ничего подозрительного. Затем нырнул во второй — и у меня вырвалось ругательство. В углу виднелась небольшая лужица крови; она натекла из-под нагромождения пустых ящиков. Кровь была уже не первой свежести. Я быстро разбросал ящики; под ними оказался слегка задубевший труп.
Я осмотрел покойника при свете карманного фонаря, и страх мой удвоился. Это был не кто иной, как Бертран!
После подобной находки я почти- удивился, почему в подвале, не звучат,трагические органные аккорды. Это был серьезный удар под ложечку, и я даже пошатывался, когда выбирался по лестнице на свежий воздух.
Труп папаши Бертрана, ожидавший меня под кучей ящиков — это было в высшей степени мрачно и вместе с тем довольно комично. Третьего дня старикан направил меня на опасный путь, где только что сам нашел свою смерть. Прощайте, мои миллиончики! Я убил нескольких
человек, залез по уши в дерьмо — и все совершенно напрасно. Я не получу за свои старания ни гроша...
Усаживаясь в свой драндулет, я грустно размышлял об этом и о многом другом.
Бесспорным было одно: что касается Кармони, я на верном пути. Я подбирался к нему все ближе. И со старым Бертраном у него, похоже, были поистине чудовищные раздоры. Я появился на сцене как раз вовремя...
Я повернул на улицу Вожирар, а на улице Камброн не выдержал и остановился перед пивной, чтобы врезать спиртного: в нем нуждался весь мой организм.
Итак, я остался без работы. Моя квалификация наемного убийцы пока что никому не требовалась. Я оказался автоматически уволенным по причине смерти моего работодателя. Очень мило, правда?
Хорошо, что хоть без денег я не остался. У меня имелись в наличии две пачки солидных купюр и машина. Я знавал гораздо худшие времена...
После четвертой рюмки коньяка у меня начало гудеть в башке. Пора было остановиться: ко мне подкрадывалось опьянение, а пьяный мужик мало на что годен.
Однако по тому решению, которое я в конце концов принял, можно было заключить, что мне уже действительно "море по колено".
Я дождался темноты, переходя из одной киношки в другую. А когда на Париж опустилась ночь, вернулся на улицу Фальгиер.
У заведения Жерара царила суматоха. Легаши вовсю пожинали плоды моего труда; газетчики тоже не отставали и полыхали вспышками, как в день 14 Июля, — аж больно было глазам. Нет, заходить сейчас в дом было явно не лучшей затеей. Стоило какому-нибудь проныре меня окликнуть — и для меня началось бы хождение по мукам. При таком скоплении сыщиков и журналистов меня сразу бы узнали... Я поспешил свернуть в ближайший переулок. Когда дуют такие ветры, лучше не показывать носа. Вернуться в дом с потайным телефоном — ей-Богу, такое могло прийти только в пьяную голову. Даже если бы в нем жил сам Кармони, этого делать было нельзя.
На этот раз я проехал улицу Вожирар до конца и свернул направо, к мосту Отей. Там начиналась Западная автострада. На своей кастрюльке я за четыре часа доберусь до Гавра. Там без труда продам машину — на такой неказистый "рено" всегда находится покупатель — и сразу же суну большую часть своих денег капитану какого-нибудь сухогруза, чтоб забрал меня с собой. По возможности —
В Штаты. Но можно даже и в Африку... Главное - на несколько лет покинуть Европу...
Я объехал площадь Рон-Пуэн де ля Реп и пересек Сену. Потом проехал по туннелю, выходившему на автостраду, и началось длинное, гладкое одностороннее шоссе, уходящее в лес. Его освещали мощные фонари.
Я начал насвистывать. В это вечернее время ехать было одно удовольствие. Движение было слабым, особенно в моем направлении... Порой меня обгоняла какая-нибудь последняя модель, пролетавшая мимо, как ракета. Я спокойно провожал ее глазами: во-первых, потому что не мог' тягаться с ними на своей кофемолке, а во-вторых, потому что, в общем-то, никуда не торопился.
Но внезапно моей безмятежности настал конец. Мне начал доставлять неудобство свет чужих фар, отражавшийся в зеркале заднего вида. Судя по расстоянию между фарами, машина была приличных размеров.., Меня удивляло, что она не спешит обгонять. Я не понимал, почему такая сильная тачка упорно ползет за мной со скоростью улитки... Может быть, с ней что-то случилось?
