Овеществился он в нехитром заявлении следующего содержания: «Убедительно прошу предоставить мне работу по специальности на любом предприятии по Вашему усмотрению. Согласен ехать куда угодно».
Такое вот послание отправил Петр в кожевенно-обувной главк Народного комиссариата легкой промышленности.
Отправил и стал ждать ответа. Через неделю пришла телеграмма. Петра вызывали в отдел кадров наркомата.
Конечно, в другое время Александр Ефимович нипочем не отпустил бы Петра. Сумел бы удержать. Но сегодня и сам он сидел нетвердо и не знал, чего ждать от дня завтрашнего.
Петр был уверен, что в отделе кадров наркомата непременно заинтересуются, какая причина побудила его написать столь категорическое заявление. И всю дорогу подыскивал объяснение: пускать в душу посторонних не было охоты. Как выяснилось, волновался напрасно.
Начальник отдела кадров встретил его приветливо. Петру даже показалось, что он обрадован. О причинах, вынудивших подать заявление, и не заикнулся. Спросил только, когда Петр может отбыть к месту новой работы.
— Да хоть сейчас,— ответил Петр.
— По закону имеете право на месячный отпуск для сборов и устройства домашних дел.
— По закону? — не понял Петр.
Начальник отдела кадров объяснил, что, получив заявление Петра, он распорядился выслать в наркомат его трудовую книжку и установил из нее, что проситель — специалист «достаточно высокой квалификации» (именно так он выразился), а потому занялся подысканием ему места «соответственно его квалификации».
— Такое место я вам нашел! — сказал начальник отдела кадров, и видно было, он искренне рад, что сумел должным образом удовлетворить обращенную к нему просьбу.— Отличное место,— продолжал начальник.— Уже после того, как послал вам телеграмму, еще объявились охотники. Но, сами понимаете,— он выразительно развел руками,— место уже за вами.
— Я не понял, о каком вы законе?..
— По этому закону вам большие права предоставляются. О месячном отпуске я уже сказал вам. Подъемные в размере четырех месячных окладов на самого плюс по окладу на члена
семьи. Повышенная оплата расходов на перевозку багажа и прочие льготы. Очень полезный закон.
— Я так и не понял, какой закон?
— Закон об обязательном переводе специалистов и квалифицированных рабочих. Недавно принят Президиумом Верховного Совета СССР,— пояснил начальник отдела кадров.
— И все равно не понимаю,— сказал Петр.— Я же добровольно, сам просил. При чем же тут обязательный перевод?
— Да вы что?..— непритворно изумился начальник отдела кадров.— Как это при чем?.. Да если добровольно, по вашему заявлению, вам подъемных один месячный оклад и по четверти оклада на члена семьи, а если по этому закону, я вам уже говорил, четыре оклада и по одному на члена семьи. И, соответственно, прочие льготы. Очень даже большая разница!
Что разница немалая, Петр уже уразумел. Непонятно было другое: почему так рьяно стоит на страже его интересов этот лощеный наркоматовский начальник? Но даже и не это занимало сейчас Петра. Гораздо больше интересовало, куда его намереваются отправить по новому, как выразился кадровый начальник, очень полезному закону.
Петр прямо и спросил его об этом.
— О! — воскликнул начальник отдела кадров.— Вы и не мечтали о таком месте. Вы назначены начальником кожевенного цеха на Приленском кожевенно-обувном комбинате.
Этого действительно у Петра и в мыслях не было...
— Приленском?! — воскликнул он и несколько оторопело приподнялся со стула.
Да!.. Теперь понятно, для чего понадобился начальнику отдела кадров новый полезный закон...
— Что вас так поразило? — улыбнулся он.— Далековато? Дорога вам оплачивается. А проехать всю страну из конца в конец, да о таком путешествии мечтать только!
И так как Петр все еще смотрел на него с некоторой оторопью, начальник отдела кадров громоздил довод на довод:
— Я понимаю вашу некоторую... растерянность. Далеко. Непривычно. Холодно. Но зато какие условия! Таких нигде больше нет!..— И начал перечислять одно за другим: — Должностные оклады на двадцать процентов выше. Через каждый год работы десятипроцентная надбавка к окладу. Отпуск два месяца в году. Можно суммировать отпуск за три года, то есть, проработав два с половиной года, получить отпуск в шесть
месяцев и провести его, скажем, на Черном море. Дорога туда и обратно оплачивается. Ну что?.. Разве неправ я, говоря, что таких условий нигде больше нет?..
