Наконец он увидел глиссер.
— Потише, потише! — предупредил Мгоабе. — Если-на такой скорости ты врежешься^в него, то разобьешь вдребезги.
Уже приготовившись вскочить в глиссер, как спортсмен-саночник прыгает в свой боб, Дэниел понял, что Мгоабе прав, и перешел на
обычную скорость. Он не знал, как именно он это сделал, просто искусство Монро дало ему эту возможность.
Последним усилием он бросил свое трехсоткилограммовое тело на сиденье, и скиттер заскользил к краю льдины, пока Дэниел лихорадочно нащупывал кабель для подключения своего мозга и энергетической системы.
Ударила яркая вспышка. Дэниелу показалось, что ему в плечо впились зубы гадюки.
Глиссер рванулся вперед, Повернулся и завис на мгновение над кромкой льда. Дэниел слышал взволнованные голоса и стук тяжелых ботинок о лед.
По'его коже распространялся жар. То место на спине, куда пришелся удар, нестерпимо горело, и боль распространялась по всему искусственному телу. Периферийная нервная система посылала отчаянные сигналы мозгу. Мышцы беспорядочно сокращались в сильных конвульсиях.
Глиссер рванулся вперед, и бессознательное движение Дэниела заставило его выскочить за край льдины. Машина пролетела несколько метров в атмосфере Титана, а затем рухнула в море.
Когда глиссер переворачивался, Дэниел успел заметить, что одетые в скафандры фигуры стояли на краю льдины и указавали ему вслед.
Один из русских прицелился и выстрелил. Тяжелый снаряд размером со старинную батарейку для фонарика, ударился о воду позади глиссера и исчез.
Дэниел вместе с глиссером опускался на дно.
Сознание его померкло.
Через миллион лет, пристегнутый к глиссера, он достиг дна моря. Машина с такой силой ударилась, что ее заостренный нос вонзился на несколько десятков сантиметров в ледяную поверхность и застрял, как стрела в мишени.
Дэниел извивался и дергался, пытаясь высвободиться, пока, наконец, не выбрался на неровную твердую поверхность скалы или льда.
У нею было чувство, что удар кулака вырвал огромный кусок мяса из его плеча... Но жжение и боль исчезли.
Он покачнулся и с трудом удержал, равновесие. Грудная клетка его вздымалась, как будто у него были легкие и он мог дышать.
— Что?
— Дэниел, думаю, что с вами будет все в порядке, — раздался шепот Мгоабе. — Скоро мы заберем вас отсюда. Все будет хорошо.
— Что произошло? Чем это в меня попали?
— Это фазер, Дэниел. Ничем другим это не может быть. Обычному человеку не поздоровилось бы. Я не знаю, как он действует на киборга, но думаю, что он вызвал перегрузку ваших электрических цепей.
— У меня было чувство, что я сгораю.
— Короткое замыкание. Хорошо, что ваши цепи не выгорели полностью.
Дэниел провел рукой по лицу.
— Вы правы, Освальдо. Русские настроены враждебно.
Мгоабе не ответил.
— Где находится скиттер?
— Мы пересекли границу дня и ночи и находимся над освещенной стороной Титана. Меньше чем через час будем прямо над вами.
— Хорошо. Оставайтесь на связи, пока я проверю глиссер.
Он чувствовал себя уверенней и был способен идти по морскому дну.
Опустившись на колени, он подключился к глиссеру. Повреждений не было. Он обхватил руками носовую часть в том месте, где она торчала из дна, и сильно дернул. Глиссер не шевельнулся.
Тогда Дэниел выпрямился, уперся ногами в дно и нажал на машину плечом, пытаясь максимально использовать все триста килограммов своего веса. Глиссер слегка шевельнулся, но остался на месте.
Дэниел попытался зайти с другой стороны. Глиссер имел форму вытянутого треугольника и был похож на суженную разновидность дельтаплана или на бумажные самолетики, которые Дэниел в детстве складывал на скучных уроках в школе.
Он опять опустился на колени, руками разгреб обломки породы вокруг застрявшего носа глиссера и вновь подключился к его цепям управления и питания. Глиссер дернулся, приподнялся на несколько сантиметров, а затем высвободился и подался в сторону, увлекая за собой Дэниела.
Он распутал кабель и забрался внутрь.
— Освальдо?
— Да, Дэниел.
— Я поднимаюсь. Не хочу больше встречаться с моими русским друзьями. Как могло
получиться, они приземлились так близко от меня на такой большой планете, как Титан?
