«Неужели посыльный? Значит, снова в полк вызывают...»
— Входи смелее! - крикнул он.
А когда дверь открылась, был до того ошарашен, что в миг исчезла его сонливость. Тут же скатился с постели — в комнату вошла Лена. Ее сопровождал капитан Приходько.
— Вот здесь они и проживают.
Румяная, несколько смущенная, как бы вдруг вышедшая в полосу яркого света, девушка спросила:
— К вам можно?
Она была в желтой, с короткими прорезными рукавами кофточке, бежевых брюках-клеш и босоножках. Через плечо на ремешке висела светлая сумочка. Не-жданая гостья ошеломила Евгения, и он был растерян. Из этой длившейся минуту неловкой ситуации вывела его сама девушка:
— Добрый вечер!.. Вы удивлены?
— Нет, но... Добрый вечер!.. Я сейчас...
Евгений быстро натянул сапоги, поправил измятые постели, что-то пнул ногой под койку.
— Я вижу, такие сюрпризы на вас действуют сильнее, чем приказы начальства! — едко усмехнулся ротный и кивнул на девушку.— Вот обнаружил подозрительную личность около Дома офицеров. Спрашивала, как найти двух друзей-лейтенантов. Кстати, где ваш приятель?
— В столовой или в гастрономе. Должен скоро быть.
— Я отпустил домой старшину. У него жена родила дочь... Так что кому-то из вас двоих надо прийти в роту на вечернюю поверку. Решайте тут сами. — Капитан деликатно кашлянул и попрощался.
Когда за ротным закрылась дверь, Евгений спросил:
— Давно ли приехали?
— Минут пятнадцать назад,— отвечала гостья.— Захотелось посмотреть, как живете. Вы же столько раз приглашали...
Лейтенант предложил ей сесть. Сел и сам верхом на стул, запустил пятерню в русые волосы: он волновался. Неожиданный приезд Лены — подарок самой судьбы. Вот если бы только... Забывшись, Евгений пристально уставился на девушку. Она слегка нахмурила брови.
— Что вы так смотрите на меня, Женя? Он рассмеялся.
— Извините за вольность, но я думаю, что актриса Ермолова в молодости была похожа на вас. Помните, мы беседовали о портрете работы Серова?
Ему хотелось избавиться от неловких молчаливых пауз, и он настраивал девушку на тот счастливый, сближающий разговор о живописи, который вышел у них на озере.
— Вы что-то элегически настроены.
— Я всегда такой после учений.
— Чем же это вызывается, усталостью?
— Да нет, наверное. Скорее чувством одиночества.
— Но у вас есть товарищ!
— Странно слышать такие слова.
— Что же тут странного?.. Почему вы замолчали, Женя?
Он видел, что Лена тоже волнуется. Сердце его запрыгало испуганно и пылко. «А если сказать ей сейчас все, все!» — расхрабрился он, и почувствовал приступ робости. А еще вспомнил себя; несчастного и жалкого, в те ужасные дни, когда первая избранница сердца жестоко оттолкнула его, курсанта Дремина. Он тогда думал, что на всю жизнь останется несчастным. И вот...
Девушка явно наслаждалась остротой затеянной игры. На ее лице сияла многообещающая улыбка. Она испытывала сладостное, пьянящее ощущение своей значимости, власти над поклонниками. Раньше как-то и не задумывалась, чего она стоит. Но вот увидела себя глазами молодых офицеров, и поняла нечто важное, необыкновенно волнующее и приятное.
С таким обожанием к ней еще никто не относился. Она заметила это с первой встречи,— тогда уже прочла в изумленных взорах лейтенантов, что они поражены. Они тоже понравились ей. Вначале думалось: так, между прочим. Но в последние дни все определеннее чувствовала, что ей не хватает этих милых ребят. Правда, пока не знала, которого из них.
Разумеется, она не раз влюблялась. Да и теперь дружила с однокурсником Саней Луговским — степенным, вдумчивым, трудолюбивым. Возможно, будущим медицинским светилом. Они вместе встречали Новый год, девчонки и мальчишки с третьего курса. Кто-то в шутку
нарек женихом и невестой ее и Саню, стали требовать, чтобы они поцеловались...
Провожая ее домой, Саня, хмельной и возбужденный, дружески уговаривал: «Слушай, Ленок, выходи за меня замуж!» С предками я уже толковал — они не возражают. Жить будем у меня, комната есть.
Предложение мало взволновало ее. Замуж она не спешила, и для Сани она слишком обыкновенная, земная, без притягательной новизны и поэтичности. Ну, может, чуть интереснее некоторых подруг.
Лейтенанты же ее так возвысили, как никто не возвышал! И у нее закружилась голова, словно на качелях в весенний, сверкающий день, когда и дух захватывает от ощущения полета, и сердце замирает жгуче, трепетно.