Для проверки я прижал педальку, и мой "рено" ошарашенно разогнался до восьмидесяти. Задняя машина сразу же прибавила ходу. Ошибки быть не могло: за мной увязались.
От страха я так стиснул руль, что побелели пальцы. Это был страх не перед самой опасностью, а перед моим бессилием. Судите сами: я был один среди ночи на широком шоссе и располагал лишь этой маленькой ползучей машинкой...
Зато с головой у меня было все в порядке. Хорошо, что соображалка всегда шла у меня впереди остального...
Судя по всему, за мной ехали не полицейские. Они сцапали бы меня сразу, вместо того чтобы пасти на протяжении многих километров. При необходимости они даже открыли бы огонь, не размениваясь на традиционные вступления.
— Тогда кто? Я с удивлением констатировал, что произнес эту фразу вслух.
— Тогда кто?
Ответил я себе почти мгновенно: те, другие!
Да, те, другие, из дома Жерара. Те, к кому шла потайная телефонная линия. Те, кто добил раненую кухарку. Те, кто укокошил Бертрана. Эти ребята, похоже, были большими затейниками, но отнюдь не шутниками. Ну и дурак же я: столько проторчал в погребе, дважды возвра-
щался к дому... Ведь на такой маленькой улочке очень просто намозолить кому-то глаза...
Но вскоре весь мой страх разом пропал. Я не собирался попадать в руки к этим жлобам; Они зададут мне пару нескромных вопросов и отправят отдыхать прежде, чем я успею сказать "уф"! Нет уж, спасибо, как-нибудь обойдусь!
Я достиг поворота на Дре. За этим перекрестком шоссе было не освещено, У меня появился маленький шанс на успех.
Увидев впереди небольшую возвышеность, я дал полный газ и вьехал на нее, опережая своих преследователей метров насто. Перевалив через холм, я резко затормозил, выключил фары и прыгнул в кювет.
Они появились в следующую секунду, и двойная полоска их фар прошила темноту. Завизжали тормоза, и прямо за моим "рено" остановилась здоровенная американская колымага. Мгновение стояла тишина. Затем осторожно открылась дверца, и между машиной и кюветом возник силуэт человека в мягкой шляпе и сретлом плаще. Человек был высокий и крепкий. Со своего места я мог застрелить его с закрытыми глазами, и вместо кофе с бутер-бродом он получил бы к завтраку надгробный венок. Но я не сделал этого из-за других пассажиров, которые сразу бы меня засекли и взяли в оборот по своему усмотрению. Лучше было подождать.
Человек, пригнувшись, начал подходить к "рено". Он думал, что я все еще сижу в машине, и прятался от возможных пуль за правым крылом своего самосвала.
Наконец он осмелел, выпрямился, и вскоре уже стоял в полуметре от меня, повернувшись ко мне спиной. Рукоятка пистолета давно нагрелась у меня в руке, спусковой крючок щекотал палец; я прямо дрожал над этим куском стали, до того мне хотелось выстрелить...
Меня удержал лишь новый прилив благоразумия, или, скорее, острое сознание грозящей опасности.
Я продолжал ждать, затаив дыхание. Он резко распахнул дверцу "рено". Потом выругался и позвал:
— Эй, Алексис! У паровоза открылась вторая дверца, на персонаж,
который оттуда вылез, был мне пока не виден.
— Чего? — спросил он.
— Его тут нету! Второй тоже выругался.
— Неужели ушел?
— Ага... Быстро же он, скотина, смылся!
- Слышь, надо искать.
— Надо...
— Он где-то недалеко. Вдоль дороги железный забор, через него хрен перелезешь...
— Может, он в канаве засел? Мои пальцы сдавили рукоятку пистолета. Если
они слишком резко направят на меня фонарь — Я уже не смогу прицелиться...
В этот момент на возвышенность въехала новая машина, будто целиком состоявшая из фар, и осветила обоих субчиков с ног до головы. Они словно оказались в витрине универмага или превратились в Лу-арские башни, (летний вариант).
Я успел неплохо разглядеть и здоровилу в светлом плаще, и его дружка — поменьше ростом, круглолицего, с узкими глазами. Китаец, что ли... Больше в их машине никого не было; это ободряло.
Расфанфаренная машина проехала мимо. Нужно было действовать, пока они еще не привыклй к темноте.
Я прицелился в "китайца", потому что он стоял дальше и мог после первого же выстрела спрятаться за свой рыдван. У уголовников это вроде рефлекса — даже если рядом хлопнет проколотая шина.
