Разговор с доктором Ройс и доктором Кимурой, полная мерцающих индикаторами электронных приборов комната, история о восьмидесяти годах без сознания, строительство медицинского Острова с парком вокруг здания госпиталя — все это галлюцинации.
Если только...
Страшная догадка заставила его содрогнуться.
Может быть, вовсе не врачи проводят над ним эксперимент? Может быть, у него поврежден мозг? Может быть, его сознание отрезано от органов чувств?
Он знал только, что его глаза и уши работают нормально. Но каким-то образом сигналы от нервных окончаний из других частей тела не поступают в мозг. Его мозг, сознание, психика, похоже, восстановились, но оказались отрезанными от всех других органов.
Его тело могло быть где угодно — в госпитале, на больничной койке или погруженное в специальную жидкость, а могло плавать в космосе между шаттлом и недостроенной станцией. Может быть, он просто медленно умирает от ран, полученных в момент удара, не зная об этом, постепенно расставаясь с жизнью по мере того, как иссякает приток крови к мозгу, клетки которого переставали функционировать, а затем умирали.
Он попытался восстановить в памяти образ своей жены Мари-Элейн, представить себе ее лицо, темные прекрасные глаза, черные блестящие волосы, стройное тело. Он вспоминал ее рядом с собой в постели, отвечающей на его ласки, ее мягкие груди с твердеющими под его рукой коричневыми сосками, ее теплый и влажный рот, шепчущий нежные слова, гладкую золотистую кожу живота под своей щекой...
Дэн моргнул.
Он выплыл из темноты, ошеломленный ярким солнечным светом, струящимся из небольших прямоугольных окон, и ярким искусственным светом от невидимого источника, заполнившим всю комнату, ярким изображением доктора Ройс в белом халате. Она участливо смотрела на него.
Дэниел Китаяма мог видеть ее и мог понять, что опять — или все еще — находится в больничной палате, скорее напоминающей электронную лабораторию. Позади Ройс он заметил доктора Кимуру. Кимура смотрел на монитор, предпочитая изучать показания приборов.
Ройс нерешительно окликнула его.
Он решил не отвечать, но Кимура повернул голову и через плечо что-то сказал Ройс. Женщина кивнула.
— Думаю, вы слышите меня, мистер Китаяма. Пожалуйста, ответьте.
Дэниел ждал.
— Мистер Китаяма, мы знаем, что вы в сознании. Доктор Кимура наблюдает за показаниями нейросканера-энцефалографа. Прибор регистрирует, что вы очнулись и слышите нас. Ответьте, пожалуйста.
— Вы реальны? — произнес Дэниел. На лице Ройс отразилось удивление.
— Реальна? Конечно. Но почему вы...
— Откуда я могу знать, что вы не галлюци
нация? Почему я не способен двигаться? По чему я ничего не чувствую?
— Уверяю вас, мистер Китаяма, что я реальная женщина, а доктор Кимура — реальный мужчина. Мы действительно находимся рядом с вами.
Кимура оторвался от экрана и встал рядом с Ройс. Он кивнул Дэниелу.
— Мистер Китаяма, доктор Ройс и я — врачи, а не философы. Поймите, это пожа-
-луйста. Но когда-то я посещал дополнительные занятия по философии и эпистомоло-гии, — Кимура осторожно улыбнулся. — Мы не в состоянии определить, реален ли окружающий нас мир. Даже если мы вспомним Декарта и его знаменитое: «Я мыслю, следовательно...».
Дэниел молча ждал.
— Итак, — заключил Кимура, — что мы можем сделать? Любое доказательство реальности окружающего мира само может быть просто частью иллюзии. Вспомните старое выражение: «Ущипните меня, я сплю». Для коровы или неразвитого ума все это не проблема. Они просто считают все окружающее реальностью. Они просто не задаются таким вопросом. Более изощренный ум должен совершить акт веры Согласиться, что внешний мир реален. Даже если это не так, то вести себя, как будто он реален. Альтернатива — кататония. Пожалуйста, не замыкайтесь в себе.
Дэниел посмотрел в окно. Группа молодых людей на каких-то футуристических велосипедах двигалась мимо его палаты.
— Еще нет. Но скоро пожмем. Боюсь, мистер Китаяма, вы пока не способны на рукопожатие, но со временем вы сможете это сделать. Если будете помогать нам.
— У меня есть руки?
— Будут.
— Но сейчас нет?