Лена была романтичной, несколько взбалмошной. Воспитание в доме отца-актера, где о многом говорилось возвышенно, а о любви — особенно, конечно же, не прошло бесследно. Это и толкнуло ее сегодня приехать сюда. Благо, отец занят в театре допоздна, а мать — в командировке. Так что сама себе хозяйка... Сначала хотела просто узнать, как добраться до их части. После обеда пришла на автобусную остановку. Подумала, как здорово удивит Женю и Толю, села в автобус...
— Так что вы хотели сказать? — весело допытывалась она.
Евгений дрожал от холода и горел от жара одновременно.
— О чем?.. Я так теряюсь, что на меня мучительно смотреть. И лицо серое от усталости, и язык мой сер...
— Напротив, я вижу, как румянец заливает ваши щеки! Это я с дороги выгляжу тусклой.
Евгений вскинул голову. Будто подсвеченные изнутри, глаза его горели необыкновенным светом.
— Лена, зачем вы наговариваете на себя? Вы прекрасны!.. В выражении вашего лица что-то небесное. Будь я даже художником, то и тогда не сумел бы передать, какая вы сейчас. Вы — совершенство.
Он не преувеличивал. Дочь актера Русинова была красивая, особенно в эту минуту. Чуткая молодая жизнь играла в ней, в глазах сказывался ум, тонкий, изящный. И как она реагировала на все — быстро, точно, возвышенно!
«А он сейчас признается в любви!» — поняла она и, чуточку оробев, рассмеялась.
— Ой, Женя, вы меня смешите!.. Но вы так и не сказали, отчего испытываете чувство одиночества.
Быть с ней вместе — и хорошо и тревожно. Евгению трудно было пережить волнение этой минуты. Может, сейчас ему суждено обнять ее! Неужели эти губы отзовутся на поцелуй?.. Анатолию она тогда сказала не очень-то приятные слова.
Он снова остудил себя, спросил внезапно осипшим голосом:
— Разрешите, я закурю?
— Ради бога!.. Тут вы хозяин. Я всего лишь гостья. Он торопливо раскурил папиросу, затянулся.
— Это так сразу не выразишь. Друзья и товарищи — все это, конечно, здорово. Но ведь хочется еще и счастья!
«Да, да! — подумал он, волнуясь. — Она хороша! С ней я был бы счастлив всю жизнь... А если нарвусь на равнодушие? Но и не сказать уже нельзя».
— В ваших глазах такое нежное, доброе выражение,— продолжал он.— Знаете, Лена, в моей жизни вы первый человек, который так понимает меня. Я думал о вас на учениях. Не верите?..
— Почему же! — поспешно отозвалась она, ободряя его взглядом. Ей передалось его волнение.
— Мне запомнилась ваша улыбка, этот жест, которым вы откидываете назад волосы, ваши глаза... Когда я думаю о вас, мне кажется, что в мою жизнь вошло что-то большое и светлое... Извините, я путаюсь, а хочется сказать так много...
В коридоре послышались твердые, уверенные шаги. Евгений умолк: говорить о любви в спешке — кощунство. Вошел Русинов. Увидев в комнате Лену да еще взволнованную, с блестящими глазами, и необыкновенно возбужденного Евгения, он вначале застыл на месте. Соображал, как поступить: входить или скрыться за дверью?
Но тут же махнул на все рукой. Впрочем, махнул мысленно, поскольку руки были заняты,— держал какие-то бутылки, бумажный кулек, батон. Решительно вошел, точно ничего не замечая (надо же освободиться от ноши).
Он бурно обрадовался дорогой гостье, и едва спихнув на стол покупки, шагнул к ней с распростертыми объятьми.
— Ленка! Вот здорово, что вспомнила о нас! Добрый вечер, пропащая душа. Давай я тебя расцелую.
— Это вовсе не обязательно!—От объятий она уклонилась. Русинов снял фуражку, поерошил густой темный чуб, будто успокаивая себя. Сел напротив на свою койку.
— Наконец-то заявилась!.. Чего ты забыла нас?
— Здравствуйте, я ваша тетя! Я их забыла. Сами-то хоть раз напомнили о себе за три минувших недели?.. А тут сессия, зачеты — не продохнуть.
— Ладно, не будем счеты сзодить. Мы рады видеть тебя, дорогой товарищ Лена.— Анатолий помолчал с выражением досады на смуглом лице.— Ах, как я не догадался? Прихватил бы хоть «сухарика».
— А что такое «сухарик»?
— Сухое вино.
— Но ты же принес какие-то бутылки!