Я затаил дыхание и нажал курок. Результат не заставил себя ждать. Получилось, как в ярмарочном тире, когда на стенде опрокидывается маленький фанерный клоун. Моя жертва упала как подкошенная. Это произошло так стремительно, что я поначалу решил, что промахнулся и что мужик притворяется. Однако по тому, как "китаец" корчился на земле, становилось ясно, что свое он получил.
Я прицелился во второго. Но он явно не страдал болями в суставах: пока я наводил на него пушку, он успел выхватить свою.
Я понял, что надо поторапливаться, и выстрелил ему в клешню. Он завопил, и его пистолет упал на асфальт. Тогда я прицелился в грудь, но оказалось, что я забыл сосчитать патроны, и мой инструмент издал лишь нелепый щелчок.
Я прыгнул вперед и боднул его головой в живот. Он охнул и растянулся на придорожной траве.
Тогда я подскочил ко второму уроду, который только что отдал кому следует свою жалкую душонку, и оттащил его в канаву. Не хватало, чтобы кто-нибудь случайно увидел в свете своих фар такую картинку! К счастью, на этом участке противополож-
ные полосы движения разделял небольшой лесистый пригорок, и мне достаточно было поглядывать только в одну сторону.
Свалив китаезу в кювет, я включил габаритные огни своего "рено". До рассвет никто ничего не заподозрит. Подумают, что машина просто сломалась... Затем я забрал пистолет здоровилы. Оставалось самое трудное... Я схватил здоровилу под мышки и втащил его на переднее сиденье их машины.
Я уселся за руль, и мне сразу стало спокойнее. На каждое нажатие педали машина мгновенно отвечала мощным рывком.
И вот я продолжил свой путь на борту этой внушительной америкашки, и у моих ног этаким экзотическим ковриком лежал детина в светлом плаще.
Я не знал, для чего дарю ему эту отсрочку. По всем канонам, лучше было вогнать ему пулю в башку и оставить рядом с напарником.
Зачем я его пощадил? Ведь Не по доброте же душевной!..
Дорога под колесами сделалась как будто мягче. Я жал на всю катушку, изредка поглядывая на своего очаровательного попутчика...
Подъезжая к Оржевалю, я почувствовал некоторую растерянность. Нужно было что-то решать, причем немедля. Бежать мне уже не хотелось. Стычка, в которой я так легко победил, вернула меня в атмосферу старых добрых разборок между жуликами...
Почти незаметно для самого себя я развернулся и помчал по противоположной полосе обратно, к Парижу. Достигнув Версальской развилки, я заехал на мост и сразу после него повернул направо. Дорога, на которой я очутился, проходила через какую-то захудалую деревеньку и шла дальше по полю, обнесенному высокой и толстой металлической сеткой. Между этой сеткой .и шоссе, пролегала лесополоса. Для разговора с моим плащеносцем место было самое подходящее.
Я остановился под деревьями... Дорога была усыпана сырыми желтыми листьями, в нос бил сильный, здоровый запах чернозема.
Я потряс детину за плечи.
— Эй, лежебока! Вставай, не придуривайся!
Он не отвечал.., Это меня разозлило: я понимал, что удар головой в живот не может надолго отправить человека в нокаут...
Я включил свет и все понял. Пуля, которую я всадил ему в руку, чтобы выбить пистолет, разорвала запястье, и он истек кровью. Крови хватило на всю машину. Настоящее стихийное бедствие! Мужик был настолько мертв, насколько это можно себе представить. Белый, как умывальник... Оставалось только выкинуть его из машины, больше ничего.
Так я и сделал. Ох, и удивятся завтра мужички, которые привезут сюда из Парижа дамочек, чтобы вправить им на осенней листве!..
Вместе с покойником я выбросил и коврик, на котором он лежал. К счастью, кровь не успела просочиться сквозь него, так что мне удалось придать машине почти опрятный вид.
Теперь мне следовало обыскать своего попутчика и прежде всего забрать техпаспорт. К счастью, за рулем сидел тогда именно он. Я нашел при нем и бумаги на машину, и его собственные документы. Детину звали Антонен Феру, он увидел свет в Монтелимаре... Теперь он его уже больше нигде Не увидит. При нем оказалось всего десять тысяч, но и их приятно было принять — в качестве платы за путешествие на тот свет... И я без колебаний присвоил эти карманные денежки.