— Для меня это не загадка. Они ориентировались на тот же сигнал, что и мы.
— Понятно. Послушайте, мне не хочется кружить над этим районом. Я собираюсь подняться вверх и хочу, чтобы вы были готовы к встрече. Если что-то не получится, то я перейду на собственную орбиту, и мы повторим попытку позже. Как вы считаете?
— Думаю, все будет в порядке. Мы находимся... секундочку... на полярной орбите и движемся с севера на юг в семидесяти градусах над линией горизонта.
— Хорошо, — кивнул Дэниел. — Вы можете включить какой-нибудь радиомаяк. Наверное, вы не хотите, чтобы русские заметили вас. Хотя вряд ли они будут что-либо предпринимать.
— Предпочитаю вообще не иметь с ними дела. Мы включим маяк в рентгеновском диапазоне. Сомневаюсь, что им придет в голову искать что-нибудь в небе, но если и так, то вряд ли они будут регистрировать рентгеновское излучение. А вы сможете свободно ориентироваться на наш маяк.
— Вы чертовски много знаете, Освальдо. Полагаю, вы правы. Я поднимаюсь!
Глиссер некоторое время двигался параллельно морскому дну, затем нос задрался вверх, и Дэниел почувствовал, как перегрузка вдавила его в кресло.
Нос глиссера вспорол поверхность моря, и машина взвилась в воздух, подобно взлетающему гидроплану. Жидкий азот стекал с поверхности глиссера и с самого Дэниела. Дэниел оглянулся.
Русский космический корабль являл собой грандиозное зрелище. Он походил на иллюстрацию из старинного журнала: толстые плиты потемневшего металла, скрепленные выпуклыми заклепками, массивные металлические выступы двигателей, навигационных систем, оборудования наблюдения и связи Материализовавшаяся фантазия Циолковского
Русские космонавты прочесывали ледяной остров и сердито жестикулировали, очевидно, разыскивая следы присутствия Дэниела или еще кого-нибудь.
Дэниел знал, что здесь они ничего не найдут. Они могут повстречать тех же морских животных, что и он. Возможно, русские зафиксируют идущие из глубины моря радиосигналы и обнаружат те же свидетельства исчезнувшей цивилизации.
Но к тому времени, как они закончат исследование Титана, Дэниел успеет перебраться в скиттер, и они с Освальдо, Товак и Лидией будут уже на пути к Жимерзле — истинной цели их путешествия.
Глиссер вышел из атмосферы Титана.
Над Дэниелом висел огромный диск Сатурна. Его разноцветные кольца занимали почти все небо.
Даже сейчас Дэниел притормозил, и его глаза наполнились несуществующими слезами при виде этой прекрасной и величественной картины.
Затем в поле его зрения появился странный мерцающий огонек. Длина волны его излучения находилась, далеко за пределами видимого спектра.
Это был рентгеновский маяк скиттера.
Дэниел перешел на орбиту, пересекающуюся с орбитой скиттера, и увеличил скорость, направляясь к точке встречи. Кольца Сатурна вращались позади яркой мерцающей звездочки скиттера, освещенные сиянием гигантской планеты.
— Отлично вижу вас, Освальдо. Не меняйте курс.
Мгоабе не возражал.
Дэниел чувствовал леденящий холод космоса и излучение Сатурна, ощущал, как о его кожу и поверхность скиттера ударяются частицы, пролетевшие сотни миллионов километров от Солнца или неисчислимое количество световых лет от далеких звезд и галактик.
Путешествие от Земли до Титана было лишь перепрыгиванием с песчинки на песчинку на бесконечном космическом пляже. Жимерзла будет еще одним таким прыжком.
Даже Острова, построенные для путешествия к ближайшим звездам, не расширяли границы исследуемого дальше соседних песчинок. Если бы Дэниел жил неограниченно долго, найдя способ поддерживать искусственные части своего тела в исправном состоянии и регенерируя органическую часть или заменив ее элекроникой, он смог бы увидеть действительно дале-' кие берега!
Но сейчас их целью была Жимерзла. То, что
рни там найдут, может оказаться либо единственной надеждой на выживание для миллиардов обитателей Земли, либо подтверждением неминуемой гибели меньше чем через столетие.
Сияние рентгеновского маяка скиттера затмило свечение колец Сатурна. Видения заполнили мозг Дэниела. Мари-Элейн, Лидия и То-вак, Ройс и Кимура, Мимир Монро, его дочь Элизабет и внук Йеясу, гейша Кодаи-но-кими.
