Подойдя к ней, он сказал:
— Позвольте ваши руки. Королева отшатнулась с криком:
— Неужели вы еще хотите связать мне руки! Королю этого не делали!
Судья обратился к Сансону:
— Исполняй свои обязанности.
— О Боже великий! — шептала бедняжка.
Палач грубо схватил ее за руки и скрутил их за спиной. Она подняла глаза к небу, но уже не плакала.
Связав руки, Сансон стащил с ее головы чепец и отрезал волосы. Королева, почувствовав прикосновение стали, решила, что ее хотят убить в тюрьме, обернулась и увидела, что палач скручивает ее волосы и кладет их в карман.
— Подай их сюда, — приказал председатель. Позднее они были сожжены. Мария-Антуанетта стояла, прислонясь к стене, ожидая конца...
В этот момент рассказ Баррасена был прерван несколькими грубыми ударами.
— Синие, — пробормотал испуганный рассказчик. Стук разбудил уснувшего бретонца Генюка.
— Генюк, стучат! Это, очевидно, республиканские солдаты, — сказал проводник.
Удары повторились.Крестьянин улыбнулся, услыхав их.
— Нет, — отвечал он, — это не синие. Это другой...
— Какой другой? — спросила Елена.
— Разве я «вам не говорил? Странно... Кроме этого великана я принял в дом еще одного вандейца. Сегодня утром республиканцы обшарили весь дом, но не нашли его. Теперь, должно быть, молодец соскучился в своем тайнике и просит выпустить его на свет Божий.
— Так отворите ему, — сказала мадемуазель Валеран.
Генюк поднялся со скамьи, чтобы освободить заключенного, но прежде чем он успел сделать шаг по направлению к его убежищу, Шарль быстро сказал ему:
— Не трогайся с места. Нет никакой надобности показывать его этому громадному черту.
— Ты ему не доверяешь?
— Боюсь, что синие правы, утверждая, что это отъявленный мошенник.
— Можно выдать его, тогда они меньше будут наблюдать за моей хижиной, а я тем временем помогу бежать другому.
— Фи, — произнес тот, — измена — скверное дело даже с подобным негодяем. Лучше спровадим его отсюда.
Во время этого короткого разговора, которого он не мог понять, Баррасен бледнел и дрожа прислушивался к ударам, которые раздавались все чаще и сильнее, и, как казалось ему, звучали снаружи.
Шарль подошел к нему.
— Это синие, — сказал он по-французски, — ты очень хочешь встретиться с ними?
— Черт их побери! Нисколько, — отвечал Баррасен, забывая о своем графском звании.
— Я тебя спрашиваю потому, что республиканцы бегают по всей стране, повторяя везде, что ищут какого-то негодяя, чтобы отослать его к Функье Тинвиллю, который хочет угостить его не совсем приятной четвертью часочка.
— Да, очень скверными минутками, —прошептал гигант.
— Кажется, это бандит высокого роста... как ты, так что позволительно принять одного за другого. Итак, если ты хочешь воспользоваться добрым советом...
— Каким? — спросил тот быстро.
— Выходи через двор и беги в поля, пока еще синие не выломали дверь!
— С удовольствием...
Шарль быстро распахнул дверь во двор. Баррасен бросился вон, но, дойдя до двери, обернулся и произнес с непередаваемой гордостью.
— Если я бегу, так единственно для того, чтобы не погибло со мной имя моих предков, потому что я последний в своем роде!
И он скрылся в темноте двора. Генюк закрыл за ним задвижку. Елена молчала при этом разговоре.
— Лишь бы он не вздумал спрятаться в твою повозку вместо того, чтобы бежать, — сказал крестьянин проводнику.
— Нет, он понимает, что ему не поздоровится здесь и воспользуется ночью, чтобы подальше улепетнуть.
— Скорее к тайнику! — воскликнула девушка. Бретонец подошел к камину и отгреб лопаткой в сторону золу и головни.
— Он там, внизу, — сказал он. — Некоторые устраивают потаенные места за стеной камина, но синие знакомы с этой хитростью. Поэтому я устроил свое под самым камином. Вчера они грелись три часа, не подозревая, что под огнем находился один из их врагов!
— Но он там совсем изжарится, — сказал проводник.
— Нисколько! Камин прилегает к толстой стене, за которой находится вход в погреб, а он тянется до самой дороги.
— Однако пленник может умереть там с голоду, если его не освободить, — заметила Елена.
— Да, — отвечал крестьянин, — красивый мальчик, который сидит теперь в западне, легко может погибнуть с голоду. Вчера синие сидели у меня на шее, когда я втолкнул его туда и впопыхах даже не успел предупредить, что существует другой выход...