Вернувшись в машину, я из любопытства открыл техпаспорт. Он был выписан на имя Паоло Кармониччи... От этого у меня по спине побежала мерзкая дрожь. Для близких друзей "Кармониччи" означало "Кармони". Теперь я знал настоящее имя этого подонка.
Адрес, указанный в техпаспорте, гласил: Рю де Милан, 114. Но вот настоящий он или нет?
Я с великим трудом развернулся — колеса увязали в глинистой земле — и медленно поехал в Париж. Рю де Милан я нашел сразу, не прилагая почти никаких усилий: просто следуя по улицам с односторонним движением. Я остановился напротив номера 114... Там какой-то тип выгуливал своего боксера. Молодец, мужик: не ложился спать, пока его псина не обнюхает все заборы...
Увидев машину, он поспешил навстречу, и я понял, что она ему хорошо знакома.
Это был мужик средних лет в навинченном на макушку берете, похожий на консьержа.
Он изумленно посмотрел, как я выхожу из машины; затем машинально наклонился, вперед, чтобы -проверить ее номер.
Я не оставил ему времени на теряния в догадках.
— Эй, скажите-ка, папаша, вы ведь работаете у Кармониччи, верно?
Он моргнул.
— А что?
— Так да или нет?
— Я его консьерж...
Он указал рукой на дом номер 114, и только теперь я заметил, что это частный особняк. Король белого кайфа устроился очень неплохо... Еще немного — и снял бы для личного пользования Лувр...
— Он у себя? Меня прислали Алексис и Феру. С ними случилась неприятность...
Это сработало.
— Сейчас спрошу. С кем имею честь?
— Мое имя ему ни о чем не скажет... Просто сообщите, что я от его бойскаутов... И добавьте, что я пригнал их машину... И еще: дело очень срочное, и он наверняка пожалеет, что не взял к себе консьержем олимпийского чемпиона в беге на двести метров с барьерами!
Немного ошарашенный, дядечка потащил своего боксера в дом. Он жил, так сказать, в левой части крыльца — в небольшой каморке, устроенной под лестницей.
Там, видимо, был телефон, потому что отсутствовал он не больше трех минут. Я в это время переминался с ноги на ногу на ступеньках, пытаясь что-нибудь разглядеть в ближайшее окно. Но ничего не разглядел: окно было высоким, а шторы тщательно задернули.
— Заходите! — крикнул мне дядечка из своей будки.
Я начал подниматься по крыльцу. Передо'мной словно по волшебству открылась тяжелая дверь с железными решетками, впуская меня в логово зверя. Смешная штука жизнь... Я совершенно не ожидал, что смогу добраться до места за двадцать четыре часа. И теперь оказался в положении коммивояжера, который обходит клиентов с пустым чемоданом!
Тип, который стоял за дверью, мог бы насмерть перепугать стаю голодных волков. Он был массивным, тяжелым, с ужасным шрамом посередине лица. Его рожа напоминала тыкву, которую начали было резать пополам, а потом передумали.
Он молча смотрел на меня. Он привык выполнять четкие инструкции, и мой приход его не слишком
обрадовал... Этот парнишка, похоже, специализиро--вался на роли сторожевого пса. Его призванием было спать у двери хозяина и лаять при малейшем шорохе...
Мы с ним не сказали друг другу ни слова. Он установил на место металлическую штангу, запиравшую Дверь, и повел меня в дом. Меня со всех сторон окружала безумная роскошь, и все же я испытывал неприятное чувство, будто нахожусь в тюрьме. Наверное, виной тому были :>та дверь с железными запорами и громила со шрамом, которого с радостью взяли бы на роль Франкенштейна,
Мы зашагали по огромному холлу, покрытому дорогими коврами. На стенах, задрапированных толстым пурпурным бархатом, висели картины старых мастеров. В конце холла виднелась мраморная лестница, поднимавшаяся на верхние этажи, которые представлялись еще более роскошными.
Наверное, неплохо было работать на такого набитого деньгами патрона...
Дремавший на банкетке у лестницы парень при нашем приближении встал и загородил мне дорогу. Затем невероятно быстрым движением опустил руку в мой карман и вынул отягощавший его пистолет.
— Разреши, приятель... — пробормотал он в качестве извинения.
Возражать не стоило, иначе началась бы открытая война. А перед войной всегда необходимо проводить приготовления — об этом вы прочтете в любом учебнике!