Петр плохо слушал его. Точила одна мысль: как примет неожиданную весть Аля? Он хорошо знал, как тяжело переживала она вынужденную разлуку с Ленинградом, городом, в котором родилась и выросла...
Когда он сказал ей, что в письме своем изъявил согласие ехать «куда угодно», Аля ответила с грустной усмешкой:
— Может быть, это «куда угодно» окажется поближе к моему Ленинграду?..
И вот теперь ехать поистине на край света... Но назад пути отрезаны. И не только новым законом, но прежде всего потому, что сам напросился: «куда угодно!» Это так он думал. Потому, что ему так хотелось думать... Сам вроде бы решал свою судьбу. Но вот именно: вроде бы!.. Не мог же не понимать, что это всего-навсего самоутешение, скорее даже самообольщение. Все решили за него. Такое им право дано новым законом-Словом, свобода — это осознанная необходимость.
В этом месте Петр Николаевич продиктовал следующее пояснение:
«В середине сорокового года в нашей стране было принято несколько новых законов. Общий смысл их сводился к укреплению трудовой дисциплины и созданию необходимых условий для подъема промышленного производства и повышения качества выпускаемой продукции.
Эти чрезвычайные меры были необходимы. Страна лихорадочно готовилась к отражению неизбежной агрессии германского фашизма, который тогда был экономически сильнее нас. Меры эти резко ограничивали личные права граждан, но, повторяю еще раз, в обстановке того времени были необходимы.
Приняты были следующие указы Президиума Верховного Совета СССР:
о переходе на восьмичасовой рабочий день и семидневную рабочую неделю;
о запрещении самовольного ухода рабочих и служащих с предприятий и учреждений;
об уголовной ответственности за прогул без уважительных причин (опоздание на работу свыше двадцати минут считалось прогулом) ;
об обязательном переводе инженерно-технических работников и квалифицированных рабочих;
об ответственности за выпуск недоброкачественной продукции и за несоблюдение обязательных стандартов промышленными предприятиями».
Начальник отдела кадров предупредил Петра, что навигация на Лене прекращается значительно раньше, чем на реках европейской части страны, и потому выехать к месту работы надо не мешкая особенно.
— А как же добираются до Приленска зимой? — полюбопытствовал Петр.
— Следующим летом. Ну а если уж крайняя нужда, то гужевым транспортом. От Иркутска, куда можно доехать по железной дороге, до Приленска три тысячи километров, считай, три месяца пути.
— Нет, это нам не подходит,— сказал Петр.
— И я так думаю,— согласился с ним начальник отдела кадров.— Поэтому вы должны выехать из Прикамска...
— Я хочу провести отпуск в Ленинграде,— перебил его Петр.
— Разница невелика. Значит, вы должны выехать из Ленинграда не позднее начала августа.
— Успею,— заверил Петр.
— Отлично. Я сообщу в Приленск, что вы приступите к работе первого сентября. Впрочем, на работе вы с того дня, как сядете в поезд. Сохраните проездные билеты. Они будут необходимы не только для оплаты суточных, но и для исчисления вашего северного стажа.
Времени оставалось в обрез, а на московских вокзалах, как всегда в летнее время, люди неделями ждали, пока удастся приобрести билеты.
Кто-то подсказал: в «Метрополе» продают билеты на самолет. Петр ринулся на площадь Свердлова, разыскал кассу Аэрофлота. Касса уже закрылась, но все же он выяснил: по маршруту Москва — Свердловск три рейса в сутки. На сегодня все билеты проданы. А на завтра?.. На завтра будут продавать завтра, с восьми утра. Занять очередь?.. Да, надо занять. За кем?.. Указали на пожилого гражданина в коричневом плаще, который стоял неподалеку и внимательно изучал вывешенное в окне расписание.
— Вы последний?
— Теперь вы. Я пошел, а вы стойте здесь, пока за вами не займут очередь. Когда займут, уходите.
Петр ничего не понял.
— Приезжий? — спросил гражданин в коричневом плаще. И, получив утвердительный ответ, милостиво пояснил. Выстраивать очередь с вечера не разрешено — подойдет милиционер и попросит разойтись. Поэтому занимают очередь и гуляют. Где гуляют?.. Да тут неподалеку — по Театральному проезду, по
Охотному ряду, а то просто вокруг «Метрополя». А утром, к восьми часам, все подойдут к окошечку кассы и выстроят очередь, кто за кем занимал.
