Я его, если честно, терпеть не могу.
- А зря. У него в одном из романов был старец Зосима, который с
ужасом догадывался о _материальном огне_. Непонятно, почему он так его
боялся. Материальный огонь - это и есть ваш мир. Огонь, в котором вы
сгораете, надо обслуживать. И ты относишься к обслуживающему персоналу.
- К обслуживающему персоналу?
- Ведь ты копирайтер? Значит, ты один из тех людей, которые
заставляют людей глядеть в пламя потребления.
- Пламя потребления? Потребления чего?
- Не чего, а кого. Человек думает, что потребляет он, а на самом
деле огонь потребления сжигает его, давая ему скромные радости. Это как
безопасный секс, которому вы неустанно предаетесь даже в одиночестве.
Экологически чистая технология сжигания мусора. Но ты все равно не
поймешь.
- А кто мусор-то, кто? - спросил Татарский. - Человек, что ли?
- Человек по своей природе прекрасен и велик, - сказал сирруф. -
Почти так же прекрасен и велик, как сирруф. Но он этого не знает. А
мусор - это и есть его незнание. Это identity, которой на самом деле
нет. Человек в этой жизни присутствует при сжигании мусора своей
identity. Согласись, что лучше греться у этого огонька, чем гореть в нем
заживо.
- Зачем человеку глядеть в этот огонь, если в нем сгорает его
жизнь?
- Вы все равно не знаете, что с этими жизнями делать. И куда бы вы
ни глядели, вы все равно глядите в огонь, в котором сгорает ваша жизнь.
Милосердие в том, что вместо крематориев у вас телевизоры и
супермаркеты. А истина в том, что функция у них одна.
И потом, огонь - это просто метафора. Ты видел его, потому что съел
пропуск на станцию сжигания мусора. Большинство видит перед собой просто
телеэкран.
После этого он исчез.
- Эй, - позвал Татарский.
Ответа не было. Татарский подождал еще минуту и понял, что остался
один на один со своим умом, готовым пойти вразнос. Надо было срочно
чем-то себя занять.
- Звонить, - прошептал он. - Кому? Гирееву! Он знает, что делать.
Долгое время трубку никто не брал. Наконец, на пятнадцатом или
двадцатом гудке, Гиреев хмуро отозвался:
- Алло.
- Андрюша? Здравствуй. Это Татарский.
- Ты знаешь, сколько сейчас времени?
- Слушай, - торопливо заговорил Татарский, - у меня беда. Я кислоты
обожрался. Специалисты сказали, пять доз. Колбасит, короче, по всему
мясокомбинату. Что делать?
- Что делать? Не знаю, что делать. Я в таких случаях мантру читаю.
- Можешь мне дать?
- Как я тебе дам. Передача нужна.
- А таких нет, чтобы без передачи?
Гиреев задумался.
- Сейчас, подожди минуту, - сказал он и положил трубку на стол.
Несколько минут Татарский вслушивался в далекие звуки, которые
приносил по проводу электрический ветер. Сначала были слышны обрывки
разговора, надолго вклинился раздраженный женский голос, а потом все
покрыл резкий и требовательный детский плач.
- Записывай, - сказал наконец Гиреев. - 0м мелафефон бва кха ша.
Повторяю по буквам: о-эм...
- Записал, - сказал Татарский. - Что это значит?
- Неважно. Концентрируйся чисто на звуке, понял? Водка у тебя есть?
- Вроде была. Две бутылки.
- Можешь смело выпить. С этой мантрой очень хорошо. Через час все
пройдет. Завтра позвоню.
- Спасибо. Слушай, а кто это там плачет?
- Сын, - ответил Гиреев.
- У тебя сын есть? Не знал. Как зовут?
- Намхай, - недовольно ответил Гиреев. - До завтра.