Я позволил ему переложить оружие из моего кармана в свой.
— Все? — спросил я, силясь сохранять спокойствие.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45
Я осмотрел покойника при свете карманного фонаря, и страх мой удвоился. Это был не кто иной, как Бертран!
После подобной находки я почти- удивился, почему в подвале, не звучат,трагические органные аккорды. Это был серьезный удар под ложечку, и я даже пошатывался, когда выбирался по лестнице на свежий воздух.
Труп папаши Бертрана, ожидавший меня под кучей ящиков — это было в высшей степени мрачно и вместе с тем довольно комично. Третьего дня старикан направил меня на опасный путь, где только что сам нашел свою смерть. Прощайте, мои миллиончики! Я убил нескольких
человек, залез по уши в дерьмо — и все совершенно напрасно. Я не получу за свои старания ни гроша...
Усаживаясь в свой драндулет, я грустно размышлял об этом и о многом другом.
Бесспорным было одно: что касается Кармони, я на верном пути. Я подбирался к нему все ближе. И со старым Бертраном у него, похоже, были поистине чудовищные раздоры. Я появился на сцене как раз вовремя...
Я повернул на улицу Вожирар, а на улице Камброн не выдержал и остановился перед пивной, чтобы врезать спиртного: в нем нуждался весь мой организм.
Итак, я остался без работы. Моя квалификация наемного убийцы пока что никому не требовалась. Я оказался автоматически уволенным по причине смерти моего работодателя. Очень мило, правда?
Хорошо, что хоть без денег я не остался. У меня имелись в наличии две пачки солидных купюр и машина. Я знавал гораздо худшие времена...
После четвертой рюмки коньяка у меня начало гудеть в башке. Пора было остановиться: ко мне подкрадывалось опьянение, а пьяный мужик мало на что годен.
Однако по тому решению, которое я в конце концов принял, можно было заключить, что мне уже действительно "море по колено".
Я дождался темноты, переходя из одной киношки в другую. А когда на Париж опустилась ночь, вернулся на улицу Фальгиер.
У заведения Жерара царила суматоха. Легаши вовсю пожинали плоды моего труда; газетчики тоже не отставали и полыхали вспышками, как в день 14 Июля, — аж больно было глазам. Нет, заходить сейчас в дом было явно не лучшей затеей. Стоило какому-нибудь проныре меня окликнуть — и для меня началось бы хождение по мукам. При таком скоплении сыщиков и журналистов меня сразу бы узнали... Я поспешил свернуть в ближайший переулок. Когда дуют такие ветры, лучше не показывать носа. Вернуться в дом с потайным телефоном — ей-Богу, такое могло прийти только в пьяную голову. Даже если бы в нем жил сам Кармони, этого делать было нельзя.
На этот раз я проехал улицу Вожирар до конца и свернул направо, к мосту Отей. Там начиналась Западная автострада. На своей кастрюльке я за четыре часа доберусь до Гавра. Там без труда продам машину — на такой неказистый "рено" всегда находится покупатель — и сразу же суну большую часть своих денег капитану какого-нибудь сухогруза, чтоб забрал меня с собой. По возможности —
В Штаты. Но можно даже и в Африку... Главное - на несколько лет покинуть Европу...
Я объехал площадь Рон-Пуэн де ля Реп и пересек Сену. Потом проехал по туннелю, выходившему на автостраду, и началось длинное, гладкое одностороннее шоссе, уходящее в лес. Его освещали мощные фонари.
Я начал насвистывать. В это вечернее время ехать было одно удовольствие. Движение было слабым, особенно в моем направлении... Порой меня обгоняла какая-нибудь последняя модель, пролетавшая мимо, как ракета. Я спокойно провожал ее глазами: во-первых, потому что не мог' тягаться с ними на своей кофемолке, а во-вторых, потому что, в общем-то, никуда не торопился.
Но внезапно моей безмятежности настал конец. Мне начал доставлять неудобство свет чужих фар, отражавшийся в зеркале заднего вида. Судя по расстоянию между фарами, машина была приличных размеров.., Меня удивляло, что она не спешит обгонять. Я не понимал, почему такая сильная тачка упорно ползет за мной со скоростью улитки... Может быть, с ней что-то случилось?
Для проверки я прижал педальку, и мой "рено" ошарашенно разогнался до восьмидесяти. Задняя машина сразу же прибавила ходу. Ошибки быть не могло: за мной увязались.
