– Ты не смеешь уходить, – прошептала она, снова прижимая его к себе.Он усмехнулся и зарылся лицом в ее волосах, довольный тем, что ей не хочется прерывать теплую связь их тел.– Оказывается, ты прекрасный любовник, – сказала она. – И эта твоя рука, и пальцы как у пианиста или ловкого взломщика…– Ты тоже не должна себя недооценивать, – улыбнулся он, игриво покусывая мочку ее уха и ее шею. – Я нахожу у тебя большие таланты в известной нам области.– Однако это у тебя репутация Казановы, и сегодня я убедилась, что это правда.– Я и Казанова? Нет!– Все говорят, что Сизый Ворон – опытный любовник, ворующий вместе с секретами и честь дам.Маркус застыл, у рта его появилась скорбная морщинка.– Филиппа, дорогая, я должен сказать…– …что рассказы о твоих подвигах преувеличены? – закончила она. – Ты уже говорил мне об этом. Но теперь я убедилась сама, что все это правда.Маркус почувствовал, что краснеет от столь щедрых похвал.– Но учти, – продолжила она, – я умираю от ревности при одной мысли о том, что ты развлекаешься с сотнями других леди так же, как со мной.– Филиппа, дорогая, с тобой у меня все по-другому. Ты лучше всех. Но я должен тебе признаться, что…Он снова замолчал, на этот раз из-за долгого искреннего поцелуя, наполнившего светом его душу.– Я все поняла, – прошептала она, переводя дыхание, а затем снова целуя его.«Я непременно расскажу ей все», – пообещал он себе. Но сейчас у него не было слов. Только эта комната, эта кровать, и волшебная оболочка – кокон, недоступный для посторонних.Довольная и счастливая, Филиппа легко погрузилась в сон. Маркус между тем продолжал бодрствовать, думая о своих запутанных делах.С одной стороны, сердце его изнывало от счастья при виде Филиппы, заснувшей в его объятиях. Реальность оказалась намного сладостнее всех его мечтаний, как бы ему хотелось, чтобы она всегда лежала вот так – в его комнате, на его постели!С другой стороны, мысль о том, что рядом с ним она никогда не будет в безопасности, не давала ему покоя.Если Лорен и его сообщники догадаются, что это Маркус охотился за Лореном в ту ночь, и что Филиппа стала частью его жизни, она тоже автоматически становится их мишенью.И потом, между ним и Филиппой остается еще эта недосказанность – пустячная, быть может, – но он разрешил ей поверить в то, что он и есть знаменитый шпион Сизый Ворон. Маркус тихонько отодвинулся от нее, чувствуя свою вину и уловив ее слабый болезненный стон во сне. Нащупав в потемках свои брюки, он решительно натянул их. Ее прелестная нагота и отточенная поза, как у изящной статуэтки, мешали ему думать. Осторожно притворив за собой дверь спальни, он уселся за стол в кабинете. Но глаза его сразу упали на ее черный плащ и его халат, небрежно сброшенные на пол перед любовной прелюдией. Но сколько можно думать о ее поцелуях?Подхватив халат, Маркус поспешно завернулся в него. А затем бережно поднял бархатный плащ Филиппы и повесил за дверью рядом со своей шляпой. Обе вещи отлично смотрятся рядом, решил он. Раздувая огонь в гаснущем камине, он вдруг услышал, как отворяется дверь, и, обернувшись, увидел Бирна, промокшего до костей, но улыбающегося.– Что за ненастная погода, брат! – произнес Бирн, снимая свои грязные промокшие бутсы.– Тсс, – прошипел Маркус, глазами указывая в сторону спальни. Но Бирн не реагировал пока на такие мелочи.– Почему, Маркус? У меня куча новостей для тебя! – Сняв промокший плащ, Бирн оставил его сушиться на каминной решетке.– Ты не забыл, что у меня есть соседи? Сейчас только три часа утра.– Знаю. Я и сам не ожидал, что управлюсь так быстро. – Он хлопнул Маркуса по плечу, заставив того поморщиться от боли. – О, прости, я совсем забыл! – Бирн усмехнулся, энергия в нем била через край.– Ты в отменном настроении, – произнес Маркус. – Давно не видел тебя таким.Препараты на основе опия, к которым пристрастился Бирн, делали его ленивым и угрюмым.– Что верно, то верно. Моя нога по-прежнему дьявольски болит, но на этот раз я сумел провернуть все быстро. Ты был абсолютно прав. Заметь, я всегда признаю, когда правда на твоей стороне.– Прекрасно. Мой дорогой заигравшийся брат, подсевший на опиум, промокший до нитки и скулящий от боли, может быть, ты расскажешь мне, в чем именно я был абсолютно прав?