Жутко мешали сапоги, болтавшиеся на ногах
и один раз зацепившиеся друг за друга, - с трудом удержав равновесие, Франц
потерял еще метра три. Грузное шлепанье босых подошв по липкому линолеуму
неуклонно приближалось, но и вход в Поток был уже рядом. С разрывающимися
легкими, Франц пробежал сквозь центральный зал, ворвался в камеру и
устремился к кровати Дрона.
Как действовать теперь: угрожая ножом, отогнать - или попытаться
убить? Вонзить нож в заплывшее жиром горло? а может, вспороть его трясущийся
живот?
Решить, что делать, он не успел: сумасшедший настиг его в двух метрах
от цели и толкнул в спину. Ударившись плечом о стойку кровати, Франц
грохнулся на спину в проходе между койками Дрона и Коряги, а убийца
повалился сверху. После короткой борьбы толстяк сел на него верхом и схватил
за горло - ситуация вернулась в исходное положение. С учетом того, что
Франц задыхался от бега еще до того, как его начали душить, продержаться он
мог не более тридцати секунд - очертания предметов в его глазах стали
расплываться и темнеть.
На мгновение он замер, собираясь с силами, а затем ударил безумца
коленями по почкам - тот зашипел от боли и на секунду расслабил хватку.
Тогда Франц изогнулся, сколько мог, оторвал спину от пола и запустил ладонь
под простыню на кровати Дрона. Кончиками пальцев он зацепил рукоятку ножа.
С короткого размаха он ударил убийцу в бок.
Проколов кожу, нож пронизал толстый слой сала, чуть развернулся в руке,
чтобы протиснуться между ребрами, а потом пошел внутрь безо всякого
сопротивления. Жирные телеса парня содрогнулись.
На какое-то мгновение они застыли, глядя друг другу в глаза; затем
убийца издал странный кашляющий звук, кадык его дернулся. Изо рта толстяка
хлынул поток крови - не в силах отодвинуть голову, Франц лишь зажмурился и
затаил дыхание. Он почувствовал, как руки парня расслабились, а тело,
потеряв равновесие, упало вперед - животом ему на лицо. Франц столкнул
жирную скользкую массу набок и откатился в сторону. Его вырвало.
Все еще кашляя и испытывая слабость во всех членах, он выполз в проход
между кроватями. В ушах у него звенело, руки и колени дрожали. Он даже не
пытался понять произошедшего - просто вспоминал, где осталась
карточка-пропуск от подъемника, и собирался с силами для попытки встать.
И вдруг услышал тихие быстрые шаги - почти пробежку: топ-топ-топ ...
И, спустя секунду, еще раз: топ-топ-топ ...
А потом погуще, будто перебегали сразу двое или трое: топ-топ-топ-топ
...
Истерически рассмеявшись в полный голос, Франц без усилия встал. Из
глаз его текли слезы, лицо было сведено конвульсиями. Он выдернул нож из
трупа толстяка, вытер о свой комбинезон и сунул за пазуху. Затем подобрал с
пола винтовку, достал из нагрудного карамана рожок, вставил его в магазинное
отверстие и передернул затвор. (Из коридора донеслась новая россыпь шагов.)
На то, чтобы понять, как переключить винтовку с одиночного боя на
автоматический, ушло менее десяти секунд - Франц подошел к двери спальной
камеры и нажал на курок.
Со страшным завыванием автомат забился в его руках, однако вся очередь
ушла в точности туда, куда он метился: сквозь гулкое пространство
центрального зала и проем двери - в стенку коридора. Полетели крупные куски
штукатурки.
Франц отпустил курок - стало тихо.
В течение пяти секунд не происходило ничего.
Потом он услышал усиленный мегафоном размеренный голос: "С вами говорит
Начальник службы безопасности 17-го Сектора. Выход с территории Потока
блокирован - сдавайтесь ..."
Франц медленно пошел по направлению к внешней двери. По щекам его
струились слезы, промывая две дорожки в кровавой маске на лице.
"... Если не сложите оружие - будем штурмовать территорию Потока с
применением слезоточивого газа - вы будете убиты. На ответ даю три секунды
- раз ..."
- Сдаюсь ... - закричал Франц, но из горла вылетело лишь слабое
сипение.
"... два ..."
- Сдаюсь ... - прохрипел он, задыхаясь.
"Бросьте ваше оружие в дверь."
