У каждого прохожего своя жизнь, и эта жизнь связана с жизнями других людей. У каждой такой жизни свои правила и свои привычки, своя судьба и свои особые дни. Доктор Осава был прав, и пока Генри об этом помнил, он мог держать себя в руках, радуясь, что является частью человечества.
Он посмотрел на часы: хронограф «Пьяже», еще один дорогой подарок родителей. Найдя скамейку, он сел и отключил телефон – позвонить мог только отец. Генри положил телефон, пакет из «М-энд-С» и зонтик на скамейку и принялся разглядывать запущенную клумбу в форме луны. Мимо клумбы слева направо пробежал трусцой мистер Питер Макартур, технолог на полставки с фабрики по производству супа в пакетиках «Бэтчелор».
Мама как-то рассказывала Генри, что в Англии самые красивые парки в мире, но с места, где он сидел, была видна лишь одна обезглавленная статуя и другая, заключенная в коробку из фанеры. За ними виднелся отдельный павильон, заросший граффити, как лишайником: «Гэри для Лоры», «Эллиот – козел», «Юнтд О КПР 1», но так было далеко не везде. За последние два года Генри успел многое повидать из того, о чем рассказывала мама. Он наблюдал за игрой в крикет, развалившись под ивой в маленькой деревне под названием Брамптон-Эбботтс. В городке Биггар, графство Стратклайд, он умудрился досидеть до конца на званом ужине в честь святого Андрея, который, вообще-то, оказался завтраком, включенным в стоимость номера. В окрестностях Уайт-Харта ему довелось увидеть собрание охотников за несколько минут до начала охоты: взволнованные мужчины и женщины успокаивали огромных гнедых лошадей. Но он помнил и другое. Пока он гостил в Белфасте, за восемь дней погибли двадцать три человека. Из окна стоявшего на станции Уэйфилд поезда он видел, как бригады молчаливых полицейских прочесывали пустырь в поисках останков пропавшей женщины. На ипподроме в Энтри слышал сирены «скорой помощи», после того как десять детей пострадали от взрыва петард. Но ни одно из этих воспоминаний не доказывало неправоту его матери. Британия все равно была лучше любого другого места, где ему довелось жить, – ему и его маме. Они ездили вслед за отцом, меняя один заграничный адрес на другой. В Алжире их соседей-французов взяли в заложники местные фундаменталисты, а в Иерусалиме какие-то извращенцы приняли Генри за араба и закидали камнями рядом с пунктом для голосования. Генри без тени сомнения мог утверждать, что в Британии такого бы не произошло.
Справа налево, мимо заброшенной клумбы прошагал Либби Горман, менеджер компании «Джексон-Стопс энд Стафф», напевая под нос речитатив из «Женитьбы Фигаро». Слева направо прошел Джеймс Ирвин, глава экспертного совета по вооружению при ООН. Тут к лавке, на которой сидел Генри, подкатилась собачонка – животное приподнялось и с любопытством положило передние лапы на пакет.
– Привет, Пантера, – сказал Генри и дал собаке обнюхать пальцы. Потом достал из кармана пакетик с порошком. Он был темно-песочного цвета и с легким зеленым оттенком. Генри позволил собачке обнюхать и даже лизнуть пакет, зная, что стоит дать ей содержимое, и бедная любименькая псина сдохнет за пару секунд. И тут мисс Кэтрин Пауэлл, безответственная родительница за справедливое обращение, хозяйка Пантеры, позвала собаку, назвав ее каким-то псевдонимом.
Да черт с ней. У Генри все еще есть порошок, хотя неизвестно, когда он может понадобиться. Да и в любом случае он не собирался убивать собаку. Зная разницу между мыслью и ее воплощением, можно жить как все.
Генри включил телефон и запросто набрал номер, как прежде, когда еще был студентом. Пока мисс Бернс будет подходить к телефону, у Генри есть время подумать, что сказать, но на сей раз телефон звонил долго, и Генри понял, что отвечать она не собирается. И только он решил сдаться, на том конце раздался голос. Голос принадлежал мужчине.
Генри начал быстро соображать. Он спросил мужчину, где тот находится, потому что было плохо слышно.
– Прошу прощения?
Голос звучал смущенно, поэтому Генри принялся выпытывать у него адрес, номер дома, почтовый индекс, хоть что-нибудь, наконец.
– Что? Кто это говорит?
– В каком месте Лондона вы находитесь? – спросил Генри. – Ответьте, где вы?
