Раздался
громкий треск столкнувшихся шестов. Кевин ловко повернул свое оружие
вокруг шеста противника и коснулся его головы.
- Три очка.
Легкий вздох одобрения пронесся по притихшей в испуге публике. Лестер
ждал, тяжело дыша. Затем он выбрал более подходящее положение и начал
атаку более продуманно. Шесты сталкивались с сухим треском в фейерверке
ударов и контрударов со стороны Кевина.
- Четыре очка.
- Пять очков.
- Шесть. Ты что, не умеешь считать?
В этот раз приветственные крики прозвучали громче, призывая Кевина
атаковать самому.
- Врежь ему, парень!
- Пусть у него глаза на переносицу вылезут!!
- Пошли его домой без кой-чего!!!
Остальные жители Верхнего Вейла за столом Лестера собрались в кучу, и
выражения их лиц постоянно изменялись от простой озабоченности до
ненависти. Лестер с хрипом дышал, воздух словно застревал у него в глотке.
Но и Кевин начинал задыхаться, несмотря на то, что в драке он прилагал
гораздо меньше усилий, чем его противник. Тем не менее он пока не нанес ни
одного атакующего удара.
- Семь очков.
- Восемь.
Лестер издал отчаянный, хнычущий звук и сделал выпад в живот Кевина,
действуя своей палкой, словно копьем. Кевин отбил выпад в сторону. Бросив
свой шест, он перехватил руками шест Лестера, повернул в руках и вырвал
его у врага. Его концом он поразил Лестера в пах.
- Девять. Достаточно!
В зале раздался гром приветствий, быстро сменившийся угрозами и
оскорблениями в адрес верхневейльцев, угрюмой группой стоящих в окружении
остальных посетителей. Лестер стоял согнувшись и, скаля зубы, с ненавистью
смотрел на Кевина.
- Грязное волчье отродье! - выругался он и, конвульсивным движением
выхватив свой меч, бросился на Кевина.
В тот же миг Кевин пригнулся, крепко схватил шест обеими руками и
хмуро уставился сопернику в центр грудной клетки. Меч опустился и
встретился с деревом. Меч при этом дрогнул и зазвенел, а вокруг полетели
щепки. Лестер задыхался от недостатка воздуха, и каждое его усилие
сопровождалось звериным рычанием. Удары его становились тише и
неуверенней, очевидно, он был в отчаянье.
В тот момент, когда Лестер замахивался, чтобы нанести еще один
яростный удар с размаха, держа меч обеими руками, Кевин внезапно выгнулся,
словно кот, и встретил удар на полдороги, вложив в контрудар немалую силу.
Клинок зазвенел как колокол, отломанный конец его отлетел на пол,
ударившись о железную решетку камина. В тот же миг Кевин ударил его под
вздох концом иссеченного шеста.
- Десять! Слышишь, скудоумный ублюдок, навозная муха! Больше не
получишь!
А затем, словно вдруг увидав в Лестере воплощение всех своих
разочарований, сосредоточие всех причин, которые когда-то вызывали его
гнев и бессильную ярость, Кевин с силой ударил его шестом по правой
стороне головы. Это вышло у него так удачно, что он немедленно повторил
удар с другой стороны, и Лестер рухнул как тряпичная кукла. Кевин смотрел
на него сверху вниз и пытался подавить в себе яростное желание ударить его
еще и еще, втоптать его в пол, а потом пинком ноги выбросить за порог
расквашенное месиво. Прежде чем это желание успело овладеть им, он швырнул
шест в угол и протиснулся через толпу приветствовавших его людей к выходу
на улицу.

Кевин шагал по темным сырым улицам, плотно завернувшись в собственные
мысли. Он не захотел принять участия в шумном празднике, который начался в
"Голубом Кабане" в честь его победы. Они настаивали на том, что он
совершил героический поступок, тем более, что Лестер довольно долгое время
был чумой и язвой упомянутой таверны, но сам Кевин не знал, кто он такой.
Кем бы он ни был - это ему не нравилось. Ему хотелось бы поговорить сейчас
с Раскером и Сэнтоном, а не слушать их лекции, которые подсовывала ему
услужливая память. Он было пытался отыскать ответ внутри себя, но в голове
у него вертелись обрывки уроков, лекций и фраз, когда-то произнесенных
обоими преподавателями. Кевин пытался задавать им вопросы, и все трое так
шумели, перебивая один другого, что Кевин пришел в себя только тогда,
когда двое запоздалых прохожих бросились от него прочь, и Кевин понял, что
громко разговаривает сам с собой.
