При виде этого черного духа ночи, как ей показалось, она закричала.– Бога ради, не надо шума, – произнес Маркус Уорт, прикрывая ладонями сначала свои уши, а потом ее рот. Наконец воцарилась тишина. Это всего лишь я, – прошептал он. – Вы больше не станете кричать?Она кивнула. И он, успокоившись, отнял свою руку. Но, как оказалось, был не прав. Ибо тут же получил замечательный хук справа. По счастью, на этот раз пострадало его плечо, а не скула.– Молчать! – приказала она, потряхивая рукой, которая тоже пострадала от удара. – Это вам за то, что вы напугали меня. Учтите, в следующий раз я ударю в живот.Маркус покачал головой:– Не слишком удачная идея. В живот хорошо бить только неожиданно, когда он расслаблен. Надо бить ниже или много выше – в шею.– Я отлично знаю о пользе удара в низ живота, но что касается выше…– Правильный удар в шею может перерубить дыхательное горло.– Хм… возьму это на заметку, – бросила она. Маркус подошел к ней ближе.– Ваши эти… вопли, они, случайно, не могли разбудить миссис Тоттендейл?– Тотти не разбудит даже грохот пушек. Весьма полезное свойство для компаньонки. – Теперь, когда он был наказан, лицо Филиппы приобрело более благосклонное выражение. В самом деле, на какой прием он мог рассчитывать, бросив ее в толпе перед Уитфорд-Мэншн, а затем возникнув на излете ночи как черный призрак? Однако она все же была рада убедиться, что с ним ничего не случилось. – Что касается слуг, – продолжала она, – то у них есть одно общее свойство: они так и лезут на глаза, когда не надо, а когда что-то случается, их не дозовешься.– Вот и прекрасно, – заметил он, опускаясь на изящную кушетку.А вид у него усталый, отметила про себя Филиппа. Похоже, он до предела вымотан. Было четыре утра, она часто прибывала с бала в это время. Однако события этой ночи явно выходили за рамки привычного ночного приключения.Маркус сидел, уставясь на огонь, который высвечивал суровые складки у его рта и запавшие глаза.Она бы покончила с собой, появись такие следы у нее на лице. Но его лицу они каким-то странным образом даже идут…– Так зачем вы пожаловали? – спросила она, усаживаясь в кресло напротив.Он спокойно взглянул на нее, вздохнул и стал рассказывать ей продолжение ночной истории.– Пистолеты пропали, – объявил он.– Пистолеты из галереи Уитфорда? Добыча Сизого Ворона?– Именно. Изначальная собственность Лорена. Я подозреваю, что он их и украл.– Стало быть, легенда, рассказанная лордом Уитфордом, верна?– Более или менее. Для лорда Уитфорда – скорее более… Говорят, он слишком много за них заплатил, а значит, он в нее поверил.– Перестаньте паясничать, – попросила Филиппа с беспокойством в голосе. – Оставим пистолеты. Что там случилось еще?– Еще я предложил ему мои услуги по наведению порядка в доме, – усмехнулся он.В действительности он снова и снова оттаскивал лорда Уитфорда от несчастного шеф-повара, вывалянного хозяином в злополучном пироге. Слегка успокоив его, он послал за констеблем. Леди Уитфорд истерически рыдала в углу зала. Ей также «повезло» – во время обморока она испачкалась в разных деликатесах, попадавших на пол во время паники. Маркус разобрал лишь несколько слов: «Все кончено» и «Всем на посмешище». Когда прибыл констебль, служанка увела ее в спальню, а Марселя стали допрашивать.Лорд Уитфорд обнаруживал явную неспособность к логическому мышлению и вяло позволил Маркусу Уорту представлять его интересы. Хотя, несомненно, хозяин дома находил его присутствие несколько странным, а манеры слишком авторитарными для младшего баронского сына, оставшегося без титула и служившего каким-то заштатным клерком, пусть и в Уайтхолле.Как бы там ни было, но, похоже, хозяин был рад, что рядом находится хоть кто-то, сохранивший присутствие духа и рассудок и предлагающий свою помощь. Выбирать было уж точно не из кого.Повар выглядел смущенным и потерянным. Он никак не ожидал увидеть в пироге мертвых, искалеченных птиц.– Я сам не понимаю, что случилось, – уверял он, соскребая с себя мокрые хлопья. – Я собственноручно посадил прекрасных белых голубей под корку пирога за пятнадцать минут до того, как он был подан к столу. Сажать голубей мне помогал младший шеф-повар. Полагаю, что кто-то подменил пирог.