– Я не знаю, – ответил голос. – Я еще не выходил на улицу.
Сегодня первое ноября 1993 года, и где-то в Соединенном Королевстве, в Фалмоте или Хэмптон-Хилле, в Лландудно или Оксфорде, в Девонпорте или Транмере, в Восточном Стирлинге или Глэнэвоне каждый мальчик возраста Спенсера занимается крутым сексом с утра до вечера. Они открыто признают это, хотя им всего четырнадцать. У Спенсера нет девушки, зато у него есть целый огород прыщей на лице. Еще у него есть отец, который его не понимает, мать, которая, похоже, принимает наркотики, и старший брат, который вот-вот женится. Семья Келли опять переехала, потому что их последний дом был выкуплен некой компанией для строительства парковки, или гипермаркета, или разгрузочной ветки для трассы Ml, или М4, или М23. В новом доме гостиная почти такая же, как и в старом, за исключением каминной полки, на которой появилась цитата из Ветхого Завета:
«Горе замышляющим беззаконие и на ложах своих придумывающим злодеяния, которые совершают утром на рассвете, потому что есть в руке их сила!» (Михей 2:1 (Ис))
Цитата из Библии – дело рук матери, хотя чаще всего дальше лежания на ложе у Спенсера не доходит, потому что беззакония и злодеяния требуют слишком много сил. Он почти не выходит на улицу – в основном, потому, что отказывается ездить на машине, а еще потому, что ходить пешком – скучно. Вместо этого он предпочитает сидеть дома и пялиться в телевизор, высматривая на голубом экране женщин и мужчин, которые делают ЭТО в «Карточном доме», или «Бруксайде», или в «Ужасе на шоссе 91». Он сидит перед телевизором, пока от усталости у него не слипаются глаза, и он уже не соображает, который час и что он смотрит.
Однако сегодня – особенный день, совсем не такой, как вчера, потому что сегодня – свадьба брата. Спенсер одет в свою лучшую куртку, такую дорогую и почти не ношенную, что он обычно прячет во внутренних карманах свои драгоценности. В карманах лежат: детская полосатая вязаная перчатка, а также рождественская открытка, присланная семье Келли мистером и миссис Бернс, и еще одной парой, с которой они познакомились на каникулах. На внутренней стороне открытки указан обратный адрес и телефон и написано от руки: «Не забывайте нас».
Спенсер так и не ответил на это поздравление, потому что Хейзл перевели в частную школу. Возможность позвонить иногда мучает его, как невыполненное домашнее задание. Набрать номер так просто и так легко, что у него начинает сосать под ложечкой. Несколько секунд – и дело сделано, это даже быстрее, чем сказать об этом, пока я говорю, я уже набрал номер. Ну вот: уже звонит.
Миссис Келли говорит, что пора ехать. Она поправилась, поэтому на ней шляпка с широкими полями, и хотя из всех возможных дней Феллини предпочел умереть именно сегодня, она всегда готова расплыться в ул'ыбке. Поэтому Спенсер думает, что она принимает наркотики, вероятно – с того самого дня, когда с Рэйчел случилась беда. Спенсер терпимо относится к хорошему настроению матери. Ему нравится выглядеть самым сильным в семье, и он хочет показать ей, что вся эта история с Рэйчел его нисколько не задела. Мама вела бы себя точно так же, если бы это случилось с ним, несмотря на то, что семья разваливается. Отец слишком много пьет, брат нашел приличную работу и женится на пышке по имени Элисон.
– Я в машину не сяду, – говорит Спенсер. Он включает телевизор.
– Это большой свадебный автомобиль, – терпеливо объясняет ему мать, – он почти как лодка.
С улицы доносится гудок.
– Хорош препираться. Живо залезай в машину, засранец! – кричит мистер Келли. В ожидании свадьбы он напился с запасом, не просыхает уже больше месяца. – У брата свадьба, а он тут выкобенивается.
Мистер Келли хватает Спенсера за плечи, выволакивает его из дома и заталкивает на заднее сиденье свадебного лимузина. Путь от дома до прихода святого Освальда, или церкви Вознесения, или церкви Морской звезды, или до прихода святого Иоанна занимает восемь минут. Рэйчел пробежала бы этот путь быстрее.
Филиппу и его будущей жене Элисон по восемнадцать лет. Филипп может заниматься с ней любовью каждый день до самой старости, в этом состоит, по крайней мере, одно из чудес брака, которое может случиться с каждым. Не женат и вдруг – бах! – женат. Легко и просто. Спенсер смотрит, как его брат и Элисон обмениваются кольцами перед алтарем, и почему-то сомневается, что для брата это – чудо. Да и вообще жениться глупо, потому что все равно потом все умирают.