От страха я так стиснул руль, что побелели пальцы. Это был страх не перед самой опасностью, а перед моим бессилием. Судите сами: я был один среди ночи на широком шоссе и располагал лишь этой маленькой ползучей машинкой...
Зато с головой у меня было все в порядке. Хорошо, что соображалка всегда шла у меня впереди остального...
Судя по всему, за мной ехали не полицейские. Они сцапали бы меня сразу, вместо того чтобы пасти на протяжении многих километров. При необходимости они даже открыли бы огонь, не размениваясь на традиционные вступления.
— Тогда кто? Я с удивлением констатировал, что произнес эту фразу вслух.
— Тогда кто?
Ответил я себе почти мгновенно: те, другие!
Да, те, другие, из дома Жерара. Те, к кому шла потайная телефонная линия. Те, кто добил раненую кухарку. Те, кто укокошил Бертрана. Эти ребята, похоже, были большими затейниками, но отнюдь не шутниками. Ну и дурак же я: столько проторчал в погребе, дважды возвра-
щался к дому... Ведь на такой маленькой улочке очень просто намозолить кому-то глаза...
Но вскоре весь мой страх разом пропал. Я не собирался попадать в руки к этим жлобам; Они зададут мне пару нескромных вопросов и отправят отдыхать прежде, чем я успею сказать "уф"! Нет уж, спасибо, как-нибудь обойдусь!
Я достиг поворота на Дре. За этим перекрестком шоссе было не освещено, У меня появился маленький шанс на успех.
Увидев впереди небольшую возвышеность, я дал полный газ и вьехал на нее, опережая своих преследователей метров насто. Перевалив через холм, я резко затормозил, выключил фары и прыгнул в кювет.
Они появились в следующую секунду, и двойная полоска их фар прошила темноту. Завизжали тормоза, и прямо за моим "рено" остановилась здоровенная американская колымага. Мгновение стояла тишина. Затем осторожно открылась дверца, и между машиной и кюветом возник силуэт человека в мягкой шляпе и сретлом плаще. Человек был высокий и крепкий. Со своего места я мог застрелить его с закрытыми глазами, и вместо кофе с бутер-бродом он получил бы к завтраку надгробный венок. Но я не сделал этого из-за других пассажиров, которые сразу бы меня засекли и взяли в оборот по своему усмотрению. Лучше было подождать.
Человек, пригнувшись, начал подходить к "рено". Он думал, что я все еще сижу в машине, и прятался от возможных пуль за правым крылом своего самосвала.
Наконец он осмелел, выпрямился, и вскоре уже стоял в полуметре от меня, повернувшись ко мне спиной. Рукоятка пистолета давно нагрелась у меня в руке, спусковой крючок щекотал палец; я прямо дрожал над этим куском стали, до того мне хотелось выстрелить...
Меня удержал лишь новый прилив благоразумия, или, скорее, острое сознание грозящей опасности.
Я продолжал ждать, затаив дыхание. Он резко распахнул дверцу "рено". Потом выругался и позвал:
— Эй, Алексис! У паровоза открылась вторая дверца, на персонаж,
который оттуда вылез, был мне пока не виден.
— Чего? — спросил он.
— Его тут нету! Второй тоже выругался.
— Неужели ушел?
— Ага... Быстро же он, скотина, смылся!
- Слышь, надо искать.
— Надо...
— Он где-то недалеко. Вдоль дороги железный забор, через него хрен перелезешь...
— Может, он в канаве засел? Мои пальцы сдавили рукоятку пистолета. Если
они слишком резко направят на меня фонарь — Я уже не смогу прицелиться...
В этот момент на возвышенность въехала новая машина, будто целиком состоявшая из фар, и осветила обоих субчиков с ног до головы. Они словно оказались в витрине универмага или превратились в Лу-арские башни, (летний вариант).
Я успел неплохо разглядеть и здоровилу в светлом плаще, и его дружка — поменьше ростом, круглолицего, с узкими глазами. Китаец, что ли... Больше в их машине никого не было; это ободряло.
Расфанфаренная машина проехала мимо. Нужно было действовать, пока они еще не привыклй к темноте.
Я прицелился в "китайца", потому что он стоял дальше и мог после первого же выстрела спрятаться за свой рыдван. У уголовников это вроде рефлекса — даже если рядом хлопнет проколотая шина.
