Она подала мне руку
- Давайте познакомимся. Как вас зовут?
Я побоялся дать ей свою руку и еще дальше отошел от нее, но имя
свое назвал.
- Что с вами? - удивилась она. - Чем я вас испугала? Может, вы
думаете, что я неодушевленная статуя и холодна, как лягушка? Вы
ошибаетесь. Дайте мне вашу руку и я докажу, что моя рука горячей
вашей. Прикоснитесь к моей груди и вы почувствуете, как бьется мое
сердце. Поцелуйте меня и вы поймете, что я женщина. Ну, что же вы?
- Нет, не надо.
- Вам нездоровится. Вы бледны. У вас что-нибудь случилось дома?
- Нет, ничего... А впрочем, может быть, случилось.
Она села на диван и с состраданием посмотрела на меня.
- Бедный, чем же вам помочь? Выпейте вина, оно хорошо очищает
голову от посторонних мыслей.
- Послушайте, - я обратился к ней, стараясь быть повежливей, - не
могли бы вы быть настолько любезной, чтобы покинуть меня? У меня нет
никакого желания кого-либо видеть, тем более женщину.
Она удивленно вскинула брови и милая улыбка слетела с ее губ.
- Я извиню вашу грубость, - тихо сказала она, - хотя и не понимаю
ее. Но уйти от вас я не могу, потому что это все равно, что лишить себя
жизни. Если я вам противна, вы можете убить меня, это будет гораздо
гуманнее, чем выгонять меня вон. Тогда я последую за вами, но в таком
наряде я привлеку всеобщее внимание и вам будет неудобно.
- Что же вы хотите?
- Вас.
Ее глаза загорелись тем характерным блеском, который выдает
сокровенное желание женщины. Ее пламенный взгляд проникал мне в душу и
приятно щекотал мне нервы. Я чувствовал, что стена отчужденности
выдвинутая мною между нами тает со сказочной быстротой. Еще миг, и я бы
бросился к ней, но я, отвернувшись, закрыл глаза. Я слышал, как
зашуршала ее юбка и по привычным звукам понял, что она легла на диван.
- Ну, что же будем сидеть так? - тихо спросила она. Я взглянул на
нее и... содрогнулся от захлестнувшей меня страсти. Она лежала голая на
диване, закинув нога на ногу прямо в туфлях и кончиками пальцев
теребила соски своих грудей. Только прикрытые глаза и полуоткрытый рот
без слов говорил о том удовольствии, которое она себе доставляла.

- 16 -
- Что вы делаете? Как вам не стыдно?! - воскликнул я, не в силах
спокойно созерцать это. Она посмотрела на меня удивленными глазами.
- Вы сказали "стыдно". Это вы мне?
Она села на диван и приняла позу, выставив мне навстречу
маленькие, упруго торчащие груди с заостренными сосками.
- Вам не стыдно кушать сладости. Вам это приятно. Почему же мне
должно быть стыдно? Мне это приятно.
Нисколько не смущаясь, она погладила свои груди, руки скользнули на
живот, плавно прошлись по бедрам и соединились на лобке. Она сама
раздвинула себе ноги руками и я, с ужасом сознавая, что теряю
самообладание, приник взглядом к узкой плотной щели с розовыми губами.
Но это продолжалось одно мгновение. Она тотчас сжала ноги и встала с
дивана. Стройная, изящная, блистающая какой-то особенной
женственностью и грацией, она прошлась по каюте и остановилась около
меня. От нее исходил пьянящий аромат свежего тела. Каждая мельчайшая
деталь ее грудей, бедер, плеч, рук и очертания стройных красивых ног
составляли непостижимую совершенную гармонию и вместе с тем она была
необыкновенно хороша. Я не удержался и протянул руку, коснулся ее
ноги, чуть выше колен. Это было рубежом, переступив который, я потерял
всякую связь с земными женщинами и они просто перестали для меня
существовать. Они были отображением вот этой величественной красоты.
