И он прибавил голосом, в котором звучало отвращение:
— Мы больше никогда не будем говорить об этой твари. И, не выдержав, он разрыдался.
ГЛАВА 23
Неужели все было именно так?Да, Ивон говорил правду.Как могла бедная девушка пасть так низко? Предоставляем последующим событиям пролить свет на эту загадку...
На другой день после вылазки в Ренн графа потребовали к Кадуалю.
— Что вы делали ночью в городе? — спросил предводитель.
— Узнавали, что думают синие о шуанах. Мы пригласили себя на праздник Жана Буэ в честь офицеров. Клебера, — весело отвечал Пьер.
— Опасное средство добывать сведения.
— О, лучшее средство получить какие-нибудь сведения, это говорить с теми, которые могут что-нибудь сказать!
Кадуаль засмеялся.
— Вы, однако, применяете решительные средства, чтобы заставить людей говорить!
Кожоль взглянул с удивлением.
— Не вы ли сегодня ночью подложили огонь под ноги Жана Буэ, когда он отказывался отвечать на некоторые вопросы?
Молодой человек удивился еще больше.
— Как, Жана Буэ подогрели сегодня ночью?!
— Вы, конечно, удивлены? — насмешливо спросил Кадуаль.
— Нет, в самом деле, мы бы покончили с Буэ, но чтобы поджигать ноги... никогда!
А между тем в этом обвиняют шуанов, проникших ночью в Ренн, — сказал предводитель.
— Я теперь припоминаю, что мы не одни входили в город. За нашей лодкой следовала другая. Эти люди причалили в нескольких шагах от нас.
— Вы знаете их?
— Мы слышали разговор: «Привязал, верзила?» — сказал один. — «Да, капитан», — ответил другой. — «Тогда в путь». И они ушли...
— В таком случае их сообщником была женщина, — заключил Кадуаль.
— Какая женщина? — спросил Пьер, еще более удивленный этим новым открытием.
— Женщина, которая уже два месяца жила в доме Жана Буэ. По слухам, это она ввела в дом людей, изувечивших судью.
«Вот как! По всем признакам эта женщина — возлюбленная Ивона», — подумал граф. Он старался понять, какие таинственные узы могли ее связывать с поджигателями судьи.
— В котором часу это произошло?
— Неизвестно. Надо полагать, между двумя часами ночи, когда приглашенные офицеры разъехались, и восемью часами утра, когда, войдя в комнату судьи, его нашли с ногами, протянутыми в потухший камин.
— Мертвого?
— Не совсем, но лазутчики утверждают, что он никуда не годится. От страха или от боли, но он почти обезумел. От него не могли добиться ни слова...
— На каком основании обвиняют женщину?
— Потому что она исчезла. Предполагают, что, подготовив все, она последовала за своими сообщниками.
Получив эти сведения, Кожоль ушел, бормоча про себя:
— Нужно ли рассказывать эту историю Ивону? Если она и не изменила ему, то все же очень подозрительны ее отношения с людьми, поджаривавшими судью. К чему смущать его покой воспоминаниями о женщине, которая кажется чистым дьяволом?
И молодой человек не сказал другу ни слова.Несколько дней спустя Ивон и Пьер, получив под свое начало отдельный отряд, удалились из Ренна.Вскоре вспыхнуло восстание всего шуанства, и потянулась долгая череда сражений, изнурительных переходов и засад.
Так прошли четыре года.Однажды утром Бералека вызвали к Большому Дубу (прозвише Жоржа Кадуаля). Он только что получилписьмо от аббата Монтескье, требовавшего от вождя шуанов прислать к нему храброго воина... и непременно красавца... которому можно поручить деликатное дело.
Красота Ивона была столь явной, что именно его отправили в Париж, правда, не без сожаления.Когда шевалье отправился в путь, сердце его было свободно от любви. Если его и тревожили иногда воспоминания, так они всегда сопровождалисьчувством презрения
и горечи.Через восемь дней, на рассвете, Ивон вступал в Париж:. Мы видели его на улице Пла-де-Этен у аббата, где он получил странное задание соблазнить любовницу Барраса. Набалу в «Люксембурге»Ивонузналвпадшейженщи-не Елену, красота которой сияла еще ослепительнее.
Четверть часа спустя Ивон пал под ударами убийц, подстерегавших его на улице Сены. Очнувшись от продолжительного обморока, он увидел у своего изголовья прелестную Лоретту... Итак, он подарил свое освобожденное сердце грациозной блондинке. Время летело, а шевалье и думать забыл о проектах Монтескье, пока аббат не явился к нему и не рассказал о сокровищах Сюрко. Но вернемся к графу Кожолю.