Я затаил дыхание и нажал курок. Результат не заставил себя ждать. Получилось, как в ярмарочном тире, когда на стенде опрокидывается маленький фанерный клоун. Моя жертва упала как подкошенная. Это произошло так стремительно, что я поначалу решил, что промахнулся и что мужик притворяется. Однако по тому, как "китаец" корчился на земле, становилось ясно, что свое он получил.
Я прицелился во второго. Но он явно не страдал болями в суставах: пока я наводил на него пушку, он успел выхватить свою.
Я понял, что надо поторапливаться, и выстрелил ему в клешню. Он завопил, и его пистолет упал на асфальт. Тогда я прицелился в грудь, но оказалось, что я забыл сосчитать патроны, и мой инструмент издал лишь нелепый щелчок.
Я прыгнул вперед и боднул его головой в живот. Он охнул и растянулся на придорожной траве.
Тогда я подскочил ко второму уроду, который только что отдал кому следует свою жалкую душонку, и оттащил его в канаву. Не хватало, чтобы кто-нибудь случайно увидел в свете своих фар такую картинку! К счастью, на этом участке противополож-
ные полосы движения разделял небольшой лесистый пригорок, и мне достаточно было поглядывать только в одну сторону.
Свалив китаезу в кювет, я включил габаритные огни своего "рено". До рассвет никто ничего не заподозрит. Подумают, что машина просто сломалась... Затем я забрал пистолет здоровилы. Оставалось самое трудное... Я схватил здоровилу под мышки и втащил его на переднее сиденье их машины.
Я уселся за руль, и мне сразу стало спокойнее. На каждое нажатие педали машина мгновенно отвечала мощным рывком.
И вот я продолжил свой путь на борту этой внушительной америкашки, и у моих ног этаким экзотическим ковриком лежал детина в светлом плаще.
Я не знал, для чего дарю ему эту отсрочку. По всем канонам, лучше было вогнать ему пулю в башку и оставить рядом с напарником.
Зачем я его пощадил? Ведь Не по доброте же душевной!..
Дорога под колесами сделалась как будто мягче. Я жал на всю катушку, изредка поглядывая на своего очаровательного попутчика...
Подъезжая к Оржевалю, я почувствовал некоторую растерянность. Нужно было что-то решать, причем немедля. Бежать мне уже не хотелось. Стычка, в которой я так легко победил, вернула меня в атмосферу старых добрых разборок между жуликами...
Почти незаметно для самого себя я развернулся и помчал по противоположной полосе обратно, к Парижу. Достигнув Версальской развилки, я заехал на мост и сразу после него повернул направо. Дорога, на которой я очутился, проходила через какую-то захудалую деревеньку и шла дальше по полю, обнесенному высокой и толстой металлической сеткой. Между этой сеткой .и шоссе, пролегала лесополоса. Для разговора с моим плащеносцем место было самое подходящее.
Я остановился под деревьями... Дорога была усыпана сырыми желтыми листьями, в нос бил сильный, здоровый запах чернозема.
Я потряс детину за плечи.
— Эй, лежебока! Вставай, не придуривайся!
Он не отвечал.., Это меня разозлило: я понимал, что удар головой в живот не может надолго отправить человека в нокаут...
Я включил свет и все понял. Пуля, которую я всадил ему в руку, чтобы выбить пистолет, разорвала запястье, и он истек кровью. Крови хватило на всю машину. Настоящее стихийное бедствие! Мужик был настолько мертв, насколько это можно себе представить. Белый, как умывальник... Оставалось только выкинуть его из машины, больше ничего.
Так я и сделал. Ох, и удивятся завтра мужички, которые привезут сюда из Парижа дамочек, чтобы вправить им на осенней листве!..
Вместе с покойником я выбросил и коврик, на котором он лежал. К счастью, кровь не успела просочиться сквозь него, так что мне удалось придать машине почти опрятный вид.
Теперь мне следовало обыскать своего попутчика и прежде всего забрать техпаспорт. К счастью, за рулем сидел тогда именно он. Я нашел при нем и бумаги на машину, и его собственные документы. Детину звали Антонен Феру, он увидел свет в Монтелимаре... Теперь он его уже больше нигде Не увидит. При нем оказалось всего десять тысяч, но и их приятно было принять — в качестве платы за путешествие на тот свет... И я без колебаний присвоил эти карманные денежки.