— Нет, — подтвердила Ройс после некоторого колебания.
— У меня есть... ладно, не будем перечислять весь список. У меня есть хоть что-нибудь? Что я такое? Осознающая себя компьютерная программа? Хорошо, доктор, я соглашаюсь, что окружающий мир реален. Но я сам? Я реален?
— Уверяю вас, вы реальны. Вы состоите из протоплазмы, вы — человек. Вы кое-что утратили. Мы потом остановимся на этом подробнее. Но вы — это вы. Мы уже создали совершенные протезы и собираемся вернуть вас к полноценной жизни. Нам только нужна ваша помощь.
Дэниел закрыл глаза и, немного помолчав, произнес:
— Зачем мне помогать вам? Почему бы вам просто не позволить мне уйти, умереть, погрузиться назад в ту самую тьму, где я был последние 80 лет? Вы не хотите потерять работу?
У доктора Кимуры вырвалось гневное восклицание:
— У нас достаточно другой работы, сэр Можете быть уверены.
— Нет, мистер Китаяма, мы не стараемс продлить себе синекуру.
Дэниел посмотрел на парк за окном. Большинство велосипедистов уже скрылись из виду. Они были одеты в ярко раскрашенные одежды необычного покроя. Вероятно, мода 1999 года тоже показалась бы странной человеку из 1919. По крайней мере, люди узнаваемы. Никаких необычных мутаций, изменивших их внешность. Предположения воскресных газет по поводу пятиметровых людей, рожденных в условиях невесомости, не подтвердились.
— Послушайте, доктор Кимура, доктор Ройс. Думаю, я должен быть благодарен вам за то, что вы пытаетесь сделать для меня. Но я действительно не уверен, что хочу возвращаться к жизни.
Кимура достал из кармана халата пластиковый прямоугольник. Он повернулся лицом к Дэну и откашлялся.
— В соответствии с Законом о Правах Личности от 2063 года у вас есть право отказаться от лечения, имеющего целью продлить вашу жизнь против вашего желания, или потребовать прекращения проводящегося курса лечения. Вы также можете потребовать быстрого и безболезненного прекращения вашей жизни посредством соответствующей процедуры эвтаназии при условии выдержки разумного времени для подтверждения принятого решения. Обычно это время составляет семьдесят два часа, но может быть уменьшено или увеличено
в особо тяжелых случаях или когда есть предпосылки к выздоровлению.
— Вы хотите сказать, что просто выключите меня, если я этого потребую?
— Я думаю, мы будем настаивать на 72-часовой отсрочке для подтверждения вашего решения, мистер Китаяма. Но если вы действительно хотите сдаться, то это ваше право.
— Мы с трудом объяснили ситуацию вашей семье, но...
— Минутку! Какой семье? Разве моя жена еще... — Дэниел не решился закончить фразу.
Позади Кимуры доктор Ройс набрала что-то на клавиатуре и прочитала Дэну появившуюся на дисплее информацию:
— Ваша жена, Мари-Элейн Танака Китаяма, умерла в Сан-Франциско в 2031 году. Ваш сын, Роберт Китаяма умер в 2055 году от синдрома Ульянова. Ваша дочь, Элизабет Китаяма Хасегава, еще жива. Она постоянно проживает в Сан-Франциско, но сейчас находится вместе с сыном, невесткой и их семьей на Острове Хоккайдо.
— Хоккайдо! Вы хотите сказать, что они опять эмигрировали в Японию?
— О, нет! — Ройс покачала головой. — Я все время забываю, что вы не в курсе событий, произошедших за восемьдесят лет. Хоккайдо — такая же космическая станция, как и эта. Он расположен... подождите, я сейчас взгляну...
Она набрала несколько команд на клавиатуре под дисплеем.
Дэниел Китаяма смотрел на доктора Киму-ру. Оба молчали.
На экране перед доктором Ройс мерцали
огоньки. Она прочитала сообщение, погасила дисплей и вернулась к Дэниелу.
— Остров Хоккайдо расположен в северном полушарии на границе пояса астероидов. Он основан там как экспериментальная колония, предназначенная для возрождения национальных культурных традиций, социальных институтов и системы ценностей. Главная отрасль экономики — интенсивное сельское хозяйство. Основной экспорт — продукты питания. Импорт — металлы.