— Это всего лишь безобидный лимонад. Поленился идти в гастроном — взял, что было в буфете. Думаю, подкормлю Женьку...
Евгений завидовал настырному товарищу, этой его простоте общения с девушкой. Стараясь подражать ему, задиристо воскликнул:
— Он обо мне заботился!.. Сказал бы честно, что сам большой любитель прохладительных напитков.
— А знаете, я тоже за лимонад! — отозвалась Лена.
— Тогда проблема гостеприимства счастливо решена.
Достав складной нож, Анатолий принялся за дело: откупорил бутылки, попросил товарища ополоснуть стаканы и пригласил девушку к столу. Янтарный напиток искрился и шипел. Рука парня чуть подрагивала от волнения, горлышко бутылки звякало о край стаканов.
— Итак, уподобимся Лимонадному Джо,— пошутил Евгений.— За ваш приезд, Лена, поднимаем безалкогольный тост.
— Спасибо, ребята, не откажусь. День был жаркий — пить хочется.— Осушив стакан, девушка окинула лейтенантов благодарным взглядом. — Осунулись вы, наверное, очень утомились?
— Немного есть.— Анатолий пытливо глянул на гостью.— А как твои дела, Елена Борисовна?
— Свалила третий курс, перебралась на четвертый.
— О-о, поздравляем! — воскликнул Евгений и взялся за бутылку.— По такому случаю еще лимонаду. Экзамены прошли успешно?
— Почти.
После жаркого дня шипучий напиток освежал и бодрил.
— фу-у-у! Вот теперь я напилась.— Лена отставила стакан, спросила: — Что же вы, кавалеры, поите меня, а ничем не угощаете?
Русинов достал один из принесенных кульков, высыпал прямо на стол конфеты в простой пестренькой обертке.
— Можно и угостить. Прошу!.. Извини, не думал, что ты приедешь. Купил бы что-нибудь получше.
Взяв конфетку, девушка обрадованно воскликнула:
— «Золотой улей»!.. Это как раз мои любимые.— Раскусила, выпятила губы и зажмурилась от удовольствия.— Так чудно пахнет! И, кажется, акацией. Странно, у этих конфет всегда разнообразный аромат. Не знаю, почему, но мне нравятся.
— Запах меда! — Анатолий тоже раскусил карамельку, посмотрел на золотистую начинку.— А мед всегда разный, в зависимости от того, с каких цветов брали взятки пчелы.
— Так просто?
— У меня дед пчеловодом был, и я это знаю.
— Придется поверить знатоку. Анатолий рассмеялся, покрутил головой.
— Лена, тебе не скучно с нами?
— С вами всегда весело,— усмехнулась она.— Сама не знаю, почему.
— Приезжай к нам почаще, как-нибудь выясним.
— Нет уж, теперь вы должны приехать.
— Последнее время у нас это не очень получается,— вздохнул Анатолий.— Почти не вылезаем с полигона.
С минуту молчали, доедая карамель. Заметно вечерело. По небу разливался послезакат-ный розовый свет, потянул ветерок. Клен под окнами зашелестел листвой.
Евгений быстро глянул на часы, вспомнив наказ ротного.
— Да, Толих!.. Приходько дал ценное указание: одному из нас быть на вечерней поверке.
— Разве это так важно? — спросила Лена.
— Это очень важно — для порядка, для дисциплины.— Анатолий тоже посмотрел на часы.
— Вы заметили, Лена! — весело ухмыльнулся Евгений.— Будущий маршал уже изрекает афоризмы.
— Ему это даже идет! Русинов заметно смутился.
— Вот же народ пошел: на любом слове поймают.
— Толя, мы шутим,— промолвил товарищ, как бы приобщая к себе Лену, и посмотрел на нее: не вызовет ли это протеста?
— И потом все переводят в шутку.
— А кто из вас повезет меня обратно домой? — спросила неожиданно гостья.— Автобуса-то больше нет...
Она ждала, что откликнется Евгений, но он молчал. Ее это задело. Она повернулась к Русинову, который смотрел на нее с ухмылкой,— дескать, все равно вам без меня не обойтись!
— Может, Толя согласится? — осторожно спросила она.
— Не откажусь. Мотоцикл настроен, осталось только оседлать его, как говорили в старину... А как же ты, Жень?
— Что я? Тебя пригласили... Пойду на вечернюю поверку.
Евгений встал и начал собираться. Внутренне он противился этому, но у Анатолия крепче рука и тот гораздо выносливее. А сам он, Евгений, может уснуть за рулем. Уже готовый, опоясанный ремнем, в фуражке, повернулся к Лене.
— Так у вас теперь каникулы?
— Да!.. Блаженствую.— Она шутливо зажмурилась.— Читаю книги, хожу в кино, смотрю телевизор...