Генюк кончил свою работу. Когда зола была отметена, за ней показалась толстая железная плита.
— Теперь нам остается только поднять крышку, и наш юноша может выйти.
Чтобы не привлечь внимание республиканцев, Генюк не зажигал света, довольствуясь огнем камина. Остальная часть хижины тонула в густом мраке.
Генюк снял блоки, придерживающие еще теплую чугунную доску и поднял опускную дверь с помощью железной рукоятки. Елена и проводник увидели темное четырехугольное отверстие, над которым шуан нагнулся, говоря:
— Теперь, господин, можете выходить! Только не слишком упирайтесь в лестницу, иначе поплатитесь за это!
— Благодарю за совет, голубчик, — отвечал голос из глубины погребка.
Еще не успела показаться голова, как проводник наклонился к отверстию и произнес:
- Тс!
Его опытное ухо уловило вдали шум приближавшихся по дороге шагов.
— Синие! — прошептал он.
— Они идут в Бен, — прошептал крестьянин, — они пройдут дальше.
Все замерли. Патруль подошел к хижине.
— Стой! — крикнул чей-то голос.
— Они идут сюда, — быстро проговорил Генюк проводнику, — у тебя есть причины бояться их? В порядке ли твой паспорт?
— За себя я не боюсь, но эта женщина...
В эту минуту дверь затрещала под сильными ударами ружейных прикладов.Генюк наклонился к уху проводника и шепнул ему:
— Отправь девушку в погребок.
Не теряя времени, Шарль схватил мадемуазель Вале-ран и поднял ее.
— Молчите, — проговорил он, — или мы погибли!
Он опустил ее в отверстие и продолжал поддерживать до тех пор, пока Елена отыскала ногой первую ступеньку лестницы.Новые удары в дверь сопровождались словами:
— Эй, кто там? Не подложить ли огонька под дом, чтобы разбудить вас?
— Быстрее золу на место, пока я оденусь, — шепнул Генюк.
Вытаскивая наскоро свои вещи и измяв груду сена, которая служила ему постелью, бретонец кричал сонным голосом:
— Что вам надо, храбрые сограждане?
— Мы хотим войти, дурак!
— Но дайте же хоть немного одеться! Проводник накрыл отпускную дверь грудой золы и угля.
— Можешь впускать их, — сказал он. Шуан пошел отворять дверь.
— Да что это за скотина! Ты воображаешь, что мы войдем в такую тьму? Огня!
— Эй, Шарль, — крикнул Генюк, — посмотри, нет ли в камине еще горящего угля, да засвети смолку!
— Так ты не один?
— Нет, ко мне приехал двоюродный брат и спит на скамье, а с рассветом он пустится опять в дорогу.
— Ага, посмотрим на лицо твоего брата, когда будет посветлее!
Когда факел был зажжен, вошел сержант в сопровождении восьми солдат. Его сразу же привлек вид двух приборов, накрытых для Елены и проводника.
— Вы ужинали? — спросил он.
— Да, одни. Но у нас еще остался сидр для молодцов, желающих освежиться.
— Благодарю, за пять часов проливного дождя мы порядочно освежились. Скорее нам надо посушиться.
Генюк поспешно бросил охапку хвороста в камин.
— Подойди сюда, — обратился солдат к Шарлю. Проводник подошел к нему.
— Откуда ты?
— Из Витре.
— Что делаешь?
— Я разносчик. Шел к Луаре, когда узнал, что по ту сторону произошла битва. Тогда я предпочел переночевать здесь, а завтра — опять в путь.
— Ты разносчик?
— Вы можете осмотреть мой товар в тележке на дворе.
— А не перевозишь ли ты оружие и припасы инсургентам?
— Избави Бог!
Сержант подмигнул одному из своих людей, и тот вышел во двор.
— У тебя есть паспорт?
Шарль открыл бумажник и вынул паспорт, подписанный генералом Тюро, главнокомандующим Западной армией.
— Ладно, — сказал сержант, осмотрев бумагу.
Шарль возвратился к своей скамейке.
— Теперь твоя очередь, — продолжал сержант, обращаясь к Генюку.
Бретонец подошел.
— Днем я заходил к тебе и описывал приметы одного великана, которого мы ищем.
— Это правда.
— Видел ты его?
— Я бы тотчас дал вам знать! —Ты утверждаешь, что его не было здесь?
— Видит Бог,..
— В таком случае принеси один из своих башмаков! Генюк, делая вид, что спал, был босиком. С тайным беспокойством он принес башмак. - Теперь поставь его на пол. Подойдет ли он по величине к этому громадному грязному следу на полу?