— О, Господи. Мне еще столько нужно понять, — Дэниел остановил взгляд на докторе Кимуре. — Вы сказали, что если я выберу эвтаназию, то вам трудно будет объяснить это моей семье.
— Совершенно верно.
— Тогда почему же они не здесь?
— Боюсь, что миссис Хасегава — ваша дочь — находится уже в преклонном возрасте и не отличается хорошим здоровьем. Не думаю, что она хорошо перенесет путешествие. И я глубоко сомневаюсь, что она будет способна разобраться в ситуации.
— Ваш внук — кажется, при рождении он получил имя Эдвард Альберт Хасегава, но сменил его на Йеясу Хасегава — мистер Хасегава связывался с нами. Он считает, что было бы неприлично нанести вам визит, пока вы еще не готовы принимать посетителей. И пока вы сами не пригласили его.
— Я не был на Острове Хоккайдо, мистер Китаяма, но...
— Вы японец, доктор Кимура?
— Не более, чем вы, сэр! — Кимура с шумом втянул в себя воздух, а затем медленно выдохнул.
Дэниел не понял, шутит доктор или говорит серьезно.
— Что это означает?
— Это значит, что мои предки приехали в Америку примерно тогда же, когда и ваши. Несколько поколений нашей семьи были американцами. Более сотни лет мы являемся гражданами этой страны. Сколько времени требуется, чтобы перестать быть японцами или японо-американцами и стать просто американцами, чьи предки приехали из Японии? Вы говорите по-японски?
Дэниел отрицательно хмыкнул.
— Я тоже нет. Дэниел молчал.
— У вас есть... было хобби? — спросил Кимура.
Дэниел попытался пожать плечами, но у него ничего не вышло.
— Я был болельщиком, если вы можете назвать это занятие хобби. Много лет болел за «Моряков». В детстве прогуливал школу и на трамвае ездил на стадион на их матчи.
— Не борьба сумо? Не складывание фигурок из бумаги?
Дэниел помолчал.
— Я понял вашу мысль, — наконец произнес он. — Вы считаете, что я должен пригласить Эдварда Альберта... Йеясу Хасегава?..
— Это вам решать. Мне только кажется, что сначала вы должны пройти курс реабилитации, прежде чем послать ему приглашение.
— А что думает по этому поводу доктор Ройс?
— Я согласна. Полагаю, вы будете лучше себя чувствовать, если сможете передвигаться, когда приедет ваш внук. Да и ему так будет гораздо удобнее. Я разговаривала с ним — по видеофону, конечно, — и мне кажется, что он немного побаивается сейчас общаться с вами.
Дэниел попытался вздохнуть.
— Хорошо. Пусть так и будет. Но вы должны мне сказать правду. Почему я не могу двигаться? Что от меня осталось — от моего настоящего тела, и какие протезы вы изготовили?
Ройс кивнула.
— Отлично, мистер Китаяма. Именно это доктор Кимура и я надеялись услышать. Мы предоставим вам подобную информацию. Вы только скажите, когда устанете и вам потребуется отдых, чтобы осмыслить услышанное. Вам многое предстоит узнать.
Из дальнего угла комнаты, находившегося вне поля зрения Дэниела, она принесла высокий табурет, поставила его перед ним, села и принялась рассказывать.
Тоширо Мифунэ на велосипеде!
Дэниел подумал, что это абсурд. Он посмотрел на доктора Кимуру и поймал его ответный взгляд, говоривший, что доктор понял его и советует сохранять спокойствие, смотреть и делать вид, что ничего особенного не происходит.
Реабилитационный период оказался не таким болезненным, как того боялся Дэн Китаяма. Довольно сильный дискомфорт, как физический, так и психологический. Головокружение, смятение при интерпретации сигналов от органов чувств и попытках ориентации.
Сводящее с ума бессилие, когда он учился управлять протезами, как будто это было его собственное тело.
В восстановлении его человеческого облика не было ничего особенно нового. Первый изобретатель, догадавшийся изготовить деревянную ногу или металлический крюк вместо потерянной руки, стал предшественником сложного современного искусства протезирования. Но если тот древний мастер просто прикреплял кусок дерева или металла к временно потерявшей чувствительность культе (по крайней мере, Дэниел предполагал, что уже тогда примерялись какие-нибудь примитивные способы обезболивания), но Кимура, Ройс и их помощники использовали гораздо более сложную технологию.