Петр поблагодарил за науку и углубился в расписание. Рейсовый самолет Москва — Свердловск в Прикамске посадку не делал. Ближайшие посадки — Ижевск и Янаул. От Янаула часа два на любом проходящем поезде. Если удастся взять билет на самолет, завтра же можно быть дома.
Минут через десять подошел жгучий брюнет в лиловом костюме, и Петр уступил ему место у окна.
Для начала прошелся вверх по Театральному проезду, возвратясь, пересек площадь и прогулялся Охотным рядом мимо огромных витрин магазинов, заполнивших нижний этаж новой гостиницы. Потом вернулся к «Метрополю» и стал отыскивать своих соседей по очереди. Очень быстро обнаружил коричневый плащ возле газетного киоска, а вот лиловый костюм исчез. Это могло повести к недоразумениям: кто за лиловым костюмом, Петр не знал. Поэтому он подошел к стоящей у заветного окна маленькой женщине в темной шляпке и осведомился, за кем она в очереди.
— Черноволосый такой мужчина, наверно, из кавказцев,— ответила женщина.— Еще костюм у него какого-то непонятного цвета, вроде сиреневый...
— Этот сиреневый мужчина за мной в очереди, так что, если он не появится, держитесь меня,— сказал Петр.
— Спасибо,— поблагодарила женщина.— Тогда уж я вас попрошу: не уходите далеко. Сейчас муж придет, я ему вас покажу.
— Это хорошо, что есть кому подменить. А то до утра утомительно.
— Иначе просто нельзя. Ночью тут женщине не место.
— Почему так?
— Сами увидите.
Если бы сам не увидел, не поверил бы.
По мере того как стали надвигаться сумерки, трудно различимые, скорее лишь угадываемые в рассеянном свете витрин и многих освещенных окон, все меньше и меньше людей проходило по тротуарам, окаймляющим площадь. Наконец отчетливо обозначилось, что фланируют туда-сюда одни и те же люди. Но никто не останавливался. Высокий сутуловатый милиционер с толстыми прокуренными усами уже несколько раз показывался неподалеку от окна билетной кассы. Наверно, он и раньше тут прохаживался, но тогда поток прохожих был плотнее и его не было видно.
А потом он куда-то исчез, и сразу же на середину площади (примерно на то место, где потом вознесся кербелевский гранитный Маркс) высыпала пестрая толпа. Так показалось Петру. Но вполне возможно, последовательность была иной: сперва в центр площади сбежались какие-то люди, а милиционер исчез после их появления.
Движущаяся очередь (теперь она дефилировала вдоль фасада «Метрополя», выходящего на площадь) уплотнилась, насколько это было возможно, не останавливая вовсе движения.
Странные, разношерстно одетые люди в центре площади сперва не обращали на снующих по тротуару никакого внимания. Потом несколько оборванцев подошли поближе к тротуару, внимательно осмотрели неторопливо прохаживающихся людей и так же не спеша вернулись обратно.
Потом уже, немного разобравшись в сложившейся ситуации, Петр понял, что отпугнуло разведчиков. Среди прочих граждан, жаждущих приобретения билетов на самолет, было несколько человек в военной форме. У них вполне могло быть оружие. Да и вообще рыцари легкой наживы предпочитают избегать военных.
Но это Петр понял, когда разобрался в обстановке. Сперва же зрелище странной толпы, которая, хохоча и сквернословя, бесновалась посреди площади в самом центре Москвы, поразило, можно сказать, ошеломило его.
— Что это за люди? — спросил он, недоумевая.
— Урки,— спокойно ответил кто-то из стоящих возле него.
— А чего смотрит милиция?
— А где вы видите милицию? — ответили ему вопросом на его вопрос.
Вот тогда Петр и обнаружил, что усатого блюстителя порядка нет нигде поблизости. По-видимому, тревога маленькой женщины в темной шляпке была оправданна.
А еще через какое-то время Петр получил возможность лично в этом убедиться.