Что же, ради всех адов, с ним случилось?
Кевин не был уверен, что он такое и кто он такой. Он вообще ни в чем
не был уверен. Он был побежден соперниками, имен которых он не мог
назвать.
Академия. Сэнтон:
- Не важно, в какой схватке ты участвуешь, битва это или просто
соревнование, но ты всегда оказываешься в меньшинстве. Кроме противника, с
которым ты бьешься, всегда находится один из двух врагов, который
сражается не на твоей стороне. Эти двое врагов - фантомы Поражения и
Самоуверенности.
Призрак Поражения делает твоего противника больше, чем он есть на
самом деле, чем больше ты боишься его, тем больше он становится. Если ты
страшишься возможности поражения, то оно станет следить за каждым твоим
движением и ждать, пока в конце концов твое самосознание невольно не
поможет ему, и ты совершишь ошибку именно потому, что ты так ее боялся.
Призрак Самоуверенности делает тебя слепым, он выставляет тебе твоего
соперника меньшим, чем он есть. Самоуверенность - могучая волшебница. Она
может заставить исчезнуть очевидное и показать тебе вместо очевидного
нечто несуществующее. Самоуверенность настолько преуспела в обмане, что
часто выступает под другим именем: Я-знаю-все-ответы.
- Нет, Сэнтон, - сказал Кевин в темноту. - У меня нет больше ответов,
они все куда-то пропали.
Снова Сэнтон:
- Ты, Кевин, дерешься с яростью, стиснув зубы, с усердием, которое
часто бывает излишним. Почему?
Кевин сощурился и пожал плечами:
- Чтобы победить.
- Тогда победа - это единственная цель?
Пауза, морщина пересекла нахмуренный лоб:
- Разве это не так?
- Мне бы хотелось, Кевин, чтобы ты сумел сломать жесткие рамки твоих
представлений о том, что в битве всегда есть победитель и побежденный.
Сейчас ты подходишь к схваткам в полном вооружении с твердой уверенностью,
что это - вопрос жизни и смерти...
Кевин коротко и цинично усмехнулся над его уверенностью:
- Так ведь оно и есть. Меч убивает, стрела убивает, копья, пики,
палицы, секиры - все это не плотницкий инструмент!
- Но мечи также разоружают, стрелы предупреждают, копья, пики и
топоры угрожают. Оружие, если применять его с умом, поможет сохранить не
только твою жизнь, но и жизнь достойного противника. - Он наклонился
вперед и пристально поглядел Кевину прямо в глаза: - Если ребенок ударит
тебя палкой - разве ты убьешь его?
- Конечно же, нет!
- А если грабитель станет угрожать тебе острием меча? Станешь ли ты
убивать его?
- Я... я не знаю. Это будет зависеть...
- Тогда ты должен больше размышлять о разнице между тем, как
одерживать победу, и тем, как остаться непобежденным. Если ты убьешь
грабителя, то не одержишь победы. И, безусловно, если ты убьешь бедного,
необученного человека, которого жизнь загнала в угол, просто потому что ты
можешь это, то ты уронишь свою честь. У меча есть лезвие и есть плоская
сторона, Кевин.
- Но он же нарушает закон...
- В этом случае будет достаточно просто разоружить его, испугать или
пригрозить. Для того, чтобы определить меру справедливости и наказания,
человек должен полностью отказаться от вынесения приговора. Твое занятие
заключается в том, чтобы в бою убивать и калечить людей просто потому, что
ты на это способен в большей степени, чем остальные. И если ты начнешь
применять свои способности против всех, кто в чем-то с тобой не согласен,
то ты превратишься в нечто, немногим лучшее, чем твои противники. Ты
должен научиться самоконтролю, Кевин. У тебя внутри идет невидимая битва,
и ты должен суметь выиграть ее прежде, чем ты начнешь оценивать других.
- Я победил самого себя, - сообщил Кевин случайному прохожему и
горько улыбнулся. - Против самого себя у меня нет защиты.
Затем ему вспомнилось, как в академии они отрабатывали технику
перевоплощения, когда курсанты должны были бродить по городу, переодевшись
сумасшедшими или дурачками.