Он отсоединил рожок, уронив его на пол, передернул затвор, а потом
швырнул винтовку в дверной проем.
"Теперь выходите сами. Руки за голову ... шаг вправо, шаг влево -
стреляем без предупреждения."
Проходя сквозь дверь, Франц краем глаза уловил какое-то движение
позади-слева от себя. Он повернулся и увидал:
на заднем плане - коридор, запруженный охранниками с автоматами
наизготовку;
на переднем плане - стремительно приближавшийся к его голове приклад.
Удар пришелся точно в лоб - и Франц с благодарностью провалился в
беспамятство.
3. Допрос
Франц сидел на высокой неудобной табуретке в большой комнате перед
расставленными полукругом столами. С момента ареста прошло около часа, в
течение которого он принял (находясь под неусыпным надзором) душ, получил
чистую одежду и был немедля переведен в карцер службы безопасности.
Отдохнуть ему не удалось - через двадцать минут его вызвали на допрос, и
чувствовал он себя соответственно.
- Ну, и как вы все это можете объяснить? - вопрос прозвучал
нейтрально, пожалуй, даже сочувственно.
За столами перед Францем сидели три человека в белых мундирах -
следователи службы безопасности, позади расположилась стенографистка, а у
задней стены - какие-то мужчина и женщина в черной униформе внешней охраны
(они опоздали минут на пять и остались непредставлены). Лиц служителей
правосудия Франц не различал из-за двух ярких светильников, расположенных у
боковых стен и направленных ему в лицо, - он видел лишь три темных силуэта.
Приглушенный свет от ламп в черных абажурах на столах следователей и
стенографистки не могли разогнать полумрака в задней части комнаты. Как
всегда и везде на Втором Ярусе, было очень жарко.
- Объяснять - не мое дело, господин Следователь.
Следователь справа от Франца негодующе хмыкнул, Следователь в центре
резким движением поднял голову.
- Но, посудите сами, подследственный: ваша версия событий - как вы ее
нам изложили - абсолютно невероятна. - Следователь, сидевший слева,
говорил мягким баритоном человека, желающего помочь. - Если вы хотите,
чтобы вам поверили, вы должны представить объяснения.
- Иначе мы будем интерпретировать факты сами. - зловещим басом
добавил Следователь справа.
Добрый следователь, злой следователь - распределение ролей в этом
театре теней оригинальностью не отличалось.
- Тогда задавайте вопросы, господин Следователь. - От удара
прикладом, полученного при аресте, у Франца нестерпимо болела голова.
Следователи переглянулись, и "Добряк" задал первый вопрос:
- Вы утверждаете, что драка между вами и заключенными ... э-э ... -
он заглянул в бумаги на своем столе, - 12-ым и 16-ым началась из-за того,
что те хотели изнасиловать новичка - заключенного 24/21/17/2.
- Да.
- И 24-ый не мог защитить себя, пока за него не вступились вы.
- Да.
Добряк умолк, как бы обдумывая услышанное, а в разговор вмешался
Следователь, сидевший в центре:
- Так каким же образом беззащитный 24-ый, - иронически спросил он
резким неприятным дискантом, - превратился в могучего и беспощадного
маньяка, чуть было не одолевшего вас, победителя его двоих обидчиков?
- Не знаю. - Франц вспомнил запуганное выражение на лице новичка в
начале событий, зловещую ухмылку в середине и ужасную гримасу в конце. -
Нет, не знаю.
- А кстати, почему вы вообще за него вступились? Вы за всех униженных
и оскорбленных вступаетесь, как Дон Кихот? - Этот Следователь, видимо,
играл роль "Скептика".
Франц промолчал.
- Отвечай на вопрос! - гаркнул на него "Злыдень" справа.
- Мое отношение к униженным к делу не относится.
- Ах ты, сволочь ...
- Господа, господа ... - примирительно перебил Добряк, - давайте не
будем выходить за рамки ... - он пошелестел бумагами на своем столе. -
Продолжим допрос: каким, по-вашему, образом, 24-ый сумел выбраться из
запертой камеры и расправиться с охранниками и вашим Наставником?
Секунд пять Франц собирался с мыслями.
- Я не утверждал, что это он расправился с охранниками и
Наставником.