Им пришлось иметь дело не с шщиентом, лишившимся руки или ноги. Они работали с сохраненной в жидком азоте центральной нервной системой человека, чье тело было полностью уничтожено в результате удара и воздействия холода. Даже головной и спинной мозг сохранились не полностью. Что сказала Ройс, наблюдая за состоянием сохранившейся органической части Дэниела?
— Вы потеряли почти половину мозга, мистер Китаяма. Большую часть продолговатого мозга, почти весь гипоталамус, третью часть мозжечка и все шишковидное тело. Когда мы впервые приступили к работе, то главный вопрос для нас заключался не в том, сохранились ли у мозга функции управления и интеллект, а в том, осталась ли вообще хотя бы частица сознания. Некоторые из наших кибернетиков были заинтересованы в поддержании жизнедеятельности вашего мозга, даже если бы не удалось привести вас в сознание. Они хотели поработать с ним — с вами — как с экспериментальной моделью компьютера: проследить каналы ввода и вывода информации, определить емкость памяти и скорость обработки данных.
— Ха! — громко воскликнул Дэниел. — Я не могу винить их. Когда-то я сам был бы не против проводить над собой такие эксперименты. Хотя, надо сказать, когда другие намереваются проделать такое с тобой, все выглядит иначе. Но ведь до этого не дошло, так?
— Как только мы обнаружили у вас определенный уровень сознания, это автоматически сделало вас полноправной личностью. Никаких экспериментов без разрешения. Но мы не могли получить разрешения, не установив с вами контакт.
— «Уловка-22», — сказал Дэниел.
— Я не понимаю... — Ройс выглядела удивленной.
— Просто старое выражение. Какая-то литературная цитата, я и сам точно не помню. Не важно. Послушайте, я воспринял вашу информацию как-то слишком спокойно. Это не кажется вам немного странным?
— Это бензодиазенин у вас в крови, — она бросила взгляд на дисплей, почти незаметно кивнула и вновь повернулась к Дэниелу.
— По крайней мере, у меня осталась система кровообращения, позволяющая вводить мне эти препараты.
— Только частично.
— А вот я сам, — он поднес руку к глазам. — Выглядит как настоящая.
Он сцепил пальцы и напряг мышцы спины, чувствуя, как его плечи затвердели от усилия:
— И работает как настоящая. Ройс улыбнулась.
— И тем не менее, это не настоящие кости и мускулы. Нам удалось врастить ваши зрительные нервы в оптические сенсоры. Это ведь тоже не настоящие глаза.
— Да, но я не чувствую себя роботом!
— Мы этого и добивались. Вы и представить себе не можете, сколько споров у нас было по этому поводу. Я сказала «у нас», но эти дискуссии начались задолго до нашего с
доктором Кимурой рождения. Похоже, вы представляете собой самый дорогостоящий медицинский эксперимент из всех, которые когда-либо проводились. Если пожелаете, можете просмотреть файлы информации и узнать подробности.
— Не сейчас, — сказал Дэн.
— В этом нет необходимости, если вы не хотите. Поднялся ужасный шум по поводу ассигнований на вас. Политики кричали, что это заумный проект и что деньги лучше потратить на закупки продовольствия для голодающих или постройку жилья для бездомных. Они не хотели верить, что, работая с вами, мы получим бесценную медико-биологическую информацию. Другие предлагали потратить деньги на вооружение.
Дэниел посмотрел в окно. В парке госпиталя народу было немного. Несколько отдыхающих расположились около ручья, распаковывая корзинки с едой. С ними был ребенок, ползавший по одеялу. Тропинка, по которой они пришли, тянулась в обоих направлениях и исчезала вдали. Дэниелу показалось, что справа кто-то приближается; с такого расстояния можно было различить лишь маленькое пятнышко.
— Как случилось, что я победил? Как вам удалось сохранить мне жизнь, когда закончился первый ажиотаж вокруг спасения чудом выжившего героя космоса?
Ройс улыбнулась и провела рукой по своим светлым волосам.
— Возможно, вы сейчас здесь, потому что вы японец. Тех, кто не хотел тратить деньги на вас, обвинили в расизме, в политике геноцида по отношению к станам третьего мира. В ваше
время вы пользовались выражением «третий мир»?
Дэниел кивнул.
— Я никогда до конца не могла понять его значение.
— Неважно. Это как «уловка-22».
— Да. Когда вас идентифицировали, то чинить препятствия для выделения ассигнований на вас — означало поддерживать геноцид! Кроме того, военным пришла в голову идея, что вы можете служить прототипом новой армии, состящей преимущественно из солдат-роботов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31
Если только...