Уже под утро, прогуливаясь вдоль фасада «Метрополя», Петр вышел на угол Театрального проезда и, кинув взгляд через улицу, увидел в зыбком свете тусклого фонаря человека. Он сидел на тротуаре, разбросав по асфальту длинные ноги и опираясь спиной на стену Малого театра. Он был разут, раздет до исподнего и, как выяснилось, мертвецки пьян. Сперва Петру показалось, что незнакомец не только ограблен, но и убит. Хотел окликнуть кого-нибудь из военных, чтобы подойти к пострадавшему и, если еще не поздно, оказать ему помощь. Но в это время пострадавший с усилием поднялся на ноги, сделал несколько нетвердых шагов и даже затянул какую-то песню. Но тут же оборвал ее на полуслове, рухнул на асфальт и снова заснул...
Надо было позаботиться о человеке, попавшем в беду, но желающих пособить Петру не нашлось.
— Нужно хоть с земли его поднять.
— Хорошо, поднимем, а дальше что?
— Ну хоть сюда перенести...
— Для него нет никакой разницы, где лежать, там или здесь. А для нас с вами большая разница.
— Не понимаю...
— Придет утром милиционер, поймете. «Откуда взяли? Кто раздел? Может, вы и раздели?.. Пройдемте, граждане!..» А дальше все по нормальной схеме. Все возьмут билеты и улетят, кому куда надо, а мы с вами будем в отделении милиции права качать...
Что можно было на это возразить?..
Петр взял билет на второй рейс — аэропорт Быково, двенадцать ноль-ноль.
Самолет вылетел точно по расписанию, и никаких происшествий в пути не было. Петру выпало место у иллюминатора, и он остался очень доволен первым в своей жизни полетом: день был безоблачный и с двухкилометровой высоты все отлично видно. С непривычки малость не по себе было при взлетах и посадках, но остановок в пути всего две (Казань, Ижевск), так что и эти маленькие неприятности не испортили общего впечатления.
Точно в назначенное время самолет приземлился в Янауле. Летное поле рядом с вокзалом. Ближайший поезд отходил часа через полтора, и еще засветло Петр уже был дома.
А дома было нехорошо. Да и могло ли быть хорошо, если это третий дом за какие-нибудь два с небольшим месяца!.. Когда подал заявление в загс о разводе, ушел жить в тепличное хозяйство; жили там все вместе: мать, отец, Юленька и он с ними. Потом, когда зарегистрировались с Алей, переселился он к Але в ее комнату, а мать Алина свою коечку перенесла временно к квартирной хозяйке. Петр уговаривал Алю, чтобы перебралась к нему в тепличное хозяйство, но она отказалась, и пришлось ему последовать примеру Магомета.
Нехорошо было в доме. Это он сразу заметил, как только вошел, хотя Аля встретила его с непритворной радостью. Мать Алина, Глафира Федотовна, тоже была приветлива, но глаза у нее покраснели и опухли. А Елена Борисовна отнеслась к нему с той ледяной вежливостью, которая обозначала у нее крайнюю степень неудовольствия.
Она первая и задала жесткий вопрос:
— Не слишком ли далеко увозите вы Алю именно теперь, когда она может вернуться в родной город?
Елена Борисовна напоминала Петру, что Аля и ее мать после многократных обращений во все инстанции, включая Прокуратуру СССР и Президиум Верховного Совета, получили наконец ответ, что обвинение во враждебной государству деятельности за недоказанностью снято с их родственницы, тем самым административная высылка их из города Ленинграда отменяется и они могут туда вернуться, когда им будет угодно.
Петр растерялся и не сумел сразу ответить Елене Борисовне. Ответила за него Аля:
— Я не вещь, чтобы меня увозить. Я сама или поеду, или не поеду.
— Значит, все-таки или? — с нажимом на последнее слово спросила Елена Борисовна.
— В данном случае просто поеду. Без всякого или,— ответила ей Аля.
Петр не знал, да и не скоро узнал о тех поистине драматических сценах, которые разыгрывались здесь в течение последних суток.
Елена Борисовна искренно не понимала Алю. Ну, полюбила, ну, вышла замуж (опрометчиво, конечно, но что теперь об этом говорить!), но зачем же безропотно идти на поводу?.. Появилась возможность вернуться в Ленинград, так и нужно приложить все усилия, чтобы быстрее эту возможность реали-
зовать. Не обязательно жене тянуться за мужем, может же и муж последовать за женой, тем более что следовать не куда-нибудь, а в город Ленинград!..
Все это выглядело резонно и вроде бы абсолютно бескорыстно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44