бегемотом разобрали рюкзаки, расстелили спальники и достали еду. Мы были
ужасно голодны и за ужином слегка переели ... то есть слегка переели
мы с Ляськой; Бегемот же переел так, что отвалился назад, бессмысленно
таращил глаза и тихо хрюкал. Посуду мы решили помыть утром; шустрая Ляська
еще раз сгоняла в сарай и подкинула в камин дров, после чего дверь в нашу
комнату мы заперли (жадуновские мужики не дремлють!), а ключ повесили рядом
на гвоздь.
Мы легли спать - я, однако, проспала не долго. В два часа ночи что-то
разбудило меня.
Некоторое время я лежала в темноте и слушала. Сначала не было слышно
ничего, кроме ляськиного сопения и какого-то потрескивания; потом я поняла,
что, кроме сопения и потрескивания, ничего и нет. Где-то в доме трещали
половицы (здесь лежал старинный дубовый паркет), мне даже почудился в
потрескивании некий вальсирующий ритм. Кто-то танцевал вальс - раз-два-три,
раз-два-три, раз-два-три ... какая чушь! Никого здесь, кроме жадуновских
мужиков и старика смотрителя, быть не могло; ни те, ни другой вальса
танцевать не станут. Как можно тише я вылезла из спальника, прокралась к
двери и приложила ухо к замочной скважине - потрескивание стало явственным.
Будить Ляську и Бегемота я не стала: этот странный звук совершенно не
вязался с их недовольным брюзжанием ... если девчонки проснутся, он затихнет
- что же я им тогда скажу? Я сняла ключ с гвоздя и неслышно повернула его в
замке - за дверью находилась еще одна пустая комната, из которой было два
выхода: прямо, в центральный зал, и налево, в маленькую боковую комнатушку.
Стараясь наступать на скрипучий паркет как можно легче, я пошла прямо. И
увидела вот что ...
Зал был очень большим; в слабом лунном свете, втекавшем через окна, он
казался безграничным. На деревянных деталях поблескивали следы позолоты, на
стене висел, покосившись, нивесть как сохранившийся бронзовый канделябр.
А в дальнем конце зала кружила белая женская фигура, в пышном платье до
пят. Я не могла различить ее лица, закрытого белым низким капюшоном.
Животный страх приковал мою руку к холодной притолоке. Танцовщица
дрейфовала, кружась, как сгусток тумана, все ближе и ближе к тому месту, где
стояла я. Наконец, она пронеслась мимо - оборчатый край платья скользнул по
моей ноге, ледяной ветер обдал лицо. И вдруг из-под полупрозрачной кисеи
капюшона на долю секунды вспыхнули два красных нечеловеческих глаза .... я
никогда не забуду этот взгляд. А потом женщина укружилась обратно в темноту
зала, из отчетливой фигуры превратилась в сгусток тумана ... дальше, дальше
... пока не растворилась совсем. И только тогда я смогла отлепить руку от
притолоки и вернуться в нашу комнату.
* * *
Она перевела дыхание и замолчала.
- Так ... что же это была за женщина? - осторожно нарушил молчание
Франц.
- Не знаю ... - ответила Таня.
Они сидели в полусфере света от лампы на столе, завернутые в один слой
тишины и два слоя темноты - темноты в комнате и темноты за окнами. И вдруг,
на какое-то мгновение, Францу показалось, что с ним ничего не произошло, что
никакой аварии не было - а просто он познакомился с этой необычной женщиной
в бархатном платье и неяркой улыбке. Сейчас они выйдут на улицу и пойдут в
кино или в бар, или просто гулять по городу, а впереди у них - целых сорок
лет, два месяца и семнадцать дней, а не всего лишь одна вечность ...
- Мне пора на работу. - сказала Таня, вставая из-за стола, - Если
вам что-нибудь понадобится - я живу в номере 27. И мой вам совет: не
задавайте никому вопросов, начинающихся со слова "зачем"; а в первую
очередь, самому себе не задавайте. Думайте лишь о том, что с вами произойдет
в ближайший момент. Сейчас, к примеру, идите в кладовку и наберите себе
одежды. Потом разберитесь по телефонной книге, где можно заказать продукты.