Они сменяли друг друга, пока наконец не превратились в черную величественную фигуру Мгоабе, обнаженного, огромного, держащего в руках миниатюрную розу.
Дэниел энергично тряхнул головой.
Рентгеновский маяк светил уже в метре от него
В скиттере Дэниел обнял Лидию и Товак. Освальдо поздравил его со счастливым возвращением.
— Ерунда. Нужно двигаться к Жимерзле, Мгоабе.
— Вы недооцениваете меня, Дэниел. Мы уже на пути туда. Сразу же после нашей встречи этот маленький корабль покинул орбиту Титана, — Мгоабе похлопал по управления скиттера, как наездник по шее лошади. — Мы уже в пути.
— Нам давно уже следовало быть там.
— Вы думаете, что полученная на Титане информация не имеет особой ценности? Вы не считаете важным то обстоятельство, что чужаки посетили и Титан, и Меркурий?
Дэниел смотрел на экран в бесконечную черноту неба, по которому были обсидиановые кристаллы, чьи грани отражали свет бесчисленных далеких маяков.
— Полагаю, это что-то означает. Кем бы ни были пришельцы. Вы действительно считаете, что неоновые скульптуры на Титане и Меркурии являются тотемами карго-культа, как у папуасов?
Мгоабе кивнул.
— Не только. Думаю, они функциональны. В них сохраняется древняя технология, так же, как и форма древних сооружений.
— Лопасти бамбукового пропеллера, которые поворачиваются от ветра, — подала голос Лидия.
— Вы думаете, что все эти вещи родом с Жимерзлы, Освальдо? — спросила Товак.
Он медленно повернулся, сцепил свои великолепные искусственные руки и сымитировал пальцами движение раскрывающихся утром навстречу росе и солнечным лучам лепестков цветка.
— Думаю, да. И думаю, что это важно. Но я не уверен.
Мгоабе стал рядом с Дэниелом, глядя на сверкающую россыпь звезд. Он был выше Дэниела, чья голова касалась его бицепса, а бед- -ро — колена.
— В солнечной системе много маленьких загадок, бесчисленное количество сундучков с сокровищами знаний, ожидающими, когда мы собьем замок и откроем крышку. Но единственная оставшаяся большая загадка — Жимерзла. Посде нее следующей манящей целью может
быть присоединение к обитателям тех Острово что покинули пределы Солнечной системы. Н жизнь слишком коротка для этого.
Мгоабе вздохнул и махнул черной рукой в черноту космоса, как будто мог движением ладони послать частички пыли через световые годы к чужим далеким звездам.
— Жизнь слишком коротка. Чья нога ступит на изумрудные берега Проциона? Кто обнимет гостеприимных обитателей Альтаира? Кто исследует лабиринты Магелланова Облака? Не мы, — он печально покачал головой. — Наш друг Дэниел сможет сделать это. Он сможет! Но мы всего лишь органические существа, куски ожившей глины... хотя потомки наших потомков... Но боюсь, я лишен инстинкта продолжения рода, необходимого, чтобы предпринять подобную экпедицию.
Солнце.
Совсем как солнце.
У Дэниела было преимущество перед Товак, Лидией и Освальдо. Он мог превратить свои глаза в телескопы.
— Изумительно, — он с трудом оторвался от чудесного вида Жимерзлы и семейства ее спутников д посмотрел на своих компаньонов.
— Как могло все это... — он махнул рукой в сторону прозрачного экрана и еще раз окинул взглядом великолепную картину. — Как могло все это находиться здесь... миллионы лет, в течение которых люди смотрели в небо... и никогда не быть обнаруженным?
— Я сам задаю себе этот вопрос, — ответил Мгоабе и повернулся к Лидии Хаддад. Он сидел в свободной позе, вытянув ноги и положив руки на колени. В ладонях у него была крошечная ваза с единственным цветком миниатюрной розы.
— И вы нашли ответ? — спросила Товак Десертис.
Освальдо улыбнулся и повернулся к ней.
— Конечно. Только боюсь, это не совсем ответ. Здесь нет никаких тайн или злого умысла. Просто стечение обстоятельств. Жимерзла оказалась недостаточно массивной, недостаточно горячей и яркой, чтобы оказывать заметное
влияние на Землю. И она расположена так далеко — в два раза дальше, чем любой другом объект солнечной системы, — что древние астрономы, не имевшие специальных приборов, и не подозревали о ее существовании. Он ласково погладил бутон цветка.