На другой день, после отъезда шевалье, он отправился вслед за ним в Париж.Мы видели его в отеле «Страус» под вымышленным именем, чтобы провести любопытного болтуна Жаваля. Под этим же именем он принимал Фуше, разыскивавшего аббата,чтобыпродать себя.Под ним же он былна свидании в Люксембургском саду, где взял то, что предназначалось другому. Читатель не забыл его бегства из сада, его ночного вторжения к веселой Пуссете, возлюбленной Точильщика — Шарля, пославшего через двадцать четыре часа за ним, чтобы упрятать в глубокое подземелье.
Там он нашел Лабранша, старого слугу семейства, которому когда-то поручал свою мать и сестру и от которого узнал об их гибели. Кожоль проводил длинные дни и ночи в этом тайном месте, обдумывая варианты побега и отказываясь назвать своему тюремщику имя женщины, с которой встречался в Люксембургском дворце.
Устрашенный постоянной угрозой бегства своего пленного, Ангелочексначалаудалил от него Лабранша.Позднее, успокоившись на этот счет, он опять возвратил графу его слугу, который явился еще более мрачным, еще более ис-
томленным страданиями и жаждой мести по отношению к своей жене.Теперь возвратимся к нашему рассказу, после того как мы сделали необходимое отступление, чтобы прояснить дальнейший ход событий.
ГЛАВА 24
Вернемся к странному положению, в котором мы оставили Бералека возле белокурой красавицы, спавшей после приема наркотика. Замерев с закрытыми глазами и подражая мерному дыханию спящего, Ивон не шевельнулся, чувствуя, как вокруг его шеи обвиваются нежные ручки Лоретты.
Огонь желания воспламенил его мозг, но он призвал на помощь всю свою волю, чтобы не сжать в объятиях это прекрасное тело, лежащее рядом с ним. Прежде всего надо было спасти женщину от неведомой опасности.
Он вспомнил взгляд Лебика, который, не задумываясь, применил бы самые решительные средства, если бы понял, что Ивон не спит.Придав парочке то положение, которое он считал наиболее эффектным, гигант произнес:
— Теперь и другие могут явиться!
Затем он сел, прислушиваясь к дыханию спящих.
«Кого он ждет?» — спрашивал себя Бералек.
Для шевалье, знавшего, что спасение зависит от его неподвижности, время тянулось очень долго... Лоретта вдруг заметалась во сне, слова замерли на ее улыбавшихся губах и легкое дыхание донесло до молодого человека его собственное имя.
Видимо, во сне она видела своего избранника.Личико Лоретты было так близко от Ивона, что, казалось, вызывало на поцелуй. Он уже готов был сделать это, но сумел сдержать себя. Лебик бодрствовал.
Послышался смех.
— Я думаю, что гражданка видит во сне не черных кошек!
Лебик встал и посмотрел на часы.
— Половина третьего! Друзья замешкались, — прошептал он.
И он принялся мерить комнату своими тяжелыми шагами, нисколько не заботясь о сне молодых людей, находившихся под влиянием крепкого снотворного. Вдруг он замер.
— А, — произнес он, — наконец-то наши идут! — Он оправил руки Лоретты. — Прекрасно!
Полюбовавшись с минуту красивыми головками, левавшими так близко друг возле друга, бандит вышел.
Как только дверь за Лебиком захлопнулась, Ивон, ыысвободившись из объятий вдовы, бросился к полке с книгами, где спрятал свой длинный кухонный нож и воору-жился им. Потом вернулся к кровати и начал ждать.
Госпожа Сюрко спала. Шум приближающихся шагов становился все явственнее.
Люди стояли уже за дверьми и чья-то рука поворачивала ключ в замке. Шевалье закрыл глаза и принял первоначальную позу. Среди тишины, прерываемой лишь тихим дыханием Лоретты, Ивон услыхал скрип двери. Его рука судорожно сжимала под одеялом рукоятку ножа.
Но напрасно молодой человек готовился к обороне. «Сколько их?» — думал Бералек, боясь открыть глаза. Через полузакрытые веки он увидел светлую полосу, рассекавшую темноту комнаты и падавшую прямо на их изголовье. Сомнений не было — таинственные посетители, не трогаясь с места, направляли на кровать свет фонаря. Раздался насмешливый голос:
— Прелестная картина!
— У Лебика есть вкус! — заметил второй.
— Прекрасная парочка, честное слово! — заметил третий.
«Сейчас подойдут», — подумал Бералек, сжимая крепче свое оружие.