Страшная догадка заставила его содрогнуться.
Может быть, вовсе не врачи проводят над ним эксперимент? Может быть, у него поврежден мозг? Может быть, его сознание отрезано от органов чувств?
Он знал только, что его глаза и уши работают нормально. Но каким-то образом сигналы от нервных окончаний из других частей тела не поступают в мозг. Его мозг, сознание, психика, похоже, восстановились, но оказались отрезанными от всех других органов.
Его тело могло быть где угодно — в госпитале, на больничной койке или погруженное в специальную жидкость, а могло плавать в космосе между шаттлом и недостроенной станцией. Может быть, он просто медленно умирает от ран, полученных в момент удара, не зная об этом, постепенно расставаясь с жизнью по мере того, как иссякает приток крови к мозгу, клетки которого переставали функционировать, а затем умирали.
Он попытался восстановить в памяти образ своей жены Мари-Элейн, представить себе ее лицо, темные прекрасные глаза, черные блестящие волосы, стройное тело. Он вспоминал ее рядом с собой в постели, отвечающей на его ласки, ее мягкие груди с твердеющими под его рукой коричневыми сосками, ее теплый и влажный рот, шепчущий нежные слова, гладкую золотистую кожу живота под своей щекой...
Дэн моргнул.
Он выплыл из темноты, ошеломленный ярким солнечным светом, струящимся из небольших прямоугольных окон, и ярким искусственным светом от невидимого источника, заполнившим всю комнату, ярким изображением доктора Ройс в белом халате. Она участливо смотрела на него.
Дэниел Китаяма мог видеть ее и мог понять, что опять — или все еще — находится в больничной палате, скорее напоминающей электронную лабораторию. Позади Ройс он заметил доктора Кимуру. Кимура смотрел на монитор, предпочитая изучать показания приборов.
Ройс нерешительно окликнула его.
Он решил не отвечать, но Кимура повернул голову и через плечо что-то сказал Ройс. Женщина кивнула.
— Думаю, вы слышите меня, мистер Китаяма. Пожалуйста, ответьте.
Дэниел ждал.
— Мистер Китаяма, мы знаем, что вы в сознании. Доктор Кимура наблюдает за показаниями нейросканера-энцефалографа. Прибор регистрирует, что вы очнулись и слышите нас. Ответьте, пожалуйста.
— Вы реальны? — произнес Дэниел. На лице Ройс отразилось удивление.
— Реальна? Конечно. Но почему вы...
— Откуда я могу знать, что вы не галлюци
нация? Почему я не способен двигаться? По чему я ничего не чувствую?
— Уверяю вас, мистер Китаяма, что я реальная женщина, а доктор Кимура — реальный мужчина. Мы действительно находимся рядом с вами.
Кимура оторвался от экрана и встал рядом с Ройс. Он кивнул Дэниелу.
— Мистер Китаяма, доктор Ройс и я — врачи, а не философы. Поймите, это пожа-
-луйста. Но когда-то я посещал дополнительные занятия по философии и эпистомоло-гии, — Кимура осторожно улыбнулся. — Мы не в состоянии определить, реален ли окружающий нас мир. Даже если мы вспомним Декарта и его знаменитое: «Я мыслю, следовательно...».
Дэниел молча ждал.
— Итак, — заключил Кимура, — что мы можем сделать? Любое доказательство реальности окружающего мира само может быть просто частью иллюзии. Вспомните старое выражение: «Ущипните меня, я сплю». Для коровы или неразвитого ума все это не проблема. Они просто считают все окружающее реальностью. Они просто не задаются таким вопросом. Более изощренный ум должен совершить акт веры Согласиться, что внешний мир реален. Даже если это не так, то вести себя, как будто он реален. Альтернатива — кататония. Пожалуйста, не замыкайтесь в себе.
Дэниел посмотрел в окно. Группа молодых людей на каких-то футуристических велосипедах двигалась мимо его палаты.
— Еще нет. Но скоро пожмем. Боюсь, мистер Китаяма, вы пока не способны на рукопожатие, но со временем вы сможете это сделать. Если будете помогать нам.
— У меня есть руки?
— Будут.
— Но сейчас нет?
— Нет, — подтвердила Ройс после некоторого колебания.