Евгений вздохнул.
— Тоже хотелось бы побездельничать, но задерживают отпуск. Говорил на днях с ротным — пока одни обещания... Но когда вырвусь, приглашаю вас, Елена Борисовна, в путешествие по Волге.
— Заманчиво,— отвечала она.— Меня всегда тянет
к новым местам и впечатлениям. Во всяком случае, я подумаю...
Непроизвольно повернулась к Анатолию, который неотрывно, с напряженным лицом смотрел на нее. Не выдержав его взгляда, она опустила глаза.
— До свидания, Лена!—сказал Евгений.— Счастливого пути. Передайте привет Кире Андреевне и Борису Петровичу.
— Всего вам доброго, Женя.
Когда он ушел, девушка взволнованно прошлась по комнате. Ее охватило вдруг беспокойство: «Неужели и Анатолий будет признаваться мне в любви?» Русинов сидел в оцепенении. Казалось, он решал трудный вопрос. Но вот, пересилив себя, поднялся и начал убирать со стола бутылки и стаканы. Нет, он не спешил с признанием.
Лена не сердилась на него, не сохранила ни малейшего неприятного воспоминания о том, что он тогда был агрессивен, и если что-то держало ее на расстоянии, так это его грубоватые манеры.
— Ты как будто не в духе?—спросила она, прерывая молчание.
— А, пустое! — Он вдруг подошел к ней, улыбнулся.— Вот ты приехала к нам... а что же дальше?
Она натянуто рассмеялась.
— Ничего, Русинов!.. Главное — вовремя вернуться домой, чтобы мама и папа не знали, где я пропадала.
Он взял ее за плечи, стиснул ладонями.
— Ох, Ленка, задушил бы я тебя! Так соскучился... Ты в этой кофте, словно цыпленок, которого хочется взять и подержать.
— Русинов, уберите свои конечности!
— Русинова, не притворяйтесь недотрогой,— буркнул он скучным голосом, однако тяжелые свои руки снял с ее плеч.
Она поправила кофточку, откинула назад волосы, зябко поведя плечами. В эту минуту они оба сознавали, что понимают друг друга и обоим почему-то сделалось неловко.
— У тебя, Толя, зверский аппетит к жизни.
— Без аппетита люди чахнут. А я чахнуть не собираюсь... Ленка, почему в твоем присутствии мне хочется делать глупости?
— Этой особенности твоей натуры я не знаю.
— Пора бы знать, не маленькая,— обронил он и тут же, смутившись, постарался замять свои слова.— А ну включим радиоточку!
— Передаем легкую музыку,— вырвалось из репродуктора.
— Отлично! Специалисты уверяют, что от легкой музыки даже трава лучше растет.— Он хлопнул ладонями.— Лена, приглашаю!
— С одним условием, Русинов: ты не полезешь целоваться.
— Для меня это условие — смерть. Но я принимаю его, как говорят в ООН, с небольшой поправкой: теперь ты поцелуешь меня.
Танцуя, Лена встретила его слова шутливым смехом.
— Можешь считать, что я тебя поцеловала.
— У нас это называется вредной условностью.
— Это просто символический поцелуй.
— Ладно, Ленка, плачу той же монетой: ты меня символически поцеловала, я тебя символически отвез домой. Идет?
— Но это нечестно!.. А мне и в самом деле пора. Они остановились. Парень внезапно поскучнел.
— Пора так пора. Пошли!.. Бери свою сумку.
Он надел фуражку, взял плащ-накидку, обронив:
— Вечер свежий — просквозит тебя в твоей цыпля-чей кофточке.
На улице Анатолий проворно вывел мотоцикл из деревянной будочки (сколотили вдвоем с Евгением). Усадил Лену, укутал ее в плащ-накидку. Велел крепче держаться и не смотреть по сторонам. Нажал на стартер — мотор сразу затрещал.
— А ты знаешь, я трусиха, боюсь быстрой езды! — призналась она, напрягая голос.
— Не морочь голову, Ленка,— проворчал он, усаживаясь.— В эту неделю я спал по два часа в сутки. Ежели ехать черепашьими темпами, непременно усну. Спасенье — в скорости.
И тронул с места. Мотоцикл загудел, понесся стрелой — по сторонам сразу все закружилось и замелькало. У Лены не было другого выхода, как последовать совету парня. Вся съежилась, закрыла глаза, положила голову на его напряженную спину, прижалась и замерла. Слышала только свист рассекаемого мотоциклом воздуха.
Не один раз пожалела она, что согласилась ехать с шальным лейтенантом. Замирала на каждом повороте, и временами ей казалось, что они летят в черную бездну, которой нет конца. Небо над головами давно уже притушило дневные краски.