Сэнтон сказал ему:
- Я шел за тобой, Кевин, на некотором расстоянии и должен сказать,
что это была отличная работа. Ты - прекрасный лицедей, Кевин, и мог бы
стать выдающимся актером, если бы тебе вдруг пришло в голову переменить
профессию. Твоя походка была совершенной, твои позы, речь, внезапные
переходы от замешательства к целеустремленности... И когда эти три молодых
человека принялись насмехаться над тобой, ты выдержал характер, ты остался
верен ему. Даже потом, когда они перешли от насмешек к оскорблениям, ты
повел себя правильно.
Сэнтон помолчал, задумчиво кивая:
- Ты был великолепен - вплоть до момента, когда ты оставил двоих
лежать на камнях без чувств, а третий в страхе поспешно ковылял прочь.
Теперь я скажу тебе свое мнение: сломанная челюсть, вывихнутое запястье,
нога, которая перестала сгибаться, и другие менее значительные повреждения
едва ли могут быть причинены городским дурачком, как бы ты ни
оправдывался, что взбешенный и доведенный до отчаяния человек мог бы это
сделать. Ты провалил экзамен. И теперь тебе предстоит повторять это снова
и снова до тех пор, пока ты не приучишься не нарушать маскировку ни при
каких обстоятельствах, до тех пор, пока не постигнешь цель, пока не
овладеешь ролью и не научишься прятать подальше свое детское самолюбие.
Похоже, ты думаешь, что одержать победу - это единственная цель
существования и что поражение станет твоей виной. Если ты взвалишь себе на
плечи столько вины, Кевин, то ты проиграешь и будешь проигрывать до тех
пор, пока полностью не потеряешь себя...
- Вы правы, Сэнтон, - пробормотал Кевин, чувствуя, как тяжелая от
мыслей голова начинает клониться вниз. - Совершенно правы. Снова правы. А
я устал ошибаться.
Он с усилием поднял голову и осмотрелся по сторонам. Он снова сидел в
какой-то таверне. И он заказал вина.

Яростными вихрями проносились кошмарные сцены и фантастические
образы, странные вихри гудели в голове, вызывая к жизни воспоминания о
смерти и чувство вины. Забытые голоса оживали в ушах словами насмешек и
угроз. Снова уходили в ночь туманные тени вооруженных людей, и Кевин
видел, как упал отец... как умерла мать. И Гоун Тихий навеки затих, и тоже
из-за него. Его вина! Его вина! Как бы ни пытался он скрыться от мучивших
его воспоминаний, они преследовали его и отыскивали повсюду; снова и снова
оживая в памяти они хватали его за плечи и трясли, трясли, трясли...
Он попал в ад... иного ответа не было.
Кевин поднял голову. Нет... он был в какой-то таверне, маленькой и
дымной. Хозяин таверны тряс его за плечо, спрашивая, не угодно ли ему
будет отправиться домой.
Домой... это была прекрасная мысль. Настоящий бриллиант среди всех
мыслей. Из всего, что посещало Кевина в последнее время, эта мысль была
действительно стоящей: ему нужно отправиться домой. На запад. На запад, к
морю, которое называется Внешним пределом. А потом на юг... короче, когда
он туда попадет, тогда он сразу узнает. Однако, когда он снова вышел в
темноту, его самой насущной проблемой оказалось отыскать дорогу к
казармам. Проклятое место продолжало прятаться от него. Ну что ж, не в
первый раз. Кевин все еще оставался в пределах города, к тому же в прошлый
раз ему удалось отыскать дорогу довольно быстро.
С этой мыслью Кевин шагнул через бордюр и плюхнулся в грязь.
Великолепно! Как раз то, что ему и нужно было сейчас - он весь
вывалялся в грязи. Теперь он в полном порядке - грязь снаружи и грязь
внутри, грязь в мозгу и грязь на одежде...
"О Бог Маррин, - подумал Кевин, - зачем ты привел меня в этот ад?"
В ответ в мозгу раздались слова Сэнтона:
- Прими на себя столько вины, сколько хочется, Кевин. Сколько ее
будет - зависит только от тебя.
- Убирайся прочь, Сэнтон! - крикнул Кевин.
Кевин изо всех сил потряс головой и медленно сел. Потихоньку до него
дошло, что перед ним стоят два литтлера и смотрят на него.
- Это опять мы, сэр, - с улыбкой сказал один из них, - Викет и
Бестиан, двое стражников, начисто лишенных излишнего самомнения и
способности к пустой болтовне, чем и объясняются наши скромные размеры. Я
- Викет Нежданный, а это - Бестиан Бесстрашный. Что с нами случилось на
этот раз?