- Ну, полно-те, подследственный, - ведь кто-то же расправился, -
произнес Добряк с укоризной, - судя по конечному результату. Причем сами же
вы и показали, что 24-ый был еще жив, когда все остальные на этаже (кроме
вас, конечно) уже погибли. Так не естественно ли предположить ...
- Естественно, господин Следователь, - не дожидаясь, пока его припрут
к стенке, согласился Франц, - и точного ответа на этот вопрос я не знаю. -
(Скептик презрительно хмыкнул), - Могу лишь предположить, что 24-ый ночевал
не в камере, а в изоляторе.
Следователи многозначительно переглянулись. Добряк хотел задать
следующий вопрос, но его перебил Скептик:
- Вы упускаете из вида, мой любезный друг, что изолятор на ночь тоже
запирается.
- Это верно, господин Следователь, - парировал Франц, - но отношение
охраны к изоляторным заключенным несколько другое, чем к заключенным в
камере. 24-ый мог застать охранника врасплох.
- Это каким же образом?
- Например, вызвать его под предлогом плохого самочувствия, а потом
зарезать.
- Чем?
- Ножом, который вы видели.
Лицо Скептика скрывала темнота, но чувствовалось, что он издевательски
улыбается.
- То есть, ножом, изъятым у вас с отпечатками ваших
пальцев.
- Я уже рассказывал, как это произошло.
Добряк сделал какую-то пометку в своем блокноте.
- И откуда же, по-вашему, 24-ый достал нож? - Скептик не скрывал
сарказма.
- А откуда я?
- А вот этого, подследственный, я у вас как раз и не спрашивал ...
ха-ха-ха! - Скептик захохотал, будто Франц сказал что-то остроумное. - Как
говорится, на воре шапка горит! Ха-ха-ха!... - и благодушно пояснил,
обернувшись к мужчине и женщине в заднем ряду, - Заключенные часто
изготавливают самодельные ножи в механических цехах.
Франц промолчал - у него болела голова.
- А откуда вы знаете, что 24-ый был отправлен в изолятор? И почему не
упомянули об этом раньше? - опять с укоризной спросил Добряк.
- Я не знаю, я - предполагаю.
- Поясните.
- Если новичок правдиво рассказал Наставнику о том, что произошло, тот
должен был отправить его в изолятор.
- И сделать соответствующую запись в Дневнике Потока, подследственный.
- иронически добавил Скептик. - Ваша гипотеза остроумна, но может быть с
легкостью опровергнута.
- Ну так опровергните. - согласился Франц, - Вы нашли Дневник?
- Нашли.
- И что же?
Следователи опять переглянулись - Скептик недовольно хмыкнул.
- Вы правы. - Это сказал Добряк. - 24-ый провел ночь в изоляторе.
Секунд десять в комнате раздавался лишь скрип пера стенографистки.
Франц видел перед собой три одинаковых силуэта без лиц.
- Есть еще одно обстоятельство, требующее разъяснений. - Добряк
пошуршал бумагами у себя на столе и, найдя нужную, придвинул поближе к
настольной лампе. - Последняя запись в Дневнике свидетельствует о том, что
Наставник отправил 12-го и 16-го в карцер на двое суток.
Добряк многозначительно помолчал - видимо, ожидая, что Франц задаст
вопрос, а потом продолжил:
- Иными словами, те самые двое заключенных, с которыми вы только что
подрались, оказались там же, где и вы. - Он поднял глаза на Франца. - Я
искренне советую подумать, имеются ли у вас доказательства, что они были
убиты до своего появления в карцере.
- Наставник не мог отправить их в тот же карцер, - возразил
Франц, - по Уставу участники драки должны быть разъединены.
- А он отлично знает Устав ... - язвительно произнес Скептик, -
наверно, отличник по всем теоретическим. - Он раскрыл лежавшую перед ним
папку и вытащил оттуда лист бумаги. - Только вот педагоги ваши так не
считают, подследственный: дерзок, систематически проявляет несогласие,
материал усваивается поверхностно ... - он повернулся к Добряку. -
Полюбуйтесь, коллега, - характеристика на него от преподавателя теории
благодарности.
Добряк сокрушенно покачал головой.
- Ну да не в характеристиках дело. - лицемерно продолжал Скептик
после многозначительной паузы, - А дело в том, что, по имеющимся у нас
данным, 12-ый и 16-ый ни в какой другой карцер Сектора не поступали, а
следовательно, Наставник мог поместить их только в карцер вашего
Потока.