Дальше, как сказано в приглашении, все должны ехать на банкет в отель «Уайт-Харт» в Бэйлгэйте, или в «Бенкрофт-Хаус» в Брэнсдэйл-Лодж, или в «Форт-Крест» в Глазго, или в Манчестерский аэропорт, в отель «Боулхайд-Мэнор», или в «Эйвон-Гордж» в Бристоле.
На свадебном банкете несколько гостей замечают, что Спенсер ведет себя, как и подобает подростку. Он ни с кем не разговаривает, а только мрачно погружен в свои разочарования. Например, он сильно разочаровал отца своей спортивной бездарностью. Взрослые подружки Эдисон тоже глубоко разочаровывают Спенсера – в том смысле, что ни одна из них не выказывает страстного желания незамедлительно заняться крутым сексом с четырнадцатилетним подростком. Наверное, они уже знают, что он не получил роль в школьном спектакле. Раздосадованный учитель сказал, что очень разочарован прослушиванием, и, конечно же, ни одна подружка невесты не станет заниматься сексом со школьником, который выступает рабочим сцены.
Интересно, думает Спенсер, интересует ли хоть одну из этих девиц, как он страдает после того, что случилось с Рэйчел. Он с радостью позволил бы им себя спасти. А пока он сидит у барной стойки и сторожит только что наполненный бокал с шампанским, уставясь в телевизор. Рядом со стойкой висит платный телефон, и после очередного бокала шампанского Спенсер достает из внутреннего кармана куртки поздравительную открытку от семьи Бернс. Хотя звук отключен, по картинке новостей на экране он понимает, что Европа объединилась, а Ривер Феникс умер от передозировки. Он решает, что если в новостях будет хотя бы одна новость, о которой он еще не прочел в газете, или если в ближайшие десять минут его не спасет одна из подружек невесты, он наберет номер на рождественской открытке. Наберет номер и попросит к телефону Хейзл. Пожалуйста.
Бармен переключает телевизор на другую программу. Теперь на экране – бильярдный стол и игрок, бьющий по красному шару, очень похожий на Эбдона, или Пэрротта, или Дэвиса, или Хендри, на кого-то из них. Эти ребята зарабатывают по шестьдесят тысяч фунтов за турнир. Так говорит отец, но в бильярд Спенсер играть не умеет, и если с ним не произойдет какого-нибудь чуда, он станет кладовщиком, как папа, с окладом в сто семьдесят фунтов в неделю. Если Эбдон загонит красный шар в лузу, Спенсер наберет номер с рождественской открытки и попросит к телефону Хейзл. Это ее бойфренд, старый приятель. Если вас не затруднит.
Бармен переключает на выпуск новостей, и новости заканчиваются. Спенсер уже перестает надеяться на скорейшее спасение кем-нибудь из подружек невесты, когда ему на плечо опускается чья-то рука, слишком толстая, слишком старая, обручальное кольцо намертво вросло в мясистый палец.
– Как дела, ковбой? – спрашивает мама. Уныние – грех, а она очень религиозна. В особо приподнятом настроении она любит цитировать фильмы. Спенсер делает глоток шампанского. У мамы в руках бутылка, и она наполняет его бокал еще раз.
– Ты что, не рад за брата?
– Да я просто вне себя от радости. Дай мне немного денег, мам?
– Сегодня его праздник…
– Просто немного мелочи. Несколько десятипенсовых монет. – Шампанское ударило Спенсеру в голову. – Несколько десятипенсовых монет Английского Банка, пожалуйста, мам.
Мама сжимает его плечо.
– Я знаю, почему тебе плохо, – говорит она. – Но ты должен верить, что она с нами. Она с нами, и ее душа тоже с нами.
– Ее душа умоляет тебя дать мне немного мелочи.
Мама роется в кошельке и выкладывает на стойку несколько монет.
– Она всегда с нами, – повторяет она. – Все будет хорошо.
Мама исчезает в толпе приглашенных, и Спенсер не зовет ее обратно, чтобы сообщить, что у него-то как раз ничего хорошо не будет – у него другие планы на жизнь. Он выпивает еще шампанского, заталкивает несколько монет в телефон (для междугородного звонка) и набирает номер с рождественской открытки, это занимает не больше времени, чем произнести вслух «я набираю номер с рождественской открытки и делаю это прямо сейчас». Чем это я занимаюсь, черт возьми? А-а, я набираю номер.