– В том, что я, Сизый Ворон, призван спасти наш общий светлый день, не допустить позора страны и все такое… – Он улыбнулся широко и счастливо. – Так вот, дорогой брат, я нашел эту Мэгги.Это заявление заставило Маркуса привстать с кресла.– Ты нашел ее? Но как?– Это оказалось несложно. Я всего лишь перемолвился парой слов с кем нужно, из губ в ушко и с парой монет в руке, как это водится. Пришлось сказать, что я ее старый клиент и питаю к ней слабость. Она где-то довольно долго скрывалась, не выходила на панель и осталась совсем без денег, бедняжка. Теперь она рада услужить кому угодно.– Мило. И что она тебе сообщила?Бирн наклонился вперед:– Она не только видела француза, как они с Диксом окрестили его, но и подняла выпавшую у него бумажку – твой черный список, когда следила за ним.Маркус тоже наклонился вперед.– И она может показать нам, куда он пошел?– Мэгги сказала, что он уселся в карету с гербом. Она сможет узнать ее, если увидит.Маркус вскочил, принялся расхаживать по комнате.– Ей нельзя оставаться в Уайтчепеле. Он отыскал убежище Джонни Дикса и перерезал ему горло. Он найдет и ее, раз уж она вышла из укрытия и встречалась с тобой.– Успокойся, я уже перепрятал ее, – ответил Бирн, покручивая свою трость между ладоней. – Я отвез ее к Грэму. Она пригодится миссис Риддл, его экономке. Мэгги раньше работала посудомойкой.Маркус продолжал расхаживать, размышляя над услышанным.– Мы вывезем ее завтра в парк в закрытом экипаже и будем искать карету с гребнем на крыше, – пришел к заключению Бирн, рассматривая какой-то необычный предмет на полу.– Кажется, у Стерлинга есть какой-то гребень на карете, – произнес Маркус, потирая виски. – Если она опознает его карету, мы можем не дожидаться Золотого бала, чтобы распутать следующее звено этой головоломки. Мы отправимся тогда прямиком к Филдстону. На что ты там уставился? Еще прожжешь дырку в полу своим взглядом! – сменил он внезапно тему, обратив внимание на Бирна, который решил наконец подобрать с пола какой-то посверкивающий предмет.Это была шпилька.– Что это? – спросил Бирн, метнув быстрый взгляд в сторону спальни, а затем за дверь, где висел бархатный плащ Филиппы.– Это принадлежит мне, – раздался холодный и отчетливый голос Филиппы из дверей спальни.Филиппа проснулась через несколько минут после того, как Маркус оставил ее одну в спальне. Сначала она с недоумением оглядывалась по сторонам, не понимая, где находится. Но быстро вспомнила все, и краска прилила к ее щекам. Она была одна, но в комнате по соседству слышались мужские голоса.От стыда она зарылась головой в подушки. Что она себе позволила? Она вела себя как распутница. Так открыться перед мужчиной!Но это не был какой-то мужчина. Это был Маркус Уорт, ее Маркус. И, кажется, теперь он разговаривает со своим братом Бирном. Как Маркус, так и Филиппа имели достаточно свободные представления о любви. Но у нее отсутствовал опыт любовных свиданий, она преуспела лишь в науке флирта. И теперь она пребывала в замешательстве. Она, Филиппа Беннинг, находится на какой-то холостяцкой квартире, чуть ли не в доме свиданий, и двое мужчин беседуют за дверью, в то время как она лежит в постели совершенно нагая.Немедленно вскочив, она принялась шарить по полу в поисках своего сброшенного платья. Чулок обнаружился только один, но зато вместе с подвязкой, на расстоянии фута от постели. Второй, очевидно, стоило поискать у двери. Помедлив, она решила заглянуть в замочную скважину и не только увидела обоих братьев, но и превосходно расслышала их диалог.– В чем таком я оказался абсолютно прав? – нетерпеливо спрашивал Маркус.– В том, что я, Сизый Ворон, призван спасти наш общий светлый день… – отвечал Бирн с ликованием в голосе.– Что такое? – прошептала Филиппа, вздрагивая.Она замерла у двери. Далее речь пошла о какой-то Мэгги, воровке-карманнице и уличной проститутке, которая, оказывается, и помогла им выйти на след Лорена. Но это мало интересовало ее. Главное – Маркус оказался совсем не тот, за кого себя выдает. Не он, а его брат Бирн – знаменитый шпион. Она не верила своим ушам, но вскоре до ее слуха донеслось подтверждение:– Я говорил тебе, что сделаю это, и все прошло как по маслу. Обычная рядовая задача для Сизого Ворона!