Она подхватила мою руку своей рукой, теплой и мягкой, опустившись на
колени, прильнула к моим губам. Постепенно моя рука оказалась на ее
груди и я уже, растеряв остатки самообладания и вчерашней влюбленности,
в диком иступлении мял нежную грудь очаровательной красотки, чувствуя,
как она трепещет от моих ласк. Второй рукой я гладил ее плечи, спину,
ощущая необыкновенный бархат ее плотно сбитого тела. Она постепенно
стала подниматься с пола и мои руки, пройдя вниз по телу, попали на
живот и округлость бедер. Я целовал и целовал, как сумасшедший, все,
что попадалось под мои губы и дрожь ее тела передавалась мне, захлебнув
сладостным порывом неодолимого желания. Я сунул свою руку между ног,
она присела, раздвинув их в стороны, освобождая мне дорогу. Потоки
густой и горячей слизи обволокли мою руку, палец сам скользнул в
полураскрытые губы влагалища и я, зверея от плотского вожделения,
подхватил ее на руки. Мы бросились на диван. Наши тела сплелись в
совершенно непостижимую комбинацию. Мне было невыразимо приятно. Она
обняла меня своими руками, шепча слова ласки, целовала в губы, обдавая
жаром порывистого дыхания. Она совершала своим телом плавные
волнообразные движения, прижимаясь ко мне то животом, то грудью. Ноги
она забросила ко мне на спину, и я чувствовал легкое покачивание
каблучков. Но вот она сняла одну руку с моей шеи и, протиснув между
ногами, осторожно двумя пальцами обхватила мой член. Нежно помяв
головку, она двинула его в себя и я почувствовал, как медленно он стал
погружаться в горячую мякоть тела. И как только он вошел до конца,
невыразимое наслаждение обрушилось на меня горячей волной, а он утонул
в жгучем, безудержном водовороте удовольствия. В туже секунду задрожало
тело моей партнерши. Она издала протяжный громкий стон и затихла.
С минуту мы лежали молча не двигаясь. Потом она спрыгнула с дивана
и, ласково улыбаясь, спросила:
- Ты доволен?
- Да, очень.
Я тоже встал и застегнул штаны. Она с укором посмотрела на меня.
- Почему ты не разденешься? Тебе стыдно?
- Нет, совсем не стыдно. Но теперь это как-то не своевременно
делать.

- 17 -
- И совсем нет. Раздевайся.
Она быстро подбежала ко мне и стала снимать с меня пиджак. Я
быстро разделся догола. Она быстро подвела меня к столу и усадила в
кресло, села на моих коленях.
- Пока ты не набрался сил, поласкай меня рукой.
Она сама сняла с волос широкий веер из страусовых перьев и стала
обмахиваться. Я стал целовать соски ее грудей и нежно тереть бутон ее
страсти. Она вздрогнула и, глядя на меня с восхищенным взглядом,
теребила мои волосы. Вот какую историю, в правдивости которой я не
сомневаюсь, она мне тогда поведала.
- В Индии есть один художник. Сила его воображения настолько
велика, что он, рисуя с натуры, создает неповторимые шедевры. И вот
один богатый англичанин дал ему заказ нарисовать пятьдесят три красивых
женщины для карт. Он принялся за работу и вскоре на его мольберте
появилась первая красавица. Это была я. Красота была настолько
естественная и неотразимая, что он сам влюбился в меня и стал молить
бога, чтобы он оживил неодухотворенный портрет. Тот внял его мольбам.
Я проснулась однажды в его мастерской и долго не могла понять, что к
чему. Я прошлась по комнате, разглядывая чудесные картины и, незаметно
для себя, вышла из мастерской в какой-то узкий коридор. До меня
донеслись голоса и я пошла на них. Я увидела тонкую щель и догадалась,
что это дверь, толкнула ее и она открылась. Я оказалась в комнате,
бедно, но со вкусом обставленной. За столом сидел какой-то мужчина и
какая-то женщина. Они оба удивленно и испуганно посмотрели на меня, не
понимая откуда я взялась. Женщина первая пришла в себя:
- Кто ты? Что тебе нужно?
Я сказала, кто я такая и художник, выпучив на меня глаза, лишился
чувств. Женщина вытолкнула меня за дверь и крикнула, чтобы больше я не
появлялась ей на глаза. Я вернулась в мастерскую, пристроившись на
маленьком, грязном стуле, стала рассматривать себя с ног до головы. Я
никак не могла понять и сообразить, как снимается эта длинная юбка.
После долгих и упорных поисков я нашла маленькую серебряную пуговичку.