Неожиданно Анатолий остановился, спросил оборачиваясь:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35
— Входи смелее! - крикнул он.
А когда дверь открылась, был до того ошарашен, что в миг исчезла его сонливость. Тут же скатился с постели — в комнату вошла Лена. Ее сопровождал капитан Приходько.
— Вот здесь они и проживают.
Румяная, несколько смущенная, как бы вдруг вышедшая в полосу яркого света, девушка спросила:
— К вам можно?
Она была в желтой, с короткими прорезными рукавами кофточке, бежевых брюках-клеш и босоножках. Через плечо на ремешке висела светлая сумочка. Не-жданая гостья ошеломила Евгения, и он был растерян. Из этой длившейся минуту неловкой ситуации вывела его сама девушка:
— Добрый вечер!.. Вы удивлены?
— Нет, но... Добрый вечер!.. Я сейчас...
Евгений быстро натянул сапоги, поправил измятые постели, что-то пнул ногой под койку.
— Я вижу, такие сюрпризы на вас действуют сильнее, чем приказы начальства! — едко усмехнулся ротный и кивнул на девушку.— Вот обнаружил подозрительную личность около Дома офицеров. Спрашивала, как найти двух друзей-лейтенантов. Кстати, где ваш приятель?
— В столовой или в гастрономе. Должен скоро быть.
— Я отпустил домой старшину. У него жена родила дочь... Так что кому-то из вас двоих надо прийти в роту на вечернюю поверку. Решайте тут сами. — Капитан деликатно кашлянул и попрощался.
Когда за ротным закрылась дверь, Евгений спросил:
— Давно ли приехали?
— Минут пятнадцать назад,— отвечала гостья.— Захотелось посмотреть, как живете. Вы же столько раз приглашали...
Лейтенант предложил ей сесть. Сел и сам верхом на стул, запустил пятерню в русые волосы: он волновался. Неожиданный приезд Лены — подарок самой судьбы. Вот если бы только... Забывшись, Евгений пристально уставился на девушку. Она слегка нахмурила брови.
— Что вы так смотрите на меня, Женя? Он рассмеялся.
— Извините за вольность, но я думаю, что актриса Ермолова в молодости была похожа на вас. Помните, мы беседовали о портрете работы Серова?
Ему хотелось избавиться от неловких молчаливых пауз, и он настраивал девушку на тот счастливый, сближающий разговор о живописи, который вышел у них на озере.
— Вы что-то элегически настроены.
— Я всегда такой после учений.
— Чем же это вызывается, усталостью?
— Да нет, наверное. Скорее чувством одиночества.
— Но у вас есть товарищ!
— Странно слышать такие слова.
— Что же тут странного?.. Почему вы замолчали, Женя?
Он видел, что Лена тоже волнуется. Сердце его запрыгало испуганно и пылко. «А если сказать ей сейчас все, все!» — расхрабрился он, и почувствовал приступ робости. А еще вспомнил себя; несчастного и жалкого, в те ужасные дни, когда первая избранница сердца жестоко оттолкнула его, курсанта Дремина. Он тогда думал, что на всю жизнь останется несчастным. И вот...
Девушка явно наслаждалась остротой затеянной игры. На ее лице сияла многообещающая улыбка. Она испытывала сладостное, пьянящее ощущение своей значимости, власти над поклонниками. Раньше как-то и не задумывалась, чего она стоит. Но вот увидела себя глазами молодых офицеров, и поняла нечто важное, необыкновенно волнующее и приятное.
С таким обожанием к ней еще никто не относился. Она заметила это с первой встречи,— тогда уже прочла в изумленных взорах лейтенантов, что они поражены. Они тоже понравились ей. Вначале думалось: так, между прочим. Но в последние дни все определеннее чувствовала, что ей не хватает этих милых ребят. Правда, пока не знала, которого из них.
Разумеется, она не раз влюблялась. Да и теперь дружила с однокурсником Саней Луговским — степенным, вдумчивым, трудолюбивым. Возможно, будущим медицинским светилом. Они вместе встречали Новый год, девчонки и мальчишки с третьего курса. Кто-то в шутку
нарек женихом и невестой ее и Саню, стали требовать, чтобы они поцеловались...
Провожая ее домой, Саня, хмельной и возбужденный, дружески уговаривал: «Слушай, Ленок, выходи за меня замуж!» С предками я уже толковал — они не возражают. Жить будем у меня, комната есть.
Предложение мало взволновало ее. Замуж она не спешила, и для Сани она слишком обыкновенная, земная, без притягательной новизны и поэтичности. Ну, может, чуть интереснее некоторых подруг.
Лейтенанты же ее так возвысили, как никто не возвышал! И у нее закружилась голова, словно на качелях в весенний, сверкающий день, когда и дух захватывает от ощущения полета, и сердце замирает жгуче, трепетно.