Сходите в банк. Загляните в почтовую комнату - вам должна придти повестка
на допрос. И никогда не делайте двух дел зараз, а главное, не думайте о
вечном, - это единственный здесь рецепт от безумия.
- Можно последний вопрос? - спросил Франц.
- Можно.
Они стояли друг напротив друга, как дуэлянты: Таня - на полпути к
двери, Франц - у стола.
- При каких обстоятельствах вы погибли?
- Меня убил троюродный брат моего первого мужа.
Вопрос и ответ прозвучали настолько дико, что они оба прыснули.
- За что?
- Ни за что. Это был несчастный случай.
"Естественным развитием закончившейся трагедии, - подумал Франц, -
является фарс. Или кто-то сказал это до меня?"
- До свидания. - произнес он.
7. В банке
Кладовка представляла собой небольшую комнату со стеллажами, забитыми
картонными коробками с вещами в целлулоидных пакетах. Выбор был небольшим:
каждое наименование имелось лишь в одном фасоне, причем абсолютно все
изготовила компания с красноречивым названием "Без затей". Франц отнес белье
в свою комнату и разложил по полкам в шкафу. Что теперь?... а, продукты ...
Он вытащил из тумбочки телефонную книгу и выписал номер отдела доставки
одного из ночных супермаркетов. Оставалось сходить в банк за деньгами.
Ночное отделение банка, найденное им все в той же телефонной книге,
находилось неподалеку. Сунув в карман танину карту, Франц спустился по
лестнице на первый этаж и, по пути, заглянул в почтовую комнату (маленькое
помещение со стеллажом, разделенным на двадцать шесть ячеек - по числу букв
латинского алфавита). В ячейке, помеченной буквой S, он нашел
карточку-уведомление:
Настоящим вызывается Франц Шредер для свидания со следователем.
Время свидания: 1:30, 13 мая 1993 г.
Место свидания: комната 1723, подъезд 21.
Остальные ячейки были пусты.
Он сунул карточку в карман и вышел на улицу; начинало светать.
Поеживаясь от утреннего холода, Франц прошел по Авеню 8.5 и свернул на
обсаженную липами улицу со странным названием "Верблюжья Аллея". Через
какое-то время Аллея расширилась и, в полном согласии с предсказаниями
карты, стала Проспектом Банков И Фонтанов. Дома здесь стояли современной
постройки, из стекла и бетона, и довольно высокие; в широких промежутках
располагались обещанные фонтаны. Банков также имелось предостаточно -
нижние этажи всех домов по обеим сторонам улицы занимали различные отделения
"Единственного Банка Первого Яруса". Искомое ночное отделение размещалось в
доме 37 - пятнадцатиэтажном здании-пирамиде с черными отсвечивающими
стенами. Взбежав по ступенькам, Франц вошел внутрь и оказался в обычной
банковской обстановке: большой зал и пять кассиров за стеклянной стеной.
Посетителей не было ни души.
В крайнем окошке сидела крошечная сморщенная старушонка, наряженная в
нелепую для ее возраста униформу: ярко-голубое платье и красный, в белый
горошек, шейный платок. На груди у нее было приколото два значка: "Smile!" и
"Меня зовут Марией".
- Здравствуйте. - сказал Франц.
- Ась?
- Здравствуйте, говорю.
- Говорите громче, милок - я плохо слышу.
- ЗДРАВ-СТВУЙ-ТЕ! - заорал Франц. - На мой счет должны были прийти
деньги.
- А сколько денег, милок?
- Точно не знаю. Это вы мне скажите.
- Что-что?
- Я говорю - не знаю я точной суммы. Около тысячи монет.
- Ну-у, милок ... эдак я вам помочь не смогу - ежели сами не знаете
сколько у вас денег. - старуха неприязненно поджала губы.
- Так что же мне делать? - растерялся Франц.