Она легко отстегнулась, юбка скользнула вниз. Я увидела стройные ноги,
обутые в черные лакированные туфли на таких тонких высоких каблуках,
что я удивилась, как я могла ходить на них. Белая шелковая лента,
покрывавшая мою грудь, снималась очень просто. Я долго не могла
понять, зачем у меня в волосах такой пучок перьев и почему рот прикрыт
кисейной маской. Я осталась довольна собой и, когда первое любопытство
улеглось, почувствовала какое-то смутное желание. Не зная, что делать,
я потрогала свои соски руками и пронзительное чувство одуряющей
сладости содрогнуло меня конвульсией, разливаясь по телу горячей волной
до ног. Оно замерло где-то внизу живота между ногами...
Она вдруг прервала рассказ свой и вцепилась в мои волосы руками,
нагнув мою голову вниз. Она стала двигать бедрами из стороны в сторону
и, тяжело дыша, зашептала:
- О... сильнее изо всех сил три, три... Ох, ... я умираю...
Она содрогнулась всем телом и, глядя на меня дикими глазами,
судорожно сжала ноги. Мою руку затопили потоки липкой густой слизи.
Она стала капать мне на ноги, стекать струйками на кресло, образуя подо
мной лужицу. Комната наполнилась густым ароматом терпкого запаха ее
плоти. Это сразу возбудило меня и она, почувствовав это, соскочила с
моих колен. Милая девушка опустилась передо мной на пол и, схватив мой
член своими пальцами, поднесла к своему рту. Ее губки приоткрылись,
жаркое дыхание обдало его воспаленную головку, она вдохнула его запах и
сунула себе в рот. Я никогда не испытывал и не ощущал девичьи губы на
своем члене и это повергло меня в невыносимое сладостное состояние. Мне

- 18 -
хотелось видеть ее в этот момент и я опустился в кресло, приняв почти
горизонтальное положение. Она одобрительно посмотрела на меня и, не
вынимая члена изо рта, легла поудобнее. Недолго я смог вытерпеть.
Через две - три минуты я, сладостно извиваясь, выбросил ей в рот мощную
струю спермы. Она с наслаждением проглотила ее, высосав до последней
капли. Как я был благодарен ей за это удовольствие! Я поднял ее с
пола и носил на руках по каюте, целуя грудь, плечи, живот. Она мило
смеялась и болтала ножками.
- Давай я теперь тебя поласкаю, - сказала она мне, когда я опустил
ее на пол.
- А как?
- Ты ложись на диван, а остальное предоставь мне.
Я послушался. Она была на ногах и, нагнувшись стала кончиком языка
теребить соски моей груди. Едва ощутимое чувство, трепетной сладости
растекалось по моему телу. Чтобы не оставаться в долгу, я принялся мять
ее груди, ощупывать соски и гладить руки. Медленно росло пьянящее
упоение, прорываясь все более сильными порывами душераздирающей
сладости. Я снова пришел в неистовое возбуждение и, схватив ее за
талию, потянул на себя. Она опустилась грудью на мою грудь и, широко
раздвинув ноги, направила мой член к себе во влагалище. Когда он
достиг предела, она резко выпрямилась, согнув ноги в коленях. Теперь она
сидела на мне, слегка выгнув стан, и я отчетливо видел, как мой член
торчит в ее теле. Она раздвинула губы своей щели и сказала:
- Положи сюда руку, так будет и тебе, и мне приятней.
Я сделал так, как она просила. Я мял лобок и щекотал клитор. Она
тихо подвывала, корчась на мне, словно от дикой боли. Это продолжалось
долго, пока я, наконец, не кончил и ущипнул ее за живот. Она дико
вскрикнула и тут же забилась в судороге, выливая на меня обильные
потоки своего нектара. Изнемогающий до предела, я лежал на диване, не в
силах пошевелиться. Она спрыгнула на пол, свежая и бодрая, как ни в чем
не бывало и, мельком взглянув на меня с ужасом, прошептала:
- О, боже! Уже конец.
Испуганный ее восклицанием, я вскочил с дивана и подошел к ней.
Она молча показала мне на часы. Было 5 часов 58 минут.
- Что это значит?
- Еще две минуты и мы расстанемся навсегда, - ее голос дрогнул и
на глазах навернулись слезы, - ласкай меня скорее, ласкай! -
воскликнула она и кинулась на диван. Она села, поджав ноги под себя и,
раздвинув их в стороны, я принялся тереть ей клитор так неистово, что
через несколько секунд она задрожала от наслаждения. Плача, смеясь и
стоная, она шептала слова любви, слова прощения, которые разрывали
сердце. Я тоже чувствовал слезы на своих щеках. Мы душили друг друга
поцелуями и истязали себя остервенелыми ласками. Я провалился грудью в
пустоту на диване - она вдруг исчезла... Разбитый и уничтоженный я
поднялся и сел. У меня еще горели руки от жара ее тела. В воздухе
стоял аромат ее духов, смешанный с запахом нашей плоти, но ее уже не
было. Я свалился на подушку и уснул мертвецким сном...