Пока он ждет ответа, прижав трубку к уху, кажется, что сердце выполняет серию акробатических упражнений, пару-тройку неполных кульбитов под хрупким сводом ребер. Трубку возьмет отец или мать, или сестра. Или никого не будет дома, потому что все уехали на море, и она носит купальник и теннисную юбку, лежит на песчаном берегу и смотрит в небо, вспоминая названия авиалиний.
1/11/93 понедельник 10:12
Звонок телефона был знамением. Уильям в этом не сомневался. Он почти уже передумал выходить на улицу, когда эта современная штуковина зазвонила, и совершенно незнакомый голос сказал ему, что он должен выйти. Надо предпринять еще одну, последнюю попытку. Оно того стоит, потому что чудеса возможны.
Без тени сомнения он стоял перед дверью на улицу. Он проверил все ли застегнуто, подтяжки, ширинка, подумал: я ведь уже делал это, – и мужественно выдвинул вперед челюсть. Он прищурил глаза, дотянулся до замка, повернул ручку, распахнул дверь и вышел под легкую морось. Он почти не чувствовал дождя, отвыкнув от неожиданностей и от изобилия бурлящей на улице жизни, он стоял и не мог пошевелиться от ужаса, и глядел во все глаза на объявление в витрине магазина напротив: «РАСПРОДАЖА РОЯЛЕЙ ЗАКОНЧИЛАСЬ! Если Цены У Нас Ниже, Чем На Распродажах, Кому Нужны Распродажи?» На Джереми Йейтса и Тони Фелнера, выслушивающих точку зрения Найджела Корена, состоящую в том, что Марадона уже не юнец, на верхнем этаже красного двухъярусного автобуса до Клэпэма, за рулем которого Клайв Уэбб, добровольный сотрудник Королевского общества защиты птиц, оператор горячей линии, планирующий обручиться на Рождество. На мистера и миссис Пинкертон, сотрудников охраны в Обществе охраны памятников в их новом «вокс-холле-кавалере», окрашенном низкотоксичной краской «Байер». На летающий велосипед Стюарда Дэнжерфилда, альпиниста, двукратного чемпиона Великобритании по скалолазанию, и на непрекращающийся парад шумных и вонючих автомобилей, «тойот», «воксхоллов», «пежо», «фордов», смешивающих урчание своих моторов с отдаленным гамом, несущимся со стороны библиотеки, где, приуроченная к Национальной Неделе Библиотек, проходит акция «Самая шумная библиотека в мире». На газетные киоски, кричащие заголовками свежих газет: «Переговоры в Ольстере» и «Дети нашли тело пропавшей женщины», «Звезда Голливуда Ривер Феникс (23) скончался прошлой ночью».
И это всего лишь начало.
Уильям знал, что это далеко не все. Большая часть кошмара скрывается за крышами домов и расползается из этого города по бесчисленным населенным пунктам страны. Этот кошмар кишел людьми, именами, брэндами, выполненными и проваленными акциями, причинами и следствиями. Он накатился на Уильяма так безжалостно, что совсем не удивительно, что ему вдруг стало трудно дышать в этом мире, до отказа забитом важными событиями, кричащими о себе каждую секунду. Уильяма отбросило назад взрывной волной от столкновения всего, что уже произошло, и всего, что еще только ждет своего часа, минуты, секунды, секунды, секунды. Его глаза метались вправо влево, влево вправо, мимо припаркованных машин и сломанного «форда-транзит», пытаясь сосредоточиться и понять всю глубину и неожиданную возможность НОВЫХ ПРОЦЕНТНЫХ СТАВОК – 7 % (было 6,5 %) и путешествий на юг этой зимой только с «Форте Гранд» на комфортабельном авиалайнере, 2 ночи, Монте-Карло от ?269 на человека из расчета на 2 взрослых, 1 стандартный номер на 2-х с ванной, о стоимости 1-местных номеров можно узнать по телефону, и 7 ночей в величественном Каире, путешествие по Нилу от ?699, древняя Мальта, сказочный Альгарве, ?299 и ?279 на человека, соответственно, поминутная тарификация на человека, посекундная тарификация на человека, максимальная скорость на человека, максимальное количество и качество на человека.
Этому не было видно конца.