– Хочешь сказать, что могли испечь два одинаковых пирога, высотой в шесть футов? Не слишком ли дорогое удовольствие? Кому могла прийти в голову идея так позабавиться? Бред какой-то… – сокрушался лорд Уитфорд. – Нет, это сделал ты, ты, негодяй, французишка! – снова налетел он на Марселя.– Лорд Уитфорд, пожалуйста… – сказал Маркус, показывая взглядом в сторону констебля, ведущего протокол допроса, который потом мог быть направлен в информационный отдел «Тайме». – Вы считаете, что пирог могли подменить? – обратился Маркус к Марселю. – Куски корки и блюдо, хотя и расколотое, все еще здесь. Посмотрите, может быть, найдете что-нибудь в пользу вашей версии?Марсель, обрадованный появившейся надеждой доказать свою невиновность, стал ползать над остатками, разбросанными по залу. Осколки керамики не интересовали его. Он поднял большой кусок слоеной корки, поднес ее к самым глазам, внимательно рассмотрел и прищелкнул пальцами:– Пригласите сюда мадемуазель Куинн!Один из лакеев, застывших у дверей, немедленно отправился на кухню и вернулся вместе с растерянной рыжеволосой девицей лет двадцати в перепачканном тестом фартуке, свидетельствовавшем о ее участии в приготовлении пирога.Марсель сунул кусок корки ей в руки:– Мадемуазель Куинн, что это?– Это корка от пирога.– Вы уверены? Посмотрите внимательнее.Она стала разглядывать корку, поднеся ее поближе к пламени свечи. Затем лицо ее задрожало, и она воскликнула:– Это не мой пирог! Кто готовил его?– Не ваш? – воскликнул Маркус, подойдя ближе к ней, за ним подтянулись и констебль с лордом Уитфордом.– Это выпечка из восьми слоев, тогда как я готовила пирог из шестнадцати. Я всегда так готовлю.– Всегда? – переспросил Маркус.– В моей кухне никто не готовит слоеную выпечку меньше чем в шестнадцать слоев! – вмешался Марсель, снова обретя уверенность и вскинув голову к потолку. – Никто!– Но кому же понадобилось так шутить и зачем? – подавленно спросил лорд Уитфорд.– Вы задали очень важный вопрос, но сначала я должен спросить вас: после этого бедлама вы распорядились осмотреть дом?– Осмотреть дом?– Вполне возможно, что кто-то задумал это безобразие в качестве прикрытия: чтобы свободно порыться в вашем доме. Лорд Уитфорд, я обнаружил пропажу ваших знаменитых пистолетов из галереи, – объявил Маркус.Лорд Уитфорд мгновенно сорвался с места, за ним последовали Маркус с Марселем и констебль, а далее, совершенно автоматически, побежали слуги.Влетев в свою галерею, лорд Уитфорд замер в растерянности перед пустым футляром, валявшимся под стеклом. Сначала он стал мертвенно-бледным, потом – пурпурным и, обретя властный тон, приказал слугам обыскать каждую щель в доме. Затем подмигнул Маркусу, приглашая его следовать за собой. Тот подчинился, предоставив констеблю составлять список пропавших вещей, как то: кольца для салфеток и сами салфетки, цветочные горшки, вилки и прочая ерунда.Лорд Уитфорд привел Маркуса в свой личный кабинет на втором этаже, где все было устроено в соответствии с суровым мужским вкусом. Однако бросалось в глаза, что и здесь побывал кто-то чужой и учинил заметный беспорядок. Лорд Уитфорд прежде всего бросился к картине на стене – слащавый пасторальный пейзаж, единственный в комнате.– И что пропало из сейфа? – заинтересованно спросила Филиппа.– Прошу прощения? – не понял Маркус.– Я полагаю, что за картиной скрывалась дверца сейфа, не так ли? – уточнила Филиппа.Его бровь поползла вверх.– Почему вы так решили?Легкая улыбка превосходства заиграла на ее лице.– Прежде всего лорд Уитфорд отдает предпочтение портретной живописи, а отнюдь не пасторальной. В его доме я видела дюжины портретов и батальных полотен и ни одного пейзажа. Потом, вы сказали, что это была единственная картина в кабинете, а значит, дверца сейфа могла находиться только под ней. А где же еще? Не на голой же стене? И третье, самое очевидное. С тех пор как существуют сейфы и картины, одно всегда прячется за другим, это и младенцу известно. Лорд Уитфорд не отличается оригинальностью, я всегда это отмечала.