— У меня есть... ладно, не будем перечислять весь список. У меня есть хоть что-нибудь? Что я такое? Осознающая себя компьютерная программа? Хорошо, доктор, я соглашаюсь, что окружающий мир реален. Но я сам? Я реален?
— Уверяю вас, вы реальны. Вы состоите из протоплазмы, вы — человек. Вы кое-что утратили. Мы потом остановимся на этом подробнее. Но вы — это вы. Мы уже создали совершенные протезы и собираемся вернуть вас к полноценной жизни. Нам только нужна ваша помощь.
Дэниел закрыл глаза и, немного помолчав, произнес:
— Зачем мне помогать вам? Почему бы вам просто не позволить мне уйти, умереть, погрузиться назад в ту самую тьму, где я был последние 80 лет? Вы не хотите потерять работу?
У доктора Кимуры вырвалось гневное восклицание:
— У нас достаточно другой работы, сэр Можете быть уверены.
— Нет, мистер Китаяма, мы не стараемс продлить себе синекуру.
Дэниел посмотрел на парк за окном. Большинство велосипедистов уже скрылись из виду. Они были одеты в ярко раскрашенные одежды необычного покроя. Вероятно, мода 1999 года тоже показалась бы странной человеку из 1919. По крайней мере, люди узнаваемы. Никаких необычных мутаций, изменивших их внешность. Предположения воскресных газет по поводу пятиметровых людей, рожденных в условиях невесомости, не подтвердились.
— Послушайте, доктор Кимура, доктор Ройс. Думаю, я должен быть благодарен вам за то, что вы пытаетесь сделать для меня. Но я действительно не уверен, что хочу возвращаться к жизни.
Кимура достал из кармана халата пластиковый прямоугольник. Он повернулся лицом к Дэну и откашлялся.
— В соответствии с Законом о Правах Личности от 2063 года у вас есть право отказаться от лечения, имеющего целью продлить вашу жизнь против вашего желания, или потребовать прекращения проводящегося курса лечения. Вы также можете потребовать быстрого и безболезненного прекращения вашей жизни посредством соответствующей процедуры эвтаназии при условии выдержки разумного времени для подтверждения принятого решения. Обычно это время составляет семьдесят два часа, но может быть уменьшено или увеличено
в особо тяжелых случаях или когда есть предпосылки к выздоровлению.
— Вы хотите сказать, что просто выключите меня, если я этого потребую?
— Я думаю, мы будем настаивать на 72-часовой отсрочке для подтверждения вашего решения, мистер Китаяма. Но если вы действительно хотите сдаться, то это ваше право.
— Мы с трудом объяснили ситуацию вашей семье, но...
— Минутку! Какой семье? Разве моя жена еще... — Дэниел не решился закончить фразу.
Позади Кимуры доктор Ройс набрала что-то на клавиатуре и прочитала Дэну появившуюся на дисплее информацию:
— Ваша жена, Мари-Элейн Танака Китаяма, умерла в Сан-Франциско в 2031 году. Ваш сын, Роберт Китаяма умер в 2055 году от синдрома Ульянова. Ваша дочь, Элизабет Китаяма Хасегава, еще жива. Она постоянно проживает в Сан-Франциско, но сейчас находится вместе с сыном, невесткой и их семьей на Острове Хоккайдо.
— Хоккайдо! Вы хотите сказать, что они опять эмигрировали в Японию?
— О, нет! — Ройс покачала головой. — Я все время забываю, что вы не в курсе событий, произошедших за восемьдесят лет. Хоккайдо — такая же космическая станция, как и эта. Он расположен... подождите, я сейчас взгляну...
Она набрала несколько команд на клавиатуре под дисплеем.
Дэниел Китаяма смотрел на доктора Киму-ру. Оба молчали.
На экране перед доктором Ройс мерцали
огоньки. Она прочитала сообщение, погасила дисплей и вернулась к Дэниелу.
— Остров Хоккайдо расположен в северном полушарии на границе пояса астероидов. Он основан там как экспериментальная колония, предназначенная для возрождения национальных культурных традиций, социальных институтов и системы ценностей. Главная отрасль экономики — интенсивное сельское хозяйство. Основной экспорт — продукты питания. Импорт — металлы.
— О, Господи. Мне еще столько нужно понять, — Дэниел остановил взгляд на докторе Кимуре. — Вы сказали, что если я выберу эвтаназию, то вам трудно будет объяснить это моей семье.