Положив трубку, Татарский кинулся на кухню, быстро пришептывая
полученное заклинание. Достав бутылку "Абсолюта", он в три приема выпил
ее из стакана, запил холодной заваркой и пошел в ванную - в комнату
возвращаться было страшно. Сев на край ванны, он уставился в дверь и
зашептал:
- 0м мелафефон бва кха ша, ом мелафефон бва кха ша...
Предложение было настолько труднопроизносимым, что ни на какие
другие мысли ума уже не хватало. Прошло несколько спокойных минут, и
теплая волна опьянения разлилась по телу. Татарский уже почти успокоился
и вдруг заметил знакомое мерцание на периферии взгляда, сжал кулаки и
зашептал мантру быстрее, но новый глюк уже было не остановить.
В том месте, где только что была дверь ванной, вспыхнуло нечто
вроде салюта, а когда красно-желтый огонь чуть угас, он увидел перед
собой пылающий куст. Его ветви обвивало яркое пламя, словно он был облит
пылающим бензином, но широкие темно-зеленые листья не обгорали в этом
огне. Как только Татарский рассмотрел куст в подробностях, из его
середины к нему протянулась рука, сжатая в кулак. Татарский покачнулся и
чуть не свалился в ванну спиной. Кулак разжался, и Татарский увидел на
ладони перед своим лицом маленький мокрый огурец в пупырышках.
Когда куст исчез, Татарский уже не помнил, взял он огурец или нет,
но во рту ощущался явственный соленый привкус. Возможно, это была кровь
из надкушенной губы.
- Не, Гиреев, не катит твоя мантра, - прошептал Татарский и пошел
на кухню.
Выпив еще водки (для этого пришлось сделать усилие), он вернулся в
комнату и включил телевизор. Раздалась торжественная музыка, синее пятно
на экране расплылось и превратилось в изображение. Передавали какой-то
концерт.
"Го-осподи, к тебе воз-звах!" - вращая выпученными глазами, пропел
человек с напудренным лицом, в бабочке и перламутровом жилете под
фраком. Во время пения он странно отгребал ладонью, словно его куда-то
сносил невидимый поток горнего эфира.
Татарский щелкнул пультом, и человек в бабочке угас. "Помолиться,
что ли? - подумал он. - Вдруг поможет..." Ему вспомнился человечек с
барельефа, воздевавший руки к звездному небу.
Выйдя в центр комнаты, он с трудом встал на колени, сложил руки на
груди и поднял взгляд в потолок.
- Господи, к Тебе воззвах, - сказал он тихо. - Я так виноват перед
Тобой. Я плохо и неправильно живу, я знаю. Но я в душе не хочу ничего
мерзкого, честное слово. Я никогда больше не буду есть эту дрянь. Я... Я
просто хочу быть счастливым, а у меня никак не получается. Может, так
мне и надо. Я ведь ничего больше не умею, кроме как писать плохие
слоганы. Но Тебе, Господи, я напишу хороший - честное слово. Они ведь
Тебя совершенно неправильно позиционируют. Они вообще не въезжают. Вот
хотя бы этот последний клип, где собирают деньги на эту церковь. Там
стоит такая бабуля с ящиком, и в него сначала кладут рубль из
"запорожца", а потом сто баксов из "мерседеса". Мысль понятная, но как
позиционирование это совершенно не катит. Ведь тому, кто в "мерседесе",
западло после "запорожца". Коню ясно. А как target group нам нужны
именно те, кто в "мерседесах", потому что по отдаче один в "мерседесе" -
это как тысяча в "запорожцах". Надо не так. Сейчас...
Кое-как встав с коленей, Татарский добрел до стола, взял ручку и
прыгающим паучьим почерком записал:

Плакат (сюжет клипа): длинный белый лимузин на фоне Храма
Христа Спасителя. Его задняя дверца открыта, и из нее бьет свет.
Из света высовывается сандалия, почти касающаяся асфальта, и рука,
лежащая на ручке двери. Лика не видим. Только свет, машина, рука и
нога. Слоган:
ХРИСТОС СПАСИТЕЛЬ
СОЛИДНЫЙ ГОСПОДЬ ДЛЯ СОЛИДНЫХ ГОСПОД.
Вариант:
ГОСПОДЬ ДЛЯ СОЛИДНЫХ ГОСПОД.

Бросив ручку, Татарский поднял заплаканные глаза в потолок.
- Господи, Тебе нравится? - тихо спросил он.

ВОВЧИК МАЛОЙ
Божья любовь к человеку проявляется в великом и невыразимом в
словах принципе "все-таки можно". "Все-таки можно" означает огромное
количество вещей - например, то, что сам этот принцип, несмотря на свою
абсолютную невыразимость, все-таки может быть выражен и проявлен. Мало
того, он может быть выражен бесконечное число раз, и каждый раз
совершенно по-новому, поэтому и существует поэзия. Вот какова Божья
любовь. И чем же отвечает ей человек?
Татарский проснулся в холодном поту, не понимая, за что из окон на
его голову рушится безжалостный белый свет. У него осталось смутное
воспоминание о том, что во сне он кричал и еще, кажется, перед кем-то
оправдывался, - в общем, снился похмельный кошмар. А похмелье было таким
глубоким и фундаментальным, что нечего было и надеяться влить в горло
спасительные сто грамм. Нельзя было и думать об этом, потому что одна
мысль об алкоголе вызывала рвотные спазмы. Но, на его счастье, та
иррационально-мистическая ипостась Божьей любви, которую воспел великий
Ерофеев, уже осенила его своим дрожащим крылом.
Опохмелиться было все-таки можно. Для этого существовал специальный
метод, называемый "паровозиком". Он был отточен поколениями алкоголиков
и передан Татарскому одним человеком из эзотерических кругов
Санкт-Петербурга на утро после чудовищной пьянки. "Метод, в сущности,
гурджиевский, - объяснил человек. - Относится к так называемому "пути
хитрого человека". В нем ты рассматриваешь себя как машину. У этой
машины есть рецепторы, нервные окончания и высший контрольный центр,
который ясно объявляет, что любая попытка принять алкоголь приведет к
немедленной рвоте. Что делает хитрый человек? Он обманывает рецепторы
машины. Практическая сторона выглядит так. Ты набираешь полный рот
лимонада. После этого наливаешь в стакан водки и подносишь его ко рту.
Потом глотаешь лимонад, и, пока рецепторы сообщают высшему контрольному
центру, что ты пьешь лимонад, ты быстро проглатываешь водку. Тело просто
не успевает среагировать, потому что ум у него довольно медлительный. Но
здесь есть один нюанс. Если ты перед водкой глотаешь не лимонад, а
кока-колу, то сблюешь с вероятностью пятьдесят процентов. А если
глотаешь пепси-колу, то сблюешь обязательно".
"Вот это бы в концепцию", - мрачно подумал Татарский, выходя на
кухню. В одной из бутылок оставалось немного водки. Он налил ее в стакан
и повернулся к холодильнику. Его испугала мысль, что там нет ничего,
кроме пепси-колы, которую он обычно покупал из верности идеалам
поколения, но, к счастью, на нижней полке стояла банка лимонада "7-Up",
принесенная кем-то из гостей.
- Seven-Up, - прошептал Татарский, облизнув пересохшие губы. - The
Uncola...
Операция удалась. Вернувшись в комнату, он подошел к столу и
обнаружил на нем несколько листов, исписанных кривыми буквами.
Оказалось, что вчерашняя волна религиозного чувства выбросила на бумагу
целую подборку текстов, момента написания которых он не помнил. Первый
был таким:

Коммерческая идея: объявить тендер на отливку колоколов для
Храма Христа Спасителя. Кока-колокол и Пепси-колокол. Пробка у
бутылки в виде золотого колокольчика. (Храм Спаса на pro-V:
шампунь, инвестиции.)

Дальше, видимо, душа увлеклась привычным промыслом, но устыдилась -
под колоколами помещалось зачеркнутое:

кока-колготки, кока-колбаски, кокаколымские рассказы (нанять
команду писателей).

На следующем листе очень аккуратными печатными буквами было
выведено:

КОКТЕЙЛЬ "ВЕЧНАЯ ЖИЗНЬ"
ЧЕЛОВЕК! НЕ ХОТИ ДЛЯ СЕБЯ НИЧЕГО.
КОГДА ЛЮДИ ПРИДУТ К ТЕБЕ ТОЛПАМИ,
ОТДАЙ ИМ СЕБЯ БЕЗ ОСТАТКА.

ТЫ ГОВОРИШЬ, ЧТО ЕЩЕ НЕ ГОТОВ?
МЫ ВЕРИМ, ЧТО ЗАВТРА ТЫ СМОЖЕШЬ!
А ПОКА - ДЖИН "BOMBAY SAPHIRE"
С ТОНИКОМ, СОКОМ ИЛИ ПРОСТО КУБИКОМ ЛЬДА.

Самый последний текст, видимо, пришел из огромного рекламного
агентства на небесах уже тогда) когда Татарский достиг запредельной
стадии опьянения, - только на расшифровку собственных каракулей у него
ушло несколько минут. Видимо, слоган был написан, когда пик молитвенного
экстаза был пройден и сознание окончательно вернулось к прагматичному
рационализму:

DO IT YOURSELF, MOTHERFUCKER*.
REEBOK

Зазвонил телефон. "Ханин", - с испугом подумал Татарский, поднимая
трубку. Но это оказался Гиреев.
- Ваван? Ты как?
- Так, - ответил Татарский.
- Извини за вчерашнее. Поздно позвонил. Жена наехала. Обошлось?
- Более-менее.
- Я тебе знаешь что хотел рассказать? Тебе, наверно, интересно
будет как профессионалу. Тут один лама приезжал - Урган Джамбон Тулку
Седьмой, из секты гелугла. Так он целую лекцию прочел о рекламе. У меня
кассета есть, я тебе дам послушать. Там всего много было, но главная
мысль очень интересная. С точки зрения буддизма смысл рекламы крайне
прост. Она стремится убедить, что потребление рекламируемого продукта
ведет к высокому и благоприятному перерождению, причем не после смерти,
а сразу же после акта потребления. То есть пожевал "Орбит" без сахара -
и уже асур. Пожевал "Дирол" - и вообще бог с белыми-белыми зубами.
- Я ни слова не понимаю в том, что ты говоришь, - сказал Татарский,
морщась от рассасывающихся спазмов тошноты.
- Ну, если по-простому, то он хотел сказать, что главная задача
рекламы - это показывать людям других людей, которые сумели обмануться и
найти счастье в обладании материальными объектами. На самом деле такие
обманувшиеся живут только в клипах.
--------------
* Сделай это сам, засранец (англ).

- Почему? - спросил Татарский, пытаясь угнаться за беспокойной
мыслью приятеля.
- Потому, что всегда рекламируются не вещи, а простое человеческое
счастье. Всегда показывают одинаково счастливых людей, только в разных
случаях это счастье вызвано разными приобретениями. Поэтому человек идет
в магазин не за вещами, а за этим счастьем, а его там не продают. А
потом лама критиковал теорию какого-то Че Гевары. Он сказал, что Че
Гевара не вполне буддист и поэтому для буддиста не вполне авторитет. И
вообще, он не дал миру ничего, кроме очереди из автомата и своей
торговой марки. Правда, мир ему тоже ничего не дал...
- Слушай, - перебил Татарский, - сворачивай. Я все равно сейчас не
пойму ничего - голова болит. Ты мне лучше скажи, что это ты мне за
мантру дал?
- Это не мантра, - ответил Гиреев. - Это предложение на иврите из
учебника. У меня жена учит.
- Жена? - переспросил Татарский, вытирая со лба капли холодного
пота. - Хотя конечно. Если сын есть, то и жена. А чего она иврит учит?
- А она валить отсюда хочет. У нее недавно видение было страшное.
Без всяких глюкал, просто в медитации. Короче, такой камень, и на нем
девушка лежит голая, и эта девушка - Россия. И, значит, склонился над
ней такой... Лица не разобрать, но вроде в шинели с погонами. Или плащ
такой. И он ей...
- Не грузи, - сказал Татарский. - Вырвет. Давай я тебе потом
позвоню.
- Давай, - согласился Гиреев.
- Подожди. Почему ты мне это предложение дал, а не мантру?
- Какая разница. В таком состоянии все равно, что повторять.
Главное ум занять и водки больше выпить. А мантру без передачи кто ж
тебе даст.
- И что эта фраза значит?
- Сейчас посмотрю. Где это... Ага, вот. "Од мелафефон бва кха ша".
Это значит "Дайте, пожалуйста, еще огурец". Прикол, да? Натуральная
мантра. Начинается, правда, не с "ом", а с "од", это я поменял. А если в
конце еще "хум" поставить...
- Все, - сказал Татарский. - Счастливо. Я за пивом пошел.

Утро было ясным и свежим; в его прохладной чистоте чудился
непонятный упрек. Выйдя из подъезда, Татарский остановился в
задумчивости. До круглосуточно открытого магазина, куда он обычно ходил
за опохмелкой (местные алкаши называли его "кругосветкой"), надо было
переться десять минут, и столько же обратно. Совсем рядом, в двух
минутах ходьбы, были ларьки, в одном из них он когда-то работал и с тех
пор ни разу даже не показывался рядом. Но сейчас было не до смутных
страхов. Борясь с нежеланием жить дальше, Татарский пошел к ларькам.
Несколько из них уже открылось; рядом с ними стоял газетный лоток.
Татарский купил три банки "Туборга" и аналитический таблоид - он
просматривал его из-за рекламных врезов, к которым испытывал
профессиональный интерес даже с сильного похмелья. Первую банку он
выпил, листая таблоид. Его внимание привлекла реклама Аэрофлота, где по
трапу, приставленному к увешанной райскими плодами пальме, поднималась
семейная пара. "Вот идиоты, - подумал Татарский. - Кто ж такую рекламу
только делает? Допустим, надо человеку в Новосибирск лететь. А ему
обещают, что он в рай попадет. А ему, может, в рай еще рано, может, у
него в Новосибирске дела... Они бы еще аэробус "Икар" придумали..."
Соседнюю страницу занимал красочный плакат шампанского "Вдова Довгань э
57": ослепительная блондинка катила на водных лыжах мимо заросшего
пальмами желтого острова, говоря с кем-то по мобильному телефону.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30