Кевин некоторое время смотрел на карликов, затем решил быть
откровенным. По правде говоря, что-либо еще придумать было бы трудно -
ведь он сидел в грязной луже и качался из стороны в сторону.
- Похоже, мои мозги перебрали сегодня... и пошли искать лучшей
компании... - Кевин перевел взгляд на свои ноги, - и забрали с собой мое
рав... равновесие...
Викет снова улыбнулся:
- Знаете старую пословицу: "Держи равновесие, когда идешь домой из
таверны, иначе дорога накренится и ударит тебя по лбу"?
- Было бы неплохо, если бы мы проводили тебя до казармы, - вступил
Бестиан. - Разумеется, не потому, что ты можешь попасть в беду, а потому,
что мы должны проследить, как бы кто не поплатился слишком серьезно, напав
на тебя.
Оба литтлера стояли свободно и улыбались, но что-то в их позе
подсказало Кевину, что они находятся наготове. Затем ему пришло в голову,
что, учитывая его состояние, они могли бы отвести его домой вне
зависимости от того, согласится он или нет. И он улыбнулся, оценив
тактичность карлика.
- Это ты правильно сказал. Стражник Берс... Бестиан? Я согласен. Было
бы неприятно, если б какой-нибудь... - он пошарил рукой в воздухе, словно
разыскивая подходящее слово, - ...бандит! Да! Если бы бандиты попытались
освободить меня от моего кошелька, - он конфиденциально понизил голос: -
Вы же знаете, они тут просто кишмя кишат... нет, киша кишмят. Кого хотите
спросите...
Он протянул им руки, и стражники помогли ему подняться на ноги.
Бестиан шел впереди, Викет позади, Кевин - между ними. Осторожно они пошли
вдоль по кривой и темной аллее. Единственным источником света служил
отблеск потайного фонаря Бестиана.
- Это самый короткий путь к казарме, - объяснял Викет, - короткие
люди, видите ли, предпочитают самые короткие дороги.
Кевин рассмеялся, но внезапно замолчал, врезавшись лицом в стену.
Викет тут же оказался рядом и поддержал его, взяв за руку.
- Я все видел, сэр. Аллея свернула в сторону без всякого
предупреждения! Вы не виноваты.
Бестиан вдруг резко остановился и поднял фонарь повыше.
- Кто здесь? - спросил он негромко.
Какая-то искра сверкнула в мозгу Кевина среди беспорядочных обрывков
разных мыслей, что-то похожее на предупреждение, но он не смог ни в чем
разобраться. Он чуть не налетел на Бестиана. Темная фигура отделилась от
темной стены впереди. Сверкнула блестящая сталь.
- Итак, - сказала фигура, - вот они, могучие горные куропатки
собственной персоной.
- Я узнал тебя, - холодно сказал Бестиан. - Ты один из трех пьяных
ублюдков, которых мы арестовали в прошлую декаду.
- Да, это верно, малыш, но теперь-то мы не пьяны, ты - ничтожная
грязная белка!
Позади послышался шорох шагов, и из темноты вынырнули еще два
человека. Викет проворно повернулся к ним.
- Мне тут попалось два карася! - сказал он спокойно, высвобождая из
ножен меч.
- Тебе опять везет, - отозвался Бестиан, не поворачиваясь. - У меня
только один, - с этими словами он аккуратно поставил фонарь на мостовую и
вытащил свой меч.
- Надо еще кого-то, кто бы соответствовал их росту, - провозгласил
Кевин, разворачиваясь и пытаясь встать за спиной Викета. В этот момент
двое атаковали, кто-то сильно толкнул Кевина плечом, он отлетел в сторону
и ударился о стену. Темнота огласилась высоким звоном мечей. Кевин
напряженно вглядывался в водоворот неясных, яростно фехтующих теней. Когда
он попытался снова подняться, его руки соскользнули, и ему ничего не
оставалось, как привалиться спиной к стене и прислушиваться к шуму битвы.
Он был в самом ее центре и... бессилен.
- Убей их, Викет, - пробормотал он. - Сволочи...
Внезапно раздался хриплый крик боли, и кто-то упал. Меч звякнул о
стену над самой его головой. Во мраке раздался еще один незнакомый голос,
похожий на женский:
- Я сзади, Бестиан. Здесь двое.
Схватка закипела с новой силой. Чье-то тело упало на ноги Кевина,
придавив их к земле.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39