Вот возвращаются со свадьбы или вечеринки на Хэллоуин усталые Рэймонд Пангалос и Джайлз Нутталл в карнавальных масках вампиров с кривыми зубами, в смокингах. Они идут мимо витрины магазина игр «Ди-Джей-Эм», та пестрит шахматными досками, от которых режет глаз.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26
Он посмотрел на часы: хронограф «Пьяже», еще один дорогой подарок родителей. Найдя скамейку, он сел и отключил телефон – позвонить мог только отец. Генри положил телефон, пакет из «М-энд-С» и зонтик на скамейку и принялся разглядывать запущенную клумбу в форме луны. Мимо клумбы слева направо пробежал трусцой мистер Питер Макартур, технолог на полставки с фабрики по производству супа в пакетиках «Бэтчелор».
Мама как-то рассказывала Генри, что в Англии самые красивые парки в мире, но с места, где он сидел, была видна лишь одна обезглавленная статуя и другая, заключенная в коробку из фанеры. За ними виднелся отдельный павильон, заросший граффити, как лишайником: «Гэри для Лоры», «Эллиот – козел», «Юнтд О КПР 1», но так было далеко не везде. За последние два года Генри успел многое повидать из того, о чем рассказывала мама. Он наблюдал за игрой в крикет, развалившись под ивой в маленькой деревне под названием Брамптон-Эбботтс. В городке Биггар, графство Стратклайд, он умудрился досидеть до конца на званом ужине в честь святого Андрея, который, вообще-то, оказался завтраком, включенным в стоимость номера. В окрестностях Уайт-Харта ему довелось увидеть собрание охотников за несколько минут до начала охоты: взволнованные мужчины и женщины успокаивали огромных гнедых лошадей. Но он помнил и другое. Пока он гостил в Белфасте, за восемь дней погибли двадцать три человека. Из окна стоявшего на станции Уэйфилд поезда он видел, как бригады молчаливых полицейских прочесывали пустырь в поисках останков пропавшей женщины. На ипподроме в Энтри слышал сирены «скорой помощи», после того как десять детей пострадали от взрыва петард. Но ни одно из этих воспоминаний не доказывало неправоту его матери. Британия все равно была лучше любого другого места, где ему довелось жить, – ему и его маме. Они ездили вслед за отцом, меняя один заграничный адрес на другой. В Алжире их соседей-французов взяли в заложники местные фундаменталисты, а в Иерусалиме какие-то извращенцы приняли Генри за араба и закидали камнями рядом с пунктом для голосования. Генри без тени сомнения мог утверждать, что в Британии такого бы не произошло.
Справа налево, мимо заброшенной клумбы прошагал Либби Горман, менеджер компании «Джексон-Стопс энд Стафф», напевая под нос речитатив из «Женитьбы Фигаро». Слева направо прошел Джеймс Ирвин, глава экспертного совета по вооружению при ООН. Тут к лавке, на которой сидел Генри, подкатилась собачонка – животное приподнялось и с любопытством положило передние лапы на пакет.
– Привет, Пантера, – сказал Генри и дал собаке обнюхать пальцы. Потом достал из кармана пакетик с порошком. Он был темно-песочного цвета и с легким зеленым оттенком. Генри позволил собачке обнюхать и даже лизнуть пакет, зная, что стоит дать ей содержимое, и бедная любименькая псина сдохнет за пару секунд. И тут мисс Кэтрин Пауэлл, безответственная родительница за справедливое обращение, хозяйка Пантеры, позвала собаку, назвав ее каким-то псевдонимом.
Да черт с ней. У Генри все еще есть порошок, хотя неизвестно, когда он может понадобиться. Да и в любом случае он не собирался убивать собаку. Зная разницу между мыслью и ее воплощением, можно жить как все.
Генри включил телефон и запросто набрал номер, как прежде, когда еще был студентом. Пока мисс Бернс будет подходить к телефону, у Генри есть время подумать, что сказать, но на сей раз телефон звонил долго, и Генри понял, что отвечать она не собирается. И только он решил сдаться, на том конце раздался голос. Голос принадлежал мужчине.
Генри начал быстро соображать. Он спросил мужчину, где тот находится, потому что было плохо слышно.
– Прошу прощения?
Голос звучал смущенно, поэтому Генри принялся выпытывать у него адрес, номер дома, почтовый индекс, хоть что-нибудь, наконец.
– Что? Кто это говорит?
– В каком месте Лондона вы находитесь? – спросил Генри. – Ответьте, где вы?
– Я не знаю, – ответил голос. – Я еще не выходил на улицу.