Лена была романтичной, несколько взбалмошной. Воспитание в доме отца-актера, где о многом говорилось возвышенно, а о любви — особенно, конечно же, не прошло бесследно. Это и толкнуло ее сегодня приехать сюда. Благо, отец занят в театре допоздна, а мать — в командировке. Так что сама себе хозяйка... Сначала хотела просто узнать, как добраться до их части. После обеда пришла на автобусную остановку. Подумала, как здорово удивит Женю и Толю, села в автобус...
— Так что вы хотели сказать? — весело допытывалась она.
Евгений дрожал от холода и горел от жара одновременно.
— О чем?.. Я так теряюсь, что на меня мучительно смотреть. И лицо серое от усталости, и язык мой сер...
— Напротив, я вижу, как румянец заливает ваши щеки! Это я с дороги выгляжу тусклой.
Евгений вскинул голову. Будто подсвеченные изнутри, глаза его горели необыкновенным светом.
— Лена, зачем вы наговариваете на себя? Вы прекрасны!.. В выражении вашего лица что-то небесное. Будь я даже художником, то и тогда не сумел бы передать, какая вы сейчас. Вы — совершенство.
Он не преувеличивал. Дочь актера Русинова была красивая, особенно в эту минуту. Чуткая молодая жизнь играла в ней, в глазах сказывался ум, тонкий, изящный. И как она реагировала на все — быстро, точно, возвышенно!
«А он сейчас признается в любви!» — поняла она и, чуточку оробев, рассмеялась.
— Ой, Женя, вы меня смешите!.. Но вы так и не сказали, отчего испытываете чувство одиночества.
Быть с ней вместе — и хорошо и тревожно. Евгению трудно было пережить волнение этой минуты. Может, сейчас ему суждено обнять ее! Неужели эти губы отзовутся на поцелуй?.. Анатолию она тогда сказала не очень-то приятные слова.
Он снова остудил себя, спросил внезапно осипшим голосом:
— Разрешите, я закурю?
— Ради бога!.. Тут вы хозяин. Я всего лишь гостья. Он торопливо раскурил папиросу, затянулся.
— Это так сразу не выразишь. Друзья и товарищи — все это, конечно, здорово. Но ведь хочется еще и счастья!
«Да, да! — подумал он, волнуясь. — Она хороша! С ней я был бы счастлив всю жизнь... А если нарвусь на равнодушие? Но и не сказать уже нельзя».
— В ваших глазах такое нежное, доброе выражение,— продолжал он.— Знаете, Лена, в моей жизни вы первый человек, который так понимает меня. Я думал о вас на учениях. Не верите?..
— Почему же! — поспешно отозвалась она, ободряя его взглядом. Ей передалось его волнение.
— Мне запомнилась ваша улыбка, этот жест, которым вы откидываете назад волосы, ваши глаза... Когда я думаю о вас, мне кажется, что в мою жизнь вошло что-то большое и светлое... Извините, я путаюсь, а хочется сказать так много...
В коридоре послышались твердые, уверенные шаги. Евгений умолк: говорить о любви в спешке — кощунство. Вошел Русинов. Увидев в комнате Лену да еще взволнованную, с блестящими глазами, и необыкновенно возбужденного Евгения, он вначале застыл на месте. Соображал, как поступить: входить или скрыться за дверью?
Но тут же махнул на все рукой. Впрочем, махнул мысленно, поскольку руки были заняты,— держал какие-то бутылки, бумажный кулек, батон. Решительно вошел, точно ничего не замечая (надо же освободиться от ноши).
Он бурно обрадовался дорогой гостье, и едва спихнув на стол покупки, шагнул к ней с распростертыми объятьми.
— Ленка! Вот здорово, что вспомнила о нас! Добрый вечер, пропащая душа. Давай я тебя расцелую.
— Это вовсе не обязательно!—От объятий она уклонилась. Русинов снял фуражку, поерошил густой темный чуб, будто успокаивая себя. Сел напротив на свою койку.
— Наконец-то заявилась!.. Чего ты забыла нас?
— Здравствуйте, я ваша тетя! Я их забыла. Сами-то хоть раз напомнили о себе за три минувших недели?.. А тут сессия, зачеты — не продохнуть.
— Ладно, не будем счеты сзодить. Мы рады видеть тебя, дорогой товарищ Лена.— Анатолий помолчал с выражением досады на смуглом лице.— Ах, как я не догадался? Прихватил бы хоть «сухарика».
— А что такое «сухарик»?
— Сухое вино.
— Но ты же принес какие-то бутылки!
— Это всего лишь безобидный лимонад. Поленился идти в гастроном — взял, что было в буфете. Думаю, подкормлю Женьку...