Но голос приказал:
— Приведите свидетеля!
Послышались удалявшиеся шаги. Но по шуму, раздававшемуся вскоре опять, Ивон понял, что число людей прибавилось, и, вероятно, явился свидетель.
— Снимите с него повязку, — приказал голос.
— Взгляни на постель.
Раздался глухой рев и тотчас же оборвался. Затем все кончилось.Свет исчез, дверь закрылась. Ивон услышал, как удалялись актеры этой странной и необъяснимой сцены.
Он соскочил с постели и с ножом в руке осторожно отворил дверь.Лестница была темна.Перегнувшись через перила, он увидел тонкий светлый луч, еще освещавший низ лестницы. Незнакомцы спустились на первый этаж и готовились, вероятно, выйти из дома.
Чтобы быстрее спуститься, Ивон сел на перила и съехал вниз. Так он прислушался. Шум шагов замер. В доме внезапно воцарилась тишина,Ивону пришло в голову, что посетители могли догадаться о преследовании и притаиться за углом.
Потом Ивон вздрогнул от неожиданности.Налево от лестницы открылась дверь в погреб и оттуда, из-под земли, долетел до него шум тяжелых шагов человека.
«Это шаги Лебика, — подумал Ивон, — он провожал своих сообщников и запирал за ними дверь. Стало быть, в погребе существует тайный ход».
Лебик уже ступил одной ногой на первую ступеньку лестницы и через минуту должно было показаться его тяжеловесное тело. Надо было принимать решение.
«Если я его сейчас убью, то ничего не узнаю, — думал Бералек, — надо ждать...» — Он быстро поднялся по лестнице.
Войдя в свою комнату, он спрятал нож и лег возле Лоретты.«По крайней мере, я знаю, где потайной ход», — думал он, прислушиваясь к шагам Лебика.
Вскоре тот вошел. Видимо, проходя через погреб, он осушил бутылку вина. Подойдя к кровати и глядя на лежавших молодых людей, он хихикал:
— Если я оставлю малютку в объятиях этой долговязой льдины, которая так давно строит ей глазки, она, может быть, не очень рассердится на меня за это? Должен же я ее утешить за скверную шутку, а?
Тем не менее Лебик поднял Лоретту с кровати, усадил в кресло, с грехом пополам натянул на нее одежду, потом опять поднял ее, как перышко, и несколько минут смотрел на нее.
— Бедняжка! Такая милая, кроткая... Он ушел и унес Лоретту.
Через пять минут Ивон услышал храп Лебика.Тогда Ивон встал, взял лампу, засунул нож за пояс и спустился в погреб.Под домом было четыре больших помещения.В одном лежали дрова, во втором была пекарня, в остальных хранились пустые бочки и порядочный запас вина.
На дне одной из бочек он увидел множество пустых склянок и одну, полную какой-то бесцветной жидкости.
«Кажется, я нашел снадобье, которым Лебик угощал Лоретту», — подумал Ивон.
Шевалье взял склянку и спрятал в карман. Потом одну из пустых склянок наполнил водой из кувшина и поставил на место взятой,
Ивон вернулся в комнату под храп Лебика, лег в постель и уснул, мечтая о прекрасной вдове.
Солнце было высоко, когда Ивон почувствовал, что его трясет чья-то рука. Он открыл глаза и увидел Лебика у своей постели.
— Кажется, голубчик, вы выпили лишнего, это вредно для выздоравливающего. Даже не разделись. Я целый час искал ваши башмаки и штаны, пока не увидел, что вы спите в них.
— Действительно, — простодушно ответил Бералек. Лебик медленно прибавил:
— Мне кажется, что вашему братцу очень понравилось вино, и он не прочь еще раз попробовать его.
— Вот как?
— Он теперьвнизу и желает вас видеть, — сказалЛебик, пристально вглядываясь в Бералека.
— О, этот пьяница! — сказал молодой человек. — Этот винный мех желает наполниться прежде, чем пуститься в путь?
— Он куда-то едет?
— Кажется, вчера он говорил, что сегодня уезжает из Парижа.
Узнав, что Монтескье ждет его, шевалье быстро вскочил с постели, чем сильно озадачил Лебика.
— Ого, — сказал тот, — вы больше не чувствуете головокружения и слабости?
— Наверное, вчерашнее вино придает мне бодрости. Да вот, посмотри, как я дойду до своего кресла без твоей помощи... Уф! Вот и добрел!
Притворяясь измученным от этого усилия, Ивон прибавил:
— Сбегай же за кузеном. Лебик направился к двери.
— Да, кстати, как поживает госпожа Сюрко?