Сегодня первое ноября 1993 года, и где-то в Соединенном Королевстве, в Фалмоте или Хэмптон-Хилле, в Лландудно или Оксфорде, в Девонпорте или Транмере, в Восточном Стирлинге или Глэнэвоне каждый мальчик возраста Спенсера занимается крутым сексом с утра до вечера. Они открыто признают это, хотя им всего четырнадцать. У Спенсера нет девушки, зато у него есть целый огород прыщей на лице. Еще у него есть отец, который его не понимает, мать, которая, похоже, принимает наркотики, и старший брат, который вот-вот женится. Семья Келли опять переехала, потому что их последний дом был выкуплен некой компанией для строительства парковки, или гипермаркета, или разгрузочной ветки для трассы Ml, или М4, или М23. В новом доме гостиная почти такая же, как и в старом, за исключением каминной полки, на которой появилась цитата из Ветхого Завета:
«Горе замышляющим беззаконие и на ложах своих придумывающим злодеяния, которые совершают утром на рассвете, потому что есть в руке их сила!» (Михей 2:1 (Ис))
Цитата из Библии – дело рук матери, хотя чаще всего дальше лежания на ложе у Спенсера не доходит, потому что беззакония и злодеяния требуют слишком много сил. Он почти не выходит на улицу – в основном, потому, что отказывается ездить на машине, а еще потому, что ходить пешком – скучно. Вместо этого он предпочитает сидеть дома и пялиться в телевизор, высматривая на голубом экране женщин и мужчин, которые делают ЭТО в «Карточном доме», или «Бруксайде», или в «Ужасе на шоссе 91». Он сидит перед телевизором, пока от усталости у него не слипаются глаза, и он уже не соображает, который час и что он смотрит.
Однако сегодня – особенный день, совсем не такой, как вчера, потому что сегодня – свадьба брата. Спенсер одет в свою лучшую куртку, такую дорогую и почти не ношенную, что он обычно прячет во внутренних карманах свои драгоценности. В карманах лежат: детская полосатая вязаная перчатка, а также рождественская открытка, присланная семье Келли мистером и миссис Бернс, и еще одной парой, с которой они познакомились на каникулах. На внутренней стороне открытки указан обратный адрес и телефон и написано от руки: «Не забывайте нас».
Спенсер так и не ответил на это поздравление, потому что Хейзл перевели в частную школу. Возможность позвонить иногда мучает его, как невыполненное домашнее задание. Набрать номер так просто и так легко, что у него начинает сосать под ложечкой. Несколько секунд – и дело сделано, это даже быстрее, чем сказать об этом, пока я говорю, я уже набрал номер. Ну вот: уже звонит.
Миссис Келли говорит, что пора ехать. Она поправилась, поэтому на ней шляпка с широкими полями, и хотя из всех возможных дней Феллини предпочел умереть именно сегодня, она всегда готова расплыться в ул'ыбке. Поэтому Спенсер думает, что она принимает наркотики, вероятно – с того самого дня, когда с Рэйчел случилась беда. Спенсер терпимо относится к хорошему настроению матери. Ему нравится выглядеть самым сильным в семье, и он хочет показать ей, что вся эта история с Рэйчел его нисколько не задела. Мама вела бы себя точно так же, если бы это случилось с ним, несмотря на то, что семья разваливается. Отец слишком много пьет, брат нашел приличную работу и женится на пышке по имени Элисон.
– Я в машину не сяду, – говорит Спенсер. Он включает телевизор.
– Это большой свадебный автомобиль, – терпеливо объясняет ему мать, – он почти как лодка.
С улицы доносится гудок.
– Хорош препираться. Живо залезай в машину, засранец! – кричит мистер Келли. В ожидании свадьбы он напился с запасом, не просыхает уже больше месяца. – У брата свадьба, а он тут выкобенивается.
Мистер Келли хватает Спенсера за плечи, выволакивает его из дома и заталкивает на заднее сиденье свадебного лимузина. Путь от дома до прихода святого Освальда, или церкви Вознесения, или церкви Морской звезды, или до прихода святого Иоанна занимает восемь минут. Рэйчел пробежала бы этот путь быстрее.
Филиппу и его будущей жене Элисон по восемнадцать лет. Филипп может заниматься с ней любовью каждый день до самой старости, в этом состоит, по крайней мере, одно из чудес брака, которое может случиться с каждым. Не женат и вдруг – бах! – женат. Легко и просто. Спенсер смотрит, как его брат и Элисон обмениваются кольцами перед алтарем, и почему-то сомневается, что для брата это – чудо. Да и вообще жениться глупо, потому что все равно потом все умирают.