У Филиппы что-то сломалось внутри. Мысленно она перенеслась к той сцене в комнате с саркофагом. Лежа в египетской гробнице, она слышала диалог Маркуса с Филдстоном. Последний обращался к Маркусу как к Сизому Ворону, или она ослышалась?Потом, когда она обратилась за разъяснениями к Маркусу, тот сначала отрицал это, верно. Но потом он позволил ей поверить в это и даже согласился на предложенную ею сделку: стать гвоздем программы ее бала Беннинг, позволить «разоблачить» себя перед всей честной компанией. Все поплыло у нее перед глазами.Филиппа нажала на ручку двери и тихонько приоткрыла ее.– Нам не придется больше задействовать Филиппу в этой шараде, – говорил Маркус, не замечая ее – он стоял спиной к двери.На глаза ее наворачивались слезы, но его последнее замечание быстро их осушило. Она, Филиппа Беннинг, – часть шарады? Отныне – нет!Она увидела Бирна, рассматривавшего ее шпильку.– Ч-что это? – запинаясь, спрашивал тот.– Это принадлежит мне, – холодно произнесла она, распахивая дверь и возникая перед ними без туфель и в одном чулке, но величественно задрав голову.Не замечая остолбеневшего Маркуса, она подошла к Бирну и протянула ему руку.– Простите, но мне кажется, мы должны быть представлены заново. Я все та же леди Филиппа Беннинг, а вы, очевидно, и есть тот самый знаменитый английский шпион Сизый Ворон? Глава 23 – Я права, не так ли? – спросила Филиппа спокойным, даже несколько небрежным тоном. Бирн, приподняв бровь, уставился на Маркуса, как бы ища у него совета. Но тот молчал.Глаза Филиппы не отрывались от лица Бирна, ее рука оставалась простертой в ожидании.– Да, – наконец решился Маркус. – Это он самый и есть.Филиппа уронила свою руку и взглянула Маркусу в глаза.– Он, а не ты.Маркус не находил ни симпатии, ни понимания в ее лице.– Нет, не я, – подтвердил он.Тишину в комнате нарушало лишь тиканье каминных часов. Бирн встал и, не произнеся ни слова, покинул кабинет.– Мне тоже пора, – сказала Филиппа, направляясь в спальню за своими туфельками и недостающим чулком. Маркус последовал за ней и остался стоять в дверях, наблюдая, как она выуживает свою обувь из-под кровати.– Ты уже забыла, как мы были близки? – нерешительно произнес он. – И разве я не говорил тебе, что ты не должна принимать меня за него?– Теперь я уже не принимаю вас за него, – равнодушно ответила она, надевая туфли. – Можете спать спокойно, вам не грозит никакой рассказ о ваших подвигах на моем балу.– Филиппа, – произнес он, приблизившись и беря ее за руку, – разве это так уж важно?Но та поспешно вырвала у него руку.– Как вы можете судить о том, что важно и не важно для меня? Вы лгали мне, вы использовали меня.– А ваши намерения в отношении меня были, разумеется, самыми благородными и чистыми? – с легкой насмешкой проговорил он.– Я никогда не лгала вам. И не вовлекала вас ни в какие шарады, – возразила она, шагнув мимо него в кабинет и разыскивая свой плащ.– О, в самом деле? Вы никогда не водили меня как своего щенка вдоль Бонд-стрит, чтобы пробудить ревность в маркизе? – говорил он, преграждая ей путь к дверям. – Вы гладили ручками мои будто бы неровные бакенбарды, а сами стреляли глазками в его сторону.– О, вы тогда удачно подловили меня, чтобы добиться своего – приглашения на главные вечера сезона.– А вы и не помышляли о том, чтобы с моей помощью заставить ревновать своего маркиза?Он понял в этот момент, что зашел слишком далеко. Понял еще до того, как ее ладонь отпечаталась на его щеке. Теперь она сравняла счет и больше ему ничего не должна.– Вы не смеете приближаться ко мне менее чем на сто шагов. Если вы увидите меня на одной стороне улице, вам следует перейти на другую, – отчеканила она. – Вам понятно?– Я исполню это, но только исходя из интересов вашей безопасности, – отвечал он, потирая горящую щеку. – Но, Филиппа, вы должны согласиться, что правда…Но та не желала слушать его.– Правда состоит в том, что вы пошли на сделку, присвоив себе те полномочия, которых у вас не было. Вы стали подставным лицом в нашей с вами сделке. – Она говорила страдальческим голосом и с увлажненными глазами. – И поэтому я зачеркиваю все… все, что случилось потом, теперь… Все это было продолжением вашей лжи и фальши.