Маркус посмотрел на нее внимательным, глубоким взглядом – так она сама порой заглядывала в себя. Она знала, что красива, что в газетах целые колонки светских сплетен отводятся описанию ее внешности. Она была уверена в себе, но источником этой уверенности было не тщеславие, а способность к пониманию, к постижению сути происходящего вокруг нее.У нее была развита неординарная наблюдательность, но, вращаясь в светском обществе, она не афишировала эти качества.– Мистер Уорт, вы все еще не ответили на мой вопрос, – напомнила она с нетерпением.– Простите, – отозвался он, – в такие часы я чувствую себя не совсем в форме.– Попросить принести вам чай?– Не надо беспокоить слуг. – Оттого что он старался придать своему голосу больше энергии, ответ прозвучал слишком резко.– Вы устали, и вас пугает, что я вижу вас в таком несобранном виде?Хитрая усмешка пробежала по его лицу.– Меня? Пугает? Ничуть. Я переживаю за вас. – Он уставился ей в глаза. – Должно быть, вас пугает такая ситуация: непринужденная беседа с чужим джентльменом в ночные часы в своем доме. Но не беспокойтесь, я проскользнул через сад совершенно незаметно.– А вы так старались проскользнуть незамеченным из-за того, что боялись за свою репутацию?– Миссис Беннинг, я думал только о вашей репутации.– У меня достаточно высокая репутация для того, чтобы вывести вас в самые высшие слои лондонского общества. Я удостоила вас моей беседой на Бонд-стрит, чтобы все видели, что вы человек моего круга; я говорила о вас с леди Гемпшир, и в ближайшие несколько дней вы получите приглашение на ее бега. А если нет, я дам этой леди почувствовать, кто такая Филиппа Беннинг. А мои слуги не привыкли обсуждать на стороне, кого я развлекаю в своем доме. Мы с вами говорим о серьезном деле, и я повторяю мой вопрос: что пропало из сейфа?– Чертежи, – ответил он.– Чертежи? – недоверчиво переспросила она.– Чертежи новой игольчатой системы огнестрельного оружия, под которую лорд Уитфорд расширяет свои мануфактуры.– Не взяли ни денег, ни драгоценностей?– Нет, только чертежи. Весьма специфическая кража – и в галерее, и в кабинете. Больше ничего не пропало, если верить заверениям экономки и дворецкого. Лорд Уитфорд сокрушается главным образом о чертежах, он вне себя от горя и ярости. И эта кража пистолетов в галерее совершена весьма профессионально: стекло не разбито, а отжато, оставлен зазор примерно на палец. Это Лорен! Он хочет, чтобы мы догадались, кто взял оружие. Хочет продолжить игру и отомстить…– А что, если… – начала миссис Беннинг и сразу запнулась.– Если – что?– Нет, это глупо, вы лучше понимаете в этом, чем я… – отмахнулась она, сделав неопределенный жест рукой.– Нет уж, позвольте узнать и ваше мнение! Сейчас важна любая мелочь.– Хорошо, – продолжила Филиппа несколько нервозно. – Мне кажется логичным предположить, что преступников было двое. Чтобы добраться из галереи до кабинета, на это требовалось время. Возможно, один вытаскивал пистолеты, а другой трудился над сейфом.Филиппа говорила не очень уверенно, но Маркус всерьез задумался над ее предположением. Он ненавидел Лорена, тот стал для него персонификацией всеобщего зла, но действовал-то он как обычный человек, который всегда нуждается в сообщнике. Не стоит думать, что все замыкается на одном Лорене. И еще одно обстоятельство: Филиппа Беннинг не просто находчива и сообразительна – она действует на него отрезвляюще. Возможно, она для него просто незаменима.– Миссис Беннинг, вы способны сделать карьеру в области шпионажа.От такой похвалы она вспыхнула.– Ну и комплимент с вашей стороны, мистер Уорт! Дрова в камине успокаивающе потрескивали, и Маркусу внезапно захотелось расширить эту картину: он, простертый на мягкой кушетке, и леди в кресле с рукоделием, плетущая какие-то кружева… Хотя вряд ли Филиппа Беннинг станет заниматься такой чепухой. Но он поспешно одернул себя – не хватало еще задремать здесь. Да и кушетка коротковата для его ног, усмехнулся он про себя.– Мне пора, – объявил он, резко вставая.– Тогда до завтра? – уточнила Филиппа, поднимаясь с кресла.– Там будет видно, – ответил он, позволив себе напоследок полюбоваться ее прекрасными глазами, ее нежной кожей, такой теплой в отсветах пламени.