- Узнайте, сколько у вас на счету денег. - захлопнув окошко, старуха
откинулась назад, сложила руки на животе и закрыла глаза.
- Эй! - закричал Франц, но ответа не получил. Он постучал ногтем по
стеклу, - Откройте, пожалуйста!
Старуха спала - он явственно слышал похрапывание.
В растерянности он шагнул по направлению к выходу, но остановился.
Старуха или ошибалась, или лгала ... да ни в одном банке мира не нужно знать
точную сумму счета, чтобы снять часть денег наличными! Франц обернулся назад
и ... отшатнулся: подавшись всем корпусом вперед, притворщица-бабушка
смотрела на него колкими, как елочные игрушки, глазами.
Не сводя завороженного взгляда с сумасшедшей старухи, Франц боком
отошел к соседнему окошку.
И увидал бандитской наружности негра: сломанный нос, глаза-щелочки,
небритая щетина на щеках. Передние зубы на обеих челюстях отсутствовали.
Голубая униформенная рубашка, расстегнутая до пояса, обнажала могучую, но не
слишком чистую грудь, покрытую неразборчивой татуировкой. Шейный платок
съехал набок, значок "Smile!" на рубашке казался изощренным издевательством.
- Слушаю вас. - прохрипел негр.
- На мой счет должны были поступить деньги.
- Имя и фамилия?
- Франц Шредер.
- Доказательства?
- Доказательства чего?
- Что ты ... как его ... Фрэнк Шрайвер.
- Пожалуйста. - Франц достал из бумажника водительское удостоверение
и просунул его в окошко.
Негр посмотрел на удостоверение с выражением бесконечного презрения.
- Не пойдет. - и снисходително пояснил, - Выдано не здесь.
- Так что же мне делать, если у меня нет здешних документов?
- Вот когда выдадут - тогда и приходите. - негр захлопнул окошко.
- Стойте! - Франц забарабанил по стеклу, - Да, что же вы все, в
самом деле?...
Негр встал и вперевалочку удалился вглубь служебной части банка.
Находясь ровно посередине между умопомешательством и отчаянием, Франц
посмотрел на оставшихся трех кассиров. В окошки 2 и 3 даже не стоило
соваться - там сидели толстяк с бессмысленным лицом дефективного и панкиня
с оранжевым гребнем на подбритой голове (униформа смотрелась на ней еще
нелепее, чем на старухе). Затравленно озираясь, Франц устремился к окошку No
1.
Там сидела девица лет двадцати: русые волосы, карие глаза,
косметический румянец на щеках. Особенной красотой она не отличалась, но и
уродкой назвать ее было нельзя. "Последняя надежда!" - подумал Франц.
- Слушаю вас.
- На мой счет должны были поступить деньги.
- Ваши имя и фамилия?
- Франц Шредер. - с вызовом ответил Франц, и девица с недоумением
посмотрела на него.
- У адвоката уже были?
- Да, - удивился Франц, - а что?
- Приглашение сохранилось?
Он вытащил из кармана измятую карточку-приглашение - кассирша деловито
разгладила ее и спечатала имя и фамилию Франца в компьютер. Он не верил
своим глазам.
- Кредитная карточка вам нужна? - спросила девица.
- Да.
Она еще раз пробежалась пальцами по клавиатуре.
- Получите по почте в понедельник или вторник. Наличные будете сейчас
брать?
- Да.
- А сколько у вас на счету, знаете?
У Франца опустилось сердце.
- Нет.
Кассирша скользнула глазами по экрану компьютера:
- Одна тысяча сто три монеты, пятьдесят семь монеток.
- ?!
- Я говорю: у вас на счету одна тысяча сто три монеты, пятьдесят семь
монеток - запомнили?
- Так вы мне ... сами сказали?
- Сказала. - и уже с легким раздражением, - Вы будете брать деньги
или нет?
- Буду, буду ... - забормотал Франц, - Сто ... нет, триста монет ...
пожалуйста!
Девица нажала еще несколько клавиш и, пока принтер печатал квитанцию,
отсчитала деньги. Франц рассыпался в благодарностях.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32