– Но, Филиппа, в этом как раз не было никакой фальши. Была только искренность и правда, это были настоящие ты и я. – Он попытался взять ее за руку, на которую она еще не успела натянуть перчатку. – Филиппа, опомнись, это же я, всего лишь я.– В том-то и дело, что это всего лишь вы. В этом вся проблема, мистер Уорт, – ответила она, выдергивая у него руку и неприязненно глядя ему в глаза.Она проскользнула мимо него и захлопнула за собой дверь.Маркус не помнил, сколько он простоял вот так, застывший и одинокий. Он не мог поверить, что она исчезла так легко. Его сердце не принимало ее ухода. Он мрачнел все более и более, вспоминая все фигуры их словесной дуэли. Внезапно он сжал правую руку и резко ударил кулаком в дверь, оставив на ней трещину.– О-у! – вскрикнул он, отступая от двери и встряхивая руку, гудевшую от боли.Разумеется, молотить кулаками по твердой поверхности – далеко не лучший выход. Но на одну-две секунды ему стало легче. Он оглядел комнату: смятые листы бумаги на полу – его беспомощные попытки объясниться письменно с Филиппой и вычеркнуть ее из своей памяти. Теперь он мог быть спокоен – она ушла. Маркус принялся собирать их и швырять в камин. Тупо глядя на то, как листки подрагивают и скручиваются, превращаясь в пепел, он не расслышал шагов Бирна.– Все в порядке, проходи. Она ушла, – произнес он, когда заметил Бирна.Тот глянул на дверь, испорченную Маркусом, и спросил:– С тобой все в порядке? Маркус сжат и разжал пальцы.– Рука цела, как видишь.Прибыв домой, Филиппа не пожелала выслушать сетования своей экономки на то, что кто-то разбил окно. Ее не волновал и переполох среди слуг, которых она подняла до рассвета, чтобы ей приготовили ванну немедленно. Ей было не важно даже то, как странно она выглядит: с растрепанными волосами, без одного чулка, без перчаток. И какие непристойные догадки может строить служанка на ее счет.Все, чего ей хотелось, – погрузиться в свою просторную медную ванну с горячей водой и паром и очиститься. Больше она никогда не станет вести себя так глупо и не позволит, чтобы ее использовали. Она Филиппа Беннинг, а не какое-то ничтожество.До этого случая она попала впросак всего лишь раз – на удочку своего будущего мужа Алистэра, который скрыл от нее и ее отца свое истинное финансовое положение.И все же теперешние обстоятельства она воспринимала как намного худшие. Потому что Алистэр все же принадлежал к элите лондонского общества. Его происхождение было безупречным, его род был древним и почитаемым. Она ни в чем не уронила себя, соединившись с ним.А кто такой Маркус Уорт? Клерк из Уайтхолла? Он воспользовался ее доверием, приписав себе те качества, которыми он не обладал. Она постоянно видела в нем кого-то другого, более значительного. Проводя время в компании его благонамеренной нищей невестки, она сдала свои позиции в свете. Она ослабила поводок, на котором водила Бротона. Боже, какой ужасный стыд! Из-за него ей пришлось быть вежливой со своим заклятым врагом – леди Джейн.Задержав дыхание, она нырнула под воду, символически очищаясь от всего чуждого ей мира этих Уортов. Вынырнув, она словно заново родилась на свет. Филиппа Беннинг не из тех, кто станет без устали бичевать себя за старые ошибки. Нет. Но отомстить она попробует…Прежде всего, следовало обновить свой гардероб. Она не может рассчитывать на всеобщее поклонение, не имея соответствующей одежды. На следующее утро, развлекаясь со своим славным шпицем, Филиппа пригласила Тотти спуститься вниз и объявила, что после завтрака они должны немедленно отправиться к мадам Ле Труа. Если Тотти и была слегка задета ее авторитарным тоном, особенно после того как накануне закрыла глаза на ее непозволительное ночное свидание с мистером Уортом, она не стала высказывать свое недовольство. Лишь потребовала у Лейтона свой обычный крепкий «чай» и мысленно подстроила свое расписание под Филиппу.У мадам Ле Труа можно было заказать парадную и прогулочную одежду, шубки, кружевные корсеты и даже чулки. Ее изделия имели умопомрачительную цену, но Филиппу это устраивало. Она бы не смогла чувствовать себя комфортно в дешевых вещах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32