— Совершенно верно.
— Тогда почему же они не здесь?
— Боюсь, что миссис Хасегава — ваша дочь — находится уже в преклонном возрасте и не отличается хорошим здоровьем. Не думаю, что она хорошо перенесет путешествие. И я глубоко сомневаюсь, что она будет способна разобраться в ситуации.
— Ваш внук — кажется, при рождении он получил имя Эдвард Альберт Хасегава, но сменил его на Йеясу Хасегава — мистер Хасегава связывался с нами. Он считает, что было бы неприлично нанести вам визит, пока вы еще не готовы принимать посетителей. И пока вы сами не пригласили его.
— Я не был на Острове Хоккайдо, мистер Китаяма, но...
— Вы японец, доктор Кимура?
— Не более, чем вы, сэр! — Кимура с шумом втянул в себя воздух, а затем медленно выдохнул.
Дэниел не понял, шутит доктор или говорит серьезно.
— Что это означает?
— Это значит, что мои предки приехали в Америку примерно тогда же, когда и ваши. Несколько поколений нашей семьи были американцами. Более сотни лет мы являемся гражданами этой страны. Сколько времени требуется, чтобы перестать быть японцами или японо-американцами и стать просто американцами, чьи предки приехали из Японии? Вы говорите по-японски?
Дэниел отрицательно хмыкнул.
— Я тоже нет. Дэниел молчал.
— У вас есть... было хобби? — спросил Кимура.
Дэниел попытался пожать плечами, но у него ничего не вышло.
— Я был болельщиком, если вы можете назвать это занятие хобби. Много лет болел за «Моряков». В детстве прогуливал школу и на трамвае ездил на стадион на их матчи.
— Не борьба сумо? Не складывание фигурок из бумаги?
Дэниел помолчал.
— Я понял вашу мысль, — наконец произнес он. — Вы считаете, что я должен пригласить Эдварда Альберта... Йеясу Хасегава?..
— Это вам решать. Мне только кажется, что сначала вы должны пройти курс реабилитации, прежде чем послать ему приглашение.
— А что думает по этому поводу доктор Ройс?
— Я согласна. Полагаю, вы будете лучше себя чувствовать, если сможете передвигаться, когда приедет ваш внук. Да и ему так будет гораздо удобнее. Я разговаривала с ним — по видеофону, конечно, — и мне кажется, что он немного побаивается сейчас общаться с вами.
Дэниел попытался вздохнуть.
— Хорошо. Пусть так и будет. Но вы должны мне сказать правду. Почему я не могу двигаться? Что от меня осталось — от моего настоящего тела, и какие протезы вы изготовили?
Ройс кивнула.
— Отлично, мистер Китаяма. Именно это доктор Кимура и я надеялись услышать. Мы предоставим вам подобную информацию. Вы только скажите, когда устанете и вам потребуется отдых, чтобы осмыслить услышанное. Вам многое предстоит узнать.
Из дальнего угла комнаты, находившегося вне поля зрения Дэниела, она принесла высокий табурет, поставила его перед ним, села и принялась рассказывать.
Тоширо Мифунэ на велосипеде!
Дэниел подумал, что это абсурд. Он посмотрел на доктора Кимуру и поймал его ответный взгляд, говоривший, что доктор понял его и советует сохранять спокойствие, смотреть и делать вид, что ничего особенного не происходит.
Реабилитационный период оказался не таким болезненным, как того боялся Дэн Китаяма. Довольно сильный дискомфорт, как физический, так и психологический. Головокружение, смятение при интерпретации сигналов от органов чувств и попытках ориентации.
Сводящее с ума бессилие, когда он учился управлять протезами, как будто это было его собственное тело.
В восстановлении его человеческого облика не было ничего особенно нового. Первый изобретатель, догадавшийся изготовить деревянную ногу или металлический крюк вместо потерянной руки, стал предшественником сложного современного искусства протезирования. Но если тот древний мастер просто прикреплял кусок дерева или металла к временно потерявшей чувствительность культе (по крайней мере, Дэниел предполагал, что уже тогда примерялись какие-нибудь примитивные способы обезболивания), но Кимура, Ройс и их помощники использовали гораздо более сложную технологию.
Им пришлось иметь дело не с шщиентом, лишившимся руки или ноги. Они работали с сохраненной в жидком азоте центральной нервной системой человека, чье тело было полностью уничтожено в результате удара и воздействия холода. Даже головной и спинной мозг сохранились не полностью. Что сказала Ройс, наблюдая за состоянием сохранившейся органической части Дэниела?