Крестьянин понял все. Обрызганный грязью с ног до головы после своего перехода по вязким полям, Баррасен оставил там и здесь на полу хижины отпечатки своих огромных ног.
В эту минуту выходивший солдат вернулся и прошептал что-то на ухо своему начальнику.
— Эй, разносчик, — крикнул сержант, — какой товар у тебя в телеге?
— Бумажные ткани и головные уборы.
— В твоей телеге, не так ли?
— Конечно!
— А где она?
— Там, на дворе, — отвечал встревоженный Шарль.
— В таком случае твоя тележка уж очень мала, потому что солдат не нашел ни ее, ни лошади.
Генюк и Шарль переглянулись. Вот как «высокородный граф Баррасен» отплатил за оказанное ему гостеприимство!
— Возьмите-ка этих подозрительных молодцов, — сказал сержант солдатам.
Бретонцы видели, что сопротивление бесполезно. Взгляды их инстинктивно устремились к камину, где скрывались молодые люди.
— Идем, — сказал сержант.
По дороге шуан успел шепнуть Шарлю:
— Положил ли ты груз опять на дверцу? -Да.
— В таком случае да поможет пресвятая Богородица бедным детям...
ГЛАВА 18
Легко себе представить беспокойство Елены, когда она почувствовала, что заживо похоронена! Когда плита опустилась над ее головой, она остановилась, замерев от удивления.Рядом с собой она услыхала дыхание молодого человека, с которым ее заперли.
— Кто это тут? — тихо спросил незнакомец,
— Тсс! — произнесла Елена, стоя наверху и прислушиваясь к шуму наверху.
Она тихо сошла вниз и наткнулась на молодого человека, который, схватив ее за руку, прошептал удивленным голосом:
— Женщина!.. Только бы эти вояки не вздумали сесть выпивать, а то нам придется провести часа три-четыре...
И молодой человек поспешил медленно прибавить:
— Не то, чтобы я жаловался, мад... Он остановился.
— Мадам или мадемуазель?
— Мадемуазель Валеран, — ответила Елена, угадывая в нем благородного человека.
— В таком случае, мадемуазель, позвольте отрекомендоваться: шевалье Ивон Бералек.
Он весело прибавил:
— Теперь, когда я отрекомендовался, позвольте мне на правах старожила принять вас в этом убежище!
Молодой человек взял Елену за руку, провел ее несколько шагов вперед и продолжал:
— Тут перед вами соломенная подстилка. Садитесь, кто знает, сколько придется ждать...
Дорого бы дал Ивон, чтобы взглянуть на лицо своей новой знакомой! После минутного молчания он продолжал:
— Вы не родственница господина Валерана, командовавшего вандейской армией?
— Да, один Валеран был моим отцом, второй — дедом. Елена разрыдалась.
Бералек понял, что она потеряла обоих родственников в кровавом отступлении.
— А вы не были ранены при отступлении? — спросила Елена, немного успокоившись.
— Ранен? Нет. Мне пришлось нести одного из своих друзей, графа Кожоля, который был опасно ранен. Своих лошадей мы потеряли. Но я оставил его у надежных людей в Лавале. Голодный, с лихорадкой, я потерял силы и свалился в яму невдалеке от Краона, где меня поднял этот добрый крестьянин...
Желая узнать возраст своей соседки, Бералек продолжал:
— Мне двадцать четыре года, и я уверен, что старше вас.
— Да, — отвечала Елена, угадывая любопытство молодого человека.
— По крайней мере, на десять лет, — продолжал Ивон, нарочно преувеличивая, чтобы узнать точно возраст соседки,
— О, нет, не настолько... на восемь, самое большое...
Время шло.Бедный юноша умирал с голода, но не смел сознаться в этом девушке. Ведь он постился уже больше шестидесяти часов.
— Надо полагать, что синие ушли, — сказал он, прислушиваясь.
— Если бы это было так, то крестьянин выпустил бы нас, — возразила Елена.
— Я поднимусь на лестницу послушать.
— Пощупайте, горяча ли доска. Они должны были для республиканцев зажечь огонь.
Ивон начал подниматься.
— О! — сказал он.
— Что там? — спросила Елена.
— Доска зашаталась...
Секунд через двадцать Он спустился вниз.
— Не слышно ничего, а доска чуть тепла.
— Значит огонь догорел пока все улеглись спать, Но раз Генюк не отворяет, значит синие ночуют в доме.
— Подождем, — вздохнул Бералек.
Они почувствовали, будто давно знакомы. У обоих война отняла дорогие существа. И в сердца незаметно закрадывалась теплота, таившая в себе нечто, еще более горячее...