– Вы должны являться по приглашению, – внезапно резко проговорила она, – а не прокрадываться в потемках, когда вам заблагорассудится. Ответьте мне как на духу: что бы вы стали делать, окажись я в это время уже в постели? Мне известно из газет, что Сизый Ворон любит прокрадываться в спальню к прекрасным дамам, а потом…– Я уже говорил вам, миссис Беннинг, что не всем историям нужно верить. Я знал, что вы не спите, потому что видел свет в окне. Если бы свечи не горели, я бы ни за что не позволил себе войти. – Он помедлил, держась за ручку двери. – Утром я пришлю вам свою карточку с уведомлением.– О! – сказала она, придвигаясь ближе к нему. – На днях вы должны получить приглашение. Леди Гемпшир закрывает свой пригласительный лист в среду. Если вы появитесь у меня в этот день, я смогу подтвердить вам ее приглашение.Он кивнул, поворачивая ручку двери, но она вновь обратилась к нему:– Один последний вопрос, мистер Уорт… Маркус. – Ее уверенный голос дрогнул. – Если вы знаете, что можете прислать мне вашу визитку утром, то зачем же вы явились тайком еще и ночью?Маркус отступил от двери и вытянулся перед ней, как партнер перед танцем.– А позвольте спросить, почему вы бодрствовали ночью у непотушенного камина? – Подняв руку, он нежно поправил выбившийся из прически локон.Ей показалось, что пальцы, коснувшиеся ее щеки, прожигают ее кожу насквозь, а потом она ощутила их касание та своей шее, у самых ключиц, выглядывавших из выреза ее точного наряда, на удивление скромного для такой фешенебельной леди. Плотный, уютный хлопок укутывал ее своими складками, скрывая соблазнительные изгибы ее тела и придавая ей невинный девический вид.Ее широко распахнутые глаза не отрывались от его лица в смутном ожидании, но он отдернул свою руку и, выскользнув за дверь, растаял в темноте ведущего к выходу холла.К среде Филиппа превратилась в комок нервов. Ей пришлось участвовать в полдюжине встреч, связанных с организацией ее бала Беннинг, – от прослушивания новых музыкантов до дизайнеров, которые должны были украсить зеркалами длинную галерею, ведущую в бальный зал. Музыкантов она решила оставить прежних в пику своей матери, хотя они и были не бог весть что – не самые вкусные пенки на варенье.Кроме того, ей с Тотти пришлось присутствовать на одном музыкальном утреннике и на ботанической выставке, устроенной леди Хертфорд, любовницей принца-регента. А вечером их ждали другие приемы с балами и ужинами. И все это казалось ей весьма утомительным, потому что от Маркуса Уорта не было никаких известий.Она говорила себе, что у нее нет никаких причин для беспокойства. Но потом она совершила промашку, заглянув в газеты. И там, между статьями по поводу слабости французов и их ярости в связи с продолжающейся англичанами оккупацией Парижа, она наткнулась на следующую сплетню: «Французские репатрианты, загостившиеся на наших берегах, похоже, весьма недовольны нашим гостеприимством. Взять хотя бы катастрофические события на недавнем великосветском банкете У… Одно из главных событий года было сорвано из-за мстительного нрава некого французского шеф-повара. Он мстил своему английскому работодателю. Наш репортер сообщает, что лорд и леди У… были к тому же еще и обокрадены той ночью. Пропала пара коллекционных французских пистолетов, добытых ранее в честном поединке непревзойденным английским шпионом, известным под псевдонимом Сизый Ворон, и ряд других ценных вещей. Эти знаменитые пистолеты, предмет английской гордости и французского позора, были выкрадены у их теперешнего законного владельца лорда У… Есть мнение, что банкет был сорван с целью вернуть эти пистолеты их посрамленному французскому владельцу. Однако ходят слухи, что и сам Сизый Ворон мог быть заинтересован в возвращении этих пистолетов. Следы его на банкете – лишь маленькое вороново перышко…» Филиппа была вне себя. Как могут газеты печатать подобную белиберду? Но, несмотря на очевидную дикость последнего вывода, факты были изложены более-менее правдиво, пришлось ей признать.Была уже среда – ее приемный день. Гости собрались в ее розовой гостиной, где пару ночей назад Маркус Уорт почтил ее своим запоздалым визитом. Нора стояла у окна вместе со своей матерью, которая дружески болтала с леди Гемпшир.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32