Дальше, как сказано в приглашении, все должны ехать на банкет в отель «Уайт-Харт» в Бэйлгэйте, или в «Бенкрофт-Хаус» в Брэнсдэйл-Лодж, или в «Форт-Крест» в Глазго, или в Манчестерский аэропорт, в отель «Боулхайд-Мэнор», или в «Эйвон-Гордж» в Бристоле.
На свадебном банкете несколько гостей замечают, что Спенсер ведет себя, как и подобает подростку. Он ни с кем не разговаривает, а только мрачно погружен в свои разочарования. Например, он сильно разочаровал отца своей спортивной бездарностью. Взрослые подружки Эдисон тоже глубоко разочаровывают Спенсера – в том смысле, что ни одна из них не выказывает страстного желания незамедлительно заняться крутым сексом с четырнадцатилетним подростком. Наверное, они уже знают, что он не получил роль в школьном спектакле. Раздосадованный учитель сказал, что очень разочарован прослушиванием, и, конечно же, ни одна подружка невесты не станет заниматься сексом со школьником, который выступает рабочим сцены.
Интересно, думает Спенсер, интересует ли хоть одну из этих девиц, как он страдает после того, что случилось с Рэйчел. Он с радостью позволил бы им себя спасти. А пока он сидит у барной стойки и сторожит только что наполненный бокал с шампанским, уставясь в телевизор. Рядом со стойкой висит платный телефон, и после очередного бокала шампанского Спенсер достает из внутреннего кармана куртки поздравительную открытку от семьи Бернс. Хотя звук отключен, по картинке новостей на экране он понимает, что Европа объединилась, а Ривер Феникс умер от передозировки. Он решает, что если в новостях будет хотя бы одна новость, о которой он еще не прочел в газете, или если в ближайшие десять минут его не спасет одна из подружек невесты, он наберет номер на рождественской открытке. Наберет номер и попросит к телефону Хейзл. Пожалуйста.
Бармен переключает телевизор на другую программу. Теперь на экране – бильярдный стол и игрок, бьющий по красному шару, очень похожий на Эбдона, или Пэрротта, или Дэвиса, или Хендри, на кого-то из них. Эти ребята зарабатывают по шестьдесят тысяч фунтов за турнир. Так говорит отец, но в бильярд Спенсер играть не умеет, и если с ним не произойдет какого-нибудь чуда, он станет кладовщиком, как папа, с окладом в сто семьдесят фунтов в неделю. Если Эбдон загонит красный шар в лузу, Спенсер наберет номер с рождественской открытки и попросит к телефону Хейзл. Это ее бойфренд, старый приятель. Если вас не затруднит.
Бармен переключает на выпуск новостей, и новости заканчиваются. Спенсер уже перестает надеяться на скорейшее спасение кем-нибудь из подружек невесты, когда ему на плечо опускается чья-то рука, слишком толстая, слишком старая, обручальное кольцо намертво вросло в мясистый палец.
– Как дела, ковбой? – спрашивает мама. Уныние – грех, а она очень религиозна. В особо приподнятом настроении она любит цитировать фильмы. Спенсер делает глоток шампанского. У мамы в руках бутылка, и она наполняет его бокал еще раз.
– Ты что, не рад за брата?
– Да я просто вне себя от радости. Дай мне немного денег, мам?
– Сегодня его праздник…
– Просто немного мелочи. Несколько десятипенсовых монет. – Шампанское ударило Спенсеру в голову. – Несколько десятипенсовых монет Английского Банка, пожалуйста, мам.
Мама сжимает его плечо.
– Я знаю, почему тебе плохо, – говорит она. – Но ты должен верить, что она с нами. Она с нами, и ее душа тоже с нами.
– Ее душа умоляет тебя дать мне немного мелочи.
Мама роется в кошельке и выкладывает на стойку несколько монет.
– Она всегда с нами, – повторяет она. – Все будет хорошо.
Мама исчезает в толпе приглашенных, и Спенсер не зовет ее обратно, чтобы сообщить, что у него-то как раз ничего хорошо не будет – у него другие планы на жизнь. Он выпивает еще шампанского, заталкивает несколько монет в телефон (для междугородного звонка) и набирает номер с рождественской открытки, это занимает не больше времени, чем произнести вслух «я набираю номер с рождественской открытки и делаю это прямо сейчас». Чем это я занимаюсь, черт возьми? А-а, я набираю номер.