Евгений завидовал настырному товарищу, этой его простоте общения с девушкой. Стараясь подражать ему, задиристо воскликнул:
— Он обо мне заботился!.. Сказал бы честно, что сам большой любитель прохладительных напитков.
— А знаете, я тоже за лимонад! — отозвалась Лена.
— Тогда проблема гостеприимства счастливо решена.
Достав складной нож, Анатолий принялся за дело: откупорил бутылки, попросил товарища ополоснуть стаканы и пригласил девушку к столу. Янтарный напиток искрился и шипел. Рука парня чуть подрагивала от волнения, горлышко бутылки звякало о край стаканов.
— Итак, уподобимся Лимонадному Джо,— пошутил Евгений.— За ваш приезд, Лена, поднимаем безалкогольный тост.
— Спасибо, ребята, не откажусь. День был жаркий — пить хочется.— Осушив стакан, девушка окинула лейтенантов благодарным взглядом. — Осунулись вы, наверное, очень утомились?
— Немного есть.— Анатолий пытливо глянул на гостью.— А как твои дела, Елена Борисовна?
— Свалила третий курс, перебралась на четвертый.
— О-о, поздравляем! — воскликнул Евгений и взялся за бутылку.— По такому случаю еще лимонаду. Экзамены прошли успешно?
— Почти.
После жаркого дня шипучий напиток освежал и бодрил.
— фу-у-у! Вот теперь я напилась.— Лена отставила стакан, спросила: — Что же вы, кавалеры, поите меня, а ничем не угощаете?
Русинов достал один из принесенных кульков, высыпал прямо на стол конфеты в простой пестренькой обертке.
— Можно и угостить. Прошу!.. Извини, не думал, что ты приедешь. Купил бы что-нибудь получше.
Взяв конфетку, девушка обрадованно воскликнула:
— «Золотой улей»!.. Это как раз мои любимые.— Раскусила, выпятила губы и зажмурилась от удовольствия.— Так чудно пахнет! И, кажется, акацией. Странно, у этих конфет всегда разнообразный аромат. Не знаю, почему, но мне нравятся.
— Запах меда! — Анатолий тоже раскусил карамельку, посмотрел на золотистую начинку.— А мед всегда разный, в зависимости от того, с каких цветов брали взятки пчелы.
— Так просто?
— У меня дед пчеловодом был, и я это знаю.
— Придется поверить знатоку. Анатолий рассмеялся, покрутил головой.
— Лена, тебе не скучно с нами?
— С вами всегда весело,— усмехнулась она.— Сама не знаю, почему.
— Приезжай к нам почаще, как-нибудь выясним.
— Нет уж, теперь вы должны приехать.
— Последнее время у нас это не очень получается,— вздохнул Анатолий.— Почти не вылезаем с полигона.
С минуту молчали, доедая карамель. Заметно вечерело. По небу разливался послезакат-ный розовый свет, потянул ветерок. Клен под окнами зашелестел листвой.
Евгений быстро глянул на часы, вспомнив наказ ротного.
— Да, Толих!.. Приходько дал ценное указание: одному из нас быть на вечерней поверке.
— Разве это так важно? — спросила Лена.
— Это очень важно — для порядка, для дисциплины.— Анатолий тоже посмотрел на часы.
— Вы заметили, Лена! — весело ухмыльнулся Евгений.— Будущий маршал уже изрекает афоризмы.
— Ему это даже идет! Русинов заметно смутился.
— Вот же народ пошел: на любом слове поймают.
— Толя, мы шутим,— промолвил товарищ, как бы приобщая к себе Лену, и посмотрел на нее: не вызовет ли это протеста?
— И потом все переводят в шутку.
— А кто из вас повезет меня обратно домой? — спросила неожиданно гостья.— Автобуса-то больше нет...
Она ждала, что откликнется Евгений, но он молчал. Ее это задело. Она повернулась к Русинову, который смотрел на нее с ухмылкой,— дескать, все равно вам без меня не обойтись!
— Может, Толя согласится? — осторожно спросила она.
— Не откажусь. Мотоцикл настроен, осталось только оседлать его, как говорили в старину... А как же ты, Жень?
— Что я? Тебя пригласили... Пойду на вечернюю поверку.
Евгений встал и начал собираться. Внутренне он противился этому, но у Анатолия крепче рука и тот гораздо выносливее. А сам он, Евгений, может уснуть за рулем. Уже готовый, опоясанный ремнем, в фуражке, повернулся к Лене.
— Так у вас теперь каникулы?
— Да!.. Блаженствую.— Она шутливо зажмурилась.— Читаю книги, хожу в кино, смотрю телевизор...
Евгений вздохнул.