Он смолк, глядя куда-то в пространство мечтательным взглядом.
Потом он залпом опрокинул в рот стакан коньяка и зажмурился.
- Я устал и хочу спать, - прошептал он, - приходите завтра вечером
я расскажу, что было дальше.
Мы простились с ним и вышли. Дик заплатил за номер за неделю
вперед и сказал портье, чтобы человека, который остался там, ничем не
беспокоили. Потрясенные его рассказом, мы долго шли молча. Потом Дик,
прищелкнув языком, сказал:

- 19 -
- Вот ведь везет человеку.
Я с сожалением посмотрел на него.
- Глупец, это трагедия.

Г Л А В А IV

Часам к семи вечера мы с Диком вернулись в гостиницу. Рэм уже
встал и старой надломленной бритвой закончил скоблить бороду. Он не
снял ее совсем, а только подравнял, но уже выглядел моложе. Руки его
стали чище и под ногтями уже не чернели полоски грязи. Он радостно
встретил нас и, убрав со стола свои бритвенные принадлежности, поставил
бутылку коньяка. Официантка принесла ужин, он смотрел хотя не
дружелюбно, но без злобы, даже помог ей расставить на столе тарелки. Мы
сели к столу, выпили и Рэм начал свой рассказ.
- Я проснулся в три часа дня. В первое мгновение я вспомнил
происшедшее, как сон, но увидев белые пятна на коврах, кресле и диване,
понял, что это происходило наяву. Я оделся и вышел на палубу. Пароход
подходил к Марселю. Уже были видны портальные краны и густой лес мачт,
стоявших в порту кораблей. На пароходе царила суета сборов. Я вернулся
к себе в каюту, быстро уложил вещи в дорожный чемодан и сел к
иллюминатору. На душе было пусто и легко. Ничто не волновало меня. Я
не ощутил потери Салины и радости возвращения домой. Из Марселя в
Кельн я должен был отправиться поездом. Чтобы не оказаться в неловком
положении с очередной дамой, в приходе которой я не сомневался, я взял
отдельное купе. В пять часов вечера поезд Марсель - Кельн отошел от
перрона и понесся на север. Я сидел в купе один и просматривал свежие
газеты, которые купил на вокзале. Но даже происшествие, из-за которых я
только и купил газеты, меня не заинтересовали. Мне было скучно. Я
сходил в ресторан. Медленно тянулось время. Стрелки часов едва
двигались. Час превращался в томительную вечность. Я достал из
чемодана карты и стал просматривать их. Туз червей для меня уже был не
картиной, а фотокарточкой любимой. Я пытался представить встречу с
какой-нибудь другой из милых красавиц, но воображение не создавало
ничего интересного. Закончив просмотр карт, я положил их на столик
около окна, страдая от безделья, задремал. Проснулся от тишины. Поезд
стоял на какой-то станции. Я выглянул в окно. Прямо передо мной
светился циферблат часов - без пяти минут двенадцать. Надо
приготовиться, скоро придет очередная женщина. Я поставил бутылку,
принесенную из ресторана, на стол и попросил проводника доставить
какой-нибудь закуски. К двенадцати часам все было готово. Я смотрел на
часы, отстукивающие последние минуты и, как только стрелки сошлись,
одна из карт с нежным звоном шлепнулась на пол и на этом месте из
ничего выросла женщина. Она была высокого роста, с золотистыми
волосами, подвязанными зеленым шелковым платком. На ней была желтая
блузка, как кольчугой, покрытая шерстяной накидкой и малиновые штаны,
плотно обтягивающие ее стройные ноги до колен. Штаны оканчивались
рваной бахромой, которая не служила признаком ветхости ее наряда - он
весь отдавал магазинной новизной. Зеленый глянцевый пояс, с двумя
застежками, туго перетягивал ее узкую талию. В левой руке она держала
саблю, вставленную в красивые ножны с кисточкой. Я плохо скрывал
любопытство, смотрел на нее, ожидая, что она будет делать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13