Пока он ждет ответа, прижав трубку к уху, кажется, что сердце выполняет серию акробатических упражнений, пару-тройку неполных кульбитов под хрупким сводом ребер. Трубку возьмет отец или мать, или сестра. Или никого не будет дома, потому что все уехали на море, и она носит купальник и теннисную юбку, лежит на песчаном берегу и смотрит в небо, вспоминая названия авиалиний.
1/11/93 понедельник 10:12
Звонок телефона был знамением. Уильям в этом не сомневался. Он почти уже передумал выходить на улицу, когда эта современная штуковина зазвонила, и совершенно незнакомый голос сказал ему, что он должен выйти. Надо предпринять еще одну, последнюю попытку. Оно того стоит, потому что чудеса возможны.
Без тени сомнения он стоял перед дверью на улицу. Он проверил все ли застегнуто, подтяжки, ширинка, подумал: я ведь уже делал это, – и мужественно выдвинул вперед челюсть. Он прищурил глаза, дотянулся до замка, повернул ручку, распахнул дверь и вышел под легкую морось. Он почти не чувствовал дождя, отвыкнув от неожиданностей и от изобилия бурлящей на улице жизни, он стоял и не мог пошевелиться от ужаса, и глядел во все глаза на объявление в витрине магазина напротив: «РАСПРОДАЖА РОЯЛЕЙ ЗАКОНЧИЛАСЬ! Если Цены У Нас Ниже, Чем На Распродажах, Кому Нужны Распродажи?» На Джереми Йейтса и Тони Фелнера, выслушивающих точку зрения Найджела Корена, состоящую в том, что Марадона уже не юнец, на верхнем этаже красного двухъярусного автобуса до Клэпэма, за рулем которого Клайв Уэбб, добровольный сотрудник Королевского общества защиты птиц, оператор горячей линии, планирующий обручиться на Рождество. На мистера и миссис Пинкертон, сотрудников охраны в Обществе охраны памятников в их новом «вокс-холле-кавалере», окрашенном низкотоксичной краской «Байер». На летающий велосипед Стюарда Дэнжерфилда, альпиниста, двукратного чемпиона Великобритании по скалолазанию, и на непрекращающийся парад шумных и вонючих автомобилей, «тойот», «воксхоллов», «пежо», «фордов», смешивающих урчание своих моторов с отдаленным гамом, несущимся со стороны библиотеки, где, приуроченная к Национальной Неделе Библиотек, проходит акция «Самая шумная библиотека в мире». На газетные киоски, кричащие заголовками свежих газет: «Переговоры в Ольстере» и «Дети нашли тело пропавшей женщины», «Звезда Голливуда Ривер Феникс (23) скончался прошлой ночью».
И это всего лишь начало.
Уильям знал, что это далеко не все. Большая часть кошмара скрывается за крышами домов и расползается из этого города по бесчисленным населенным пунктам страны. Этот кошмар кишел людьми, именами, брэндами, выполненными и проваленными акциями, причинами и следствиями. Он накатился на Уильяма так безжалостно, что совсем не удивительно, что ему вдруг стало трудно дышать в этом мире, до отказа забитом важными событиями, кричащими о себе каждую секунду. Уильяма отбросило назад взрывной волной от столкновения всего, что уже произошло, и всего, что еще только ждет своего часа, минуты, секунды, секунды, секунды. Его глаза метались вправо влево, влево вправо, мимо припаркованных машин и сломанного «форда-транзит», пытаясь сосредоточиться и понять всю глубину и неожиданную возможность НОВЫХ ПРОЦЕНТНЫХ СТАВОК – 7 % (было 6,5 %) и путешествий на юг этой зимой только с «Форте Гранд» на комфортабельном авиалайнере, 2 ночи, Монте-Карло от ?269 на человека из расчета на 2 взрослых, 1 стандартный номер на 2-х с ванной, о стоимости 1-местных номеров можно узнать по телефону, и 7 ночей в величественном Каире, путешествие по Нилу от ?699, древняя Мальта, сказочный Альгарве, ?299 и ?279 на человека, соответственно, поминутная тарификация на человека, посекундная тарификация на человека, максимальная скорость на человека, максимальное количество и качество на человека.
Этому не было видно конца.
Вот возвращаются со свадьбы или вечеринки на Хэллоуин усталые Рэймонд Пангалос и Джайлз Нутталл в карнавальных масках вампиров с кривыми зубами, в смокингах. Они идут мимо витрины магазина игр «Ди-Джей-Эм», та пестрит шахматными досками, от которых режет глаз.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26