— Но основная причина — ее странная орбита Именно она препятствовала обнаружению планеты после изобретения телескопа Жимерз-ла пересекает плоскость эклиптики один раз в триста лет. Посмотрите, сколько факторов должно совпасть. Наблюдатель должен исследовать определенную область неба, а Земля находится в определенной точке орбиты Со времени изобретения телескопа такое случилось всего один раз. Сейчас второй. И нам не нужен телескоп — мы просто летим туда.
Лидия Хаддад покачала головой. Она вводила данные в компьютер скиттера, выполняя астрономические вычисления.
— А как же орбитальные пертурбации? — она оторвала взгляд от экрана. — Такая большая масса ..
— Конечно, конечно, — кивнул Мгоабе и показал на экран компьютера с результатами вычислений. — Вы сами видите Небесная механика несколько сотен лет билась над этой проблемой. Не так лц были открыты Нептун и Плутон? Разве астрономы прошлого не знали об этом? И каждый раз, когда они объясняли одну пертурбацию орбиты, открыв новое космическое тело, то обнаруживали оставшиеся необъясненными явления. Они сражались с гидрой' Именно это заинтересовало Аннабель
Смиркову и привело, в конечном итоге, к открытию Жимерзлы. Блестящая женщина! Блестящая!
— Теперь мы летим туда, — Дэниел продолжал смотреть на удаленные объекты, используя свои оптические сенсоры как телескопы Он приподнял плечи и отклонился немного назад, как птица в брачном танце. Так он пытался сымитировать вздох. Он так часто чувствовал свою неспособность жестами выразить человеческие эмоции, что наконец придумал заменяющие их движения.
Внезапно Дэниел сел.
— Я боюсь, — сказал он.
Такое заявление вызвало удивление у его товарищей.
— Что случилось? — спросила Товак.
— Не знаю.
Дэниел покачал головой и взглянул на свои трясущиеся руки. Он весь дрожал.
— Посмотрите на меня, — он поднял руки. Дрожь была несильная, но ясно видная. — Это тело... Оно не должно дрожать. В этом нет физиологической потребности. Тем не менее... вы сами видите.
Товак склонилась над ним, обняла за плечи и прижала к себе. Он чувствовал ее руки, прижатые к его лицу, ее пышные груди на своем затылке. Дэниел закрыл глаза и постарался глубоко дышать, хотя знал, что не может этого делать.
Ему было приятно объятие женщины.
Он прошептал ее имя.
Она потерлась щекой о его макушку.
— Они стреляли в меня.
— Они остались на Титане и ничего больше не смогут сделать.
— Они стреляли из фазера. Это сильно подействовало на меня. Я чувствовал... что меня захлестывает волна безумия и боли, и был не способен ничего делать, ни о чем думать. Осталась одна боль.
— Все прошло.
— Но это было.
— Они не вернутся.
— Но это осталось со мной.
— Все пройдет.
Он повернулся лицом к ней. Товак осторожно прижимала его к себе. Через некоторое время он посмотрел сквозь прозрачный экран скит-тера. Товак по-прежнему стояла сзади, обнимая его. Дэниел ощущал тепло ее тела, слышал, как кровь бежит в ее жилах. Он осторожно разжал руки Товак. Когда женщина выпрямилась, поднес ее руку к губам и поцеловал ладонь.
— Спасибо.
— Хочешь в постель?
— Да.
Они надолго уединились в хвостовом отсеке. Потом он заснул. Проснувшись, Дэниел обнаружил, что Товак все еще лежит рядом и обнимает его. Он коснулся ее лица и прошептал слова благодарности.
— Ты знаешь, где мы сейчас? Далеко еще до Жимерзлы?
Товак пожала плечами.
Они встали. Женщина расправила одежду. Дэниел остался обнаженным. Зеркальное покрытие, которое он нанес на тело, делало
одежду ненужной. Теперь одеть Дэниела Китаяму — все равно что одеть робота или ста тую. В этом не было смысла.
Они вернулись в рубку. Лидия сосредоточилась на управлении скиттером. Освальдо, сидевший рядом с ней и смотревший сквозь прозрачный носовой экран скиттера, повернулся к Дэниелу и Товак.
— Все в порядке?
Дэниел кивнул.
Громадный диск Жимерзлы вырисовывался впереди. Теперь она была видна так, как раньше ее видел только Дэниел, пользуясь своими оптическими сенсорами. Сама Жи-мерзла имела гигантские размеры, гораздо большие, чем Юпитер. Единственным объектом в Солнечной системе, превосходившим Жимерзлу, являлось само Солнце.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31