Вернувшись в машину, я из любопытства открыл техпаспорт. Он был выписан на имя Паоло Кармониччи... От этого у меня по спине побежала мерзкая дрожь. Для близких друзей "Кармониччи" означало "Кармони". Теперь я знал настоящее имя этого подонка.
Адрес, указанный в техпаспорте, гласил: Рю де Милан, 114. Но вот настоящий он или нет?
Я с великим трудом развернулся — колеса увязали в глинистой земле — и медленно поехал в Париж. Рю де Милан я нашел сразу, не прилагая почти никаких усилий: просто следуя по улицам с односторонним движением. Я остановился напротив номера 114... Там какой-то тип выгуливал своего боксера. Молодец, мужик: не ложился спать, пока его псина не обнюхает все заборы...
Увидев машину, он поспешил навстречу, и я понял, что она ему хорошо знакома.
Это был мужик средних лет в навинченном на макушку берете, похожий на консьержа.
Он изумленно посмотрел, как я выхожу из машины; затем машинально наклонился, вперед, чтобы -проверить ее номер.
Я не оставил ему времени на теряния в догадках.
— Эй, скажите-ка, папаша, вы ведь работаете у Кармониччи, верно?
Он моргнул.
— А что?
— Так да или нет?
— Я его консьерж...
Он указал рукой на дом номер 114, и только теперь я заметил, что это частный особняк. Король белого кайфа устроился очень неплохо... Еще немного — и снял бы для личного пользования Лувр...
— Он у себя? Меня прислали Алексис и Феру. С ними случилась неприятность...
Это сработало.
— Сейчас спрошу. С кем имею честь?
— Мое имя ему ни о чем не скажет... Просто сообщите, что я от его бойскаутов... И добавьте, что я пригнал их машину... И еще: дело очень срочное, и он наверняка пожалеет, что не взял к себе консьержем олимпийского чемпиона в беге на двести метров с барьерами!
Немного ошарашенный, дядечка потащил своего боксера в дом. Он жил, так сказать, в левой части крыльца — в небольшой каморке, устроенной под лестницей.
Там, видимо, был телефон, потому что отсутствовал он не больше трех минут. Я в это время переминался с ноги на ногу на ступеньках, пытаясь что-нибудь разглядеть в ближайшее окно. Но ничего не разглядел: окно было высоким, а шторы тщательно задернули.
— Заходите! — крикнул мне дядечка из своей будки.
Я начал подниматься по крыльцу. Передо'мной словно по волшебству открылась тяжелая дверь с железными решетками, впуская меня в логово зверя. Смешная штука жизнь... Я совершенно не ожидал, что смогу добраться до места за двадцать четыре часа. И теперь оказался в положении коммивояжера, который обходит клиентов с пустым чемоданом!
Тип, который стоял за дверью, мог бы насмерть перепугать стаю голодных волков. Он был массивным, тяжелым, с ужасным шрамом посередине лица. Его рожа напоминала тыкву, которую начали было резать пополам, а потом передумали.
Он молча смотрел на меня. Он привык выполнять четкие инструкции, и мой приход его не слишком
обрадовал... Этот парнишка, похоже, специализиро--вался на роли сторожевого пса. Его призванием было спать у двери хозяина и лаять при малейшем шорохе...
Мы с ним не сказали друг другу ни слова. Он установил на место металлическую штангу, запиравшую Дверь, и повел меня в дом. Меня со всех сторон окружала безумная роскошь, и все же я испытывал неприятное чувство, будто нахожусь в тюрьме. Наверное, виной тому были :>та дверь с железными запорами и громила со шрамом, которого с радостью взяли бы на роль Франкенштейна,
Мы зашагали по огромному холлу, покрытому дорогими коврами. На стенах, задрапированных толстым пурпурным бархатом, висели картины старых мастеров. В конце холла виднелась мраморная лестница, поднимавшаяся на верхние этажи, которые представлялись еще более роскошными.
Наверное, неплохо было работать на такого набитого деньгами патрона...
Дремавший на банкетке у лестницы парень при нашем приближении встал и загородил мне дорогу. Затем невероятно быстрым движением опустил руку в мой карман и вынул отягощавший его пистолет.
— Разреши, приятель... — пробормотал он в качестве извинения.
Возражать не стоило, иначе началась бы открытая война. А перед войной всегда необходимо проводить приготовления — об этом вы прочтете в любом учебнике!
Я позволил ему переложить оружие из моего кармана в свой.
— Все? — спросил я, силясь сохранять спокойствие.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45