— Она еще не проснулась.
— Как ты думаешь, любезный, твоя хозяйка не обиделась за мою невежливость? Я так внезапно уснул...
— Да ее туг и не было. Ей тоже хотелось спать.
— Что за нелепость — это пьянство! Совсем ничего не помню, — сказал Ивон с простодушным удивлением.
Минуту спустя аббат, все еще в костюме бретонца, входил к Ивону.Ивон рассказал ему о событиях этой ночи.
— Так ночные посетители ограничились тем, что показали кому-то ваши головы на одной подушке?
— Именно так.
Помолчав минуту, Монтескье спросил:
— Этот дом просторен?
— По крайней мере, двадцать пустых комнат.
— Они меблированы?
— Да. Покойный Сюрко занимался какими-то подозрительными делами. Он нагромоздил у себя разную мебель, украденную или купленную за низкую цену у жертв террора.
— Надо уговорить мадам Сюрко сдать внаем меблированные комнаты, а я до вечера пришлю к вам человек двадцать жильцов с метким глазом и крепкой рукой. Они получат приказ повиноваться только вам. Они будут бодрствовать день и ночь, что, конечно, очень стеснит Лебика.
- Ивон с радостью согласился.
В эту минуту в дверь тихо постучали и в комнату вошла Лоретта.
— От Лебика я узнала о госте и пришла полюбопытствовать, о ком идет речь, — сказала она с прелестной улыбкой, в которой, однако, сквозило беспокойство.
Заснув накануне в комнате Ивона, вдова никак не могла сообразить, каким образом она очутилась утром в своей. Что произошло ночью? Каким опасностям он подвергался?
Бералек понял ее волнение.
— Послушайте, Лоретта, Лебик скажет вам, что видел, как вы вчера входили в свою комнату. Притворитесь, что верите этой басне. Я сам отнес вас туда и уложил в постель, пока негодяй провожал аббата.
При мысли, что молодой человек держал ее спящую, красавица покраснела.
— И... что дальше?
— Я не посмел раздеть вас, потому вы и спали одетой.
— А что было с вами?
— Я притворился спящим, но на самом деле не спал.
— Что же вы видели? — живо спросила молодая женщина.
— Ничего, но, может быть, они перенесли свои планы на сегодня...
— Но нельзя же вам не спать целые ночи и подвергаться опасности из-за меня... Предоставьте меня моей судьбе, Ивон... Уезжайте, умоляю вас, — сказала вдова со слезами.
Бералек взял маленькие ручки, протянутые к нему, и привлек испуганную женщину к себе.
— Лоретта! Вы хотите отнять у меня такую счастливую обязанность — защищать вас? К тому же эта обязанность может стать и менее тяжкой. Это зависит от вас!
— Говорите. Клянусь, ваша воля будет моей!
— Когда вы входили, этот господин как раз предлагал средство обеспечить нашу общую безопасность.
Женщина обратила к Монтескье вопросительный взгляд Аббат еще раз изложил свой план. Она с радостью приняла предложение. Шевалье проводил Монтескье до лавочки, где нашел Лебика.
— Ваш кузен возвращается на родину? — спросил тот, оставшись наедине с Бералеком.
— Сегодня вечером он выезжает из Парижа.
— Разве в вашей семье не говорят по-французски? — продолжал Лебик, желавший побольше выведать о подозрительном -бретонце.
Его вопрос был Ивону очень кстати.
— Как же, все остальные мои кузены прекрасно говорят по-французски!
— Как, все остальные? У вас их что, целый полк?
— Десятка два наберется.
— Любопытно взглянуть на эту коллекцию, — заметил гигант.
— Увидишь, любезный, увидишь, я думаю, что довольно скоро, —улыбнулся молодой человек. — Мой кузен сказал, что остальные непременно хотят приехать повидаться со мной.
— Все двадцать?
— Да, все двадцать!
— Однако, надеюсь, не все в один день? — сказалЛебик шутливо.
— Почему же не в один день? — удивленно спросил Ивон.
— Было бы интересно, если бы всем двадцати сразу пришла одна мысль пуститься в дорогу, чтобы обнять своего родственника!
— В нашем семействе все очень привязаны друг к другу. Дверь лавочки неожиданно распахнулась.
Пять человек, окружив Бералека, радостно кричали:
— Братец Ивон! Здорово, братец! Мы приехали к тебе! Несмотря на то, что Бералек ожидал прибытия этих людей, даже он был ошеломлен этим внезапным вторжением.
— Здравствуйте, милые кузены, войдите в мою комнату, на второй этаж, я сейчас приду к вам, — сказал он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28