Время шло, а никто не появлялся. Время от времени Ивон поднимался по лестнице и щупал доску. Она была холодна. Он попробовал поднять ее. Тщетно. Не зная достаточно Елену, он скрывал от нее свои опасения.
— Господин Ивон, — обратилась к нему девушка, — хотите я скажу вам, о чем вы думаете в эту минуту?
— Сделайте одолжение, — отвечал он.
— Вы думаете, что синие увели обитателей хижины и нас некому освободить.
— Да, это правда, — вскричал Бералек.
— Так как надеяться нам не на кого, надо выбираться отсюда самим, — предложила мадемуазель Валеран.
— Я думаю, что нашел этот способ. Надо искать, нет ли в нашем тайнике другого выхода.
— В самом деле, когда Генюк поднимал дверцу, я слышала, что он говорил о другом выходе!
— Поищем его, — сказал шевалье.
Молодые люди принялись ощупывать руками стены погреба. Поиски оказались безуспешными.
— Есть! — неожиданно сказал Ивон, вспомнив о ступеньке лестницы, покачнувшейся под его тяжестью.
Лестница состояла из коротких плит, положенных одна на другую, но не соединенных цементом. Ивон легко сдвинул их с места. Они открывали узкий проход, из которого потянуло свежим воздухом.
Они тут же направились в открывшийся проход. Он вел к яме, заваленной сухими листьями, скрывавшими отверстие. Наконец-то молодые люди были на свободе!-Дождь перестал, и северный ветер, разогнав тучи, зажег на небе звезды.
— Сейчас часов пять утра, — сказал Ивон.
Не рискуя выходить на поверхность, они осматривали окрестности из ямы.В полукилометре от них белели стены Бена, у подножия которых двигался огонек. Наверное, это был фонарь. Его свет выхватывал из тьмы группу людей.
— Что там делают эти люди? — спросила Елена.
— Это, должно быть, дозор. Мне показалось, что сверкнул ствол ружья.
В эту минуту они увидели вспышку, и тут же до них донесся звук выстрела. Шевалье понял, в чем дело.
— Синие расстреляли человека, — произнес он.
В это же время раздались крики, сопровождаемые несколькими ружейными выстрелами.Секунд через двадцать по дороге пробежал человек. Видимо, за ним гнались.Действительно, в том же направлении пробежала группа солдат.
Елена узнала беглеца.
— Шарль, проводник, — прошептала она.
— Кого же они расстреляли? — спросил Ивон. Бералек не знал Шарля, но молодая девушка, узнав его, догадалась, кого они расстреляли.
— Генюк, — отвечала она.
Она молилась о душе бедного бретонца.
— Надо подождать, пока синие вернутся после неудачной погони, — сказал Ивон, — беглец не выглядел потерявшим голову, и я думаю, что он уже скрылся в каком-нибудь овраге.
— Видимо, так и есть, — сказала Елена, — солдаты возвращаются.
Они проходили мимо, громко разговаривая о беглеце.
— Славную штучку сыграл он с нами и сержантом! Разиня воображал, что парень подставит грудь под выстрел!
Понемногу голоса смолкли в отдалении.
— В путь, — сказал Ивон, — нам остается еще часа два темноты. На рассвете надо быть как можно дальше от Бена.
...Наши путешественники выбирали извилистые тропинки, пересеченные оврагами, рвами, кустарниками. Часто до них долетал странный крик, подражающий совиному. Он раздавался из-за ближних кустов и эхом повторялся в отдалении.
— Это шуаны охотятся за синими, — сказал Ивон.
Благодаря вандейскому мундиру, хорошо известному шуанам, они беспрепятственно проходили мимо этих засад. На рассвете они увидели несколько хижин, расположенных на дне глубокого оврага. Ивон постучался в одну из них, и через секунду дверь отворилась.
Вандейский мундир опять произвел впечатление.
— Что тебе надо? — спросил отворивший.
— Отдохнуть и поесть.
— Войди, — коротко ответил шуан.
В хижине сидели два рослых парня, сыновья крестьянина. Вернувшись с ночных поисков, они занимались чисткой оружия.Ивон и Елена увидели на столе хлеб и кувшин молока, приготовленные, по-видимому, для сыновей.
Отец указал беглецам на скромную закуску. Потом, не занимаясь более гостями, крестьянин обратился к сыновьям:
— Какие новости? — спросил он.
— Венские синие расстреляли ночью Генюка, — отвечал старший.
— За Генюка расплатились? — спросил отец.
— Да, — отвечал младший, — я убил на дороге республиканца, посланного в Бен с каким-то приказом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28