— Тоже хотелось бы побездельничать, но задерживают отпуск. Говорил на днях с ротным — пока одни обещания... Но когда вырвусь, приглашаю вас, Елена Борисовна, в путешествие по Волге.
— Заманчиво,— отвечала она.— Меня всегда тянет
к новым местам и впечатлениям. Во всяком случае, я подумаю...
Непроизвольно повернулась к Анатолию, который неотрывно, с напряженным лицом смотрел на нее. Не выдержав его взгляда, она опустила глаза.
— До свидания, Лена!—сказал Евгений.— Счастливого пути. Передайте привет Кире Андреевне и Борису Петровичу.
— Всего вам доброго, Женя.
Когда он ушел, девушка взволнованно прошлась по комнате. Ее охватило вдруг беспокойство: «Неужели и Анатолий будет признаваться мне в любви?» Русинов сидел в оцепенении. Казалось, он решал трудный вопрос. Но вот, пересилив себя, поднялся и начал убирать со стола бутылки и стаканы. Нет, он не спешил с признанием.
Лена не сердилась на него, не сохранила ни малейшего неприятного воспоминания о том, что он тогда был агрессивен, и если что-то держало ее на расстоянии, так это его грубоватые манеры.
— Ты как будто не в духе?—спросила она, прерывая молчание.
— А, пустое! — Он вдруг подошел к ней, улыбнулся.— Вот ты приехала к нам... а что же дальше?
Она натянуто рассмеялась.
— Ничего, Русинов!.. Главное — вовремя вернуться домой, чтобы мама и папа не знали, где я пропадала.
Он взял ее за плечи, стиснул ладонями.
— Ох, Ленка, задушил бы я тебя! Так соскучился... Ты в этой кофте, словно цыпленок, которого хочется взять и подержать.
— Русинов, уберите свои конечности!
— Русинова, не притворяйтесь недотрогой,— буркнул он скучным голосом, однако тяжелые свои руки снял с ее плеч.
Она поправила кофточку, откинула назад волосы, зябко поведя плечами. В эту минуту они оба сознавали, что понимают друг друга и обоим почему-то сделалось неловко.
— У тебя, Толя, зверский аппетит к жизни.
— Без аппетита люди чахнут. А я чахнуть не собираюсь... Ленка, почему в твоем присутствии мне хочется делать глупости?
— Этой особенности твоей натуры я не знаю.
— Пора бы знать, не маленькая,— обронил он и тут же, смутившись, постарался замять свои слова.— А ну включим радиоточку!
— Передаем легкую музыку,— вырвалось из репродуктора.
— Отлично! Специалисты уверяют, что от легкой музыки даже трава лучше растет.— Он хлопнул ладонями.— Лена, приглашаю!
— С одним условием, Русинов: ты не полезешь целоваться.
— Для меня это условие — смерть. Но я принимаю его, как говорят в ООН, с небольшой поправкой: теперь ты поцелуешь меня.
Танцуя, Лена встретила его слова шутливым смехом.
— Можешь считать, что я тебя поцеловала.
— У нас это называется вредной условностью.
— Это просто символический поцелуй.
— Ладно, Ленка, плачу той же монетой: ты меня символически поцеловала, я тебя символически отвез домой. Идет?
— Но это нечестно!.. А мне и в самом деле пора. Они остановились. Парень внезапно поскучнел.
— Пора так пора. Пошли!.. Бери свою сумку.
Он надел фуражку, взял плащ-накидку, обронив:
— Вечер свежий — просквозит тебя в твоей цыпля-чей кофточке.
На улице Анатолий проворно вывел мотоцикл из деревянной будочки (сколотили вдвоем с Евгением). Усадил Лену, укутал ее в плащ-накидку. Велел крепче держаться и не смотреть по сторонам. Нажал на стартер — мотор сразу затрещал.
— А ты знаешь, я трусиха, боюсь быстрой езды! — призналась она, напрягая голос.
— Не морочь голову, Ленка,— проворчал он, усаживаясь.— В эту неделю я спал по два часа в сутки. Ежели ехать черепашьими темпами, непременно усну. Спасенье — в скорости.
И тронул с места. Мотоцикл загудел, понесся стрелой — по сторонам сразу все закружилось и замелькало. У Лены не было другого выхода, как последовать совету парня. Вся съежилась, закрыла глаза, положила голову на его напряженную спину, прижалась и замерла. Слышала только свист рассекаемого мотоциклом воздуха.
Не один раз пожалела она, что согласилась ехать с шальным лейтенантом. Замирала на каждом повороте, и временами ей казалось, что они летят в черную бездну, которой нет конца. Небо над головами давно уже притушило дневные краски.
Неожиданно Анатолий остановился, спросил оборачиваясь:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35