— Вы потеряли почти половину мозга, мистер Китаяма. Большую часть продолговатого мозга, почти весь гипоталамус, третью часть мозжечка и все шишковидное тело. Когда мы впервые приступили к работе, то главный вопрос для нас заключался не в том, сохранились ли у мозга функции управления и интеллект, а в том, осталась ли вообще хотя бы частица сознания. Некоторые из наших кибернетиков были заинтересованы в поддержании жизнедеятельности вашего мозга, даже если бы не удалось привести вас в сознание. Они хотели поработать с ним — с вами — как с экспериментальной моделью компьютера: проследить каналы ввода и вывода информации, определить емкость памяти и скорость обработки данных.
— Ха! — громко воскликнул Дэниел. — Я не могу винить их. Когда-то я сам был бы не против проводить над собой такие эксперименты. Хотя, надо сказать, когда другие намереваются проделать такое с тобой, все выглядит иначе. Но ведь до этого не дошло, так?
— Как только мы обнаружили у вас определенный уровень сознания, это автоматически сделало вас полноправной личностью. Никаких экспериментов без разрешения. Но мы не могли получить разрешения, не установив с вами контакт.
— «Уловка-22», — сказал Дэниел.
— Я не понимаю... — Ройс выглядела удивленной.
— Просто старое выражение. Какая-то литературная цитата, я и сам точно не помню. Не важно. Послушайте, я воспринял вашу информацию как-то слишком спокойно. Это не кажется вам немного странным?
— Это бензодиазенин у вас в крови, — она бросила взгляд на дисплей, почти незаметно кивнула и вновь повернулась к Дэниелу.
— По крайней мере, у меня осталась система кровообращения, позволяющая вводить мне эти препараты.
— Только частично.
— А вот я сам, — он поднес руку к глазам. — Выглядит как настоящая.
Он сцепил пальцы и напряг мышцы спины, чувствуя, как его плечи затвердели от усилия:
— И работает как настоящая. Ройс улыбнулась.
— И тем не менее, это не настоящие кости и мускулы. Нам удалось врастить ваши зрительные нервы в оптические сенсоры. Это ведь тоже не настоящие глаза.
— Да, но я не чувствую себя роботом!
— Мы этого и добивались. Вы и представить себе не можете, сколько споров у нас было по этому поводу. Я сказала «у нас», но эти дискуссии начались задолго до нашего с
доктором Кимурой рождения. Похоже, вы представляете собой самый дорогостоящий медицинский эксперимент из всех, которые когда-либо проводились. Если пожелаете, можете просмотреть файлы информации и узнать подробности.
— Не сейчас, — сказал Дэн.
— В этом нет необходимости, если вы не хотите. Поднялся ужасный шум по поводу ассигнований на вас. Политики кричали, что это заумный проект и что деньги лучше потратить на закупки продовольствия для голодающих или постройку жилья для бездомных. Они не хотели верить, что, работая с вами, мы получим бесценную медико-биологическую информацию. Другие предлагали потратить деньги на вооружение.
Дэниел посмотрел в окно. В парке госпиталя народу было немного. Несколько отдыхающих расположились около ручья, распаковывая корзинки с едой. С ними был ребенок, ползавший по одеялу. Тропинка, по которой они пришли, тянулась в обоих направлениях и исчезала вдали. Дэниелу показалось, что справа кто-то приближается; с такого расстояния можно было различить лишь маленькое пятнышко.
— Как случилось, что я победил? Как вам удалось сохранить мне жизнь, когда закончился первый ажиотаж вокруг спасения чудом выжившего героя космоса?
Ройс улыбнулась и провела рукой по своим светлым волосам.
— Возможно, вы сейчас здесь, потому что вы японец. Тех, кто не хотел тратить деньги на вас, обвинили в расизме, в политике геноцида по отношению к станам третьего мира. В ваше
время вы пользовались выражением «третий мир»?
Дэниел кивнул.
— Я никогда до конца не могла понять его значение.
— Неважно. Это как «уловка-22».
— Да. Когда вас идентифицировали, то чинить препятствия для выделения ассигнований на вас — означало поддерживать геноцид! Кроме того, военным пришла в голову идея, что вы можете служить прототипом новой армии, состящей преимущественно из солдат-роботов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31