Тыльной стороной ладони Франц вытер пот со лба и закрыл глаза - свет
направленных в лицо ламп резал зрачки, как нож.
- Это не согласуется с отправкой 24-го в изолятор, господин
Следователь. - сказал он, не поднимая век. - Если б его обидчики ночевали
в карцере, то сам он мог оставаться в камере.
- Мне это тоже приходило в голову, - легко согласился Добряк, - но
ваш бывший Наставник рассудил по-другому. И об этом свидетельствует запись в
Дневнике.
- Можно мне посмотреть в Дневник самому?
- Нет. - встрепенулся Злыдень, - Ишь чего захотел!
- Ха-ха-ха ... - притворно засмеялся Скептик ненатурально тонким
голосом, - а вы, оказывается, остряк ...
- Господа, господа! - в голосе Добряка чувствовалось невыполнимое
желание сделать хорошо всем. - Давайте оставаться в рамках Устава. - Он
раскрыл лежавший на краю стола том и, пошелестев страницами, зачитал, -
Глава 11, Секция 5, Пункт 32: "Подследственный имеет право ознакомиться с
копиями всех вещественных доказательств, проходящих по его делу." - он
передал раскрытый том Устава остальным двум следователям.
Злобно/саркастически ворча, Злыдень/Скептик покорились. Добряк подозвал
стенографистку, и та передала Францу фотокопию последней страницы Дневника.
Увидев ее, Франц открыто рассмеялся.
- Я так и знал: запись сделана другим почерком, господин Следователь,
- он демонстративно обращался к Добряку, игнорируя двух других
следователей, - сравните ее с предыдущей строчкой, где говорится о переводе
24-го в изолятор.
Некоторое время следователи изучали свои копии злополучной страницы.
Потом Скептик хмыкнул и поднял голову.
- Скажите, подследственный, а ваш Наставник был действительно
хорошим наставником? - вкрадчиво спросил он.
- Не понимаю вопроса. - осторожно отвечал Франц.
- Ну, вот вы рассказали, что обнаружили в его апартаментах пустую
бутылку из-под рома. Он что - пил?
- Не могу сказать, господин Следователь. - Франц стал понимать, куда
тот клонит, но поделать ничего не мог, - Пьющим я его не видел ни разу.
Если хотите узнать - сделайте анализ его крови или содержимого желудка.
- Уже сделали, подследственный, уже сделали, - Скептик не мог
удержать восторга, - ваш Наставник был в стельку пьян! А отсюда и изменение
почерка. - он посмотрел вправо и влево на двух других следователей, - Ибо,
как доказано графологической наукой, в состоянии опьянения почерк
индивидуума меняется!
И опять наступила тишина, прерываемая лишь скрипом стенографисткиной
ручки. Скептик удовлетворенно откинулся на стуле, Злыдень угрожающе
раскачивался, Добряк удрученно качал головой.
- Вы можете выключить лампы? - глаза Франца слезились. - Или, по
крайней мере, направить их не в лицо.
- Нет. - по голосу Злыдня чувствовалось, что он улыбается.
- Почему, господин Следователь?
- По Уставу, господин подследственный. - издевательский тон Скептика
был особенно противен, - По тому самому Уставу, который вы так хорошо
знаете.
- Вы не имеете права видеть наших лиц, - извиняющимся голосом сказал
Добряк, - и, кроме того, допрос записывается на видеопленку - нужен яркий
свет.
- Так зачем же тогда стенографистка, господин Следователь?
- Ну, хватит! - рявкнул Злыдень, и, на этот раз, Добряк его
урезонивать не стал. - Если ты сейчас же не заткнешься и не перестанешь
дерзить, падаль, ТЕБЕ БУДЕТ ХУДО! - Последние слова он проорал в полный
голос.
На мгновение наступила тишина.
- Я вам в последний раз предлагаю изложить ваше объяснение событий,
подследственный. - по голосу Добряка было слышно, что францева строптивость
оскорбила его в лучших чувствах.
- Какой в этом смысл, господин Следователь? Двое ваших коллег уверены,
что я - убийца, и мои слова не смогут ничего изменить.
- Согласно Уставу, ваше дело будет прекращено, если вы убедите в своей
невиновности хотя бы одного следователя. - сухо сказал Добряк, - Ну что,
будете говорить?
Прежде, чем ответить, Франц еще раз просчитал оба имевшихся у него
варианта:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32